Что можно приготовить из кальмаров: быстро и вкусно

В какой-то момент я стал осознавать, что всё чаще в современных дискуссиях меня раздражают сразу ОБЕ стороны. Одна сторона что-то отстаивает, другая опровергает, но обе в итоге омерзительны. Странно, не правда ли? Кажется, из двух враждующих сторон какая-то одна должна быть симпатичной – хотя бы из-за антипатии к противоположной… Покопавшись, я понял причину: отстаивая разные позиции, современные спорщики в равной степени говорят на языке ненависти и в логике вражды. В какой-то момент из этих игр с нулевой суммой (и с одним вопросом – кто кого закопает?) вообще ушло представление о хотя бы теоретической возможности ВЗАИМОВЫГОДНЫХ решений, даже условно предполагаемом мирном сосуществовании…

В чём же причина всеобщего перехода на «язык ненависти», в годы юности моей так активно осуждавшийся мировой общественностью? Откуда эта логика непримиримой вражды и упорно навязываемый, всегда карикатурно-плоский «образ врага», неумолимо пахнущий поделками Геббельса, причём с обеих сторон конфликтов?

Что, просто все озверели ни с того, ни с сего, и «исключительно из жестокости, по чистой злобе» стремятся друг друга угробить? Если мы присмотримся к ситуации, то поймём, что конечно же, нет. Это система мировой экономики устроена сегодня так, что не оставляет пространства для взаимного уважения и взаимной выгоды с компромиссами.

Кто-то сошёл с ума, но не все. Большинство сошедших – сошли не с ума, а с торной дороги цивилизации. Известно куда: в кювет и тернии зоологического, доисторического эгоизма, в «войну всех со всеми».

А на такой войне, когда окружён каннибалами – сойти с ума означает как раз, наоборот, щебетать про «общечеловеческие ценности», «международное право» и делать врагу авансы односторонних уступок…

Нам хорошо, с детских лет известно, что такое «РАБОТА НАД ОШИБКАМИ». Это стандартный школьный и житейский (наставнический) приём. Человеку свойственно ошибаться. Оттого свойственно и возвращаться к содеянному в поисках ошибок, исправлять их в диктантах, математических уравнениях, экономических реформах или образовательной стратегии.

Меньше мы думаем над тем, что РАБОТА НАД ОШИБКАМИ неразрывно связана с ЦЕЛЕПОЛАГАНИЕМ.

Без единства целей у разных людей не может быть никакой работы над ошибками.

Если школьник искренне стремился к знаниям, и искренне ошибся в слове диктанта – тогда есть смысл подчеркнуть ошибку и заставить переписать. Но если, например, ученик преследовал совсем иные цели, позлить педагога нарочитыми, специально сделанными ошибками – то какой смысл в работе над такими ошибками?

Ошибочное вычисляется от исходного, точно так же как непотребство – от потребностей.

Мы можем говорить об ошибках реформаторов, если они действительно имели цель облагодетельствовать страну и нацию, исходя из опровергнутых потом жизнью, но искренних убеждений.

Если так, то наши действия просты, понятны: раз «русского экономического чуда» не случилось, то просто начинаем работу над ошибками, ищем неправильно расставленные в законах акценты и запятые…

Ну, а если (что очевидно) цель «реформаторов» изначально была грабительской и мародёрской? Если «благо для всех и каждого» (основное требование цивилизованных отношений) никогда не было их задачей? Они сделали то «экономическое чудо», которое изначально хотели – лично для себя (стали миллиардерами). Поэтому они в содеянном не видят никаких ошибок, и сама мысль о «работе над ошибками» им смешна…

Цивилизованные отношения строятся на широкой обобщающей идее справедливости – то есть недопустимости личного блага за чужой счёт.

Если бы это было бы не так, то цивилизация не преследовала бы инструментарием законодательств воров и убийц. А напротив – отнеслась бы «с уважением к реализации их личного шанса на обогащение» теми методами, которые в их ситуации оказались наиболее эффективными для личного обогащения.

Так возникла сложная комбинация ЦОЖ - стремление к материальному изобилию человека с блокировкой самого простого и очевидного, самого короткого и лёгкого пути к этому самому благу – разбою. То есть, с одной стороны, человек должен жить хорошо, вся система воспитания настаивает с детского сада на культуре быта. А с другой стороны – жить так, чтобы не делать плохо другому человеку.

Это очень сложная психологическая задача, которую религия решала, разделив действие на труд и грех .

Конечно же, у животного, в рамках зоопсихологии, такого разделения нет, да и быть не может. Действие оценивается животным только по результату – получено в итоге благо или не получено? У язычников «добром» именуется добыча от разбойного набега . То есть пошёл на соседей, всё там сжёг, «добра» себе награбил – и с добром домой вернулся…

Если социопсихика деградирует (люди духовно одичали) – то разделение дела на труд и грех «снимается». Дело разделяют только на успешное и убыточное. А в этом случае даже те, кто изначально не настроен творить зла – втягиваются во зло действиями «смежников»…

+++
Пытаясь выдать фашизм за патологию отдельного маньяка (видя в Гитлере или Муссолини лишь прорвавшегося к власти Чикатило) – у нас недопустимо упрощают вопрос.

Дело в том, что маньяк убивает из садизма, для собственного удовольствия, не видя иной цели. Что касается фашизма – то он наиболее полное и законченное выражение капитализма с его конкуренцией и социал-дарвинизма с его борьбой за существование (якобы двигающей прогресс и улучшающей биологический вид).

Скажу крамольную вещь, но Гитлер не являлся лично-жестоким человеком с личными садистскими наклонностями. Его частная жизнь свидетельствует, скорее, об обратном . То есть он не Чикатило, наслаждающийся процессом убийства. Он – законченное воплощение капиталистической конкуренции, духа вражды и ненависти, по принципу «ничего личного – только бизнес».

Именно поэтому фашизм не канул в лету, как людоедство центрально-африканского Бокассы. Он чёрной, но неотделимой тенью повсюду следует за капитализмом и обостряющейся конкуренцией в условиях произвольного распределения благ общества .

Если неизвестно даже приблизительно, сколько общество должно тебе платить – то тебе могут заплатить или очень много, или вообще ничего. Первое тренирует азарт, второе – страх, гнетущую «фобию обнищания». Соединившись вместе, два этих чувства формируют жестокого и во многом иррационального зверя, ненасытного и жестокого.

И тот, кто стремится списать весь фашизм лично на Муссолини или Гитлера – на самом деле пытается выгородить капитализм с его «имманентной» борьбой за ресурсы, конкуренцией и социал-дарвинизмом. У капитализма много масок, но свастика вытатуирована у него на лбу несмываемым способом, как отражение самой его сущности.

Никакой геноцид, никакие концлагеря сами по себе, ни с того, ни с сего – не случаются. Им всегда предшествуют язык ненависти и образ врага . Люди вначале продумывают и проговаривают свою ненависть, и лишь потом реализуют её в действиях. А как иначе? Как совершить поступок – не приняв предварительно решения его совершить?

Поэтому там, где появился язык ненависти – вскоре появятся и убийцы, каратели, палачи и садисты. Они – носители, но главным образом – слушатели этого языка.

Так, например, современный украинизм (удел дегенератов) – прямо и открыто ставит вопрос не о размежевании украинцев с русскими, а об истреблении русских. Он не оставляет никакой возможности мирного сосуществования этнических общин, выстраивая себя на «завоевании жизненного пространства у русских».

У русских общин отбираются не только политические права голоса и собственного мнения, но и бытовые права на язык общения, заработок, любые деловые операции с выгодными (а не навязанными) партнёрами, самые простые, житейские традиции и семейного формата праздники, дни поминовения, детали личного костюма. Запрещаемы вместе с родным языком и родные, впитанные с молоком матери, верования: советского периода или православия московского патриархата. Русский человек запланирован к полной физической и духовной ликвидации, в самом лучшем для него случае – к безвозвратному изгнанию за пределы «украинского жизненного пространства».

Фашизм ли это? Безусловно, да, но не только. За политической формой кроются экономические процессы зарождения и становления хищника т.н. «национальной буржуазии».

Выражение «национальная буржуазия» - оксюморон, ведь хищники всегда работают только на себя, а не на какую-то абстракцию «нации», своей или не своей. Если человек действительно националист - то он раздаст богатства страдающим соплеменникам, а не себе их ненасытно пригребать будет...

«Национальна» буржуазия только в том смысле, что активно спекулирует национальными лозунгами для своего обогащения и сбивается в хищные стаи по принципу этнической орг-преступности.

Тем не менее – главный вопрос любого хищника – охотничьи угодья, лимитрофы. Всякий хищник в природе защищает территорию своей охоты. Всякий хищник хочет забрать себе всё, а забрать «всё» можно только у кого-то. Важно, чтобы пастыри не мешали резать овец, и чтобы другие волки раньше тебя их не сожрали. Это и задаёт программу т.н. «национальной буржуазии», то сочетание внутреннего террора и внешней агрессии, которое в просторечии называется «фашизмом».

«Работать над ошибками» с человеком, в голове у которого «готтентотская мораль» - бесполезно да и попросту опасно.

У него принципиально, несовместимо с духом цивилизации, иная модель целеполагания и мотивации.

В частности, современный украинский фашизм (если отделить от него многочисленных примкнувших к нему Чикатил) – это модель захвата власти с целью личного обогащения без моральных ограничений, на костях и трупах как своих земляков, так и кого угодно, до кого получится у бандита дотянуться кистенём.

А какова цель – таковы и «реформы» . Анализировать их «ошибки» бессмысленно, потому что никаких ошибок там нет: организаторы хотели дворцов на Мальдивах, особняков в Лондоне или в Испании, и в итоге своей спецоперации всё это обрели.

Какие при этом были «сопутствующие жертвы», что рухнуло, что сгорело, кто вымер, сколько в странах-лимитрофах потрачено расходного человеческого материала – для них сугубо второстепенный вопрос.

Когда аналитическая общественность начинает ныть, что пост-советские «реформы не удались», и даже привели к фашизму – что она имеет в виду?

Какие реформы не удались?

Раздать всем и каждому сладких пряников? Да, такие реформы не удались очевидным образом, но были ли они хотя бы в планах у реформаторов?

А может всё проще, и «реформы», повторившие разбой конкистадоров в Южной Америке, как раз удались в полной мере?

Ведь невозможно говорить об ошибке деятеля, если мы не знаем его цели !

Язык ненависти и образ врага – неизбежная часть процесса конкуренции. Представьте, что есть вы – и есть ваш конкурент. Обществу наплевать и на вас, и на него - как пел Высоцкий «кругом пятьсот, и кто кого переживёт – тот и докажет, кто был прав, когда припрут ».

Допустим, вы цивилизованные люди и ВНАЧАЛЕ конкурируете между собой сдержанно. Но неизбежно кто-то из вас (кто будет проигрывать, или у кого нервы сдадут) – применит запрещённый приём. Другому что делать? Погибать – или отплатить той же монетой? Что не выберешь – всё равно язык ненависти и образ врага…

Это не гримаса отдельного маньяка, который сам по себе никогда не удержится у власти. Это не личное преступление отдельного негодяя, который сам по себе будет отторгнут чужеродным ему обществом. Это система. Она строится на определённом формате массовой социопсихики, на массовых мотивациях и массовых настроениях – при которых вышеописанное считается правильным .

Это внутренний, осознанный или не осознанный до конца, но массовый отказ от идеи общего блага в пользу личного шанса. Именно своей массовостью он делает невозможным мирное сосуществование людей и наций …

Гений есть гений. То, что мне пришлось бы нудно описывать на многих страницах, он умудряется сказать одной фразой. Я же обращаю внимание, что Стивен Кинг не просто «Достоевский нашего времени», величайший из современных исследователей зла, но и патриот США. Много раз он подчеркивал, что гордится своими «американскими предками», как и тем, что он сам – американец.

И что же говорит этот великий ум, склонный делать всё только на благо североамериканского отечества?

Описывая некий посёлок Коулвич, Кинг как бы походя бросает фразу:

«…Его можно было бы причислить к небольшим городкам, некогда – во времена ткацких фабрик – процветавшим в Новой Англии и продолжавшим кое-как бороться за свое существование в нынешнюю эпоху свободной торговли, когда американские брюки с пиджаками шьются где-нибудь в Азии или в Центральной Америке и, как правило, некими детишками, не умеющими ни читать, ни писать ».

Ну что же, поистине «краткость сестра таланта», как говорил А.П.Чехов. В той же самой книге с умопомрачительным приключенческим сюжетом никто иной, как дьявол (сразу вспоминается Великий Инквизитор Ф.М. Достоевского) тоже как бы походя рекламирует себя:

- продлеваю сроки кредита тем, кто ограничен в средствах, - а таких клиентов при нынешнем состоянии экономики сколько угодно.

Конечно, может показаться странным ссылаться на беллетристику при таком обилии документальных источников (которые наперебой кричат об экономической и социальной катастрофе Запада XXI века), но в том-то и дело, что документальные источники и статистика выступают почти всегда орудиями пропаганды или контрпропаганды.

А о реальности говорит то, что без лишних разъяснений, с ходу понятно её современникам – то, в чём они бегло узнают собственную реальность.

Стивен Кинг щёлкнул фотоаппаратом социальной наблюдательности – и пошёл себе дальше рассказывать аллегорические, с глубоким смыслом, сказки. А мы остаёмся с думами о нашем, научном…

Понимаете, если говорят о плохом состоянии экономики страны, которая побеждена, повержена, расчленена и под оккупацией (как Россия после 1991 г.) то в этом нет ничего удивительного.

Ибо три тысячи лет известно: «горе побеждённым!». Удивляет другое.

Американская Империя всех победила, и весь мир под себя подмяла. Всё, что есть в мире по настоящему ценного – сволачивается туда, как в столицу Золотой Орды… Как же так получилось, что обладая мировым доминированием, империя в то же время имеет ВНУТРИ «сколько угодно граждан», «жёстко ограниченных в средствах»?

То что у нас плохо – мы знаем, почему. А у них-то почему?!

Кинг в одной фразе, небрежно, на периферии сюжета раскрыл всю систему взаимной ненависти и неизбежного в западного типа экономике «языка вражды».

Давайте задумаемся: как должны относиться к швейникам «в Азии или в Центральной Америке» жители разорённого ими городка в Новой Англии? Вам не кажется, что ненависть к этим «детишкам, не умеющим ни читать, ни писать» - гарантирована в едва выживающем (а когда-то процветавшем) городке текстильщиков?

Но я задам и другой вопрос, который тоже напрашивается: а как, по-вашему, «детишки, не умеющие ни читать, ни писать» будут относиться к США? Поблагодарят, что их с раннего детства, лишив судьбы и счастья, загнали на каторгу в душные швейные бараки, пошивать там с утра до вечера «американские брюки с пиджаками», слишком дорогие для тех, кто их шьёт?

Мы видим (Кинг одним как бы небрежным мазком нарисовал это) – что система выстроена людоедской на самом базовом, самом фундаментальном её уровне. Она рождает ксенофобию в американских городках (явление Трампа показывает, насколько сильную и массовую), и она же рождает в «Азии или в Центральной Америке» у людей, доведённых чудовищным бытом до дикости, зоологическую, страшную ненависть к метрополии-мучительнице.

Принцип экономности, снижения издержек, пресловутой «буржуазной бережливости» - делает так, что там, где есть нормальная человеческая жизнь – нет работы; а там где есть работа – там нет нормальной полноценной человеческой жизни. Только стоны и скрежет зубовный…

И какой выход? Улучшая жизнь, вы спугнёте работодателей, а ухудшая – угробите работников…

Стремясь забрать себе всё – торжествующий хищник не оставляет ничего всем, кто не он или не его фаворит.

Об этом криком кричит вся современная статистика и публицистика Запада, какой бы лакированной и приглаженной она не была.

Общая структура жизни деградирует ПОВСЮДУ (даже в столицах колониальных метрополий), жизнь в целом становится и беднее, и опаснее. Повсюду происходит разрушение инфраструктуры, не только технической, но и организационно-коммуникативной.

Война всех со всеми создаёт узкий круг победителей, широкие круги побеждённых (которым – горе, как всегда бывает с побеждёнными) и непредсказуемость вражды : смертным врагом вдруг объявляется тот, с кем вчера чуть не целовались в экстазе союзничества… Банды распадаются при дележе награбленного, всякий бандит рискует стать жертвой другого бандита (грань между грабителями и ограбленными всё больше стирается, становится ситуативной).

Это процесс мировой, и именно он сегодня – главное содержание новейшей истории. И главный вызов нам – тем, кто всё понимает…

ЦОЖ – Цивилизованный Образ Жизни, по аналогии с ЗОЖ – Здоровым Образом Жизни.

Толковый словарь Ожегова: ДОБРО́, -а, ср. 1. Нечто положительное, хорошее, полезное, противоположное злу; добрый поступок…. 2. Имущество, вещи (разг.). «Чужое добро».

Он занимался пропагандой вегетарианства, при нём были приняты строгие законы по охране прав животных. Так, уже в середине 1930-х вышли законы о гуманном забое скота, были запрещены все опыты с животными (их перенесли на людей истребляемых рас).

Выражение выведено во времена колонизации Южной Африки из общения христианских проповедников с местным населением. Формула такова: "Я украл - хорошо. Дух, помогший мне украсть - хороший дух и наоборот. Дух, мешающий мне украсть – злой дух, помогающий украсть у меня – тоже злой дух" и т.п.

Общеевропейская кампания Совета Европы по борьбе с языком ненависти в Интернете

«Движение против ненависти»

Язык вражды в Интернете стал основной формой нарушения прав человека, имеющей серьезные последствия как онлайн, так и в реальной жизни. С появлением социальных медиа, информационный поток движется и распространяется гораздо быстрее, как и его агрессивный контент.

Язык вражды или риторика ненависти - обобщённое обозначение языковых средств выражения резко отрицательного отношения «оппонентов» - носителей иной системы религиозных, национальных, культурных или же более специфических, субкультурных ценностей. Это явление может выступать как форма проявления расизма, ксенофобии, межнациональной вражды и нетерпимости.

Комитет министров Совета Европы определяет «язык вражды» как все формы самовыражения, которые включают распространение, провоцирование, стимулирование или оправдание расовой ненависти, ксенофобии, антисемитизма или других видов ненависти на основе нетерпимости, включая нетерпимость в виде агрессивного национализма или этноцентризма, дискриминации или враждебности в отношении меньшинств, мигрантов и лиц с эмигрантскими корнями.

Классификация «языка вражды» А. М. Верховского

Жёсткий «язык вражды»

Прямые и непосредственные призывы к насилию.
Призывы к насилию с использованием общих лозунгов.
Прямые и непосредственные призывы к дискриминации.
Призывы к дискриминации в виде общих лозунгов.
Завуалированные призывы к насилию и дискриминации (к примеру, пропаганда положительного современного либо исторического опыта насилия или дискриминации).

Средний «язык вражды»

Оправдание исторических случаев дискриминации и насилия.
Публикации и высказывания, подвергающие сомнению общепризнанные исторические факты насилия и дискриминации.
Утверждения об исторических преступлениях той или иной этнической (или иной) группы.
Указание на связь какой-либо социальной группы с российскими и/или иностранными политическими и государственными структурами с целью её дискриминации.
Утверждение о криминальности той или иной этнической группы.
Рассуждения о непропорциональном превосходстве какой-либо этнической группы в материальном достатке, представительстве во властных структурах и т. д.
Обвинение в негативном влиянии какой-либо социальной группы на общество, государство.
Призывы не допустить закрепления в регионе (районе, городе и т. д.) определенных социальных групп.

Мягкий «язык вражды»

Создание негативного образа этнической группы.
Упоминание названий этнической группы в уничижительном контексте.
Утверждение о неполноценности этнической группы.
Утверждение о моральных недостатках этнической группы.
Упоминание социальной группы или её представителей как таковых в унизительном или оскорбительном контексте (к примеру, в криминальной хронике).
Цитирование ксенофобных высказываний или публикация подобного рода текстов без соответствующего комментария, определяющего размежевание между мнением интервьюируемого и позицией автора текста (журналиста); предоставление места в газете для явной националистической пропаганды без редакционного комментария или иной полемики.

Поток ксенофобии, нетерпимости и дискриминации заполняет он-нлайн пространство. Распространение, оправдание, поощрение и подстрекательство, а также равнодушие молодых людей к человеконенавистничеству в Интернете превратились в насущную проблему современного общества.

В эпоху динамично развивающихся интернет-технологий и появления социальных сетей, плотно вошедших в повседневную жизнь современного молодого человека, масштаб и скорость распространения языка вражды стали потенциальной угрозой соблюдению прав и свобод человека, солидарности в обществе, поддержания мира и демократической стабильности, а также оказывают деструктивное влияние на формирование ценностей и духовно-нравственного воспитания молодежи.

Интернет является пространством, которое дает возможность создавать, публиковать, обмениваться и потреблять медиаконтент. Предоставляет площадки для активного вовлечения в социальные процессы, самовыражения и проявления гражданского участия. В этой ситуации каждый может оказаться как жертвой, так и инициатором злоупотребления и нарушения прав человека в различных формах, в том числе языка вражды или же виртуальных издевательств. Смыслы и ценности, транслируемые в Интернете также реальны, как и в повседневной жизни и влияют на мысли, чувства и поступки людей.

«Движение против ненависти» является общеевропейской кампанией, разработанной молодёжью в Совете Европы для повышения информированности о языке ненависти в сети Интернет и для борьбы с этим явлением.

Цель кампании – противодействовать нарастающему потоку ксенофобии, нетерпимости и дискриминации в Интернете, принимающему форму языка вражды. Целью кампании не является ограничение свободы слова или призыв быть хорошими друг к другу в сети Интернет. Эта кампания - о борьбе с ненавистью во всех ее проявлениях, включая те, которые наиболее сильно затрагивают молодёжь, как, например, кибер-издевательство и кибер-ненависть. Главная задача кампании - содействовать формированию Интернета как безопасного пространства, где соблюдаются права человека.

Кампания была запущена Генеральным Секретарем Совета Европы 2 марта 2013 г. и в данный момент реализуется национальными комитетами в 43 странах.

Каждая страна (национальный комитет), помимо участия в общеевропейских мероприятиях, самостоятельно выбирает приоритеты, в рамках которых будет реализовывается кампания в стране, разрабатывает свою дорожную карту и план мероприятий.

Уровень и формы реализации кампании по всех странах различны. Некоторые национальные комитеты сосредоточились на повышении информированности молодёжи через презентацию кампании на молодёжных мероприятиях, через проведение офф-лайн акций и флешмобов. В ряде стран работа сфокусирована на группе он-лайн активистов, которые проводят мониторинг Интернет пространства и предают огласке информационные ресурсы, распространяющие язык вражды. Часть национальных комитетов обозначили в качестве приоритета – борьбу с языком вражды в молодёжной среде через образование и мероприятия образовательного характера. Однако, вне зависимости от применяемых форм и ресурсов все страны-участницы, государственные и неправительственные организации едины во мнении о важности и актуальности кампании, особенно для молодых людей.

Российская Федерация, как полноправный член Совета Европы, присоединилась к реализации кампании в 2013 году. Организацией-координатором данной кампании является Ассоциация общественных объединений «Национальный Совет молодёжных и детских объединений России» при поддержке Министерства образования и науки Российской Федерации.

Хочется отметить, что на данном этапе реализацией кампании на территории Российской Федерации в основном занимаются общественные организации и активисты, поэтому кампания носит скорее точечный характер нежели системный. В основном вся работа сфокусирована на проведении образовательных мероприятий и повышение информированности молодёжи через презентацию кампании на молодёжных мероприятиях, т.е в настоящее время российская кампания

больше направлена на профилактику негативных явлений, нежели на борьбу с уже существующими и их последствиями. Возможно, ситуация с позиционированием, продвижением и уровнем кампании, а также степень её узнаваемости и осведомлённости о ней среди молодёжи могла бы измениться при создании полноценного Национального комитета кампании в Российской Федерации с участием не только общественного сектора, но и заинтересованных государственных структур.

Похожая информация.

«Язык вражды». Что это?

Только ознакомившись с сутью «языка вражды» и его родовыми признаками, можно более или менее уверенно судить о характере ситуации, которая связана с распространением в российских СМИ подхода к описанию межэтнических и межрелигиозных отношений.

Язык вражды - это все формы выражения, которые включают распространение, провоцирование, стимулирование, или оправдание расовой ненависти, ксенофобии, антисемитизма или других видов ненависти на основе нетерпимости, включая нетерпимость в виде агрессивного национализма или этноцентризма, дискриминации или враждебности в отношении меньшинств, мигрантов и лиц с эмигрантскими корнями.

Прежде всего, это явление может выступать как форма проявления: расизма, ксенофобии, вражды и нетерпимости, гомофобии и т. д.

Список видов «языка вражды» включает в себя 16 позиций.

1. Призывы к насилию (т. е. с указанием конкретной ситуации и конкретного объекта; провозглашение насилия допустимым средством в документах и своих статьях и т. п.; а так же в виде абстрактных призывов типа "Бей евреев!");
2. Призывы к дискриминации, а так же в виде общих лозунгов;
3. Скрытые призывы к насилию и дискриминации (пропаганда "позитивных", современных или исторических примеров насилия или дискриминации; выражения типа "хорошо бы сделать с теми то-то и то-то", " нам давно пора" и т. п.);
4. Создание отрицательного образа этнической или религиозной группы (чаще всего передано тоном текста);
5. Оправдание (поощрение) исторических случаев насилия и дискриминации (выражения типа "турки резали армян в 1915 году в порядке самообороны");
6. Высказывания и публикации, которые подвергают сомнению общепризнанные исторические факты насилия и дискриминации (например, масштабы Холокоста или утверждение, что "чеченцев выслали потому, что они перешли на сторону Гитлера");
7. Утверждения о неполноценности (недостаток интеллектуальных способностей, культурности, неспособность к созидательному труду) той или иной этнической или религиозной группы (идеи типа "азербайджанцы только на рынке работают", "казахи туповаты");
8. Утверждения об исторических преступлениях любой этнической или религиозной группы (типа "мусульмане всегда распространяли свою веру огнем и мечом", "поляки всегда злоумышляли против русских");
9. Утверждения о криминальности любой этнической или религиозной группы (например, "цыгане настоящие воры");
10. Утверждения о моральных недостатках любой этнической или религиозной группы ("цыгане - обманщики", «евреи корыстолюбивы",- отличать от культурной или интеллектуальной неполноценности);
11. Рассуждения о превосходстве одной из этнических или религиозных групп в материальном достатке, представительстве во власти, прессе и т. д.;
12. Обвинение в отрицательном влиянии любой этнической или религиозной группы на общество, государство ("инородцы превращают Москву в нерусский город", "мормоны подрывают нашу православную идентичность");
13. Упоминание религиозной или этнической группы или ее представителей как таковых в оскорбительном или унизительном контексте (а так же в уголовной хронике, ну и просто при упоминании этнонима);
14. Призывы не допустить закрепления в регионе (городе, районе и т. д.) мигрантов, которые принадлежат к любой этнической или религиозной группе (сюда можно отнести протесты против строительства мечети в "православном городе");
15. Цитирование ксенофобных высказываний и текстов без комментария, определяющего размежевание между позицией интервьюируемого и позицией журналиста; так же - предоставление места в газете для открытой националистической пропаганды без редакционного комментария или другой полемики;
16. Обвинение любой группы в попытках захвата власти или в территориальной экспансии (в буквальном смысле, в отличие от призывов не допустить закрепления в регионе).

Язык вражды или риторика ненависти - обобщённое обозначение языковых средств выражения резко отрицательного отношения «оппонентов» - носителей иной системы религиозных, национальных, культурных или же более специфических, субкультурных ценностей. Это явление может выступать как форма проявления расизма, ксенофобии, межнациональной вражды и нетерпимости, гомофобии, а также сексизма. Когда какое-то государство целенаправленно проводит политику разжигания ненависти, оно обычно использует «язык вражды». Существуют три классификации «языка вражды»:

1. Мягкий «язык вражды»

Создание негативного образа этнической группы.
Упоминание названий этнической группы в уничижительном контексте.
Утверждение о неполноценности этнической группы.
Утверждение о моральных недостатках этнической группы.
Упоминание социальной группы или её представителей как таковых в унизительном или оскорбительном контексте (к примеру, в криминальной хронике).
Цитирование ксенофобных высказываний или публикация подобного рода текстов без соответствующего комментария, определяющего размежевание между мнением интервьюируемого и позицией автора текста (журналиста); предоставление места в газете для явной националистической пропаганды без редакционного комментария или иной полемики.

2. Средний «язык вражды»

Оправдание исторических случаев дискриминации и насилия.
Публикации и высказывания, подвергающие сомнению общепризнанные исторические факты насилия и дискриминации.
Утверждения об исторических преступлениях той или иной этнической (или иной) группы.
Указание на связь какой-либо социальной группы с российскими и/или иностранными политическими и государственными структурами с целью её дискредитации.
Утверждение о криминальности той или иной этнической группы.
Рассуждения о непропорциональном превосходстве какой-либо этнической группы в материальном достатке, представительстве во властных структурах и т. д.
Обвинение в негативном влиянии какой-либо социальной группы на общество, государство.
Призывы не допустить закрепления в регионе (районе, городе и т. д.) определенных социальных групп.

3. Жесткий «язык вражды»

Прямые и непосредственные призывы к насилию.
Призывы к насилию с использованием общих лозунгов.
Прямые и непосредственные призывы к дискриминации.
Призывы к дискриминации в виде общих лозунгов.
Завуалированные призывы к насилию и дискриминации (к примеру, пропаганда положительного современного либо исторического опыта насилия или дискриминации).

Переход от мягкого языка вражды к среднему происходит постепенно. Населению подбрасываются аргументы со скоростью их усвоения. И через некоторое время слушатели начинают свободно ими оперировать – людям кажется, что это их собственная точка зрения и что они всегда недолюбливали данную этническую группу. Потом «пятиминутки ненависти» начинают удлиняться и их накал возрастает. По телевидению все время показывают женщин и детей. Робкие попытки представить хоть какую-то альтернативную точку зрения на события не допускаются. И следует переход к жесткому «языку войны». Ему всегда соответствует взрыв патриотизма.

Алла Денисова
кандидат филологических наук

Российское женское движение потерпело поражение в вопросе о законодательном закреплении гендерного квотирования в органах власти - не более 70% мест для лиц одного пола. Эта поправка была отклонена Госдумой во втором чтении законопроекта о выборах. В такой ситуации для реализации самой возможности прохождения женщин во власть особую важность приобретает позитивное отношение к социально активным женщинам в материалах российских СМИ. Но, к большому сожалению, наблюдается обратная тенденция, крайние проявления которой складываются в особое понятие, определяемое сегодня в мире как язык вражды.

Язык вражды - так принято обобщать все языковые средства выражения резко отрицательного отношения „оппонентов" - носителей иной системы религиозных, национальных, культурных или же более специфических, субкультурных ценностей. Это явление может выступать как форма проявления расизма, ксенофобии, межнациональной вражды и нетерпимости, гомофобии, а также сексизма. Последнее представляет собой идеологию и практику дискриминации людей по признаку пола. Конечно же, язык вражды является следствием противоречий и конфликтов, которые, главным образом, лежат во внелингвистической области, например, могут корениться в истории, либо же в политических или экономических сегодняшних интересах. И, кроме того, как частный случай - может являть собой отсутствие культуры ведения дискуссии.

Ряд российских общественных организаций завершает проект, в рамках которого осуществлялся мониторинг языка вражды в российских СМИ (Информационно-исследовательским центром „Панорама" и Московской Хельсинской группой); по результатам мониторинга предполагалось проведение общественных действий (Центром развития демократии и прав человека) и работы с журналистами (Фондом защиты гласности), включая разработку пособия по журналистской этике в национальной и религиозной тематике. При этом как язык вражды рассматривалась „вся совокупность текстов (а также заголовков, фотографий и иных элементов) СМИ, прямо или косвенно способствующих национальной или религиозной вражде или хотя бы неприязни" . Гендерный аспект языка вражды не вошел в рамки мониторинга, хотя, на наш взгляд, язык вражды по отношению к лицам противоположного пола настолько широко распространен в средствах массовой информации, что его можно сравнить с постоянным радиационным фоном, который никому не заметен, за исключением тех случаев, когда межполовая неприязнь „зашкаливает" и грубо и зримо нарушает и без того нестрогие этические нормы. Российское общество гендерно не чувствительно, не случайно народная молва в современном фольклоре, не смущаясь, сообщает и о таких „гендерных различиях": „Все бабы - дуры, а все мужики - сволочи".

В предлагаемой вам статье, дополняя данные мониторинга, о котором говорилось выше и где были удачно описаны виды языка вражды , мы постараемся указать несколько специфических для гендерной тематики видов, и уделим также внимание и собственно лингвистическим механизмам порождения языка вражды.

Российская публицистика обладает в плане выражения враждебности не внушающей оптимизма историей - начиная с хрестоматийных работ вождя мирового пролетариата В. И. Ленина, который величал своих оппонентов через одного „проститутками", многие из них переходили несколькими годами позже в категорию „врагов народа", „прихвостней мирового капитализма" и т. п., которых полагалось, в соответствии с истерической риторикой тех лет, „расстреливать как бешеных собак". В этот период язык вражды размыл, подменил собой практически полностью профессиональный юридический стиль речи. Отголоски этого мы ощущали в советской публицистике на протяжении многих десятилетий, например, по поводу „продажной девки капитализма кибернетики" или в дискуссиях о так называемых „стилягах".

К сожалению, наблюдения показывают, что российские СМИ сегодня, „на сломе эпох" наполнены материалами, ярко демонстрирующими самые разные проявления языка вражды, и публикации, касающиеся в той или иной мере гендерных проблем современного общества, не являются исключением.

Язык вражды может принимать формы творческой обработки известных поговорок: в одной из телепередач, посвященных скачкам и победе на них принадлежащего ему жеребца, В. В. Жириновский вспомнил, кстати, и о женщинах и ввел в употребление новый вариант поговорки: „Женщина - друг человека, сразу после собаки и лошади". Зная о кампании, проводимой экс-президентом Ингушетии Русланом Аушевым в пользу многоженства, многие с особым интересом ожидали мнения по этому поводу нового президента республики - Мурата Зязикова, который, в свою очередь, с телеэкрана порадовал народ поговоркой из этого же цикла: „У нас говорят, что если в доме две жены - то собака уже не нужна". И, наконец, - такой эпиграф к своей статье избрал Александр Никонов (возложив ответственность за подобное творчество, как водится, на народ):

Есть женщины в русских селеньях - их скромненько
„бабы" зовут.
Слона на скаку остановят
И хобот ему оторвут.

Речь идет о его статье „Открытый половой вопрос" („Огонек", № 9, март 2002 г.: http://www.ropnet.ru/ogonyok/win/200209/09-24-25.html), которую можно использовать в качестве хрестоматийного пособия по изучению языка вражды. Этот автор широко использует метафорические сравнения: обращая пристальное критическое внимание к феминизму , - понятию, которое также можно рассматривать как традиционный объект вражды в некоторых средствах массовой информации, - А. Никонов определяет его как порча и картофельная гниль , а женщины в целом выступают в качестве объектов потребления. Не могу не процитировать: „Но не все женщины одинаково полезны! В последнее время (если быть точным, лет сто назад) на них напала такая порча, которая делает женщин малопригодными в быту. Словно картофельная гниль в овощехранилище, которая постепенно портит клубень за клубнем. Имя ей - феминизм".

Один из распространенных источников формирования языка вражды - неверная семантизация, искажение или подмена значения как общеупотребительных лексических единиц (что сделать сложнее - их смысл общеизвестен), так и единиц языка специальных областей знаний - терминов (что успешно выполнимо, так как значения многих терминов не известны, либо „якобы" известны). В одном из выпусков телепередачи „Моя семья" Валерия Комиссарова рассказывалось о явно садистских наклонностях женщины, которые ведущий уверенно отрекомендовал аудитории как феминизм. Таким образом, садизм и феминизм употреблены как синонимы, происходит грубая подмена понятий. Представительницы женского движения из стран Балтии рассказали нам, что они вынуждены были избегать этого термина в названиях своих организаций, так как феминизм в этом регионе практически однозначно воспринимается как аналог лесбийского движения. Более того, искаженный смысл может задаваться просто в форме неверной дефиниции, то есть определения понятия. В программе партии ЛДПР (принятой 25 апреля 1998 г.), с текстом которой можно было ознакомиться на партийном сайте, сообщалось как о факте широко известном, что „феминизм - экстремистское политическое течение, разжигающее антагонизм между полами" и партия будет ему противостоять („правильные" женщины при этом именовались „прекрасной половиной русской нации").

Тема так называемой женской логики и даже нелепые попытки докопаться до ее истоков стали уже притчей во языцех. Можно, не мудрствуя лукаво, написать просто, по-крестьянски, но образно (снова цитирую А. Никонова): подзолистая почва женских мозгов (подзолистая - это малопродуктивная почва - А. Д.). Но есть попытки приплести и элементы „научного" анализа. Так, многие с удивлением восприняли, мягко говоря, своеобразную трактовку гипотезы функциональной асимметрии мозга , данную тележурналистом Александром Гордоном при обсуждении возможности создания шедевра женщинами в телепередаче „Шедевр может создать только мужчина" из цикла „Культурная революция". Ведущий передачи - министр культуры РФ Михаил Швыдкой (что не заставляет обманываться по поводу успехов такой культуры). Ведь когда подобный тезис выдвигается государственным чиновником высокого ранга - это воспринимается как заявление, имеющее прямое отношение к государственной политике. И в рамках такой вот политики высказывание депутатов о том, что не для женщин и детей пишется Конституция (в том смысле, что они ее все равно не поймут) - очень уместно.

Гипотеза функциональной асимметрии мозга глубоко профессиональна, она достаточно сложна для понимания, и поэтому при желании можно трактовать ее упрощенно-вульгарно и очень оскорбительно для всех женщин. В передаче звучала, в частности, реплика в исполнении А. Гордона (в соответствии с отведенной ему по сценарию незавидной ролью вульгарного биодетерминиста, которую он и исполнил): „… у женщин доминирует правое полушарие, которое гораздо древнее и основательнее левого, но, к сожалению, не позволяет заниматься теми видами деятельности, которые приводят к созданию шедевров". Я не берусь комментировать содержательно это грубое упрощение и искажение гипотезы, сошлюсь на вышедший в этом году Словарь гендерных терминов - на словарную статью доктора филологических наук психолингвиста Е. И. Горошко, в которой дается профессиональное описание гипотезы. Этот пример и есть проявление идеологии сексизма в его классическом исполнении. Надо отметить, что общий контекст передачи был задан уже ее названием: „Шедевр создать может только мужчина": не создавал, не создает, а именно может создать, речь идет о принципиальной возможности. Знаете ли, господа, мир это уже слышал - о только-арийцах, лет 60 назад. Широко также обсуждался гормональный фон женского организма, который якобы не позволяет женщинам адекватно воспринимать действительность и соответствующим образом себя вести. Вообще, надо сказать, что биологический детерминизм - прочная основа дискриминации по признаку пола, и часто выступает как идеологическая подоплека языка вражды.

Анализируя некоторые другие материалы в СМИ, я пришла к мысли, что есть некая избыточность в резкости отторжения феминистской тематики в СМИ. То есть среди причин, лежащих в основе этого, есть еще что-то, что не удается „вычислить", но что играет очень важную роль и не исчерпывается историческими факторами или же пресловутыми патриархатными стереотипами. В соответствии с глубокими философскими традициями, женщина - это атрибут частной сферы, а мужчина - субъект сферы публичной. И это рассматривается как само собой разумеющееся. Психолингвистические ассоциативные эксперименты предоставляют в этом смысле весьма интересные данные. Позиции мужчины и женщины по отношению друг к другу, место в мире мужчины и женщины и их ценность достаточно жестко фиксированы в наивно-языковой картине мира в нашем сознании. По данным ассоциативного эксперимента, проведенного А. В. Кирилиной в 1998 г., все информанты, независимо от пола, ассоциируют образ русской женщины с терпением, добротой, трудолюбием, красотой, любовью (в первую очередь материнской) и самоотверженностью. Информанты „ценят" в русской женщине активность, решительность, энергию и целеустремленность, а также хозяйственность и материнство, высокие нравственные качества: верность, отзывчивость, способность к сочувствию, эмоциональную теплоту . Данные свидетельствуют также, что в ассоциативной картине мира русская женщина - это прежде всего мать, затем идут другие наиболее частотные реакции: красивая, выносливая, духовно сильная, терпеливая. Сведения, полученные нелингвистическими способами, это подтверждают. Большинство перечисленных качеств, если мы попытаемся их отнести к одной из двух сфер - частное или публичное, будут отнесены нами к сфере частной - это во-первых. И во вторых, они имеют явный, почти прототипический ценностный характер. Феминизм же всегда пытался вывести женщин из частной, семейной сферы в сферу публичную, что воспринимается, очевидно, как угроза потери или вырождения этих качеств, имеющих высокую ценность в нашей ассоциативной картине мира. Приведенные данные психолингвистического эксперимента интересно перекликаются с психоаналитическим откровением А. Никонова: „Да, бывают женщины целеустремленные, пробивные, карьерные, жесткие, с мужскими чертами (обратите внимание, эти качества ассоциативно не ценны, не входят в ядро ассоциативного семантического поля в описанном выше эксперименте - А. Д.). Но их, по статистике, меньше, чем обычных - мягких и уступчивых дам, самой природой созданных для воспитания потомства. Самец может сожрать своего детеныша. Самка млекопитающего - никогда. Мягче она, добрее. Теперь женщины требуют равноправия. Вы тоже хотите жрать детенышей?" Вот грубая гипербола, вот апелляция к милому авторскому сердцу миру животных, и вот почему опасен феминизм. Он покушается на почти подсознательную протипическую систему ценностей, и если уж совсем доводить до абсурда - на сохранение биологического вида.

Показательна в этом плане также оценка Виктории Авербух (статья „Феминизм умер. Да здравствует равенство полов!" в „Российской газете, N 152, 15 августа 2002 г."): „Феминизм потерпел полный крах… Литературная феминистка нашего времени, Бриджет Джонс, успокоилась, найдя хорошую работу и прекрасного принца. Так было и так будет, потому что так устроен мир (курсив мой - А. Д.). Работать надо хорошо, независимо от пола. А „гендерные" отношения оставить для постели".

В прессе в ответ на феминистские лозунги о равенстве полов или просто попытки обозначить свои позиции, среднестатистическая реакция такая (снова А. Никонов): „Тетки! Не мучьтесь вы своим феминизмом и нас не мучьте. Спокойно рожайте, растите детей, пеките пирожки". В языке это настроение выражается в резкой смене оценки женщин. Красочные эпитеты заканчиваются - их перестают называть „слабой половиной человечества", „прекрасной половиной русской нации" или подобным же образом. Социально активные женщины вообще и, конечно же, феминистки получают иные наименования - нейтральное женщины, стилистически сниженное тетки, грубое бабы, депутатши, пренебрежительное девушки (по отношению к женщинам среднего возраста) (А. Никонов), „лютые тетки…, которые терпеть не могут писателей и вообще женщин" , другие подобные наименования. Слово депутатша - стоит в ряду разговорной или же стилистически сниженной лексики. Автор намеренно прибегает к этой форме, а не к нейтральному обозначению для обоих полов - депутат . Традиционно именование профессии в женском роде воспринимается как синоним второстепенности, второсортности. Например, Ирада Зейналова в статье „Белла Ахмадулина. Юбилей поэта „оттепели"" („Вести", РТР, 10.04.2002) особо настаивала на том, что Ахмадуллина (категорически) не поэтесса, а поэт. То же относится и к традиционной оценке понятия женская литература. Изобретаются также новые аббревиатуры для обозначения женского движения: Движение женщин России - ДЖР превращается в Защитниц женских прав - с аббревиатурой ЗаЖП (думаю, комментарии излишни, и это снова А. Никонов).

Показательно в плане мотивации языка вражды описание в историческом контексте „русских амазонок" (в передаче А. Гордона на телеканале НТВ „Страх перед женским телом. Почему с давних времен разные культуры сохранили страх мужчины перед женщиной?", тема N 104, эфир 29.04.2002). Филологи Андрей Топорков и Александр Строев, анализируя художественное преломление этого страха во французской художественной литературе и публицистике XVII-XVIII в., упоминают об характеристике женских образов посредством сравнения с амазонками. Отметим, что популярность такого сравнения не исчезает и сегодня - деятельность одной из женских организаций описывалась в местной прессе в статье, которая называлась „Мурманские амазонки". Сравнение русских женщин с древними амазонками проводится в „Секретных записках о России" Шарля Филибера Массона (1800 г.): „Существование амазонок не кажется мне более басней с тех пор, как я повидал русских женщин. Еще несколько самодержавных императриц, и мы увидели бы, как племя воинственных женщин возродилось в тех же краях, в том же климате, где они существовали в древности". Причем если во Франции в этот период образ амазонок использовался как романтическо-утопический (или комический) образ активных женщин для шутливого обоснования необходимости политического равноправия женщин, то русские женщины рисуются как завоевательницы, как воплощение женского деспотизма и садизма - метафоризируются совсем иные качества воинственного мифического племени (дикость, садизм, коварство, необузданность и др.). Такая трактовка русских амазонок становится практически общим местом французской публицистики конца XVIII в. В чем же дело? В последние годы столетия, когда Франция увидела в России серьезную военную угрозу, изменилось изображение царствования Екатерины Второй, представляемого как непрерывная цепь распутств и злодеяний. То есть язык вражды в его гендерном аспекте в публицистике имеет свою давнюю историю, предоставляет нам возможность проследить, как один и тот же эпитет получает разные трактовки, актуализируются противоположные черты в зависимости от политической конъюнктуры. С другой стороны, материалы этой передачи позволяют увидеть, как глубоки внелингвистические - мифологические, философские, фольклорные корни существования языка вражды в отношении женщин, когда в его основе лежит (психоаналитический, сказали бы мы сейчас) страх перед женщиной, и как могут влиять на него конкретные политические мотивы.

Как ни странно, демонизация женщин (вспомним средневековые сюжеты о том, что жестоким чудовищем-оборотнем оказывалась жена или мать) продолжает жить и в современной публицистике и занимает чуть ли не ведущие позиции - хотя приобрела современные формы и сюжеты и может носить намеренный или же ненамеренный характер. Я обнаружила это при анализе тематики материалов в СМИ, в процессе мониторинга (2001-2002 гг.), проводимого мной как редактором раздела „СМИ о женщинах" на портале „Женщина и общество" (проект проходил при содействии Женской сетевой программы Института „Открытое общество"). Предполагалось, что результаты мониторинга позволят сделать выводы об особенностях отражения в СМИ женской тематики (круг тем, характеристики типов и образов женщин, акценты в формулировке проблем и т. д.).

Для анализа отбирались широко известные средства массовой информации, имеющие сайты в Интернете, по следующим критериям: индекс цитируемости в Интернете, а также степень массовости читателей того или иного издания, показатель наибольшей посещаемости отдельных страниц. По сумме этих критериев были отобраны издания: Lenta.ru - новостная лента, Газета.ru - сетевая газета, „Русский журнал", „Утро" - ежедневная электронная газета, Национальная служба новостей, радиостанция „Эхо Москвы", Вести.RU - национальная информационная служба, Страна.RU - национальная информационная служба, Zhurnal.ru - вестник сетевой культуры и другие СМИ. Были отобраны также сайты центральных телевизионных каналов: так как проанализировать тенденции в представлении женских образов и „женской" тематики в реальном эфире в рамках нашего проекта не представлялось возможным. Намеренно не рассматривались сайты радио- и телепередач, изданий, специально посвященных „женской" проблематике, как, например программа „Я сама". Или же имеющие более широкую тематику, включающие указанную как одну из постоянно повторяющихся тем (например, „Моя семья"). Каждая из этих передач может, на мой взгляд, претендовать на то, чтобы быть объектом самостоятельного исследования.

Сегодня я могу в качестве промежуточных итогов представить результаты анализа женских образов в Газете.RU - электронном издании, имеющим в Интернете достаточно высокий рейтинг (по посетителям и хитам - второе место по оценке поисковой системы Рамблер в разные периоды). Так называемая сплошная выборка материалов производилась по всем разделам с 8 по 13 апреля 2002 г. Надо сказать, что при первом общем ознакомлении со страницами этой газеты не появлялось ощущения сексистской направленности - проявления языка вражды как такового на лексическом либо фразеологическом уровне не отмечалось. Но по мере того, как „женские" материалы собирались в единое целое - картина менялась. Женщины предстают в газете (в исследуемый период) либо как чрезвычайно жестокие преступницы или же психически больные (Петракова Ирина. Из-за Пугачевой мужчина лишился гениталий; Она же. Жена отомстила мужу, убив троих детей; Морозов Павел. 69-летнюю террористку обезвредил спецназ; несколько похожих материалов). Либо как субъекты „забавных" случаев (Скворцова Анна. Крыса разлучила женщину с унитазом). Либо как носительницы явных „отклонений" (Арсенина Лера. Бабушка засыпает, только поев окурков). В статье Василия Сергеева „Солдаты насилуют чеченок анонимно" делается акцент на ложности сообщаемой ими информации: „Ни один европейский суд не принял бы эти заявления к рассмотрению, так как в них нет конкретных обвиняемых". Статья Васи Бага „Аллах - женщина" в разделе „Культура" об инсталляции Айдан Салаховой „Кааба" стоит особняком: допущение, что Аллах является женщиной по крайней мере наполовину, не кажется автору таким уж диким (хотя дальше он пишет: „не след мирянину лезть в сокровенные глубины восточной мистики и современного арт-процесса. Поминает авангардистка Аллаха - и хорошо"). Есть также статья Василия Сергеева „С королевой-матерью будут прощаться до утра", в которой говорится об умершей как о женщине-легенде, отмечается ее „такт, грацию, сильный характер". Прочие женщины сайта в этот период - это топ-модели, замеченные в „порочащих связях", или же те, которым в этот период случилось выйти замуж или же развестись, женщины, которые там-то и настолько-то разделись, 16-летняя девушка, на которую напал лев, и невеста принца Чарльза, морщины которой ему не нравятся (об этом сообщается в названии заметки). Примечателен факт - других женщин на сайте в эти дни просто нет. Принимая некоторые сомнения относительно полной научной корректности следующего действия, я все-таки попыталась представить обобщенный образ, который назвала „Женщина Газеты. RU: 8-13 апреля, 2002 г.". Характеристики образа описывались мной в последовательности, которая соответствует количеству материалов, где актуализируются именно эти черты женщин.

Женщины - главным образом преступницы, возможно, с психическими отклонениями, в частности, на сексуальной почве; они агрессивны в отношении мужей и детей; подвержены другим анормальностям и наделены способностью „влипать" в забавные истории, а также раздеваться публично; они выходят замуж и разводятся; их, вероятно, насилуют, но они, вероятно, врут; они могут пытаться опровергать „общепринятые" культурные или религиозные истины - но это они зря; они могут отличаться тактом, грацией и сильным характером - это почившие королевы.

Поразительно, что такой обобщенный образ женщин создают коллективными усилиями, в большинстве, журналистки. И дело не в дискриминационной направленности каждого отдельного материала, а в тематической тенденциозности (либо тематической небрежности). В рамках криминальной темы, являющейся постоянным поставщиком информационных поводов, отбираются материалы, которые либо демонизируют, либо виктимизируют (изображают как жертву) женщин. При этом нельзя не заметить следующее: есть аналогичные материалы и о мужчинах, но, во-первых, их меньше, и, во-вторых, они „тонут" в потоках другой, позитивной информации о мужчинах в политике, в экономике, в культуре. И поэтому не складывается мужского единого обобщенного криминального-виктимного-забавного образа, как это происходит в случае с женщинами.

Резкие оценки возникают иногда в прессе при попытках адаптации в общественном сознании, и, соответственно, в языке СМИ некоторых терминов, которые широко известны, например, носителям английского языка. Они пришли в русский язык с началом деятельности по гендерному просвещению нашего общества. Например, сексуальные домогательства на рабочем месте. В США объем понятия сформулирован юридически, и оно стало ключом некоторых широко освещаемых в СМИ судебных процессов. Юристы, в конце концов, устав от разбирательства подобных дел, разработали документ для сотрудников и сотрудниц, который настойчиво напоминает, что это такое и чего не следует делать и говорить. Не могу не привести реакцию на этот документ одного из участников передачи студии „Радар" радиостанции „Маяк" (06.10.2000), который, в своей гендерной неграмотности, осчастливил американских секретарш: „Вся Америка щиплет своих секретарш, и те счастливы, и при этом они друг друга еще не пересажали. Существует категория людей, которые впадают в маразм…".

Есть другой распространенный прием языка вражды - когда через указание на женственность происходит приписывание инфантилизма, а вместе с ним - несамостоятельности, потребности в опеке, некой несамодостаточности: обращение „милые, дорогие наши женщины", „любимые наши женщины", даже на женских конференциях - „милые дамы", непременное указание на то, что „в зале столько красивых женщин". Остается ожидать гоголевское: „дамы, приятные во всех отношениях". Обратим особое внимание на слово наши - оно вносит оттенок интимности, притягивает весь контекст - снова - к частной сфере. Не случайны на женских конференциях обязательные рассказы политиков и чиновников о своей жене и о разделении ролей в их семьях.

Через публичное указание на женственность может реализовываться стремление вернуть, жестко закрепить женщину за сферой частной жизни: когда В. Жириновский в Думе возмущенно говорил о том, что Галине Старовойтовой пора рожать - за этим стоял смысл „Что делает в Думе та, которая наделена способностью рожать, то есть женщина!?" И в качестве эпилога - привожу отрывок из стенограммы заседания Госдумы, на котором была отвергнута поправка о квотировании предельного количества мест для лиц одного пола: „Жириновский В. В. Есть еще и технический вопрос. Представьте ситуацию: роспуск парламента, внезапный роспуск парламента, и у вас на выборы две недели или три. Где вы возьмете 90 женщин? Что, вы будете их звать: давайте, давайте? В чем здесь проблема? Это же техническая проблема еще. Вы же выборы остановите, выборы остановите! (Шум в зале.) Да, вы найдете, это будет молчащий парламент, это будет пролетарский парламент, безумный парламент, необразованный парламент. И последнее. Женщины России не власти хотят, а нормального мужа и хорошей зарплаты. Вот о чем беспокойтесь!" (http://umnyi.narod.ru/STENOGR-02/020426/020426-8.htm).

Таким образом, парламент, в котором (всего лишь!) треть депутатов - женщины, представляется лидеру партии как „пролетарский парламент, безумный парламент, необразованный парламент". Скорее всего, депутат получил за такое определение замечание. А все мы - и в результате подобных обсуждений в Государственной думе, и благодаря языку вражды в отношении женщин, заполонившему телеэкраны и печатные СМИ - получили снова мужской парламент, который никак не верит, что может собрать со всей России 90 женщин, достойных представлять своих избирателей.

1 Мониторинг проявлений расизма и ксенофобии в российских СМИ / Сайт информационно-экспертной группы „Панорама":
2 Среди видов языка вражды названы, в частности, прямые и непосредственные (или же в виде общих лозунгов) призывы к насилию; призывы к дискриминации; создание негативного образа этнической или религиозной группы; оправдание исторических случаев насилия или дискриминации; утверждение моральных недостатков той или иной этнической или религиозной группы, упоминание названия той или иной этнической или религиозной группы в уничижительном контексте и т. д.
3 СЛОВАРЬ ГЕНДЕРНЫХ ТЕРМИНОВ / Под ред. А. А. Денисовой / Региональная общественная организация „Восток-Запад: Женские Инновационные Проекты". М.: Информация XXI век, 2002. 256 с.
4 Образы мужчины и женщины в языковом сознании / Словарь гендерных терминов / Под ред. А. А. Денисовой / Региональная общественная организация „Восток-Запад: Женские Инновационные Проекты". М.: Информация XXI век, 2002. 256 с. - C.164-165.
5 Боссарт Алла. Коллективного Достоевского в начале XXI века пишут женщины. Когда не слышно Орфея, песни начинает слагать Эвридика / Новая газета, 10.06.2002: