Что можно приготовить из кальмаров: быстро и вкусно

В.В. Дегоев
Политика России в Закавказье в первой половине XIX века: некоторые
итоги
По мере присоединения или завоевания закавказских территорий в первой трети XIX в.
перед Россией вставала проблема управления ими. Предстояло найти такую форму имперского
присутствия в этом регионе, которая прежде всего позволит обеспечить там социально-
политическую стабильность, необходимую в том числе для решения текущих и грядущих
внешнеполитических задач. Дело осложнялось целым рядом факторов. С точки зрения языка,
религии, культуры, внутреннего устройства, закавказские государственные и
полугосударственные образования были неоднородными. Внутри них зачастую царили
раздробленность и усобицы, а между ними – вражда и соперничество, чаще всего за «местную»
гегемонию. Административно-судебное единообразие, да и то порой условное, существовало
лишь в пределах одной территориально-политической единицы – будь то царство, княжество,
ханство, союз общин (и т. д.). Однако пользы от такого единообразия, как правило, было
немного, ввиду произвола правителей и феодалов, хаоса в поземельных отношениях и
налогообложении, междоусобных раздорах и разбоях.
Эти обстоятельства одновременно и создавали проблемы для России, и помогали их
разрешить. Местные социальные элиты и простой народ постепенно начинали видеть в империи
высшую власть, третейского судью, надклассовый и наднациональный инструмент организации
жизни по рациональным правилам. Практически все общественные слои раньше или позже
приходят к осознанию удобств существования в условиях нового, имперского порядка,
положившего конец «войне всех против всех». Именно порядок, организация, система, как
синонимы мира, безопасности и благополучия, мало-помалу становятся для людей ключевыми,
жизненно важными идеями. Всеобщая и всевозрастающая потребность в таком способе бытия
заставляла Петербург искать пути ее удовлетворения и подсказывала то стратегическое
направление, в котором должна была развиваться российская политика в Закавказье.
Впрочем, это нисколько не умаляет сложности и масштабности стоявших перед Россией
задач, и нисколько не оправдывает допущенные ею просчеты.
Русским властям в Закавказье сразу же стало ясно, что унификация этого края по
имперско-губернскому образцу – занятие рискованное, дорогостоящее и малоэффективное. Во
всяком случае для такого процесса – исторического по своему содержанию – требовалось время.
Форсировать его Петербург не спешил, хотя высказывались различные взгляды на то, с какой
скоростью и в каких формах должно осуществляться вовлечение Закавкавказья в имперскую
систему.
2
Русская администрация на присоединенных территориях носила по преимуществу
военный и чрезвычайный характер. Генералам и офицерам поневоле приходилось заниматься
гражданскими делами, примирять социально-политические элиты, благоустраивать города,
строить дороги и т. д. Русские солдаты использовались как дешевая и весьма квалифицированная
рабочая сила.
Пресловутый принцип «разделяй и властвуй», который привычно, хотя зачастую
безосновательно, ассоциируется с политикой России в Закавказье, утрачивал рациональный
смысл. Прежде, к примеру, в XVIII веке, он – да и то в определенных ситуациях – был на руку
Петербургу. Теперь же, когда этот мозаичный регион оказался под скипетром царя, задача
состояла не в расколе, а в соединении разнородных элементов во имя достижения стабильности и
управляемости.
Проблема ненасильственной интеграции стояла перед Россией тем острее, чем явнее
ощущался недостаток русских войск в Закавказье и недостаток опыта управления
новоприобретенными землями. Можно сказать, что гибкие и осторожные подходы к этой
проблеме возникли отчасти стихийно, под влиянием реалий жизни, не располагавших к методу
разрубания внутрикавказских гордиевых узлов. Со стороны России видно было понимание
пагубных последствий быстрой ломки традиционного социально-экономического, политического
и культурного уклада. Отсюда – терпимость к местному административному разнообразию.
Имперская власть вводилась далеко не везде, но и там, где вводилась, зачастую носила
номинальный характер, давая себя почувствовать лишь тем, кто открыто демонстрировал
нелояльность к ней.
В основе мотивов такой политики лежали не только объективные трудности, но и
инстинктивное и вполне понятное нежелание кавказских наместников глубоко вникать и
вовлекаться в сложные хитросплетения местной жизни. В конечном итоге именно это
обстоятельство стало, как ни странно, общим источником для двух противоположных концепций
интеграционной стратегии, получивших условные наименования «централизм» и «регионализм».
«Централисты» выступали за скорейшую имперско-административную унификацию Закавказья;
«регионалисты» предлагали действовать постепенно, не торопясь упразднять те локальные
особенности, которые со временем либо отомрут сами собой, либо будут относительно
безболезненно и органично вытеснены новыми политическими формами.
Эти два подхода никогда не существовали в чистом виде, оттого и не следует
преувеличивать накал борьбы между ними. То, что констатируется как «победа централизма» во
второй половине XIX в., на самом деле представляет собой гораздо более неоднозначное
явление. «Регионалистская» составляющая, как неизбежное порождение здравого оппортунизма,
всегда присутствовала и присутствует до сих пор в политике России на Кавказе.
3
Введение имперской администрации в российских владений в Закавказье (там где это
имело место) не означало, что из присоединенных территорий сделали русские губернии. Жизнь
заставляла искать гибкие подходы. На государеву службу, гражданскую и военную,
рекрутировались представители местных народов, и не обязательно принадлежавшие к
социальным верхам или христианской вере. Главными критериями были лояльность к России и
профессиональная пригодность. Они получали привилегии правящего класса, благодаря чему
формирование новой закавказской политической элиты происходило относительно гладко. Тем
самым было положено начало процессу зарождения среди нерусского населения имперской
идентичности. Эта тенденция развивалась параллельно с ростом национального самосознания,
чаще всего уживаясь с ним, но иногда и замещая его. В социально-психологическом плане
готовность местной элиты отождествлять себя с империей обуславливалась желанием
принадлежать к корпорации избранных, разделять ее дух и ценности, пользоваться ее благами и
символикой. Почва для нравственных сомнений, связанных с проблемой ответственности перед
своими народами, практически отсутствовала. Дело в том, что для части нового правящего класса
этой проблемы никогда и не существовало. Более щепетильные могли утешить свою совесть тем,
что они не предают народные интересы, а защищают их.
Кооптация грузин и армян в «колониальную» управленческую систему и воспитание в них
имперского мировоззрения облегчались религиозной общностью с русскими. В случае же с
тюрками-мусульманами та же цель достигалась религиозной терпимостью русских.
Более того, по отношению к исламу русское правительство заняло подчеркнуто
охранительную позицию, с явным намерением привлечь мусульманское духовенство к
реализации имперского политического курса. Позже, в свете событий Кавказской войны, многие
государственные деятели в России и на Кавказе расценят это как ошибочную социальную ставку,
принесшую негативные результаты.
Однако основная работа интеграционного механизма происходила все же в светской
сфере. В первой половине XIX в. в Закавказье формируется влиятельный слой просвещенной
«колониальной» бюрократии, представленной людьми, которые были исполнены высокого,
искреннего чувства моральной ответственности за порученную им «цивилизаторскую»,
державную миссию. Среди них было немало таких, кто понимал, ценил и даже преклонялся
перед кавказской культурой, признавая за ней право на самобытное развитие под имперской
эгидой. Намного опережая время, они отказывались от надменного культуртрегерского взгляда
на «туземную» духовную жизнь, от лукавого соблазна сравнивать ее с русско-европейскими
ценностями в контексте категорий «выше-ниже», «лучше-хуже». Они уже тогда всем своим
образом действий ставили вопрос не о поглощении, а о выращивании феномена, который был
удачно назван канадским историком Г. Райнлендером национально-имперской культурой. И в
4
конечном итоге именно эта, а никакая другая формула – несмотря на массу объективных и
субъективных препятствий – восторжествует во второй половине XIX века и, тем более, в веке
двадцатом.
Есть и парадокс, и логика в том, что просвещенная бюрократия рождается и начинает
свою активную гражданственную деятельность при самых жестких, самых имперско-мыслящих
(в глазах многих – самых одиозных) кавказских наместниках – П. Д. Цицианове и А. П.
Ермолове. Профессиональные военные, воспитанные в соответствующем духе, эти генералы
видели свое предназначение прежде всего в наведении внутреннего порядка в крае и защите его
от внешних угроз, что отныне становится проблемой безопасности России, то есть –
приоритетной проблемой любого государства. Отсюда – широкое использование силовых
методов. Однако они не являлись самоцелью и применялись только в тех случаях, когда мирные
средства не действовали, хотя, конечно, остается далеко не праздным вопрос – насколько та или
иная ситуация действительно была безвыходной.
П. Д. Цицианов и А. П. Ермолов осознавали, что, помимо армейского, нужен и другой
инструментарий для борьбы против беспорядка. Именно с этой прагматической целью они
создали в Закавказье весьма сплоченную колониально-чиновничью корпорацию, руководствуясь
посылом о том, что ее эффективность будет прямо пропорциональна ее просвещенности. Особым
покровительством пользовались те «кадры», которые своими взглядами и творческим
потенциалом более всего отвечали представлениям наместников о сути и форме цивилизаторской
миссии России.
Вместе с тем П. Д. Цицианов и А. П. Ермолов не всегда могли полностью контролировать
процесс формирования бюрократии просвещенного типа. Зачастую он принимал стихийный
характер. Так, «проконсул Кавказа», конечно, не имел никакого отношения к появлению в
подведомственном ему крае блестящей плеяды сосланных туда деятелей декабристского
движения. Но нельзя отрицать и того, что во многом благодаря А. П. Ермолову декабристы
получили возможность реализовать свои таланты на новом для них поприще и сыграть
колоссальную роль в русско-закавказском духовном сближении. Их трудами были заложены
основы для великого культурного синтеза, принесшего столь яркие плоды во второй половине
XIX в. и особенно в ХХ в.
В значительной степени благодаря высокому попечительству А. П. Ермолова создавалась
та особая духовная среда, в которой происходило становление блестящей закавказской
интеллигенции. Наместник поставил на твердое основание систему народного просвещения в
Закавказье. Перед грузинскими, армянскими и азербайджанскими юношами – независимо от их
социального положения и вероисповедания – были открыты перспективы получения прекрасного
образования, причем не только в Тифлисе (тогдашней культурной столице Кавказа), но и в
5
Петербурге и Москве. Вместе с престижностью имперской системы образования быстро растет и
спрос на нее. По мнению Г. Райнлендера, к началу 1830-х гг. закавказская интеллигенция
испытывала повышенный аппетит ко всему русскому.
Десятилетие М. С. Воронцова на должности кавказского наместника было в известном
смысле «золотым веком» для Закавказья. Опытный генерал и талантливый администратор с
богатым списком заслуг в деле освоения южной России, он фактически получил полную свободу
действий на Кавказе и подчинялся только Николаю I. Этот регион приобрел нечто похожее на
статус «государства в государстве», что явилось со стороны Петербурга признанием
необходимости учитывать его специфику и не форсировать процесс его «губернизации» по
стандартному имперскому образцу. Мало кто понимал эту сложнейшую задачу и способен был
справиться с ней лучше, чем М. С. Воронцов.
В социальных, межкорпоративных и межэтнических конфликтах, имевших место в
Закавказье, М. С. Воронцов неизменно занимал позицию третейского судьи, беспристрастного
примирителя, надклассовой инстанцией. Это касалось споров между христианами и
мусульманами, грузинами и армянами, русскими и нерусскими, аристократией и купечеством,
чиновниками и населением. Наместник прививал противоборствующим сторонам и
закавказскому обществу в целом более широкий, имперский взгляд на вещи. Он видел в этом
способ умерить антагонизмы, разрешить (или предотвратить) конфликтную ситуацию, воспитать
у людей разумно-эгоистическое понимание того, что польза для империи есть польза для
каждого из ее подданных.
М. С. Воронцов – благодаря своим личным качествам и преданности делу, заразил
универсалистским духом большую часть закавказских социальных элит. Они искренне и
добровольно приняли имперские идеалы и с готовностью предложили свою помощь на поприще
претворения их в жизнь.
М. С. Воронцов оставил после себя в Закавказье целый «колониально-бюрократический»
класс, состоявший из представителей разных народов, конфессий, общественных классов и
культур. Всех их сплачивала не только корпоративная солидарность, но и растущее имперское
самосознание с элементами державного патриотизма, с одной стороны, и «внутрироссийского
космополитизма», с другой.
При М. С. Воронцове национально-имперская культура в Закавказье вступила в стадию
расцвета. Одной из главных предпосылок для этого послужило личное, глубоко уважительное
отношение М. С. Воронцова к духовному наследию закавказских народов. Вверенный его
попечительству край пережил с 1845 по 1854 гг. целую эпоху, в которой элементы ренессанса
переплелись с совершенно новыми культурными явлениями.
6
Вопрос о том, пригодна ли знаменитая уваровская триада – «самодержавие,
православие, народность» — для Закавказья и насколько, стоял весьма актуально. Эта формула
содержала идею о сильной единоличной власти, объединяющей разнородное общество и стоящей
над ним. Именно такая власть глубоко импонировала и тем кавказским народам, которые некогда
знали ее, но утратили, и тем, которые, никогда не имея ничего подобного, стремились к
автократии, как к некоему политическому идеалу. (В этом, кстати, сокрыт один из источников
временного успеха авторитарного проекта Шамиля.)
У второй составляющей триады – «православия» — была более ограниченная область
применения. Сочувственно воспринять ее – при определенных условиях – могли лишь
исповедовавшие христианство грузины, армяне и часть северокавказского населения.
Что касается «народности», то эта концепция была вообще неуместна по отношению к
полиэтническому Кавказу.
Тем не менее русские власти – когда вольно, а когда и невольно – проводили большую и
небезуспешную работу по приспособлению «теории официальной народности» к кавказской
специфике, точнее – именно того в этой теории, что поддавалось приспособлению.
Применительно к Кавказу уваровская триада – соответствующим образом переосмысленная и
адаптированная – являлась, в принципе, универсальным идеологическим средством воспитания
имперской надэтничной и надконфессиональной идентичности. Чувство верноподданства
русскому царю, соединенное с чувством принадлежности к «сверхдержаве», медленно, но верно
проникало во все слои закавказского общества. Имперская идентичность служила как бы общей,
в каком-то смысле защитной, оболочкой для рождающихся (или возрождающихся)
«национальных» самосознаний, к возникновению которых социально-культурная политика
России имела самое непосредственное касательство. Эту политику зачастую обозначают не очень
корректным, во всяком случае очень условным, термином «русификация». На самом деле
происходил куда более широкий, емкий и сложный цивилизационный процесс, заслуживающий,
на наш взгляд, другого наименования. Речь может идти скорее об «имперской
самоидентификации» личности, класса, общества, формирующейся под влиянием конкретных
материальных и духовных стимулов, определенной культурно-идеологической среды и
предполагающей осознанный и добровольный выбор (иначе какая же это
«самоидентификация»?).
Заслуга М. С. Воронцова в том, что он понял это сам и научил такому пониманию своих
подчиненных, многие из которых, впрочем, были не менее проницательны, чем их шеф.
Кавказский наместник, в отличие от некоторых предшественников, не считал, что местные
народы должны воспринимать выгоды вхождения в состав империи как самоочевидные. Он
7
давал возможность на деле убедиться в этом путем активного вовлечения грузин, армян,
азербайджанцев в экономическую, социальную и культурную жизнь России.
Вместе с тем М. С. Воронцов был решительным противником искусственного насаждения
имперских форм, предпочитая придать процессу интеграции естественный, постепенный и
органичный характер. Доходило до того, что наиболее рьяных грузинских адептов
«русификации» упрашивали сохранить хотя бы на время полезные местные законы и обычаи.
Наместник создал среди своих подчиненных атмосферу, которая сама собой формировала
нечто вроде «кавказского патриотизма», объединявшего людей не этническим происхождением
или религией, а чувством причастности к великому делу созидания чего-то небывалого. Во
многом благодаря М. С. Воронцову и к русским и к кавказцам явилось понимание того, что
Кавказ – их общая забота и общая судьба, что Россия – не временщик и пришла сюда навсегда.
Пожалуй, одним из самых благотворных результатов этого «открытия» стало определенное
моральное настроение, одинаково вдохновлявшее и русских и нерусских простой идеей: все, что
они делают (или не делают) на Кавказе, принадлежит и будет принадлежать им и их потомкам.
Именно это настроение заставляло закавказских «генерал-губернаторов» создавать
материальную и духовную среду для благополучной жизни.
* * *
Будучи в сущности глубоким «тектоническим» сдвигом, процесс интеграции Закавказья с
Россией имел сложную диалектику и протекал не без издержек для обеих сторон – неизбежных и,
нередко, трагических. На изучение русскими властями местной обстановки и на приспособление
к ней уходило порой слишком много времени. И прежде чем им удавалось нащупать
оптимальный путь, они успевали совершить грубые ошибки, вызывавшие негативную
социальную реакцию. В известном смысле познание Кавказа Россией происходило на всем
протяжении XIX в. и продолжалось в ХХ в. Среди тех русских военных и администраторов,
которым по долгу службы приходилось иметь дело с этим регионом, отнюдь не всем было дано
постичь его по-настоящему глубоко. Людей, обладавших таким даром, следует искать скорее
среди тех, кто устремлялся на Кавказ по велению своего сердца и своей творческой натуры.
В ходе утверждения России в Закавказье потребовался определенный период трудной
взаимоадаптации разных культур. Русские генералы, считая свое «цивилизаторское
миссионерство» абсолютным благом, подчас отождествляли его с абсолютным правом нести к
кавказским народам «свет разума и просвещения». Им не всегда хватало понимания того, что
незнание русского и французского языков, неумение пользоваться вилкой и ножом, обычай
сидеть на полу, скрестив ноги, и другие «дикости» — есть не варварство, а лишь свидетельство
принадлежности к другой культуре, по-своему не менее, а то и более богатой, чем европейская.
8
Впечатление о «бескультурье» становилось тем навязчивее, чем явнее обнаруживалась
непохожесть кавказского мира на русский, в том числе – благодаря тому хаотическому
состоянию, в котором находилась местная общественно-политическая и хозяйственная жизнь.
Отсюда – стремление поскорее навести порядок, представляемый в качестве еще одного
непременного атрибута цивилизации. Это стремление порождало поспешность и необдуманные
действия в сфере социальной, образовательной и конфессиональной политики.
Стратегия «разделяй и властвуй» отнюдь не всегда приносила успех: в конечном счете она
усиливала дезорганизацию кавказских обществ, препятствуя их эволюции в «цивилизованном»
направлении.
Петербург, а вслед за ним и кавказские администраторы явно недооценивали
экономическую составляющую интеграции. Местная «система» («системы») хозяйствования
носила либо патриархальный, либо феодальный характер, что в реальности было почти одно и то
же. Главная заслуга России состояла в том, что эта «система» получила защиту от внешней
опасности и внутреннего беспредела. Однако столь благоприятные условия сами по себе не
давали импульса к развитию, они скорее консервировали эту сферу социальной жизни на том
уровне, которого было вполне достаточно для привычного существования, но слишком мало для
возникновения экономической потребности в России и для превращения Закавказья в
органичную часть империи.
Вплоть до окончания Кавказской войны хозяйственный потенциал региона фактически
оставался невостребованным, даже в том объеме, в каком его могла бы освоить слаборазвитая, по
сравнению с Западом, российская промышленность. Закавказье было «колонией», не знавшей
колониальной эксплуатации, что делало его убыточным приобретением для экономики России.
Однако геостратегическая важность региона окупала все издержки по его содержанию, поднимая
его в глазах Петербурга до такой ценностной или, скорее, «сверхценностоной» категории, на
которую не жалели ни имперских денег, ни имперских войск. Уже в первой трети XIX в.
исподволь подготавливались условия для того, чтобы в перспективе – пусть и не близкой –
геополитическое значение Закавказья было конвертировано в конкретный экономический
результат, успешно залатавший одну из «черных дыр», которая истощала российские финансы на
протяжении долгого времени.
Оставляло желать лучшего кадровое и концептуальное обеспечение российской политики
в Закавказье. За период с 1801 г. по 1830 г. там сменилось девять наместников. Из них, пожалуй,
лишь у двоих – П. Д. Цицианова и А. П. Ермолова – была четкая военная и политическая
стратегия, но им не хватило времени и средств для осуществления задуманного. Другие
наместники не имели последовательной и долгосрочной программы, действуя скорее ситуативно,
по мере возникновения то здесь, то там проблем большей или меньшей сложности. Они не
9
обременяли себя творческими задачами, предпочитая аккуратно выполнять зачастую неуместные
или безнадежно запоздалые инструкции Петербурга, где плохо знали нюансы закавказской
обстановки и, возможно, ждали инициативных предложений с места событий. В итоге –
отсутствие системного подхода, на фоне чего множились иллюзии, эксперименты, просчеты и
разочарования.
Хотя во втором эшелоне армейского (оно же гражданское) руководства в Закавказье
наличествовало немало способных людей, все же не от них зависело принятие важнейших
решений и разработка стратегических идей на долгосрочную перспективу. Что касается
остального состава военного и чиновного аппарата, то в нем были всякие: и те, кто
добросовестно выполнял свой долг, проникнувшись глубоким уважением к «туземному» миру и
жаждой понять его, и те, кто приехал в Закавказье «на ловлю счастья и чинов» — карьеристы,
мздоимцы, сорвиголовы и маргиналы разных мастей, презиравшие и край, и его обитателей, и,
порой, самих себя. На их счету многие преступления – воровство, убийство, насилие,
предательство, святотатство, оскорбление национальных чувств. Было бы чересчур
прекраснодушным заблуждением полагать, будто их деяния нисколько не запятнали образ
России в сознании закавказских народов.
* * *
Несмотря на эти и другие грубые просчеты, всегда сопутствующие «колониальной»
политике, процесс имперской интеграции в Закавказье набирал силу и приобретал характер
фундаментального и уникального явления. Происходило это во многом потому, что в России
образ империи символизировал вовсе не господство одной нации над другими и не типичные
отношения между метрополией и ее колониями. Он воплощал в себе сверх-идеологию,
добровольное самоотождествление, состояние ума и души человека, независимо от его веры,
этнического происхождения, социальной принадлежности, уровня образования и культуры. И в
этом смысле людей с «имперской идентичностью» хватало среди нерусских и неправославных,
среди господ и простонародья, среди буржуазных и большевистских политиков.
При всех перегибах преобразование формы и сути в Закавказье проводилось постепенно –
даже там, где социальная восприимчивость к новому была чрезвычайно высока. Национальный
колорит не вытеснялся и не подавлялся, а органично сращивался с имперской культурой,
дополняя и обогащая ее. Не только кавказцы заимствовали у русских, но и наоборот: русские
охотно щеголяли кавказской атрибутикой, гордились своей «кавказскостью» как некой особой
идентичностью. «Русская» тема глубоко проникала в грузинскую, армянскую и азербайджанскую
литературу, а Кавказ стал неотразимым источником вдохновения для русских поэтов и
писателей.
10
Ввиду своего синкретического характера российская имперская культура (в широком
смысле слова) выполняла на Кавказе функцию своеобразного ретранслятора европейских идей и
ценностей. В этом плане политика России являлась разновидностью вестернизации. В старом
кавказском доме «окно в Европу» было прорублено русскими «империалистами» и обращено на
север.
К началу 60-х гг. XIX в., несмотря на ряд плодотворных результатов присутствия России
на Кавказе, перед ней по-прежнему простирался огромный фронт «колониальной» работы –
политической, культурной и экономической, отступиться от которой уже не было никакой
возможности. Создав площадь опоры для дальнейшего имперского строительства на Кавказе,
Россия не могла позволить себе бросить на произвол судьбы дело, потребовавшее стольких
усилий и жертв. Накопленный опыт позволял уберечься от одних ошибок, но не страховал от
других. Была ли достигнута необратимая динамика в русско-кавказском интеграционном
процессе – сказать сложно. Отрицательно отвечавшие на этот вопрос современники могут
показаться излишне пессимистичными. Те же, кто давал оптимистичный ответ, вероятно,
воздержались бы от него, знай они наперед, что в будущем Россию на Кавказе ждут тяжкие
испытания.

480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

240 руб. | 75 грн. | 3,75 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Автореферат - 240 руб., доставка 1-3 часа, с 10-19 (Московское время), кроме воскресенья

Медоев Дмитрий Николаевич. Политика России в Закавказье: Проблемы и перспективы: диссертация... кандидата политических наук: 23.00.04.- Москва, 2003.- 167 с.: ил. РГБ ОД, 61 03-23/177-X

Введение

Глава I. Основные этапы становления политики россии в Закавказье 7

1. Эволюция политических отношений 7

2. Отношения российской федерации с Закавказскими странами на современном этапе 15

2.1 Россия и азербайджан 16

2.2 Россия и Армения 21

2.3 Россия и грузия 28

3. Политические интересы российской федерации в закавказье 44

Глава II. Каспийская нефть как политический фактор в региональных отношениях 52

1. Экономические и политические проблемы транспортировки углеводородов каспийского бассейна на мировой рынок 52

1.1 Проблема транспортировки по территории России 63

1.2 Проблема транзита через территорию ирана 67

1.3 Политика турции и проблемы транспортировки нефти 71

1.4. Конфликты в кавказском регионе и их влияние на транспортировку

Каспийской нефти 76

2. Интересы турции и ирана в закавказье 80

Глава III. Интересы третьих стран и политика россии в закавказье. Проблемы безопасности 88

1. Политика сша и нато в закавказье 88

1.1 Отношения западных стран и Азербайджана 93

1.2 Отношения стран запада и Армении 95

1.3 Грузия и нато 109

2. Северный кавказ в системе международных отношений 125

3. Этнические конфликты в закавказье и роль россии в их урегулировании 137

Заключение 148

Список использованной литературы 1

Отношения российской федерации с Закавказскими странами на современном этапе

По отношению к местным правителям обычно использовалась дипломатия соблазнов и подкупов, но с чрезмерно строптивыми не церемонились. Русская политика отличалась прагматическим разнообразием, строилась на учете конкретной ситуации, а не на каком-то едином стереотипе.

Политика России на Северном Кавказе была менее успешной, стратегия утверждения власти России с помощью местных элит оказалась не столь эффективной, как в Закавказье.

К началу 30-х гг. XIX в. общая геополитическая ситуация на Кавказе кардинально меняется. Между Российской империей, с одной стороны, и Турцией и Ираном - с другой, не осталось ни буферной зоны (в виде Закавказья), ни естественных преград (в виде Кавказского хребта). Получив новую линию южной границы (с небольшими изменениями она сохранится до 1991 г.), Россия приобрела ключевой геостратегический плацдарм для создания непосредственной угрозы Западному Ирану, то есть подступам к Персидскому заливу и Индии.

Владение Кавказом отдало в ее распоряжение восточную акваторию Черного моря и практически весь Каспий, обеспечив исключительно благоприятные условия, которыми Россия вскоре воспользуется для продвижения в Среднюю Азию. Признав права России на Кавказ, выбыл из борьбы Иран. Турция, однако, не оставила мысли о реванше, но до Крымской войны (1853-1864 гг.) у нее не было ни сил, ни союзников, ни смелости для такой политики.

В конце XIX - начале XX вв. ощутимо возрастает геополитическое значение Кавказа в связи с вовлечением его в мировое хозяйство. Богатые природные, прежде всего нефтяные, и ресурсы превращают Кавказ в сферу острой экономической конкуренции европейских держав, включая Россию.

Первая мировая война и революционные процессы в России вызвали почти полное разбалансирование государственно-административной структуры Кавказа и небывалое обострение социальных, межнациональных и религиозных конфликтов, политический хаос, преодолеть который кавказская национальная буржуазия пыталась созданием независимых государств.

Все это спровоцировало внешнее вмешательство (Антанта, Германия, Турция) и, как следствие, беспрецедентную "интернационализацию" кавказского вопроса.

Советская Россия стремилась во что бы то ни стало удержать Кавказ за собой. И это ей удалось - сочетанием силы, политических и дипломатических методов, игрой на национальных чувствах, социальных, этнорелигиозных антагонизмах.

12 марта 1922 г. республики Закавказья заключают союзный договор об образовании Федеративного союза советских социалистических республик Закавказья. 30 декабря 1922 г. ЗСФСР вошла в СССР. В 1937 г. после упразднения ЗакСФСР республики вошли в СССР непосредственно. Органичное включение Кавказа в систему СССР превратило его в геополитический рычаг установления прямого или косвенного советского влияния на Ближнем и Среднем Востоке, основанного на потенциальной угрозе применения силы.

После 1945 г. это влияние становится важным фактором равновесия между двумя сверхдержавами (СССР и США). Такой баланс держался до конца 1980-х гг., обеспечивая относительно надежную региональную безопасность. С распадом СССР и образованием независимых государств на территории бывших союзных республик северная часть Кавказского региона (Северный Кавказ) осталась по одну, а южная (Закавказье) -по другую сторону границ России.

Существует целая группа системообразующих факторов, всегда имевших огромное значение в истории кавказских народов: геостратегические, социально-политические, экономические, этнические, религиозные, идеологические, культурологические и психологические. Иерархия этих факторов на протяжении времени менялась в зависимости от того, на каком уровне они действовали -внутрикавказском (внутриэтническом и межэтническом) или внекавказском (региональном и глобальном).

Что касается Кавказа как региона, то наиболее постоянной и решающей величиной, обеспечивающей за ним важную роль, является геополитический фактор. В силу географического положения Кавказ представляет собой связующее звено между Европой и Азией, Севером и Югом. Держава, владеющая Кавказом, получала возможность установить прямой или косвенный контроль над обширными земными и морскими пространствами, не говоря уже о непосредственном торгово-экономическом значении территории между Черным и Каспийским морями.

В силу своей политической, этнической и религиозной разобщенности Кавказ был преимущественно объектом раздела на сферы влияния между соперничающими державами, пытавшимися контролировать наиболее важные его части, или же попадал под власть одной из них, что обещало перспективу весьма недолгосрочной стабильности. Данная закономерность с неизменным постоянством действовала на протяжении всей истории этого древнего региона.

Судя по всему, она во многом сохраняет свою инерцию и сегодня. Кавказ остается и будет оставаться сферой жизненно важных интересов прежде всего для России, а также для Турции и Ирана.

Признание этих интересов и уважение к ним со стороны других государств Запада и Востока - необходимое условие обеспечения безопасности в регионе и в мире.

Так с большой уверенностью можно говорить о совпадении интересов России, Турции и Ирана в недопущении этнических конфликтов и сепаратистских проявлений. В тесном сотрудничестве и добрососедских отношениях со всеми странаими региона должны быть заинтересованы все кавказские страны. Укрепление и расширение экономических, политических и иных связей отвечает их жизненно важным национальным интересам.

Россия и Армения

Грузинское руководство, со своей стороны, всячески приветствует проект нефтепровода. В обращениях президента Шеварднадзе и других политических деятелей к населению республики обещания грядущего экономического процветания стабильно увязываются с "утверждением геополитической функции Грузии" как транзитного коридора на пути Восток - Запад. Одним из конкретных воплощений этой "функции" они видят трубопровод Баку - Джейхан общей протяженностью 1730 км, отрезок которого, длиной в 225 км. должен пройти через грузинскую территорию.

По прогнозам грузинских политиков, на строительстве нефтепровода может быть занято до 50-60 тыс. человек, что немаловажно в условиях высокой безработицы в стране, а его эксплуатация будет приносить в госбюджет в среднем 62,5 млн. долларов в год.40 В то же время грузинские представители признают, что вариант транспортировки нефти по трубопроводу Баку - Супса экономически более выгоден для их страны, чем альтернативный маршрут на Джейхан. Но последний маршрут, как они считают, "предпочтительнее для Грузии с политической точки зрения".41 Политическим основанием для реализации этого проекта является принятая еще в октябре 1998 г. Анкарская декларация. Ее подписали президенты Азербайджана, Грузии, Казахстана, Турции и Узбекистана, а также тогдашний министр энергетики США Билл Ричардсон.42

Возникли противоречия при выработке правового статуса Каспийского моря, приемлемого для всех прибрежных государств и закладывающего, в частности, основу для решения многочисленных проблем эксплуатации ресурсов его дна.

Освоение нефтегазовых ресурсов Каспийского моря и прилегающих к нему районов Азербайджана, Туркмении, Казахстана остро поставило проблему транспортировки добытого топлива на европейские рынки. Вокруг вопроса маршрута новых трубопроводов столкнулись интересы многих стран, каждая из которых добивается контроля над жизненно важными для нефтеэкспортирующих государств коммуникациями, который послужит не только источником мощных финансовых поступлений, но и даст возможность активного политического влияния на развитие событий в регионе.

Здесь нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что известные риски по добыче и транспортировке каспийской нефти связаны также с полосой длительной нестабильности и взрывоопасное в Средней Азии и Закавказье, что еще раз предопределяет необходимость взвешенного, осторожного подхода к решению названных проблем, учета позиций всех заинтересованных сторон.

Стратегия России в этой зоне стала предметом острых дискуссий в российской политической, дипломатической и экономической элитах, причем Каспий воспринимается не только как

Независимая газета. 1998. - 30 октября. зона сотрудничества, но и как театр острого политического, экономического и дипломатического соперничества.

В ряде стран каспийского бассейна склонны к довольно оптимистическим оценкам перспектив данного региона в мировом производстве нефти и газа, сравнивая его в этом отношении с Персидским заливом. Вопрос в этом отношении имеет важное политическое значение. Если подобные расчеты справедливы, то регион действительно может в начале столетия выйти на одно из первых мест в глобальной системе международных отношений.

Переоценка роли Каспия в мировом балансе запасов углеводородного топлива может привести к тому, что силы и средства, отвлеченные на освоение этого региона, включая на обеспечение там необходимого политического и военного влияния, окажутся (по крайней мере, частично) потраченными впустую.

Нефтегазовые месторождения Каспийского региона делятся на две группы. Первая - находящиеся на сухопутной территории прибрежных государств и являющиеся их общепризнанной собственностью. Вторая - нефть и газ, сосредоточенные в недрах Каспийского моря.

Вместе с тем, важно подчеркнуть, что значительные трудности в освоении ресурсов Каспийского моря связаны не столько с причинами природного, сколько политического характера.

Первоначально Россия настаивала на нежелательности раздела Каспийского моря в любой форме, исходя при этом из необходимости сохранения на Каспии свободы судоходства для прибрежных государств и свободы рыболовства (за исключением 10-мильной прибрежной зоны, которая резервировалась за рыболовными судами соответствующего прибрежного государства), предусмотренных советско-иранскими Договорами 1921 и 1940 гг.

Что касается минеральных ресурсов морского дна, то Россия полагала возможным вести их разведку и разработку через совместную акционерную компанию пяти прикаспийских государств, что позволяло бы обойтись без раздела Каспийского моря или его дна. К сожалению, такой подход не стал основой общего согласия, что, по нашему мнению, было бы лучшим решением.

С учетом позиций своих непосредственных соседей по Каспию в ноябре 1996 года в ходе встречи в Ашхабаде министров иностранных дел пяти прикаспийских государств Россия предложила компромиссный вариант. Суть его сводилась к тому, что в 45-мильной прибрежной зоне каждое государство обладало бы исключительными или суверенными правами на минеральные ресурсы морского дна, т.е. ресурсной юрисдикцией.

Там, где морская добыча уже велась каким-либо прибрежным государством за пределами 45-мильной зоны или должна была вскоре начаться, такое государство обладало бы "точечной" ресурсной юрисдикцией на соответствующие месторождения. В то же время центральная часть моря оставалась бы в общем владении, а ее углеводородные ресурсы разрабатывались совместной акционерной компанией пяти прикаспийских государств.

Проблема транспортировки по территории России

Можно считать, что в 1997 г. было положено начало современному этапу американской политики в отношении Закавказья вообще, и Грузии (как составляющей части этого региона) в частности. Тогда же происходила выработка концептуальных основ этой политической линии. В апреле 1997г. Госдепартамент по требованию конгресса представил доклад, где сформулировал точку зрения администрации на проблему американской политики в Каспийском регионе. При этом представители внешнеполитического ведомства США исходили из нескольких основных положений. Обладая потенциальными нефтяными ресурсами в размере около 200 млрд. баррелей, Каспийский регион может стать важнейшей новой составляющей мирового нефтяного рынка в следующем десятилетии.

В связи с этим перед США встает задача обеспечения соответствующих условий для использования этого источника энергоресурсов. Все это необходимо для США в связи с тем, что как потребляющая нация, Соединенные Штаты заинтересованы в увеличении и диверсификации глобальных источников энергии.

Политика США в отношении прикаспийской нефти предполагает в качестве основной из своих установок блокирование любых проектов, которые могут быть выгодны Ирану либо экономически, либо политически. Это рассматривается как важный инструмент давления на Тегеран, с тем, чтобы заставить иранское руководство изменить нынешнюю политику, в том числе отказаться от содействия террористическим организациям и от попыток получить ядерное оружие.

Показательно в этом отношении рассмотрение в палате представителей США нового варианта закона о санкциях против компаний, сотрудничающих с Ираном. Согласно этому проекту, нефтяные компании могут подвергнуться санкциям в том случае, если они, например, будут участвовать в освоении и эксплуатации нефтяных азербайджанских месторождений в одном консорциуме с иранскими партнерами или если такие консорциумы будут продавать нефть в Иран.

Такая политика США создает серьезные трудности для попыток Азербайджана привлечь Иран к разработке каспийских месторождений и тем самым привлечь его на свою сторону в споре с Россией по правовому положению Каспийского моря. Более того, не вызывает сомнений, что жесткие антииранские установки США способствуют развитию отношений Ирана и России.

Не находит поддержки в США российский тезис о том, что проблемы каспийского региона, в том числе нефтяные, должны

"Независимая газета", 17 октября 1997 г. решаться исключительно прикаспийскими странами. Вместе с тем, руководство США стремится не обострять отношения с Россией по каспийской нефти и не настаивает, в частности, на ее полном исключении из схем транспортировки нефти из Азербайджана. Так, во время подготовки к принятию решения о маршруте транспортировки "ранней" нефти США поддержали компромиссный подход - использовать оба возможных маршрута, как грузинский, так и российский.

Более того, как считают многие эксперты, именно благодаря ясно выраженной позиции Вашингтона этот вариант и был принят. Так, в конце сентября 1995 года государственный секретарь США Уоррен Кристофер призвал "компании, входящие в международный консорциум, одновременно развивать экспортные пути через территории России и Грузии для того, чтобы возросла конкурентоспособность и безопасность проекта консорциума". Как подчеркнул Кристофер, многосторонние пути экспорта каспийской нефти во многом способствуют благосостоянию всех стран региона.73

Официально такая позиция аргументировалась американским руководством тем, что два варианта будут обеспечивать "здоровую конкуренцию" государств, вовлеченных в транспортировку нефти, то есть, России, Грузии и, возможно, Турции. Кроме того, это обеспечивало бы дополнительный запас прочности, гарантировало бы поставку нефти в случае обострения ситуации либо на юге России, либо в Закавказье. Представляется, однако, что дело заключалось не только в этом.

"Российская газета", 6 ноября 1997 г. Исключение России из схемы транспортировки каспийской нефти могло бы подтолкнуть российскую сторону на ужесточение политики по ряду важных для Азербайджана проблем или на общее обострение ситуации в Закавказье, чего в Вашингтоне, видимо, хотели бы избежать из чисто прагматических соображений. С другой стороны, российское участие в транспортировке нефти может интерпретироваться как согласие де-факто с азербайджанской позицией по секторальному разделу Каспия.

Во всяком случае несомненно, что в политике США просматривается, пока на неофициальном уровне, стремление включить этот регион в число зон американских жизненных интересов.

Европейские государства заинтересованы в том, чтобы в каспийском регионе не установилась бы гегемония какой-либо одной державы. Конструктивное участие России в урегулировании конфликтов в Чечне, Абхазии, Южной Осетии и вокруг Нагорного Карабаха может стать для европейских стран доказательством того, что Россия действительно стремится к сотрудничеству в каспийском регионе, а не к доминированию или обеспечению каких-то своих исключительных прав.

Урегулирование конфликтов в регионе Кавказа важно для и европейских инвесторов, поскольку до тех пор, пока не будет обеспечена надежная безопасность как в районах нефтяных и газовых месторождений, так и на путях транспортировки, трудно ожидать реальных крупных инвестиций в нефтяные или газовые проекты.

Стремясь укрепить свои позиции на Кавказе, США проводят политику вовлечения закавказских республик в Североатлантический альянс, подталкивая их к более активному сотрудничеству с блоком. Обеспечивающий военно-политическое присутствие США и Турции в Закавказье военный блок НАТО уже приступил к "освоению" региона, входящего в так называемую зону стратегических интересов США. При этом правовой основой отношений кавказских государств с НАТО является подписанный ими в 1994 году рамочный документ о сотрудничестве с НАТО - программа "Партнерство во имя мира", а также подписанные позднее индивидуальные программы партнерства.

Политика, проводимая США на Кавказе, диктуется общей стратегией, нацеленной на укрепление своего доминирования во всех уголках земного шара. Важнейшее геополитическое значение имеет фактор каспийской нефти и, соответственно, нефтепровода для ее транспортировки. США заинтересованы в ослаблении зависимости от стран Персидского залива и, судя по всему, ситуация в этом регионе и в дальнейшем будет характеризоваться все большей неопределенностью. Но не менее важны и другие моменты. Разработка каспийских нефтегазовых месторождений в значительной мере определяется политическими факторами. Среди них, в первую очередь, называются такие, как "стабилизация демократии и рыночной экономики" в Каспийском регионе, но наиболее существенным мотивом является желание не дать России возможности контролировать нефтяные ресурсы бывших советских территорий.

Отношения стран запада и Армении

В момент проведения мониторинга осетины уже полностью покинули бывшее смешанное осетино-грузинское селение Цинубани. Из двух других крупных сел продолжается усиленная миграция. Аналогичная ситуация сложилась и в ряде других сел Панкисского ущелья.

В связи с невозможностью дальнейшего проживания в Панкиси жители осетинских сел еще в прошлом году обратились к руководству Южной Осетии, о предоставлении им мест для постоянного обустройства на территории этой непризнанной республики. Письмо с таким же содержанием было отправлено и Президенту Республики Северная Осетия-Алания А.Дзасохову.96

Предки панкийских осетин были расселены в этих местах грузинскими царями в XIV-XV веках. Получив эти земли за верную службу грузинскому престолу, осетинам также вменялось в обязанности защищать этот важный и уже тогда не стабильный

Медоев Д.Н. Панкисское ущелье: неизвестная проблема. Бюллетень сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. №42 март-апрель 2002 г. С. 65. участок грузинской территории от вторжений различных северокавказских племен. Так продолжалось до 1801 года, когда восточная Грузия по Георгиевскому трактату перешла под покровительство Российской империи.

С этого времени «казачьи» функции осетин были уже не нужны, и они превратились в обыкновенных жителей этого региона.

Большой ошибкой для Грузии было начало этнических чисток в начале 90-х. годов, когда под лозунгом «Грузия для грузин» коренное негрузинское население стало вытесняться из мест традиционного проживания, в том числе и из Панкисского ущелья.

Сегодня власти Грузии вместо законопослушных и к тому же единоверных осетин получили в лице переселившихся сюда чеченцев очередную этническую проблему и еще одну зону нестабильности, напрямую угрожающую самому существованию и без того расчлененной страны.

В результате мониторинга и проведенного социального опроса выявлено, что наиболее серьезная проблема в панкисском регионе -это социальный кризис внутри мусульманской общины, вызванный в первую очередь чеченской войной, и расслоение общества на приверженцев традиционного ислама и ваххабизма, носителем которого является местное общество «Джамаат».

Результатом же этого расслоения явились полная бесконтрольность и уголовный беспредел. Следует отметить, что даже в советские времена в данной местности соблюдение правопорядка обеспечивалось в большей степени не государственными правоохранительными органами, а авторитетом духовных лидеров местной мусульманской общины. С появлением ваххабитов в ущелье и укреплением их позиций традиционные авторитеты потеряли былое влияние на молодежь, большая часть которой приняла ваххабизм, а остальные пока лавируют между двумя центрами силы.

В результате ни традиционные мусульманские лидеры, ни руководители приверженцев ваххабизма не в состоянии реально контролировать ситуацию.

Таким образом, в Панкисском ущелье сплелись в один клубок последствия практически всех войн и конфликтов, имевших место в Грузии и на Северном Кавказе: грузино-абхазского, грузино-осетинского и др.97

На сегодняшний день ряд международных гуманитарных организаций осуществляет гуманитарные акции в Панкийсском регионе. Это УВКБ ООН, Красный Крест, а так же благотворительные организации из мусульманских стран. Эта помощь распространяется как на беженцев из Чечни, так и местных жителей - вайнахов (кистинцев).

В этой связи группой, проводившей мониторинг, выявлены некоторые интересные детали в проводящейся здесь гуманитарной политике этих организаций. По их логике, осетины и грузины - так же коренные жители региона - не могут получать гуманитарную помощь, так как беженцы из Чечни размещены только в семьях кистинцев, хотя зоной бедствия объявлен весь регион.

Планируемая Правительством Грузии анти-террористическая операция в Панкисском ущелье еще более усугубила и без того крайне тяжелое положение местных осетин и укрепила их в мысли, что дальнейшее их здесь пребывание невозможно.

В Южной Осетии считают, что начало грузино-американского военного сотрудничества неминуемо приведет к обострению и без того сложных межнациональных отношений. Грузино-осетинский мирный диалог, который держится исключительно на желании сторон достичь взаимоприемлемых решений и не в последнюю очередь опирается на присутствие российских миротворцев, может быть поставлен под большой вопрос.98

Допуская такое развитие, Российская Федерация вынуждена была прибегнуть к адекватным мерам по защите безопасности своих границ, в одностороннем порядке выйдя из Бишкекского соглашения. Правильность такого решения сегодня уже представляется совершенно очевидным.

В конце мая три государства Закавказья отмечают знаменательные даты — очередные годовщины провозглашения национальной независимости Грузии, Азербайджана и Армении. Оговоримся сразу. Речь идет не о древних государствах античной эпохи, протогосударственных образованиях средневековья, княжествах, ханствах или меликствах.

Строительство наций-государств

В мае 1918 года, после двух революций и крушения Российской империи, в Закавказье начал реализовываться опыт по созданию наций-государств, ориентированных на европейские образцы.

Сегодня изучение политического опыта "первых республик" чрезвычайно актуально не только по академическим соображениям. Многочисленные проблемы и противоречия (неразрешенные пограничные споры и этнические конфликты, отношения национализирующихся республик к России) сформировались в своем нынешнем виде именно в тот период.

И в государственной символике и мемориальной политике сегодняшних стран Закавказья события 1918-1921 гг. имеют большое значение.

26 мая 1918 года состоялось последнее заседание Закавказского сейма. На этом собрании было официально объявлено о распаде Закавказской Демократической Федеративной Республики (проекта, предполагавшего создание федерации трех государственных образований региона). Тогда же открылось другое заседание, Национального совета Грузии, на котором был зачитан "Акт о независимости" этой республики.

Спустя два дня, 28 мая 1918 года появилась Азербайджанская Демократическая Республика (АДР), первое республиканское государство исламского Востока.

В этот же день Армянскому Национальному Совету в Тифлисе были даны полномочия правительства с неограниченными полномочиями. Совет объявил о независимости Армении, а 29 мая был назначен его первый премьер-министр, и Ереван избран республиканской столицей.

В возникновении национальной государственности в Закавказье в 1918 году нельзя не видеть объективных причин и закономерностей. Российская империя, проводя модернизацию своих "кавказских окраин", не имея своего прямого интереса, по факту становилась создательницей будущих национальных кадров. Развитие городов, индустриализация, интеграционные проекты (неизбежно ставившие проблемы соотношения общегосударственного и "своего", национального) были той средой, в которой закавказские интеллектуалы обсуждали проблемы собственной идентичности, конструировали образы национального будущего. Как следствие, утверждение дискурса национализма, формирование представлений о "своей земле", "идеальных границах", и "врагах нации".

Между тем, опыт национальной государственности после имперского распада у всех трех стран был недолгим.

Азербайджанская Демократическая Республика просуществовала всего двадцать три месяца. Лишь на семь месяцев дольше просуществовала первая республиканская Армения. Дольше всех независимость продержалась в Грузии — чуть менее трех лет. Более того, эта страна стала единственной независимой республикой Закавказья, которой удалось принять Основной закон: в Азербайджане и Армении свои конституции в период "первых республик" так и не появились.

Все независимые государства Закавказья выдвигали в 1918-1920 годах территориальные претензии друг к другу. Армения и Азербайджан спорили за принадлежность Карабаха, Зангезура и Нахичевани (впоследствии Карабах и Нахичевань будут переданы Азербайджану, а Зангезур — Армении). В конце 1918 года вспыхнул грузино-армянский конфликт из-за Лорийского района. В грузино-азербайджанском конфликте Тифлис претендовал на Закатальский район Азербайджана, населенный грузинами-ингилойцами, а Баку — на Марнеульский и Гардабанский районы Грузии, являвшиеся регионом компактного проживания этнических азербайджанцев.

Добавим сюда и внутренние конфликты (грузино-абхазский и грузино-осетинский, а также армяно-азербайджанские противоборства в Армении и Азербайджане).

Все эти столкновения протекали при вмешательстве Турции и "центральных держав", а затем стран Антанты.

Наконец, добавим к этому военно-политические противоборства первых республик с российскими большевиками и белогвардейцами, которые воспринимались как защитники разных версий имперского проекта.

В то же самое время благодаря первому национально-государственному опыту в политический оборот всех трех кавказских республик были введены такие понятия и элементы, как парламентаризм, свобода слова и гражданские права, которые, правда, нередко совпадали с этническими границами.

Лидеры первых республик Закавказья весьма высоко ставили роль образования (считая его гарантией свободы и независимости). Не случайно на заседании Парламента АДР 1 сентября 1919 года был принят закон об учреждении Бакинского государственного университета.

Таким образом, политический опыт первых республик не сводим к одним лишь пограничным спорам и этническим чисткам, хотя эти практики перечеркнули весь тот демократический порыв, который демонстрировали политики Грузии, Азербайджана и Армении 1918-1921 гг.

Политическая эволюция первых республик Закавказья была прервана советизацией (не только внешней и "русификаторской", как об этом сегодня часто говорят в Баку, Ереване и особенно в Тбилиси, но и внутренней, поскольку в каждой из республик наличествовали собственные большевистские силы).

Развитие наций-государств в Армении, Грузии и Азербайджане не было остановлено полностью. Оно было переведено в иной формат. Именно в рамках советского национального проекта были определены закавказские межреспубликанские границы, ставшие после распада СССР межгосударственными рубежами, а также сформированы атрибуты будущей постсоветской государственности.

Следует отметить интересный парадокс. Расставаясь с "проклятым советским прошлым", новые независимые государства Закавказья далеко не всегда готовы отказаться от тех территориальных конфигураций, которые им были обеспечены именно во времена "нерушимого Союза".

Между тем, вся острота проблемы заключается в том, что сегодняшние независимые государства Южного Кавказа пока не выработали механизмы обеспечения национального мира и безопасности в регионе.

Но если "территориальная целостность" более не обеспечивается с помощью КПСС и КГБ, то должны быть выработаны новые подходы! Однако даже робкие попытки поставить вопрос о федерализации (в грузинском и в азербайджанском контексте) не находят политической поддержки. Напротив, делегирование национального суверенитета рассматривается, как покушение на единство страны.

При этом все три сегодняшних государства Закавказья выработали свое особое отношение к наследию первых республик.

Если Грузия и Азербайджан говорят о правопреемственности с Грузинской Демократической Республикой и Азербайджанской Демократической Республикой, то Армения подчеркивает, что осуществила выход из состава СССР в соответствие с союзной законодательной базой.

Впрочем, в грузинских и азербайджанских подходах также есть свои отличия. Если официальный Тбилиси проводит последовательную политику символической десоветизации, то Баку (учитывая огромную роль в создании современного Азербайджана Гейдара Алиева, занимавшего высокие посты в партийно-советской иерархии) действует более избирательно и пытается интегрировать в рамках единой национальной историографии опыт первой независимой республики и Азербайджанской ССР.

На этом фоне следует отметить незначительный интерес сегодняшнего закавказского истеблишмента к лидерам первых республик, будь то Ноэ Жордания, Мамед Эмин Расулзаде, Ованес Качазнуни. Никто из них не стал по-настоящему сакральной фигурой для новых государств.

Парадоксальная ситуация. Первые республики рассматриваются, как исторический образец, а их руководители оказываются в тени.

В грузинском случае это объясняется нежеланием делать лишний пиар левым силам (а правящей партией в Грузии 1918-1921 года были социал-демократы), в азербайджанской ситуации подчеркивание роли Гейдара Алиева отодвигает лидеров АДР в тень.

И хотя власти постсоветской Армении с уважением относятся к опыту первой республики, она не воспринимается, как государство-предшественник.

Таким образом, опыт государственного строительства в Закавказье начала ХХ столетия по-прежнему сохраняет свою актуальность. И прежде всего, из-за того, что уроки из него до сих пор извлечены не полностью.

Медоев, Дмитрий Николаевич

Ученая cтепень:

Кандидат политических наук

Место защиты диссертации:

Код cпециальности ВАК:

Специальность:

Политические проблемы международных отношений и глобального развития

Количество cтраниц:

ГЛАВА I. ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ СТАНОВЛЕНИЯ ПОЛИТИКИ

РОССИИ В ЗАКАВКАЗЬЕ.

§1. ЭВОЛЮЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ.

§2. ОТНОШЕНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ С ЗАКАВКАЗСКИМИ СТРАНАМИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ.

2.1 РОССИЯ И АЗЕРБАЙДЖАН.

2.2 РОССИЯ И АРМЕНИЯ.

2.3 РОССИЯ И ГРУЗИЯ

§3. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНТЕРЕСЫ РОССИЙСКОЙ

ФЕДЕРАЦИИ В ЗАКАВКАЗЬЕ

ГЛАВА II. КАСПИЙСКАЯ НЕФТЬ КАК ПОЛИТИЧЕСКИЙ

ФАКТОР В РЕГИОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЯХ.

§1. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ТРАНСПОРТИРОВКИ УГЛЕВОДОРОДОВ КАСПИЙСКОГО БАССЕЙНА НА МИРОВОЙ РЫНОК

1.1 ПРОБЛЕМА ТРАНСПОРТИРОВКИ ПО

ТЕРРИТОРИИ РОССИИ

1.2 ПРОБЛЕМА ТРАНЗИТА ЧЕРЕЗ ТЕРРИТОРИЮ ИРАНА.

1.3 ПОЛИТИКА ТУРЦИИ И ПРОБЛЕМЫ

TPАНСПОРТИРОВКИ НЕФТИ.

1А КОНФЛИКТЫ В КАВКАЗСКОМ РЕГИОНЕ И ИХ ВЛИЯНИЕ НА ТРАНСПОРТИРОВКУ

КАСПИЙСКОЙ НЕФТИ.

§2. ИНТЕРЕСЫ ТУРЦИИ И ИРАНА В ЗАКАВКАЗЬЕ.

ГЛАВА III. ИНТЕРЕСЫ ТРЕТЬИХ СТРАН И ПОЛИТИКА

РОССИИ В ЗАКАВКАЗЬЕ. ПРОБЛЕМЫ БЕЗОПАСНОСТИ.

§1. ПОЛИТИКА США И НАТО В ЗАКАВКАЗЬЕ.

1.1 ОТНОШЕНИЯ ЗАПАДНЫХ СТРАН И АЗЕРБАЙДЖАНА.

1.2 ОТНОШЕНИЯ СТРАН ЗАПАДА И АРМЕНИИ

1.3 ГРУЗИЯ И НАТО.

§ 2. СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ В СИСТЕМЕ

МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ.

§3. ЭТНИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ В ЗАКАВКАЗЬЕ

И РОЛЬ РОССИИ В ИХ УРЕГУЛИРОВАНИИ.

Введение диссертации (часть автореферата) На тему "Политика России в Закавказье:Проблемы и перспективы"

В политике Российской Федерации Северный Кавказ и Закавказье, как единое целое, занимают одно из приоритетных мест. Важность всестороннего изучения этого ключевого региона становится все более очевидной, учитывая то обстоятельство, что без глубокого анализа целого ряда вопросов невозможно понять происходящие процессы, определяющие как основные тенденции развития кавказских стран, так и характер народов, населяющих эту обширную территорию.

Особые условия исторического и политического развития Кавказа обусловили исключительную степень этнонационального и конфессионального многообразия, которым характеризуется регион в целом. В этом отношении немалый интерес представляет сущность и основные направления развития ситуации на Кавказе, где так сильно переплетены социально-экономические, национальнотерриториальные, религиозные, геополитические и многие другие характерные особенности.

С древнейших времен Кавказ являлся важнейшим геостратегическим регионом, отделявшим Европу от Азии. В то же время располагаясь на стыке двух континентов, он одновременно служил связующим звеном между ними.

Основные характеристики Кавказа в большой степени определяются такими параметрами, как географическое положение, территориальные, климатаческие и иные особенности, которые на протяжении всей истории региона оказывали и продолжают оказывать глубокое влияние на его этнонациональный состав и дальнейшее развитие.

В современных условиях все большую актуальность и важность приобретает региональный фактор, который играет возрастающую роль в жизнедеятельности различных стран и народов, а также в международных отношениях в целом. Свидетельство этому бурные события последнего десятилетия. Кавказ вновь превращается в эпицентр широкомасштабных действий и процессов мирового значения. Здесь переплетаются сложные узлы местных, региональных и глобальных интересов Российской Федерации и США , Турции и Ирана, Европейских и Азиатских стран.

С точки зрения экономики Россия и Кавказ - это давно сложившийся единый хозяйственный организм. Края и области России, прилегающие к Кавказу, всегда функционировали как важные экономические единицы страны в тесном взаимодействии со всем Кавказским регионом. И сейчас народы России и Кавказа болезненно осознают нарушение и разрыв этих хозяйственных связей. Нестабильность на Кавказе непосредственно отражается на жизни как россиян, так и на населении кавказских государств.

Сегодня некоторые государства, используя временное ослабление России, пытаются всеми способами вытеснить ее из Закавказья и установить свой контроль над этим важным регионом, в первую очередь над его нефтяными богатствами.

Россия отстаивает свои национальные интересы на Кавказе, используя все доступные средства - дипломатические, экономические, гуманитарные, военные. Политическая и дипломатическая активность России в этом направлении многогранна и носит постоянный, конструктивный характер.

С учетом этих и других аспектов данная тема представляется актуальной и интересной для исследования.

В данной работе ставится цель: показать развитие отношений России со странами Закавказья в общем контексте интересов других региональных стран, начиная с периода, когда весь Кавказ был составной частью единого государства, и по настоящее время, когда после дезинтеграции СССР в регионе образовались новые независимые государства.

Для реализации этой цели были поставлены следующие задачи:

1) анализ исторической литературы по становлению политики России в кавказском регионе;

2) определение основных приоритетов и целей политики Российской Федерации в Закавказье, исходя из основных документов, подписанных после 1991;

3) изучение качественно новых тенденций и проблем во взаимоотношениях Российской Федерации с Азербайджанской Республикой, Республикой Армения и Грузией, включая роль России в разрешении основных проблем региона, особенно акцентируя внимание на урегулировании конфликтов в Нагорном Карабахе , Абхазии и Южной Осетии.

4) характеристика и анализ фактора каспийской нефти в межгосударственных отношениях России и стран региона, а также их борьбу за пути ее транспортировки, высветив роль Турции, Ирана и других мировых держав на Кавказе.

5) на основе фактического материала показать, что страны Закавказья и Северный Кавказ в экономическом отношении составляют единое целое и, что только на основе их тесного сотрудничества и интеграции можно добиться взаимного процветания и стабильности в регионе, выделив значение Российской дипломатии в политическом урегулировании межэтнических конфликтов в Закавказье.

6) на основе полученных выводов попытаться спрогнозировать возможные сценарии развития отношений Российской Федерации со странами Закавказья на ближайшее будущее, определить пути решения непростых проблем, стоящих перед российской политикой и дипломатией в настоящее время.

Обзор источников и литературы

В основу данной работы были положены Конституция и федеральные Законы, Указы Президента Российской Федерации, совместные документы стран СНГ , в частности, подписанная 21 декабря 1991 г. Алма-атинская Декларация и Протокол к соглашению о создании СНГ; документы различных встреч в рамках СНГ, в первую очередь, их решения по Нагорному Карабаху , Южной Осетии и грузино-абхазскому конфликту, созданию и функционированию миротворческих сил в Закавказье.

Были также использованны программные заявления первого Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина об отношениях России со странами СНГ; материалы Кисловодской встречи Глав Государств России, Азербайджана, Армении и Грузии с участием руководителей 12 субъектов Российской Федерации 3 июня 1996 г.; материалы официальных визитов действующего Президента РФ В.В. Путина в Азербайджан, Армению, другие страны Содружества, а также решения последних саммитов глав СНГ.

Для полного социально-экономического и политологического анализа были использовании также материалы международных организаций: ООН , ОБСЕ (отчеты Минской группы и Миссии в Грузии), и ряда неправительственных организаций, работающих в регионе.

Наряду с указанными выше программными документами источниковедческую основу исследования составили документы внешней политики России, опубликованные в Дипломатическом Вестнике МИД РФ с 1992 по 2002 год, а также документы и решения Совета Глав Государств СНГ, опубликованные в информационном вестнике Совета Глав Государств и Совета Глав Правительств СНГ «Содружество » с 1992 по 2002 год.

При анализе двусторонних отношений России с закавказскими государствами широко привлекались, в частности, договоры и соглашения Российской Федерации с каждой из этих стран.

В целом все названные документы дают достаточно полную картину динамики развития отношений России с закавказскими государствами по всем основным направлениям с момента становления Российской Федерации, Азербайджанской Республики, Республики Армения и Грузии. Анализ этих многочисленных документов и сравнение их текстов и формулировок с реальной действительностью показывают, что подавляющее большинство из них, к сожалению, выполняются только частично.

При исследовании также использовались и учитывались заявления глав Правительств, министров иностранных дел и других официальных лиц России, их пресс-конференции и брифинги, а также заявления и высказывания лидеров и официальных лиц закавказских государств.

Для исследования использовались также многочисленные научные публикации и аналитические статьи в научных и политических журналах «Международная жизнь », «Мировая экономика и международные отношения » и других.

В работе использовались документы США и других государств, заявления и высказывания их лидеров и официальных представителей в отношении Кавказа, закавказских государств, событий на Кавказе. Привлечение таких источников и документов наглядно показывает степень проникновения США в этот регион, их далеко идущие планы, а также прямую опасность этой экспансии Запада для интересов России на Кавказе.

Важным источником фактического материала по проблематике отношений России с закавказскими государствами были газеты, журналы и другие периодические издания России, Азербайджана, Армении, Грузии, а также США, Великобритании и других западных стран, в частности журналы "Oil and Gas", "The Economist", "Newsweek", "Time", газеты "The Wall Street Journal", "The Financial Times", "The Times", "The Daily Telegraph".

Интересный материал был использован из периодической печати Ирана: "Эттелаат", "Джомхури-йе Эслами", "Иран".

Заключение диссертации по теме "Политические проблемы международных отношений и глобального развития", Медоев, Дмитрий Николаевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основании вышеизложенного можно сделать следующие выводы относительно процессов становления отношений России с закавказскими государствами после дезинтеграции СССР и высказать прогноз относительно некоторых перспектив их развития.

1. За последние восемь лет сделано то, без чего вести дела в регионе было бы просто невозможно. Буквально с нулевой отметки началось формирование политико-правовой базы двусторонних отношений России с каждым из закавказских государств. Подписано более трехсот межгосударственных договоров и соглашений о совместном сотрудничестве в различных областях деятельности.

Основная трудность, с которой приходится сталкиваться России в Закавказье, как представляется, заключается в том, что отношения России с этими государствами, имеющие прочный фундамент трехсотлетнего добрососедства русского и закавказских народов, на новом этапе не были подкреплены экономически из-за разрыва хозяйственных связей. Крайне слабой была и остается экономическая составляющая российской политики в Закавказье.

2. Россия сделала в Закавказье максимум возможного по содействию региональной стабильности и урегулированию конфликтных ситуаций. Вся триада конфликтов (Нагорный Карабах , Южная Осетия и Абхазия) выведена из военной стадии в политическую. Россия вносит основной вклад в миротворческие операции в Абхазии и Южной Осетии своими воинскими контингентами и финансовым обеспечением. Все соглашения по политическому урегулированию каждого из этих трех конфликтов были достигнуты благодаря российским усилиям.

3. Динамика развития отношений России с закавказскими государствами, несмотря на все старания российской дипломатии, оказалась далекой от тех первоначальных оптимистических оценок перспектив и прогнозов интеграции в рамках СНГ и экономического подъема и др., которые давались в первых документах СНГ и несколько позднее в Кисловодской Декларации 1996 г. На деле верх берут центробежные силы и тенденции на пространстве всего СНГ, в том числе и в Закавказье. Наблюдается дальнейших отход закавказских государств от России. Обороты набирает процесс переориентации политики Азербайджана и Грузии на США и НАТО.

Это еще больше затруднит отстаивание национальных интересов России не только в Закавказье, но и на Северном Кавказе, где можно ожидать усиления дестабилизирующей роли Чечни. В этой связи возрастает необходимость активного использования сохранившихся еще у России эффективных рычагов для воздействия на развитие обстановки.

Ясно одно, что без восстановления экономики России и последовательного проведения наступательной внешнеполитической линии нельзя всерьез говорить о нашей способности отстоять свои позиции в этом жизненно важном регионе.

4. Руководство Азербайджана и Грузии делает заявления о намерении добиваться приема своих стран в члены НАТО в расчете на вмешательство НАТО в конфликты в Нагорном Карабахе и Абхазии по боснийскому и косовскому сценариям.

5. Пример Грузии, которая в течение одного 1996 года совершила полный поворот во внешнеполитических симпатиях

Тбилиси от Москвы к Вашингтону и стала по существу союзником Азербайджана в планах транспортировки большой каспийской нефти в обход территории России, показывает, насколько ослабли позиции России в регионе, и какая требуется мобилизация сил и средств и динамизм политических решений, чтобы переломить ситуацию в этом регионе в пользу России, отстоять ее права и потенциал на существование в XXI веке в качестве полноправной кавказской державы.

6. Ресурсный потенциал Каспия по его сегодняшним оценкам, не меняя принципиально мировой баланс нефти и газа, тем не менее, может превратить экспортные возможности прикаспийских государств в сопоставимые с экспортными возможностями России.

Закавказье может надолго остаться зоной повышенной нестабильности, если там не будут восстановлены стратегический баланс сил и интересов как проживающих в этом регионе народов, так и России.

7. Отдельного решения требует определение правового статуса Каспия. До тех пор, пока все прибрежные государства не решат окончательно за столом переговоров этот вопрос, потенциал конфликтов не только сохранится, но может нарастать, поскольку отсутствуют общепризнанные юридические основания территориального разделения Каспия по национальным секторам.

8. Принципиальной проблемой является вопрос о транспортировке нефти и газа с прикаспийских месторождений. В регионе сложилась сложная геополитическая структура. Ни одно из прикаспийских государств не имеет сегодня экономических, политических, военных возможностей, достаточных для того, чтобы в одностороннем порядке решить вопросы освоения месторождений и транспортировки углеводородного сырья.

Возникла многополярная региональная система, участники которой связаны непростыми отношениями сотрудничества и соперничества. В ней, в свою очередь, продолжает формироваться ось Турция - Азербайджан.

Претензии Турции и Ирана на лидерство в исламском мире, несомненно, влияют на экономические и политические интересы России. Показательно, что Турция, не имеющая выхода к Каспийскому морю, именовала себя на встрече министров иностранных дел Грузии, Азербайджана, Казахстана, Туркмении и Турции, прошедшей 1-2 марта 1998 г. в Анкаре и Стамбуле "каспийской страной". На этой встрече она открыто предъявила претензии на влияние в Закавказье и Средней Азии109.

9. В своей экспансии в Каспийском регионе страны Запада стремятся расширить количество участников решения проблем Каспия, проталкивают разработанные ими же идеи «геополитического плюрализма » на евразийском пространстве, «равноправия всех участников освоения ресурсного потенциала Каспия, включая некаспийские государства.

За этими инициативами, однако, скрывается стремление Запада не дать России использовать ее значительный потенциал для освоения природных ресурсов региона и одновременно стремление обеспечить западным, прежде всего американским нефтяным компаниям, возможность поставить под свой контроль имеющиеся в регионе запасы нефти и газа.

109 П. Власов. Нефть и Коран. "Эксперт", № 9, 1998 г., стр. 52.

10. Международные отношения в целом в регионе осложнены ситуациями, сложившимися в Чечне, Нагорном Карабахе, Абхазии и Южной Осетии. В этой связи представляется жизненно необходимым установление стратегического партнерства России со странами региона и Закавказья в первую очередь.

Без взаимодействия с Россией республикам Закавказья трудно рассчитывать на сохранение реального государственного суверенитета. Равно как и без участия России в миротворческих операциях, Закавказским странам вряд ли удастся самостоятельно урегулировать внутренние конфликты и восстановить утраченную стабильность.

Список литературы диссертационного исследования кандидат политических наук Медоев, Дмитрий Николаевич, 2003 год

1. Документы и материалы

2. Соглашение о создании Содружества Независимых Государств от 8 декабря 1991 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 1, 15 января 1992 г.

3. Протокол к Соглашению о создании Содружества Независимых государств от 8 декабря 1991 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 1, 15 января 1992 г.

4. Алма-атинская Декларация от 21 декабря 1991, Дипломатический вестник МИД РФ № 1, 15 января 1992 г.

5. Документы СНГ , принятые в Минске 30 декабря 1991 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 2-3, 31 января -15 февраля 1992 г.

6. Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной безопасности между Российской Федерацией и Республикой Армения от 29 декабря 1991 года, Дипломатический вестник МИД РФ № 2-3, 31 января -15 февраля 1992 г.

7. Декларация о неприменении силы или угрозы силой во взаимоотношениях между государствами участниками Содружества Независимых Государств от 20 марта 1992 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 7, 15 апреля 1992 г.

8. Соглашение о Группах военных наблюдателей и Коллективных силах по поддержанию мира в Содружестве Независимых Государств от 20 марта 1992 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 7, 15 апреля 1992 г.

9. Совместное заявление Министров иностранных дел Республики Грузия и Российской Федерации от 5 апреля 1992 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 8, 30 апреля 1992 г.

10. Соглашение о Группах военных наблюдателей и Коллективных силах по поддержанию мира в Содружестве Независимых

11. Государств от 20 марта 1992 года, Информационный вестник СГГ и СГП СНГ Содружество, выпуск четвертый, Минск 1992 г.

12. Решение Совета Глав Государств о группах наблюдателей и сил по поддержанию мира в зоне карабахского конфликта от 20 марта1992 года, Информационный вестник СГГ и СГП СНГ Содружество, выпуск четвертый, Минск 1992 г.

13. Договор о коллективной безопасности от 15 мая 1992 года, Дипломатический Вестник МИД РФ № 12, 30 июня 1992 г.

14. Коммюнике по итогам встречи Б.Н. Ельцина и Э.А. Шеварднадзе от 24 июня 1992 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 13-14, 15-31 июля 1992 г.

15. Соглашение о принципах урегулирования грузино-осетинского конфликта от 24 июня 1992 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 13-14,15-31 июля 1992 г.

17. Постановление Верховного Совета Российской Федерации «Об обстановке на Северном Кавказе в связи с событиями в Абхазии » от 25 сентября 1992 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 1920, 15-31 октября 1992 г.

18. Концепция внешней политики Российской Федерации, Дипломатический вестник МИД РФ, специальный выпуск, январь1993 г.

19. Декларация глав государств участников Содружества Независимых Государств от 14 мая 1993 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 11-12, июнь 1993 г.

20. Соглашение о прекращении огня в Абхазии и механизме контроля за его соблюдением от 27 июля 1993 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 15-16, август 1993 г.

21. Выступление Б.Ельцина на заседании Совета Глав Государств СНГ, Москва, 24 сентября 1993 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 19-20, октябрь 1993г.

22. Договор о создании Экономического союза от 24 сентября 1993 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 19-20, октябрь 1993 г.

23. Ашгабатская декларация о развитии сотрудничества и укреплении доверия в отношениях между государствами участниками Содружества Независимых Государств от 24 декабря 1993 г., Дипломатический вестник РФ № 1-2, январь 1994 г.

24. Меморандум о понимании между грузинской и абхазской сторонами на переговорах в Женеве от 1 декабря 1993 г., Дипломатический вестник РФ № 1-2, январь 1994 г.

25. Договор между Российской Федерацией и Республикой Грузия о правовом статусе воинских формирований Российской Федерации, временно находящихся на территории Республики Грузия от 9 октября 1993 г., Дипломатический вестник РФ № 1-2, январь 1994 г.

26. Протокол о сотрудничестве между Министерством иностранных дел Российской Федерации и Министерством иностранных дел Республики Грузия от 27 декабря 1993 г., Дипломатический вестник РФ № 1-2, январь 1994 г.

27. Совместное коммюнике по итогам официального визита Президента РФ Б.Н.Ельцина в Грузию от 3 февраля 1994 г., Дипломатический вестник РФ № 5-6, март 1994 г.

28. Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве между Российской Федерацией и Республикой Грузии от 3 февраля 1994 года.

29. Декларация о соблюдении суверенитета, территориальной целостности и неприкосновенности границ государств участников Содружества Независимых Государств от 15 апреля 1994 г., Дипломатический Вестник МИД РФ № 9-10, май 1994 г.

30. Заявление о мерах по политическому урегулированию грузино-абхазского конфликта от 31 марта 1994 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 9-10 май 1994 г.

31. Заявление СГГ СНГ о проведении операции по поддержанию мира в зоне грузино-абхазского конфликта от 15 апреля 1994 года,155

32. Информационный вестник СГГ и СГП СНГ Содружество № 1, Минск 1994 г.

33. Решение об утверждении Мандата на проведение операции по поддержанию мира в зоне грузино-абхазского конфликта от 21 октября 1994 года, Информационный вестник СГГ и СГП СНГ Содружество № 3, Минск 1994 г.

34. Меморандум Совета Глав Государств Содружества Независимых Государств «Основные направления интеграционного развития Содружества Независимых Государств », Дипломатический вестник МИД РФ № 21-22, ноября 1994 г.

35. Меморандум о поддержании мира и стабильности в Содружестве Независимых Государств от 10 февраля 1995г., Дипломатический вестник МИД РФ № 3, 1995 г.

36. Декларация государств - участников Договора о коллективной безопасности 15 мая 1992 г. от 10 февраля 1995 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 3, 1995 г.

37. Концепция Коллективной безопасности государств участников Договора о коллективной безопасности 15 мая 1992 г. от 10 февраля 1995 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 3, март 1995 г.

38. Договор о российских военных базах на территории Республики Армения от 16 марта 1995 года, Дипломатический вестник МИД РФ № 4, апрель 1995 г.

39. Договор о российских военных базах на территории Грузии от 15 сентября 1995 года, Дипломатический вестник МИД РФ № 10, октябрь 1995 г.

40. Обращение Совета Глав государств Содружества к президентам Азербайджанской Республики, Республики Армения и главам других государств от 19 января 1996 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 3, март 1996 г.

41. Совместная декларация по итогам официального визита в Российскую Федерацию Президента Грузии Э.А. Шеварднадзе от19 марта 1996 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 4, апрель1996 г.

42. Заявление Совета глав государств СНГ по урегулированию нагорно-карабахского конфликта от 17 мая 1996 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 6, июнь 1996 г.

43. Решение о пребывании Коллективных сил по поддержанию мира (КСПМ) в зоне конфликта в Абхазии, Грузия от 17 мая 1996 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 6, июнь 1996 г.

44. Меморандум о мерах по обеспечению безопасности и укреплению взаимного доверия между сторонами в грузино-осетинском конфликте от 16 мая 1996 г„ Дипломатический вестник МИД РФ № 6, июнь 1996 г.

45. Декларация за межнациональное согласие, мир, экономическое и культурное сотрудничество на Кавказе, Кисловодск, 3 июня 1996 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 7, июль 1996 г.

46. Указ Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина о «Стратегическом курсе России с государствами участниками Содружества Независимых Государств», (март 1997 г.)

47. Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной безопасности между Российской Федерацией и Азербайджанской Республикой от 3 июля 1997 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 8, август1997 г.

48. Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Российской Федерацией и Республикой Армения от 29 августа 1997 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 9, сентябрь 1997 г.

49. Совместная российско-армянская Декларация от 29 августа 1997 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 9, сентябрь 1997 г.

50. Материалы заседания Консультативного совета субъектов Российской Федерации по международным и внешнеэкономическим связям при МИД России 20 января, Международная жизнь № 2,1999 г.

51. Материалы 113-й конференции Бергедорфского форума «Энергетика и геостратегия в Каспийском регионе участники, интересы, возможности конфликтов», Международная жизнь № 4, 1999 г.

52. Энциклопедический словарь, Брокгауз и Эфрон, т. 26.

53. Большая Советская энциклопедия, т. 19.

54. Действующее международное право. В 3-х томах. М. Изд-во Московского независимого института международного права. 1997.

55. Документы внешней политики СССР . М. 1959.

56. Конвенция ООН по морскому праву. М. 1997.

57. Конституция Российской Федерации. М. 1993.

58. Конституция Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. М., 1978.

59. Меморандум о сотрудничестве Ирана, России и Туркменистана в освоении минеральных ресурсов на Каспийском море. (Ашхабад, 13 ноября 1996 г.)

Русская администрация на присоединенных территориях носила по преимуществу

военный и чрезвычайный характер. Генералам и офицерам поневоле приходилось заниматься гражданскими делами, примирять социально-политические элиты, благоустраивать города, строить дороги и т. д. Русские солдаты использовались как дешевая и весьма квалифицированная рабочая сила.

Со стороны России видно было понимание пагубных последствий быстрой ломки традиционного социально-экономического, политического и культурного уклада. Отсюда – терпимость к местному административному разнообразию. Имперская власть вводилась далеко не везде, но и там, где вводилась, зачастую носила номинальный характер, давая себя почувствовать лишь тем, кто открыто демонстрировал нелояльность к ней.

Появились две противоположные концепции интеграционной стратегии, получивших условные наименования «централизм» и «регионализм».

«Централисты» выступали за скорейшую имперско-административную унификацию Закавказья; «регионалисты» предлагали действовать постепенно, не торопясь упразднять локальные особенности.

На Кавказе, в Южном Казахстане и Крыму Россия вела настоящую колониальную политику, жестоко угнетая многочисленное коренное население, большей частью мусульманское или языческое.

Присоединение Грузии. Политика царизма в Грузии

Особенность положения на Кавказе состояла в том, что присоединить Закавказье удалось раньше, чем горный Северный Кавказ.В 1783 г. Восточная Грузия (Картлино-Кахетинское царство) перешла под российское покровительство на основе Георгиевского трактата, подписанного царем Ираклием II. Христианская Грузия рассчитывала на российскую защиту против соседних мусульманских держав: Турции и Ирана. Георгиевский трактат гарантировал Картлино-Кахетинскому царству неприкосновенность и территориальную целостность.

Однако в 1801 г., после смерти царя Георгия XII, Восточная Грузия была преобразована в губернию российской империи.

В 1803-1804 гг. российскими вассалами стали княжества Западной Грузии: Мингрелия и Имеретия. Окончательно присоединить Имеретию к России удалось в 1810 г. В 1810 г. к России была присоединена Абхазия. В 1811 г. России подчинилось Гурийское княжество. Несмотря на попытки царского правительства, широкой колонизации Грузии провести не удалось. Поэтому российские власти стремились опираться на местную знать. Было создано "Верховное Грузинское правительство" из русских чиновников и грузинских дворян. Главнокомандующим русскими войсками и "главноуправляющим Грузией" стал выходец из старинной грузинской аристократии генерал П.Д. Цицианов. В 1827 г. грузинские дворяне получили равные права с русскими.

В то же время в Грузии проводилась русификаторская политика. Все делопроизводство и преподавание велось на русском языке. Одновременно грузинскому дворянству был предостален доступ к военной и гражданской службе в империи. Так складывался слой служилой знати, тесно связанной с русским самодержавием.

В 30-х гг. XIX в. Россия стала рассматривать Закавказье как важный источник сырья: хлопка, шелковицы, винограда и т.п. Развитие промышленности в Грузии сдерживалось, чтобы обеспечить поставки сырья и рынок сбыта для российских предприятий.

После русско-турецкой войны 1828-1829 гг., когда можно стало не опасаться турецкого влияния в Закавказье, русификаторская политика усилилась. Российская администрация стремилась "заставить жителей тамошних говорить, мыслить и чувствовать по-русски".

В 1840 г. была введена новая система управления Закавказьем. Новые губернские и уездные власти уже практически не включали местной знати. Судопроизводство стало производиться только на основе российских законов, а местное обычное право более не учитывалось. Натуральные повинности были заменены денежными, налогообложение увеличилось.

Реформы вызвали недовольство и податного населения, и местного дворянства. Расследовавшая его причины правительственная комиссия признала, что проведенные преобразования не учитывали традиционного образа жизни местного населения.

Новым наместником Закавказского края был назначен М.С. Воронцов, вернувшийся к политике опоры на местное дворянство. Он стремился заинтересовать грузинское дворянство в сближении с Россией. Свыше 30 тыс. грузинских помещиков было утверждено в княжеских и дворянских званиях. Воронцов убедил Николая I, который подумывал смягчить зависимость грузинской деревни от дворян, "вопрос об отношении помещиков к крестьянам оставить без изменения".

Присоединение Азербайджана и Армении

Если присоединение христианской Грузии было отчасти добровольным, то мусульманский Азербайджан был завоеван Россией в ходе войн с шахским Ираном (Персией). Часть Азербайджана формально отошла к России по Гюлистанскому миру 1813 г.

Уже в ходе войны с Ираном, начавшейся в 1804 г., Россия захватила и ликвидировала четыре азербайджанских ханства. Остальные ханы сохранили свои владения, признав себя вассалами России. Но в 1819-1826 гг. российский главнокомандующий на Кавказе А.П. Ермолов уничтожил ряд ханств, власть в которых перешла в руки русских офицеров и чиновников. Даже русские сенаторы, ревизовавшие край в 1830vг., признавали, что тамошнее управление представляло собой режим военной оккупации. Владения враждебных России ханов (3/4 всех земельных угодий) были конфискованы. Населявшие их крестьяне должны были нести повинности в пользу русской казны. Земли, которыми владели азербайджанские беки, стали отбирать, с тем, чтобы передать их русским дворянам.

Только в 1846 г., при Воронцове, этот курс был прекращен. Новый наместник убедил Николая I, что превращать азербайджанскую знать в последовательного врага России неразумно. Все земли, принадлежавшие бекам в момент присоединения Азербайджана к России, были признаны их наследственными владениями.

В 1828 г. после заключения Туркманчайского мира с Ираном к России отошла Восточная Армения. Стремясь привлечь на свою сторону армян, находившихся под властью Турции, русское правительство поначалу вело в Армении осторожную политику. В органы власти "Армянской области" входили представители местной знати и духовенства, подати, взимавшиеся с местного населения были невелики. За армянской церковью были признаны ее земельные владения. Однако уже в 30-х гг. податное обложение увеличилось почти вдвое. В 1840-х гг. Армянская область была превращена в губернию, на ее территорию были распространены общеимперские законы.

На территории Армении поощрялось возделывание типичных колониальных культур: хлопка, табака, шелка. Полученное сырье вывозилось в Россию, местная перерабатывающая промышленность не развивалась.

Таким образом, российская политика в Закавказье была направлена на создание экономики колониального типа, русификацию, поддержание имперского господства над коренным населением при частичной опоре на традиционные местные элиты.

По мирному договору, подписанному в октябре 1813 г., было окончательно закреплено вхождение в состав России Дагестана, Грузии, Имеретии, Гурии, Мингрелии и Абхазии, а также Карабахского, Дер-бентского, Кубинского, Бакинского и ряда других ханств. Россия до6илась исключительного права иметь военный флот на Каспийском море. Русские купцы отныне могли свободно торговать на территории Ирана. Годом раньше Турция по Бухарскому мирному договору признала право России на все добровольно вошедшие в ее состав кавказские земли.

По Туркманчайскому мирному договору (февраль 1828 г.) в состав России вошли Эриванское и Нахичеванское ханства Армении.

Туркманчайский (Россия-Иран, 1828 г.) и Адрианопольский (Россия-Турция, 1829 г.) мирные договоры окончательно закрепили присоединение Закавказья к России. Таким образом, в течение короткого срока к Российской империи отошло почти все Закавказье, за исключением Ахалцыхского пашалыка и некоторых причерноморских районов, находившихся в руках Турции, а также Ереванского и Нахчеванского ханств, еще остававшихся под властью Ирана.

Георгиевский трактат 1783 года - договор о покровительстве и верховной власти Российской империи с объединённым грузинским царством Картли-Кахети (иначе Картлийско-Кахетинским царством, Восточная Грузия) о переходе Грузии под протекторат России. Заключён 24 июля (4 августа) 1783 года в крепости Георгиевск (Северный Кавказ).

В конце 1782 года Картли-Кахетинский царь Ираклий II обратился к и императрице России Екатерине II с просьбой принять Грузию под покровительство России. Стремясь упрочить позиции России в Закавказье, Екатерина II предоставила Павлу Потёмкину широкие полномочия для заключения договора с царём Ираклием. Уполномоченными с грузинской стороны были князья Иванэ Багратион-Мухранский и Гарсеван Чавчавадзе.

· По договору царь Ираклий II признавал покровительство России и частично отказывался от самостоятельной внешней политики, обязываясь своими войсками служить российской императрице.

· Екатерина II со своей стороны выступала гарантом независимости и целостности территорий Картли-Кахетии. Грузии предоставлялась полная внутренняя самостоятельность. Стороны обменялись посланниками.

· Договор уравнивал в правах грузинских и русских дворян, духовенство и купечество (соответственно).

Особо важное значение имели 4 секретные статьи договора. По ним Россия обязалась защищать Грузию в случае войны, а при ведении мирных переговоров настаивать на возвращении Картлийско-Кахетинскому царству владений, издавна ему принадлежавших (но отторгнутых Турцией). Россия обязалась держать в Грузии два батальона пехоты и в случае войны увеличить число своих войск. Одновременно, грузинам настоятельно рекомендовалось сохранять единство и избегать междоусобной розни, для чего Ираклий II должен был помириться с царём Имерети Соломоном I.

Основное политическое значение Георгиевского трактата заключалось в установлении протектората России в отношении Восточной Грузии, резко ослабив позиции Ирана и Турции в Закавказье, формально уничтожив их притязания на Восточную Грузию. В 1783 году, в связи с заключением Георгиевского трактата, было начато строительство Военно-Грузинской дороги между Грузией и Россией, вдоль которой было сооружено несколько укреплений, в том числе крепость Владикавказ (1784).

12 сентября 1801 года Александр дал в Москве манифест о присоединении. Победила «имперская» политика братьев Зубовых, и даже сам манифест был написан собственноручно Платоном Зубовым.

12 апреля 1802 года манифест был официально зачитал в Сионском соборе в Тбилиси. К присяге были приведены царевичи, католикос и все сословия двух царств дали клятву в верности новому порядку. Тучков пишет, что «Сей обряд окончился без малейшего замешательства». В. А. Потто описывает этот процесс иначе:

«К сожалению, Кнорринг не принадлежал к числу тех людей, которые имеют дар возбуждать к себе доверие народа, и сразу извратил самый смысл добровольного присоединения Грузии, придав ему вид какого-то насилия. Приехав в Тифлис, он собрал всех жителей города и, окружив их войсками, приказал присягать на верность новому государю. Эта грубая мера и предосторожности, ничем не вызванные со стороны народа, глубоко оскорбили грузин, которые не захотели присягать под угрозой штыков и разошлись по домам.»

В целом последствия трактата для Грузии были двойственны: с одной стороны, страна была избавлена от набегов со стороны Турции и Ирана, с другой, она утратила независимость (впоследствии даже и церковную). Беспорядки в стране со временем утихли, поскольку они были протестом в основном против методов и формы присоединения, но не против присоединения как такового.