Что можно приготовить из кальмаров: быстро и вкусно

Распадается на два неравных по объему раздела: меньший - Пролог (1,1– 11,26) и больший - Историю патриархов (11,27–50,26). Пролог был необходим боговдохновенному писателю, чтобы указать на связь истоков Завета со вселенскими замыслами Творца о мире и человеке. Первая часть Бытия, в свою очередь, посвящена двум главным темам: учению о миротворении (1–2) и человеческом грехе (3–11).

В истории патриархов в главах 12–25 говорится в основном об Аврааме, в главах 25–36 - об Исааке и Иакове, а в главах 37–50 - об Иосифе.

В целом же книга учит:

- благости и всемогуществе Бога, Творца Вселенной и человека,
- противлении людей воле Божией и последствиях греха,
- создании народа Божия, очага грядущего спасения мира, промыслительном сохранении предков этого народа среди испытаний.

2. Характер Пролога Книги Бытия . Одна из главных особенностей Ветхого Завета в том, что он учит богооткровенным истинам с помощью истории. Однако библейский Пролог не является историей в обычном, современном смысле слова. Это скорее духовная история начала мира и человечества, где события глубокой древности переданы языком образов, символов, наглядных картин. Богословие Пролога подобно богословию иконы, которая сообщает откровение высшего мира условными знаками линий, красок и форм. «Библия - это глубина; древнейшие ее части, и прежде всего Книга Бытия, развертываются по законам той логики, которая не отделяет конкретного от абстрактного, образа от идеи, символа от символизируемой реальности. Возможно, это логика поэтическая или сакраментальная, но примитивность ее - только кажущаяся. Она пронизана тем Словом, которое придает телесности (не отделяя ее от слов и вещей) несравненную прозрачность» ().

Изучая ткань повествования Пролога, нужно сначала уяснить: какую мысль, какое учение преподает нам священный автор под покровом образов и символов. Библия не касается научного, рационально-постижимого аспекта миротворения. Она не руковоство по астрономии или биологии. Цель ее: возвестить людям - любой цивилизации и любой эпохи - Откровение о Боге. Первую главу Бытия следует рассматривать не в связи с научными достижениями нашего времени, а в связи с религиозно-философскими взглядами язычества, против которого она направлена (начало такому подходу положил еще ).

3. Языческие космогонии . Представления язычников о миротворении при всем их многобразии можно свести к нескольким основным типам:

• У мира не было начала. Исконная необъятная бездна Океана, будучи божественной по природе, родила из себя всех богов и все, что наполняет небо и землю.
• Хаотическая Бездна бога-Океана (или богини) была побеждена молодыми богами, ею же порожденными. Именно они внесли порядок в Хаос, образовали и населили землю, создали людей как своих слуг, обреченных работать на них.
• Изначала было два божества - Света и Тьмы. Воюя между собой, они создают тот облик мира, какой он имеет сейчас.

В этих верованиях, которые исповедовали люди повсюду от Индии до Греции, просматриваются основные религиозно-философские воззрения:

• учение о нераздельности Бога и природы (пантеизм);
• взгляд на природные явления как на форму деятельности множества богов (политеизм);
• понятие о двух исконных божественных началах (дуализм);
• взгляд на бесконечность мира, образующегося из стихий;
• представление о космогенезе как результате битвы богов;
• вера во всеобщую богиню-Мать (позднее образ ее слился с понятием о слепой Судьбе и Необходимости);
• взгляд на Вселенную как обреченную оставаться неизменяемой или двигаться по кругу вечного возвращения;
• убеждение в возможности человека магически (заклинаниями, ритуалами и пр.) воздействовать на божественные силы, чтобы обеспечить себе благоденствие.

Многим из этих воззрений суждена была долгая жизнь, а в эпоху создания Библии они полностью господствовали среди окружавших Израиль народов. «Христианское богословие, - пишет С. Трубецкой, - слагалось в борьбе с ересями. Еврейская религиозная мысль развивалась в упорной и тяжелой борьбе с язычеством - иноземного и отечественного происхождения». Тема этого противостояния сокровенно присутствует уже в первой главе Бытия - в Шестодневе.

4. Шестоднев (). Шестодневом принято называть картину творения, нарисованную в . Она открывается величественными словами: «В начале сотворил Бог небо и землю». Здесь нет ни борьбы богов, ни предвечной материи, ни богини-Бездны (Океана), из которой образуется мир. Все совершает волю единого, личностного Творца. По Его слову возникают свет и тьма, отделяются воды от суши, загораются на небосклоне светила, море и земля порождают растения и животных. И наконец, Бог создает человека по Своему образу и подобию. Повествование Шестоднева кратко, ибо оно есть только введение в Св. Историю, через которую познается воля Божия.

Однако деяния Творца постигаются ветхозаветными мудрецами и через созерцание природы. Так говорит о величии мироздания, в сравнении с которым человек кажется таким ничтожным; и, однако, по воле Господней он поставлен почти наравне с ангелами. , описывая многообразные явления природы, свидетельствует, что творчество Божие есть продолжающийся процесс, что Господь постоянно поддерживает бытие мира. Небо и земля, стихии и жизнь самим своим существованием прославляют мудрость Творца (). Эта божественная Премудрость определяет стройность законов природы (). В Ветхом Завете Премудрость Божия нередко олицетворяется. В сл. она говорит: «Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони: от века я помазана, от начала, прежде бытия земли. Я родилась, когда еще не существовали бездны». Проявляется Мудрость в Слове Божием, которое есть свободное осуществление Высшего Разума и Всемогущества (; ).

Учение Шестоднева можно суммировать в семи положениях:

1. силы природы - не боги; Бог один есть Первопричина мира (ср. );
2. Он открывает Себя как личное Сверхбытие;
3. Он открывает Себя в Своих деяниях (ср. );
4. Он творит мир Своим Словом (ср. ) и действует в нем;
5. Он может действовать опосредованно, через стихии (второпричины);
6. создание мира происходит не в один миг, а поэтапно: от простого к сложному, от неживого к живому, от животного - к человеку;
7. Бог сотворил человека по Своему образу и подобию, благодаря чему человек становится владыкой над тварями.

5. Пояснения к тексту Шестоднева :

ВНАЧАЛЕ (евр. בראשית береш`ит). Слово это означает не просто порядковое или хронологическое начало (евр. תחילה техил`а), а переход от вечности к времени. До этого таинственного начала, по словам бл. Августина, времени не было, ибо оно было создано вместе с миром (Исповедь, ХI, 13). Мысль святителя сближается с данными современной науки, что время без материи не существует. Из Самого Божества рождается творческое Слово. Поэтому свт. Ириней сравнивает с , где Логос пребывает «в начале» у Бога (отметим, что весь пролог Ин тесно связан с Быт; там говорится о Слове, через Которое «все начало быть»).

СОТВОРИЛ (евр. ברא бар`а). Дословно означает «сделал», «образовал» (греч. έποίησευ), сравни . Но бытописатель не хотел сказать, будто Бог «образовал» мир из вечного вещества. Нет ничего совечного Ему - именно так понимали в ветхозаветное время, о чем говорят слова «Все сотворил Бог из ничего» (2 Макк 7,28).

Творение есть акт абсолютной и высшей Божественной воли. Свт. отбрасывает как языческую мысль, будто «Бог был причиной мира, но причиной непроизвольной, как тело бывает причиной тени… Бог был для мира не сим одним - не причиною только бытия, но сотворил как благой - полезное, как премудрый - прекраснейшее, как могущественный - величайшее» (Беседы на Шестоднев, 1).

БОГ (евр. אלהימ Элох`им). Обычное семитское слово «Бог» - это Эль (что значит сильный, мощный), варианты Эл, `Илу, Аллах. Элохим есть множественное число от Эло`ах (употребляется в Ветхом Завете редко, в основном в поэтических текстах, напр., в Иове). Здесь нельзя усматривать отголосков многобожия. Множественное число означает полноту бытия (ср. евр.שמים шама`им - небеса). Весь рассказ Шестоднева направлен против политеизма. Характерно, что семиты иногда называли Божество ил`ани (т.е. боги), хотя речь шла об одном существе (см. письмо иерусалимского царя доизраильского периода: Б. А. Тураев. ИДВ, т. 1, с. 294). Характерно, что в еврейском языке нет слова «богиня» (в необходимых случаях св. писатели вынуждены были употреблять слово мужского рода).

НЕБО И ЗЕМЛЮ . Словосочетание, соответствующее шумерскому «`анки», что значит Вселенная. Некоторые толкователи связывают «небо» с ангельским миром. Одно понимание не противоречит другому, так как в Библии бытие и служение ангелов тесно связано с природными силами (; ). Выражая веру Церкви, Афинагор пишет, что ангелов Бог «через Свое Слово поставил и распределил управлять стихиями, и небесами, и миром» (Апология, 10).

Земля же была БЕЗВИДНА И ПУСТА (евр. תהז זבהז т`оху ва б`оху). Это редкое в Ветхом Завете выражение означает хаос (в финикийской мифологии богиня ночи именуется Баау). Было ли это хаотическое состояние результатом прямой воли Божией? В (по дословному переводу) Бог землю сотворил «не пустой» (евр. לא תהז ло т`оху). Из этого можно заключить, что нечто таинственное внесло искажение уже в изначальный творческий замысел. Возможно, здесь прикровенное указание на злую волю, возникшую в мире тварных духов.

ТЬМА (евр. חשך х`ошех) и БЕЗДНА (евр. תהום те`хом, множ. תהומות те`хомот). Примечательно, что Божие одобрение получает не тьма Хаоса, а только свет (1,4, ср. ,5: «Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы»). Русский богослов В.Н. Ильин замечает в связи с этим: «С полной уверенностью можно утверждать, что началу творения нашего космоса, его «первому дню» предшествовала какая-то домирная, метаматериальная и метафизическая трагедия, страшным эпилогом которой явились тьма и хаос» (Шесть дней творения, Париж, 1930, с.67). Слово «теом» (бездна) созвучно с именем вавилонской богини Океана Ти`амат (см. §11, §3). Тиамат изображалась в виде дракона. Аналогичные чудовища Хаоса встречаются и в мифах других народов (египтян, хананеев, китайцев). Боги-драконы олицетворяли водную стихию (см. приложение, а также В. Топоров. Хаос. - В кн.: Мифы народов мира. т. 2. М., 1982, с.581-582). Хотя в Шестодневе «бездна» лишена всяких мифологических черт, в других частях Ветхого Завета мы находим образ водного чудовища, или Дракона, которое, однако, рассматривается как тварь (Левиафан, Раав, Дракон: , где имя Раав в синод. пер. заменено словом «гордыня»; ; ; ср. ). Это существо воплощает в себе сопротивление божественной воле, которое возникло в лоне духовного тварного мира (падение Сатаны, ср. ; ; ; ). В конце времен эти демонические силы будут повержены (; ср. ).

ДУХ БОЖИЙ (евр. רוחאלהיס Руах Элохим). Некоторые толкователи переводят слово «руах» как ветер. Действительно, это слово может означать и дух и ветер. Но «Руах Элохим» естественнее переводить как Дух Божий. Тем более, что глагол מרחת «мерахофет» (носился) передает мысль о попечении, заботе, творческом воздействии (ср. Втор 32:11: «как орел… носится над птенцами своими»).

И СКАЗАЛ БОГ… И УВИДЕЛ БОГ… И НАЗВАЛ БОГ . Такого рода антропоморфизмы в строгом сказании Шестоднева не случайны. Они имеют целью возвестить о Боге не как о безликой Мощи, а как о личностном Существе. Глагол «сказал» по смыслу связан с библейской идеей творящего Слова Господня. «Речь Божия, поясняет свт. , - не произносится не на еврейском, ни на другом каком-либо из употребляемых между народами языке, но какие ни на есть Божии слова, написанные Моисеем или пророками, суть указания Божеской воли» (Против Евномия, 12а; Твор., т. 6, с.369). Наречение имен на Востоке означало суверенную власть, поставление на служение (; ср. ). Тем самым св. писатель подчеркивает, что природные силы и явления не есть боги (как думали язычники), а тварь, подчиненная Творцу и принадлежащая Ему.

УТРО, ВЕЧЕР, ДЕНЬ . Счет от вечера соответствует древнейшему исчислению времени суток, связанному с пастушеским образом жизни, когда трудовая жизнь начиналась с заходом солнца. Эта традиция прочно закрепилась в ветхозаветной Церкви и перешла в новозаветную (круг суточного богослужения начинается с вечера). Слово «день» (евр. יוס йом) в данном контексте едва ли может означать обычные сутки, так как земных суток, отмечаемых солнцем и луной () еще не было. Следовательно, здесь «день» может означать любой период времени. «Перед очами Твоими, - говорит псалмопевец, - тысяча лет как день вчерашний» (, ср. ). См. также ; ; ; Числ:10, ; ; , где слово «день» употребляется в более широком смысле как некий хронологический период.

Композиция сказания о днях творения. Шестоднев не предлагает какой-либо научной теории космогенеза, что подтверждается его литературным характером. По жанру это образчик священной поэзии, напоминающий литургический гимн. Бытописатель использует семь рефренов (повторяющихся фраз):

1. «И сказал Бог».
2. «Да будет».
3. «И стало так».
4. Пояснение.«И увидел Бог».
5. «И назвал Бог».
6. «И был вечер…».

Шесть творческих дней распадаются на две триады, в соответствии с принципом поэтического параллелизма Библии (см. § 8, § 4):

Появление растений на суше как бы связывает между собой обе триады. Семь рефренов в описании «семи дней» расположены в виде сложного узора, смысл которого еще требует уяснения:

В Вавилоне (во время плена и раньше) иудеи могли познакомиться с языческим праздником Ак`иту. Во время этого новогоднего торжества драматически изображалась победа бога М`ардука над Хаосом и читалась поэма о сотворении мира «Энума элиш». Эти обряды, по верованию вавилонян, должны были помочь богу солнца в очередной раз одолеть мрак. Быть может, в противовес этому языческому празднику ветхозаветая Церковь повторяла за общественным богослужением историю Шестоднева, причем сказание читалось (или пелось) антифонно. Это должно было закрепить сложную симметрию текста с его повторами и параллелизмом. В целом же обе триады говорят о трех важнейших этапах миротворения: образовании космоса, создании условий для жизни и самой жизни и создании высших животных и человека. При этом первая триада говорит в основном об устроении и разделении стихий, а вторая - о наполнении «тварного пространства» светилами и живыми существами. Во всем этом содержится недвусмысленное отрицание как вавилонского культа светил, так и египетского поклонения животным. И те и другие суть только создания Божии.

Для передачи той или иной мысли Писание нередко прибегает к священной числовой символике Востока, корни которой уходят в глубокую древность:

6. Шестоднев и естествознание . Говоря о «тверди» как оболочке, которая отделяет небесные воды от вод земных, бытописатель имеет в виду древневосточное представление о Вселенной. Согласно этому представлению, Земля со всех сторон объемлется мировым Океаном. Снизу ее поддерживают прочные «столпы», а сверху ограждает «твердь», по которой двигаются светила. С того времени как писалась Книга Бытия, представления о Вселенной менялись много раз. Как было уже сказано, Откровение не дает человеку в готовом виде то, что он может постигать собственным разумом. Основы учения о Творце не зависят от той или иной научной космогонии. Теория о вращении земли, современные гипотезы об эволюции Вселенной и жизни являются областью исследования науки. Но сами по себе многообразные и сложнейшие закономерности мира всегда остаются великим чудом; и чем более человек узнает о природе, с тем большим основанием он может повторять слова псалмопевца: «Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь» ().

7. Сотворение человека по Шестодневу . Если все этапы миротворения определяются лишь Божественным повелением, то созданию человека предшествует таинственный «совет», что подчеркивает центральное значение нового существа в замыслах Божиих. Только оно создается по образу и подобию Божию. В словах «сотворим» и «по образу Нашему» иногда без всякого основания усматривали следы политеизма. Однако текст Шестоднева, по мнению этих же критиков, был создан около VI века, когда единобожие окончательно восторжествовало в сознании Израиля (ср. ; ).

По другому толкованию, Бог обращается к элохимам, ангельским существам (ср. ; ). Тем не менее среди св. Отцов преобладает мнение, что в Шестодневе речь идет о внутрибожественной тайне, о «Троичном совете». Этот взгляд согласуется с тем, что в Ветхом Завете частично была уже приоткрыта тайна Ипостасей. Хотя троичный догмат явлен лишь в Новом Завете, Ветхий - знает о Духе, Премудрости и Слове и говорит о них языком, близким к ипостасной терминологии (см., напр., ; ; ; ).

8. Образ и подобие . Адам. Слова «образ (евр. צלם селем) и подобие (евр. רמות демут)» употреблены в Шестодневе как синонимы или, во всяком случае, как понятия очень близкие. Первое слово носит более конкретный характер, его можно перевести как облик, изображение (см. ); второе - более абстрактное, связанное с идеей, замыслом, планом (ср. сл., где слово «демут» имеет значение образца). В данном случае перед нами характерный библейский параллелизм, который углублен в святоотеческом толковании. Так свт. рассматривает «образ» как то, что дано человеку от природы, а «подобие» как тот высший идеал, к которому человек должен стремиться (Об устроении человека, ХVI).

Поскольку Бог есть начало духовное (в противоположность тварному и плотскому: ср. ), то и образ Божий в человеке есть его духовное свойство. По библейскому сказанию богоподобие человека определяет его «владычество» над прочей тварью (1, 26). Следовательно, речь идет о личностном разуме существа, имеющего свободную волю.

В том же смысле понимают библейский образ Адама и Отцы Церкви. Свт. Григорий Нисский именует его всечеловеком (Об устроении человека, ХVI). По словам бл. Августина, Адам есть «totum genus humanorum», т.е. весь род человеческий. По словам свт. , «через преступление пал целый Адам» (Слова таинственные, 8). Так же и прп. Макарий Египетский именует «целым Адамом» «все колена земные» (Беседы, 12, 13). Прп. учит, что Христос пришел в мир «ради Адама» (Слово 1). Точно так же православное богослужение говорит о спасении человечества как Адама. «На землю сшел еси, да спасеши Адама» (утреня Великой Субботы). В дни Пасхи прославляется Господь, Который «совоскресил всеродного Адама».

«Божественный образ, свойственный человеку, личности Адама, - пишет , - относится ко всему человечеству, ко «всечеловеку». Поэтому в роде Адама умножение личностей, из которых каждая сообразна Богу, можно было бы сказать множественность образа Божия во множестве человеческих ипостасей, совершенно не противоречит онтологическому единству природы, общей всем людям… Существует одна природа, общая для всех людей» (БТ, в. 8, с.65).

Власть человека над животными свт. толкует и расширительно, как власть над грехом и плотью. Это понимание подтверждается тем, что в Ветхом Завете животные (особенно водные чудовища) нередко символизируют силы зла (ср. ; ). То, что оказался не в силах совершить «ветхий Адам», осуществил новый Адам, Сын Человеческий, Который изображен в как победитель «чудовищ и хищных зверей», выходящих из моря.

9. Совершенство мира . Суббота. Хотя в Шестодневе есть прикровенные указания на элементы творения, идущие вразрез с замыслом Божиим (тьма, Хаос), Бог на каждом этапе творения определяет его как «хорошее», прекрасное (евр. טוכ тов), а в конце сказано: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот хорошо весьма» (1, 31). Это кажущееся противоречие снимается тем, что Создатель, будучи альфой и омегой, созерцает тварь вне времени и в состоянии возможного для нее предельного совершенства, которое отцы Церкви называли те`осисом, обожением.

В сказании о субботнем дне следует различать два аспекта - божественный и человеческий:

• Если написано, что Бог «почил от дел Своих», это следует понимать в переносном смысле. Ибо, по словам свт. И. Златоуста, бытописатель «снисходил к обычаю человеческому» (Беседы на ). «Покой» Божий означает здесь веху, отделяющую великие творческие деяния (сотворение мира, жизни, человека) от нового периода, когда стал действовать и соучастник замыслов Божиих - человек. Однако для Промысла Божия субботний покой никогда не наступает. «Отец Мой доныне делает, и Я делаю», - говорит Христос Спаситель ( ). Установление субботы принадлежит, несомненно, Моисею (). Связывая «день покоя» с историей творения, Шестоднев окончательно отделил его от языческого праздника новолуния. Суббота стала единственным в древнем мире повторяющимся каждую неделю «днем Божиим», когда отдыхали и люди и скот. Она определила необходимый перерыв в труде, чтобы освободить человека для молитвы и мыслей о Боге. В более позднюю эпоху субботе стали придавать еще большее значение (; ). Считалось, что человек в субботу должен отказываться от дел, в которых проявляется его власть над природой. Это было как бы постоянным напоминанием о высшей власти Творца. В период Второго Храма суббота сделалась одним из отличительных признаков иудейства. Но постепенно слишком страстное отношение к субботе привело к обрядовому фанатизму, который не раз осуждался в Евангелии ().

Шестоднев завершается торжественными заключительными словами: «Вот происхождение (евр. тольдот) неба и земли при сотворении их» (Быт 2:4а).

Примечания.
Афинагор – раннехристианский апологет. «Апология» («Прошение о христианах») написана им между 176–180 гг.

познакомить воспитанников с сотворением видимого мира

Задачи:

• узнать, из чего, зачем и в каком порядке Богом был создан видимый мир
• понять, что такое «день творения»

Использованная литература:

1. Закон Божий: В 5-ти книгах. – М.: Книговек, 2010. – Т.1.
2. Библейские предания. Ветхий Завет / пересказ М. Д. Яснова, ил. Н. Ю. Лаврухина. – СПб.: БКК, 2008.

Дополнительная литература:

1. Слободской С., прот. Закон Божий для семьи и школы. – СПб., 2006.
2. Библия, пересказанная детям старшего возраста. – СПб.: Печатный Двор, 1991.
3. Верниковская Л.Ф. Уроки в воскресной школе. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2007.

Ключевые понятия:

• День творения
• Шестоднев

Словарь урока:

• Творение
• Бог Создатель
• Бог Творец

Содержание занятия (открыть )

Иллюстрации:

Проверочные вопросы:

1. Откуда появился видимый мир?
2. Что такое «День творения»?

Ход урока. Вариант 1:

Рассказ учителя по новой теме, сопровождаемый иллюстрациями.

Просмотр видеоматериалов.

Физкультминутка: Бог сотворил одну Луну (сделайте руками круг) - И много звезд на небе (открывайте и закрывайте ладони), - Большое небо (встаньте на цыпочки), - Солнца круг (изобразите руками круг над головой), - Цветы (сложите пальцы рук чашечками), - Деревья (поднимите вверх руки), - Ветер (помашите руками).

Рисунок в тетради «Дни творения».

Закрепление темы с помощью проверочных вопросов.

Ход урока. Вариант 2:

Рассказ учителя по новой теме, во время которого дети изготавливают поделку.

Каждому ребенку понадобятся мелки, один лист черного картона, два круга разного цвета, восемь белых лепестков и клей: приклеивается круг в центре черного листа картона; наносится клей на круг; раскрашивается очередной лепесток, затем он приклеивается к кругу; так со всеми лепестками. В конце приклеивается второй кружок на первый, чтобы закрыть им края лепестков. Мир готов!

После создания невидимого мира Бог сотворил видимый мир. Нужно помнить, что Бог не так творит вещи, как мы, люди, их делаем. Нам, чтобы сделать какую-нибудь вещь, нужно иметь материал, мы должны стараться, трудиться, а когда сделаем вещь, часто о ней больше не думаем и не заботимся. Но Бог все сотворил из ничего, одним словом Своим, и все время помнит о всяком Своем творении: любит его и заботится о нем.

1) Что такое «день творения»

Бог сотворил мир Своим словом, но не сразу, а постепенно, как говорят – в шесть дней творения (нужно помнить, что шесть дней творения не были обыкновенными днями, а может быть, по многу тысяч лет каждый, потому что у Бога тысяча лет, как один день, и один день, как тысяча лет). Поэтому процесс сотворения мира по-другому еще называют Шестоднев.

2) Последовательность творения мира

В первый день творения сказал Господь Бог: «Да будет свет!» Яркий свет залил все, и так он понравился Господу, что отделил Господь его от тьмы и назвал его днем, а тьму назвал ночью.

На второй день Бог разделил воды твердью и назвал эту твердь небом.

Потом собрал всю воду, что оказалась под небом, в одно место, и тогда появилась суша. Бог назвал ее землей, а воду – морями. «Хорошо! – сказал Господь Бог. – Пусть теперь будут травы, растущие из земли, и деревья, дающие плоды». В этот третий день земля родила зелень, а также семена и плоды, и это тоже понравилось Богу.

На четвертый день Он создал солнце, луну и звезды и расположил их на небе. И стали они освещать землю, отделять день от ночи и управлять течением времен.

А на пятый день Бог населил воду рыбами, а небо – птицами. Он благословил их и сказал: «Плодитесь и размножайтесь!»

А на шестой день расселил по всей суше разную живность, всех зверей и всех гадов земных. И сотворенное опять понравилось Богу. Тогда Он создал человека и тоже благословил его.

Господь отдал человеку землю, отдал под его власть и рыб, и птиц, и животных, а плоды и то, что произрастает из семян, предназначил ему в пищу.

3) Седьмой день

В седьмой день Господь, как говорит Библия: «почил... от всех дел Своих, которые делал », то есть Бог больше ничего нового не творил, как бы отдыхал от творения. (Поэтому и мы шесть дней работаем, а в седьмой отдыхаем).

Небо и земля были совершенны, и прекрасен был созданный Богом мир.

4) Рассказ «Какие же вы счастливые!» В. Сухомлинский

Сегодня в школу впервые пришли малыши. Мамы привели их и оставили с учителем на зелёной поляне, под высокой липой.

Учитель Иван Филиппович встречает десятое поколение детей. Доведёт он этих малышей до четвёртого класса, и его работе в школе исполнится сорок лет.

Весёлые, приветливые глаза учителя смотрят в чёрные, синие, голубые глаза ребятишек.

Дети, вы не видели, как задолго до рассвета восходит заря? – спрашивает Иван Филиппович, и его ласковая улыбка вызывает у малышей ответную улыбку.

Нет, не видели, – вразнобой отвечают ребята.

А не видели вы, как соловей пьёт росу?

Нет, не видели...

А как шмель чистит крылышки, перед тем как улететь с цветка?

Не видели...

Какие же вы счастливые... – говорит учитель. – Всё это вы ещё увидите. Я поведу вас на берег озера, и вы увидите, как восходит утренняя заря. Мы сядем в кустах, затаим дыхание и будем смотреть, как соловушка, проснувшись, пьёт капельку росы. Подойдём к большому красивому цветку и застанем там медового шмеля: он переночевал в цветке, проснулся и чистит крылышки.

Ранней весной мы остановимся у нагретого солнцем дерева. Что это? Из-под коры выглядывает кто-то живой и быстрый. Это «солнышко», самая ранняя букашка. Жарко, она проснулась, а вылезать на волю боится: кругом лежит снег.

Вы очень счастливые, дети, вы всё это увидите!

Проверочные вопросы:

1. Откуда появился видимый мир?
2. Что такое «День творения»?
3. Из чего и как Бог сотворил мир?
4. На какой день Бог сотворил первого человека?
5. Каким был вначале сотворенный мир?

Круглый стол «Шестоднев и его контекст», прошедший на конференции «Современная библеистика и Предание Церкви» должен был помочь выполнить вполне практическую задачу: сформулировать взаимоотношения между верой и наукой для документа Межсоборного присутствия на тему «Происхождение мира и человека» .

Текстология против наукообразия

Тон обсуждению задал доклад протоиерея Леонида Грилихеса (отец Леонид в диалоге участия не принимал, текст зачитал игумен Арсений (Соколов)), в котором выделяются три подхода к интерпретации первой главы книги Бытия: «вульгарный буквализм», «смысловая интерполяция» и «имманентная интерполяция». Первый представляет собой отказ от осмысления текста и приводит к примитивному креационизму, который, в свою очередь, ставит человека перед наивными вопросами: над какой водой носился Дух Божий после творения Неба и земли, если вода еще не была создана, как совместить творение неба во второй день, если Небо и земля были сотворены в первом стихе Писания, и т.д. Вторая позиция навязывает тексту не свойственные ему («научные») смыслы ради того, чтобы доказать: библейское повествование современным представлениям не противоречит.

Третий подход, которого и придерживается отец Леонид, предлагает рассматривать текст Шестоднев именно как текст со специфическими законами построения и таким образом стремиться к «реконструкции авторской интенции, т.е. наиболее аутентичного понимания».

Позиция, безусловно, беспроигрышная – в конце концов, в катехизисе можно написать, что между наукой и верой противоречий никаких нет, а Шестоднев надо читать применительно к взаимоотношениям Бога и человека, а не к учебнику физики – и оставить креационистско – эволюционистские споры для специалистов (ученых и богословов). Но это уход от проблемы: противоречия между научной и библейской картиной мира возникают в совершенно конкретных головах совершенно конкретных людей, и чтобы эти люди не скатились в духовную шизофрению (σχίζω - раскалываю, φρήν - ум), им нужно дать ответ, а вовсе не запретить “противоречить”.

Шестоднев – метафора?

Можно сколько угодно убеждать себя, что религия и наука говорят о разных вещах (об этом несколько раз напоминал библеист Михаил Георгиевич Селезнев), но тогда мы неизбежно столкнемся с необходимостью понимать Библию метафорически. Если мы читаем строку Сергея Есенина: «Колесом за сини горы солнце тихое скатилось», – мы, конечно, понимаем, что речь здесь идет вовсе не о таких астрономических явлениях, как вращение Земли, а о поэтических переживаниях наблюдателя осеннего заката. Но мы также понимаем, что «колесо» – это метафора, «тихое» – эпитет, да и глагол «скатилось» по отношению к солнцу понимается совсем не буквально. Потому что, на самом деле, Солнце – огромный газовый шар, совсем не тихий, и это не оно движется по небу, а земля изменяет свое положение относительно него.

Если мы начнем читать Библию так, то нужно честно признать, что слова «день», «земля», «небо» и другие следует понимать метафорически. Что порождает ряд проблем другого свойства. Их четко обозначил член библейско-богословской комиссии Аркадий Маркович Малер: где гарантия, что, начав аллегорически толковать Шестоднев, мы не придем к аллегорическому толкованию персонажей Ветхого Завета (такие примеры уже есть в других христианских конфессиях – например, в современном англиканстве)? А почему мы ограничимся только пересмотром Ветхого Завета? Что мешает аллегорически понимать Воскресение Христово? Да и вообще, почему перед нами встает необходимость что-то аллегорически толковать в Библии? (Отсылки к Александрийской школе богословия неуместны – отцы этой школы, предлагая аллегорическое толкование, нисколько не отрицали реальности всех описываемых в Библии событий – аллегории только добавляли смысл.)

Свидетельствует ли наука о вере?

«Мы должны ответить честно на вопрос: почему мы должны менять буквальное понимание Писания? Мы решили подстраивать Писание под изменчивую научную картину мира? ” – задается вопросом А. М. Малер (действительно, научные концепции меняются со временем), « или хотим выглядеть адекватно в глазах научного сообщества?» Положительный ответ на хотя бы один из последних двух вопросов выявляет проблемы нашего мировоззрения: оно библейское, христианское, или не библейское и не христианское, в конечном итоге?

Если же мы преследуем цель миссионерскую, то эффект от официальной церковной формулировки, типа, «Церковь позволяет считать, что в дне творения не двадцать четыре часа», будет нулевой. Никто, как справедливо заметил Аркадий Малер, не обращается к Церкви потому что она имеет ту или иную позицию по количеству часов в сутках. Но не все так просто. К Церкви так не обращаются, зато некоторые ученые обращаются к Богу, видя неожиданные совпадения между Шестодневом и научным знанием. Можно считать этот подход (в целом совпадающий с тем, что отец Леонид Гриллихес обозначил как «смысловую интерполяцию») текстологически ошибочным, но для конкретных людей он «работает».

Физик Владимир Игоревич Шевченко (Курчатовский институт) признался в том, что ему как раз близка смысловая интерполяция. По его мнению, современные научные представления как раз согласуются с Библией: и теория Большого взрыва (кстати, возникшая совсем недавно), и представление о возникновении неорганических соединений прежде органических. Противостояние науки и религии в этом случае выглядят искусственно (длина библейского «дня» – это частности на фоне того, что в целом Шестоднев укладывается в научную картину мира). «По идее, когда все это было открыто, это должно было подтвердить правоту библейской картины, а вышло как раз наоборот», – недоумевает ученый. По его мнению, дальнейшие пути взаимодействия науки и религии будут лежать в области не онтологии, а этики («Можем ли мы создать жизнь в пробирке?»), отголоски этого недалекого будущего мы уже встречаем сегодня в дискуссиях о том же суррогатном материнстве.

В. И. Шевченко горячо поддержал проректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры модератор круглого стола протоиерей Владимир Шмалий:

– Редукционистские прочтения человека – это реальная угроза! Именно христианское богословие и мировоззрение может стать последним бастионом отстаивания человеческого достоинства.

Допустимость «смысловой интерполяции» с точки зрения сотериологии (не будем касаться метафизики и текстологии Священного Писания) наглядно продемонстрировало отношение В. И. Шевченко к участию Творца огромной и сложной вселенной в жизни каждого человека:

– На одном ресурсе я увидел картинку со скоплением звезд и подпись: «Неужели ты думаешь, что Творцу вот этого есть дело до того, что ты ешь и с кем спишь?» В том и дело, что Творцу всего этого как раз и есть дело до того, что ты ешь и с кем спишь!

Мир – психическое Бога?

Секретарь Ученого совета Санкт-Петербургской духовной академии и семинарии протоиерей Кирилл Копейкин в своем докладе обратил внимание на то, что между современной наукой и верой есть пространство диалога, так как сегодня наука прикасается к онтологии. И начало мира перестает быть безличным. Здесь святоотеческое богословие встречается со светской мыслью – философской и естественнонаучной.

Нелишне будет привести развернутую цитату из выступления отца Кирилла:

– Книга Бытия повествует о творении мира из ничего словом Божьим. В Символе веры, который мы исповедуем на каждой литургии, мы исповедуем Бога Творцом мироздания, буквально Поэтом этого мира. Преподобный Максим Исповедник, один из величайших византийских богословов говорил, что мир представляет собой цельнотканный хитон Логоса. Святитель Григорий Палама называет мир писанием самоипостасного слова. Митрополит Антоний Сурожский, на мой взгляд, один из крупнейших богословов ХХ столетия, подчеркивал, что материя не является мертвой. Если бы это было так, таинство было бы насилием над материей. А таинство с точки зрения владыки Антония – это есть обнаружение того, что сокрыто в материи, того к чему она призвана.

Джон Серл, один из крупнейших американских философов, занимающихся философией сознания, также живой классик, говорит, что с одной стороны – картезианский дуализм, с другой стороны – материалистический манизм – обе позиции ложные. Представляется, что они описывают всю рассматриваемую область, но на самом деле это не так. Если мы отбросим и картезианский дуализм, и материалистический манизм, то у нас останется книга Творца.

Где возникает поэма, когда автор творит поэму? Я думаю, мы логически должны были прийти к однозначному выводу, что мир – это и есть психическое Творца. Этот вывод может показаться нам странным, даже шокирующим, но примечательно, что в ХХ столетии как раз в связи с новыми открытиями в физике вообще встала проблема физической реальности.

Что, собственно, стоит за тем, что открывают физики, исследующие мироздание? Сайлас Бин (Боннский университет) и Ник Бостром (философ из Оксфорда) считают, что мир представляет собой компьютерную симуляцию. Трей Хоган (Чикагский университет), предполагает, что мир – это голограмма. Сейчас он строит прибор, который должен это экспериментально проверить. Тед Ллойд (Массачусетский технологический институт) полагает, что мир – это квантовый компьютер, который вычисляет самого себя. Это метафора, которая ничего не прибавляет, эти воззрения могут показаться наивными, но за ними стоит представление физиков о том, что реальность может быть сотворена чем-то или Кем-то, что стоит за пределами этой реальности.

Человек больше мира

Критически оценил такую попытку интерполяции научный сотрудник Общецерковной аспирантуры и докторантуры Александр Иванович Кырлежев:

– Если мы берем Шестоднев, как вероучительный богословский текст, все знают, что в этом творении есть радикальный разрыв – это творение человека. Творение человека происходит совершенно особым образом. Это творение же человека в мире, части мира, но это не мир. Душа человека больше мира. Это что-то иное. Поэтому если говорить о человеке в терминах психического, которое сопоставимо с физическим и может находиться где-то в физическом, мы игнорируем Шестоднев, догматы о творении, идею христианского творения. Не говоря уже о том, что здесь могут быть и философские возражения. Можно ли человека свести к некой безличной субстанции, акциденции, некой энергии, веществу и далее?

В этом вся и проблема по отношению, например, к искусственному интеллекту. Искусственный интеллект творится там же, где творится холодильник и телевизор. А человек – это совершенно другое. Не говоря уже о том, что мир как психическое Творца – этот образ. Он обращен к науке, но сама эта попытка найти параллели между современной наукой и христианским богословием – только одно из частных философствований, и здесь не может вырасти церковная позиция.

Мир как текст, или Может ли Пьер Безухов рассуждать о романе «Война и мир»

Если мы все же воспринимаем мир как текст, написанный Богом, то мы должны также видеть себя героями этого текста. Отец Кирилл обратил внимание и на это: «Мы являемся частью этого мира, и тем не менее, пребывая внутри мира, претендуем на то, что мы можем его познать. Это примерно так же, как если бы Пьер Безухов и Андрей Болконский рассуждали бы в структуре романа “Война и мир” о замысле Льва Николаевича Толстого».

Совершенно не ясно, насколько претензия Пьера Безухова и Андрея Болконского на понимание замысла Льва Толстого обоснована. Можем ли мы познать замысел Творца о мире только через изучение мира? Сомнительно. Через диалог с Автором (а постижение Библии, как слова Божьего, это и есть диалог с его Автором) – более вероятно, но только в том случае, если Автором мы воспринимаем Бога, а не древнееврейских мудрецов и летописцев, писавших соответствующие тексты на протяжении нескольких веков.

В этом смысле совершенно логигично непонимание третьей позиции («имманентной интерполяции») отца Леонида со стороны креационистов. Вопрос сводится вовсе не к тому, сколько часов, веков или оборотов вокруг себя или друг друга тех или иных небесных тел длится день творения (вопрос о времени вообще может или даже должен и ставиться, и решаться с участием специалистов по физическим свойствам времени), а к проблеме авторства священного текста.

«Какая авторская интенция?» – высказал недоумение священник Михаил, редкий представитель креационистов (физик по образованию) в зале: «Кто вообще автор Библии? Чтобы реконструировать интенцию автора, надо подняться на его уровень. Если автор – Моисей – все понятно. Но Иоанн Златоуст говорит, что это Бог говорит словами Моисея.

Молчание креационистов

Креационисты оказываются дважды в проигрышном положении. Во-первых, против них стоит современная наука – почти целиком. Но с этим еще можно примириться. Гораздо хуже другое. Их взгляды упрощаются оппонентами со стороны церковной. Даже в обсуждаемом докладе отца Леонида позиция «буквализма» (не просто так охарактеризованного «вульгарным») доведена до абсурда. Например, никто из современных православных креационистов не задается наивными вопросами о происхождении воды, над которой носился Дух Божий, потому что на эти наивные вопросы уже есть святоотеческие ответы. Из-за этого упрощения креационисты (далеко не однородная масса, люди разного уровня образования и специализации, по-разному воспринимающие те или иные богословские взгляды тех или иных Отцов Церкви) теряют возможность принимать участие не только в научных дискуссиях, но и в таких междисциплинарных обсуждениях.

«Их не зовут, а они не приходят, потому что боятся, что им не дадут слова, – заявил Аркадий Малер: «Это игра в одни ворота. У нас нет диалога между креационистами и эволюционистами, у нас есть диалог между двумя группами эволюционистов». То есть (продолжу мысль Аркадия Марковича), в конечном итоге, у нас богословский диалог подменен псевдоестественнонаучным. «Псевдо» – потому что суть его вовсе не в естественнонаучных разногласиях, а в экзегетических.

Константин Михайлович Антонов, историк русской философии, считает, что проблема комплексная:

– Встречаясь с естественниками, я наблюдал, что они столь же дезориентированы относительно того, чем они занимаются, сколь церковные люди – относительно понимания Шестоднева. Многие креационисты – профессионалы в области естествознания. Существует некая общая сложность – недоверие к сложным формам рациональности. Как только мы с ней сталкиваемся, мы хотим уйти от нее с помощью скептической аргументации.

Главный итог дискуссии оказался куда менее практичен, чем планировалось: выяснилось, что у разных верующих свои отношения и с наукой, и с пониманием библейского текста. Что делать с этим выводом – пока не очень ясно. Наверное, дискутировать дальше.

Текст Марии Сеньчуковой, фото Евгения Глобенко

В богословской науке Шестодневом принято называть библейское повествование из первых глав книги Бытия, в которых говорится о сотворении Богом мира за шесть дней. И на первой лекций кандидата философских наук игумена Серапиона (Митько), посвященной этой теме, мы узнали о том, что именно повествование «Шестоднева» на протяжении многих столетий являлось для людей основным источником знаний о мире. До тех пор пока за дело не взялись ученые и не стали сомневаться в достоверности сведений, изложенных в Библии. Начиная с эпохи Возрождения, ученые мужи принялись не только критиковать или опровергать эти сведения, но и объявили мифом саму библейскую картину сотворения мира, у которой с наукой якобы нет ничего общего! Хотя заметим, что в ту же эпоху Просвещения зазвучали предостережения и против самой науки: что, мол, и в ее исследованиях кроется множество опасностей и ложных путей. А сегодняшние критики науки полагают, что сама она не способна доказать свои базисные утверждения, а значит, и ее мировоззренческие выводы не могут быть логически корректными.

Но посеянное когда-то зерно сомнения принесло свои плоды - и разрыв между библейским сказанием и научными представлениями о сотворении мира на каком-то этапе казался непреодолимым. Но был ли этот разрыв? Его не видел, например, Галилео Галилей, живший в эпоху становления современной науки, а потому говоривший, что «Библия учит не тому, как устроено небо, а тому, как надо на него восходить». Но значит ли это, что современные ученые не могут браться за интерпретацию библейских тестов, а в самом Священном Писании нет смысла искать каких-либо научных данных?

Я считаю, что на книгу Бытия нельзя смотреть как на учебник физики, космологии, биологии. Это в корне неверный подход. Учебник - это учебник, а Священное Писание - это Священное Писание. И критиковать текст Писания из-за мнимого несоответствия научным данным - это в принципе неверно. Представьте, что, например, строитель, расчетчик вдруг выяснит, что параметры Ноева ковчега (а они описаны в Библии очень подробно) или Иерусалимского храма (тоже описанного очень подробно) рассчитаны неправильно, и от этого он потеряет веру. Это не совсем верный подход. То же самое, когда люди видят несоответствие каких-то библейских текстов своим научным представлениям, - это неплодотворный подход. Потому что Бог не писал учебник по биологии или физике. Текст написан с расчетом на научную картину мира людей, живших в ту эпоху. Даже если это эпоха плена, например VI - VII века до нашей эры, то все равно отражаются более ранние представления, и нам трудно сказать, как глубоко уходят эти знания.

А нас спросят - вот уже начинается миссионерский комментарий, - почему же Бог не написал так, чтобы отражались истинные знания, ведь Он же все знает. Лев Николаевич Толстой пишет примерно следующее, читал я лет пятнадцать назад, но смысл примерно такой. Два разбойника хулили Иисуса, но один из них покаялся, и Спаситель сказал ему: «Завтра будешь со мной в раю». И дальше Толстой пишет: «А вот неправильно. Лучше бы этот разбойник сошел с креста и пошел бы всем рассказывать, как он нравственно изменился». То же самое и здесь: нам иногда кажется, что мы лучше знаем, что было бы хорошо.

Правда, вот если бы Господь дал нам все данные по квантовой физике. А еще открыл бы разные загадки космоса, например, «большое ничто» - огромное пространство в космосе, где ничего не фиксируется, никто не знает, что это такое, а в Библии было бы об этом написано - как было бы здорово. Это тоже неправильно. Почему? Представьте, что такой вопрос задавал бы Исаак Ньютон. И Господь написал бы для него Библию, где была бы описана картина, которая была тогда. Сейчас над ней смеялись бы еще больше, чем некоторые шутят над библейским текстом. Потому что наука меняется, и невозможно отразить никакой этап ее развития. Например, в 40-е годы люди в университетах учили, что атом - неделимая часть материи, а кто был с этим не согласен, тот был врагом народа. Сколько изменилось за это время!

Если мы сейчас получим Библию, в которой написано то, как мы сейчас видим мир, то через пятьдесят лет это будет очень устаревшим. Поэтому Библия вообще не о науке. Я считаю, что главное достижение Шестоднева не то, что сотворил Бог. Это вообще не рассказ о тварном мире, это рассказ о Самом Боге, и это главная тема Шестоднева.

Но и вместе с тем при чтении Священного Писания возникают некоторые вопросы, которые прямо не связаны с соответствием науке. Во-первых, вопросы, связанные с самим текстом. Потому что многие фрагменты этого повествования имеют очень неоднозначное толкование в русском переводе, а в оригинальном древнееврейском тексте, если мы этим займемся, то дальше первого стиха не продвинемся и через несколько часов. Настолько все неоднозначно. Древнееврейский текст Ветхого Завета вообще устроен таким образом, что некоторые невыразимые истины открываются через очевидные несуразности, ошибки. Потому что иначе, чем через ошибку, выразить какую-то истину бывает нельзя. Чуть позже я приведу примеры.

С другой стороны, при таком глубоком открытом чтении Писания, когда человек читает его не с целью выучить, а с целью встретиться с Богом, возникают парадоксальные ощущения и мнения, и человек оказывается перед главными вопросами своего бытия. Когда-то Кьеркегор сказал о Лютере: «Ну вот, 95 тезисов Мартина Лютера - это не так страшно, потому что их так много. Потому что на самом деле есть только один тезис - то, что человек смертен». А Мартин Хайдеггер в своей лекции «Что такое метафизика?» говорит о метафизическом вопросе и выделяет два признака такого вопроса. Во-первых, этот вопрос всегда касается сущего в целом, а во-вторых, ставит под вопрос спрашивающего в качестве спрашивающего. То есть существуют такие вопросы, которые относятся не только к чему-то или к кому-то, но которые ставят под вопрос сам факт нашего бытия. И по мере приближения к большому космическому объекту возрастает гравитация, а по мере приближения к Богу тоже возрастает тяжесть некоторых вопросов и ответов на них.

В начале сотворил Бог небо и землю (Быт. 1, 1).

Почти все знают этот фрагмент по-древнееврейски: «Берейшит бара Элохим эт ха-шамаим вэ эт ха-арец». И чтение первого стиха Библии вызывает массу вопросов, я коснусь лишь самых очевидных и поверхностных. Например, по поводу слова «берейшит» какой-то иудейский автор нашел, кажется, шестьдесят толкований этого слова, а мог бы и больше. Но даже если мы читаем православных святых отцов, то находим понимание того, что слово «берейшит» может читаться по-разному.

Я вам уже говорил о еврейском предании, где говорится, что Творец дал им Тору без пробелов и огласовок. Довольно долго текст Священного Писания существовал без огласовок. Собственно, огласовки появляются еще и до нашей эры, но окончательное их установление связано с деятельностью масоретов. Было три системы огласовки: вавилонская, палестинская, тивериадская. Тивериадская система огласовок стала доминирующей и единственной, а это был 1001 год до нашей эры. Тогда семейство Бен Ашеров, жившее в Галилее, дает нам эту систему огласовок. То есть долгое время текст Священного Писания существовал в устном прочтении, в виде одних согласных букв. В древнееврейском языке тоже одни согласные, скорее всего, каждый знак - это согласная плюс неопределенная гласная. Она должна быть, поэтому часто отсутствие гласной или ее редукция обозначается условным знаком - так называемый шва.

В какой-то момент библейский текст читался без огласовок, поэтому можно прочитать «берейшит» - «в начале», а можно - «барашит», что означает «сотворил в шесть». То есть уже первое слово Писания содержит отсылку к шести дням творения. Слово «берейшит» переводится «в начале». Собственно буква «б» - это предлог «в». И уже для святых отцов это слово было многозначно. Сейчас мы отложим древнееврейскую часть, потому что в ней можно разбираться бесконечно.

Как понимать «начало». Одно из толкований, что начало - это некая изначальная точка времени. Мы знаем, что время начинается с сотворения мира. В принципе, так считают и современные физики: когда происходит взрыв сингулярности («большой взрыв»), и в определенных планковских величинах, в какие-то микроскопические моменты времени, появляется собственно время. Хайдеггер как-то сказал: «Наука не мыслит». Ждать от ученых, чтобы они мыслили, невозможно. Наука занимается другими вещами: она исследует... И Стивен Хоукинг говорит: «Вот я не вижу необходимости бытия Божия. Бога нет. Потому что до точки вашего взрыва ничего не было, значит, и Бога не было». Такая позиция, детская ли или какая-то... Потому что любой «воскресный» школьник знает, что Бог не существует в понятиях пространства и времени.

Я думаю, что у святых отцов (мы христиане, поэтому похожи), кроме понимания «в начале» как первой точки времени, было и другое понимание: «в начале» - «во Христе». То есть начало - это Христос.

Сейчас мы с вами, уважаемые коллеги, можем сформулировать некое правило - в святоотеческом толковании Священного Писания часто существуют разные точки зрения, но они не являются конфликтными, противоположными, это просто разные точки зрения. Например, кто-то говорит: «Вот мой сын самый умный». А кто-то скажет: «Мой сын самый сильный». Но это не значит, что это разные точки зрения. Эти разные точки зрения просто выражают глубину тех смыслов, которые нам открывает Божественное Откровение. И часто есть больше точек зрения. И я бы сказал, что это правило относится не только к святым отцам, но и к любому прочтению Священного Писания, когда это прочтение искреннее.

«В начале времени». Собственно говоря, с этого начинается и само библейское понимание времени. Я позволю себе сказать об этом несколько слов. Когда-то я был молодым человеком и как-то стал рассуждать в одном месте об античном историзме. Мне сказали: «Вы что? Там не было никакого историзма». Меня посрамили: историзм свойствен именно библейскому взгляду на мир, а для античности это вечное возвращение, цикличность. Это тот самый текст из Освальда Шпенглера, где говорится, как в одном греческом городе установили монумент с надписью «Здесь был заключен мир на сто лет», а дата мира не указана. История от какого момента? Для человека античного мира существовал некий космос, который конечен, постоянно меняется, атомы которого могут вернуться в прежнее состояние, и все возвращается на круги своя. И потом блаженный Августин полемизирует с этими античными философами и говорит: «Ну неужели опять Платон откроет свою академию, неужели Иисус опять будет распят?» Впоследствии Церковь осуждает эти идея, осуждая идею Оригена о циклическом воплощении всеобщего восстановления - апокатастасиса, когда мир будет повторяться до тех пор, пока все не спасутся. Осуждается в принципе подход циклизма.

Одно из первых и главных откровений Шестоднева в том, что мир имеет начало во времени. Пока здесь не сказано, что мир имеет конец, только начало.

Очень трудно русскому человеку читать Библию, как и французу, англичанину и даже греку, потому что индоевропейские языки, на которых мы говорим, по ряду параметров отличаются от языков семитских, и в частности от библейского иврита, на котором написано Священное Писание. У нас есть стихийное представление о том, что все языки одинаковы, просто где-то больше, а где-то меньше времен, где-то есть падежи, а где-то их нет, ну и везде разные слова. Начнем с того, что звуки везде разные, и многие звуки, которые есть в русском языке, в других языках не встречаются, те, что есть в других языках, трудно произнести на русском. То же самое структура языка. Говоря о древнееврейском языке, можно сказать, что в нем вообще нет грамматического понятия времени.

Дело в том, что, когда возникло сравнительное языкознание, то все вновь открывшиеся языки интерпретировали в рамках грамматики, приспособленной для индоевропейских языков. Грамматика, в которой все называлось по-латыни. Например, что такое слово «причастие»? По-латыни, оно, кажется, звучит как «коммунио» - совсем другое, у католиков слово «коммунио» означает и причастие, и общение. А у нас «при-частие».

Или что означает слово «насекомое»? Каков его смысл? Почему насекомые называются насекомыми? Здесь легче почувствовать смысл, потому что это тот редкий случай, когда латинское и русское слова совпадают. По-латыни «инсекто» - насеченные, отсюда, кстати, происходит слово «секта». Есть еще масса слов, за которыми может стоять что-то совершенно иное.

Пример того, что языки не очень похожи: например, далеко не во всех языках есть категория рода, в большинстве нет. Есть языки, где личные местоимения изменяются во времени, например, некоторые языки австралийских аборигенов. Представьте «я» прошедшего времени. Например, ловят аборигена, спрашивают, за что он убил своего брата, а он говорит: «Это не я, а я прошедшего времени». А еще есть времена вчерашние, позавчерашние, и очень трудно представить идентичность личности в таких условиях. Существуют языки, где нет прилагательных. Например, у народа, где один снег и очень мало оттенков, «хорошая собака» - это одно слово, «плохая собака» - уже другое, а «черная собака» - это уже третье слово. То есть многообразие языков.

Так вот, в семитских языках, а также, скорее всего, в шумерском отсутствуют времена. Нет той системы времен, которую мы знаем, изучая русский, английский, французский, латинский, греческий языки. Есть нечто другое - некие спрягаемые формы глагола, можно сказать так, но нет полного аналога нашему прошедшему, настоящему, будущему времени.

Ведущая Ольга Валентиновна Баталова

Записала Ксения Сосновская