Что можно приготовить из кальмаров: быстро и вкусно

В середине 1990-х, когда я начинал свою карьеру во Всемирном банке, мне было поручено заняться реструктуризацией винной и коньячной отраслей в Молдове. Я провел два месяца в поездках по стране, посещая винные погреба, пробуя продукцию и обсуждая способы повышения продаж. Молдавские производители совсем недавно потеряли свой самый большой рынок сбыта — Россию — и нуждались в новых потребителях. Но бренды их имели низкую узнаваемость, технология устарела, к тому же утвержденные правительством нормативы разрешали им производить только полусладкие вина, которые любили в России — но больше, кажется, нигде (винные предпочтения россиян с тех пор сильно изменились в лучшую сторону). За три года иностранные инвесторы, работающие в винном и водочном секторе, приобрели основные предприятия, а нормативные ограничения были ослаблены с тем, чтобы производители могли сертифицировать свою продукцию в европейских лабораториях. Отрасль снова начала расти.

Редко удавалось решить все дело так легко и просто, но экономическая трансформация посткоммунистических стран повсюду стала событием исключительного масштаба. В 1989 году и около того нормативная база стран распавшегося советского блока, вероятно, в наименьшей степени благоприятствовала частному бизнесу. К 2014 году по легкости ведения бизнеса Грузия заняла 8 место в мире, Литва — 17-ое, а Эстония, Латвия и Македония вошли в топ-25 . В странах коммунистического блока, по сути, не было места частной инициативе — за исключением некоторых попыток поощрения малого предпринимательства в восьмидесятых годах прошлого века, когда стагнация в Восточной Европе и Советском Союзе стала очевидной. К 2014 году бывшим коммунистическим странам удалось завершить приватизацию малых и крупных предприятий .

Скорость трансформации в разных переходных экономиках различалась — отчасти из-за того, что исследователи и консультанты правительств придерживались разных взглядов на то, какие методы дерегулирования и приватизации предпочтительнее. Некоторые выдающиеся ученые утверждали, что создание рыночной экономики не требует быстрой приватизации предприятий. Янош Корнаи (1990), например, приветствовал быстрое дерегулирование, но полагал, что необходима постепенная приватизация, при которой государство отбирало бы ответственных собственников, которые должны встать у руля экономики. Жерар Ролан (1994) и Джозеф Стиглиц (1994) придерживались той же точки зрения, доказывая, что постепенность приватизации позволит избежать политического противодействия реформам.

Другие ученые и реформаторы выступали за одинаково быстрые дерегулирование и приватизацию — с тем, чтобы предотвратить вывод активов государственных предприятий, принявший к тому времени угрожающие масштабы, и создать спрос на более благоприятные для рынка институты. Лешек Бальцерович (1995), Вацлав Клаус (1991, 1997) и Анатолий Чубайс (1999) были наиболее известными защитниками такого подхода, эффективность которого нашла также подтверждение в ранних эмпирических исследованиях микроэкономических реформ . Некоторые экономисты, в частности, Стенли Фишер и Якоб Френкель (1992), сверх того подчеркивают, что реформы должны проводиться быстро из-за полного краха предыдущей, нерыночной системы.

Первые реформаторы — Лешек Бальцерович, Вацлав Клаус или премьер-министр Эстонии Март Лаар — вдохновлялись работами Фридриха фон Хайека и Милтона Фридмана. «Мне было 25 лет, я работал над докторской по экономике, когда мне предложили шесть месяцев стажировки в Италии, в Неаполе. Я читал западные экономические учебники — и работы более общего характера таких исследователей, как Хайек. В Чехословакию я вернулся с уже сложившимся пониманием принципов функционирования рынка», — пишет Клаус в 1990 году. Те же работы оказали влияние и на Лаара. «Я спросил г-на Лаара о том, откуда его правительство черпало идеи для реформ, — вспоминает бывший американский конгрессмен Дик Армей. — И знаете, что он ответил? Он сказал: “Мы читали Милтона Фридмана и Фридриха фон Хайека”» .

Реформаторы также внимательно изучали опыт дерегулирования и приватизации в США при Рональде Рейгане и в Великобритании при Маргарет Тэтчер. Первым примером такого рода было дерегулирование авиаперевозок в США в 1978 году . Вторым — дерегулирование телекоммуникаций в 1984 году, в ходе которого гигант AT&T был разделен на семь региональных фирм, осуществлявших местные звонки, и одну компанию межрегиональной и международной телефонной связи. Эффект дерегулирования легко увидеть в том, что к 1996 году стоимость минуты телефонного звонка составляла в среднем 40 процентов от уровня 1984 года В 1980-х годах правительство Тэтчер приватизировало предприятия угольной, металлургической промышленности, железнодорожной и телекоммуникационной отраслей, а также электроэнергетику и водоснабжение. После того, как благодаря реформам экономический рост увеличился, а изначально скептически настроенная общественность изменила свое мнение, практика приватизации была продолжена следующим консервативным правительством Джона Мейджора. Похожие реформы были проведены также в других европейских странах (включая Францию, Германию и Италию) и в некоторых странах Латинской Америки (включая Чили и Мексику). Во всех случаях было показано, что производство в государственной собственности оборачивается избыточной занятостью, низким качеством продукции, недостатком инноваций и, в конечном итоге, большими экономическими потерями .

В то же время технологии дерегулирования и приватизации, применявшиеся на Западе, не соответствовали грандиозным задачам, которые стояли перед посткоммунистическими экономиками: здесь необходимо было корпоратизировать и продать новым владельцам десятки тысяч предприятий . Хотя приватизация имела значительное воздействие, например, на британскую экономику, при Тэтчер в Великобритании не более четырех десятков фирм было снято с государственного баланса. Между тем первоначальный план Бальцеровича подразумевал приватизацию около 10 000 предприятий, а план Чубайса в России — более 150 000. В Чехии, по словам президента Клауса, «вообще не было частной экономики. Помню, я не раз повторял в те годы, что моему кумиру Маргарет Тэтчер нужно было приватизировать три-четыре фирмы в год, тогда как мы вынуждены приватизировать три-четыре в час» .

В свою бытность министром финансов Чехословакии Клаус первым испробовал новый метод, изобретенный в Восточной Европе: массовую ваучерную приватизацию. В этом методе сочетались необходимая скорость и возможность преференций для определенных социальных групп (рабочих, управленцев, ветеранов) — позволяя, тем самым, при проведении приватизации учитывать как тактические соображения, так и требования справедливости. В посткоммунистических странах использовались и другие методы — в частности, прямые продажи через агентства по приватизации или на фондовых рынках, — но на них приходилась лишь малая часть приватизационных сделок.

Вне зависимости от того, какие способы дерегулирования и приватизации были избраны, к 2006 году большинство населения в каждой стране было разочаровано движением в сторону рыночной экономики и желало либо отмены, либо коррекции реформ. В значительной части критика оказалась направлена как раз против приватизации. Однако молодые люди с университетским образованием в наибольшей степени склонялись к поддержке микроэкономических реформ: их лояльность реформам была в три раза выше средней и в 2010 году по всем посткоммунистическим странам составляла более 50 процентов . Новое поколение относится к реформам более позитивно — то ли потому, что выгоды транзита стали очевидны только сейчас, то ли потому, что молодежь не обременена ностальгией по прошлому. Кроме того, не подтвердилось и оказалось неверным изначальное предположение о связи между приватизацией и дерегулированием с одной стороны и увеличением неравенства в доходах — с другой. Микроэкономические реформы в Восточной Европе были использованы в качестве модельных в ходе недавних преобразований в Африке и на Ближнем Востоке, что способствовало дальнейшему международному признанию заслуг посткоммунистических реформаторов.

Отчасти реакция отторжения, вызываемая микроэкономическими реформами, — на совести СМИ. Перестав быть собственностью государства и защитившись от государственного вмешательства в начале переходного периода, к середине двухтысячных медиа во многих странах пали жертвой корпораций и лоббистов. Среди печальных итогов этого передела — негативное освещение любых реформаторских усилий, особенно в тех нескольких случаях, когда откат приватизации означал, как в России и Венгрии, новое увеличение доли государственной собственности. Эта тенденция подрывала институциональные реформы, в которых нуждалось большинство новых частных фирм (тогда как государственные предприятия особой нужды в работающих рыночных институтах не испытывают).

Последствия Транзита

В рамках посткоммунистического транзита приватизация и дерегулирование составляли часть более широкого комплекса реформ, направленных на повышение экономической эффективности. Первым реформаторам приходилось решать и многие другие неотложные вопросы — среди них либерализация цен и международной торговли, макроэкономическая стабилизация, реституция собственности, национализированной при коммунизме. В Чехословакии, странах бывшего СССР и Югославии многие институты приходилось создавать с нуля. Реформаторы, тем не менее, рассматривали приватизацию и дерегулирование в качестве ключевых факторов, которые должны были обеспечить широкую поддержку и необратимость последующих перемен. Оценивая движение России по пути реформ в направлении дерегулирования и приватизации, Анатолий Чубайс отмечал: «Я действительно думаю, что сейчас эта историческая проблема решена … даже коммунистам приходится признавать российские политические реалии. А реальность однозначно говорит, что у желающих отмены частной собственности нет ни единого шанса. Таков результат реформ — несмотря на допущенные ошибки» .

Если смотреть с этой точки зрения, реформы должны были проводиться стремительно. Большинство предприятий были слишком крупными, чтобы их могли приобрести небольшие группы инвесторов: работникам и управленцам легко было мешать приватизации. Поэтому по необходимости во всех посткоммунистических странах возникали формы собственности, включавшие трудовой коллектив и менеджмент в число собственников. Ранние исследования в этой области сосредотачивались на вопросе о том, хорошо ли работает распределенная структура собственности вообще и собственность работников производства, в частности . Специалисты выяснили, что и то, и другое — плохая идея. Но обстоятельства требовали от реформаторов другого: рабочим и управленцам передавались доли и акции предприятий, иной раз — большая их часть, для того, чтобы ослабить их противостояние реформам.

Методы дерегулирования в Восточной Европе и странах бывшего Советского Союза различались с самого начала. В Восточной Европе дерегулирование произошло стремительно — и это впоследствии снизило угрозу рентоориентированного поведения у политиков. Напротив, постепенное, запинающееся дерегулирование в странах бывшего Советского Союза поощряло ориентацию на извлечение ренты. В том числе и поэтому экономический рост в Восточной Европе наступил раньше, а принесенные им выгоды оказались более равномерно распределены среди населения, чем в странах бывшего СССР.

Основным инструментом приватизации стали ваучеры. Технологию эту было просто объяснить будущим вкладчикам — и несложно реализовать. Правительство распределяло ваучеры (бесплатно или по невысокой цене), затем они использовались для безналичных торгов на аукционах. Некоторые группы населения (например, управленцы в Словении) получали больше ваучеров. В России управленцы наряду с рабочими пользовались дополнительными правами, получая бесплатно или по низкой цене дополнительные доли в своих предприятиях .

Вторичный рынок ваучеров — через внебиржевую торговлю или развивавшиеся фондовые рынки — должен был обеспечить эффективную концентрацию собственности. Фонды ваучерной приватизации возникли во всех посткоммунистических странах и быстро сконцентрировали собственность. Они также сработали в качестве основного ресурса, использовавшегося при создании национальных фондовых бирж и для торгов акциями приватизированных предприятий.

Благодаря этому методу приватизации к 2001 году большая часть производственных активов оказалась в частных руках (Таблица 10.1). Доля частного сектора в ВВП составила от 20 процентов в Белоруссии и 25 в Туркменистане до 80 процентов в Чехии, Венгрии и Словакии.

Таблица 10.1 Доля частного сектора в ВВП посткоммунистических стран, 2001 (в процентах)

В производящих отраслях и сфере услуг воздействие приватизации почти всегда было положительным, обеспечивая зачастую по несколько дополнительных процентных пунктов показателям роста соответствующих предприятий. Приватизация в пользу внешних собственников обеспечила степень реструктуризации на 50 процентов выше, нежели в тех случаях, когда новыми собственниками оказывались менеджеры и рабочие данного предприятия. Инвестиционные фонды, иностранцы и другие держатели блокирующих пакетов обеспечили реструктуризацию в 10 раз более значительную, чем распыленные индивидуальные собственники. Государство как собственник в рамках частично приватизированных предприятий также оказалось на удивление эффективным, способствуя реструктуризации в большей степени, нежели управленцы и рабочие предприятия с одной стороны или держатели миноритарных пакетов с другой .

Эффективность различных форм собственности различалась от региона к региону. В Украине, Центральной Азии и на Кавказе влияние приватизации оказалось статистически незначимым. Иностранные инвесторы и рабочие лучше показали себя как собственники в Восточной Европе, нежели в бывшем СССР, где банки и индивидуальные владельцы крупных долей собственности продемонстрировали эффективность значительно большую, чем где бы то ни было еще.

Быстрое дерегулирование и приватизация оказались успешными также в некоторых секторах коммунального хозяйства — в частности, в телекоммуникациях и в электроэнергетике. Приватизация — а с ней и новые отраслевые игроки — расширяли коммуникационные сети, повышали операционную эффективность и производительность труда. Рост производительности не привел к падению занятости, а заставил персонал повысить качество обслуживания потребителей. Перебои с электричеством и частые разрывы телефонного соединения быстро ушли в прошлое.

В других отраслях выгоды от приватизации были не столь очевидными. К примеру, оказалось, что обслуживание негосударственных пенсионных фондов во многих посткоммунистических странах обходится дороже, чем прежних, государственных. Ожидалось, что конкуренция частных собственников снизит административные расходы, но в действительности она их повысила.

Я столкнулся с этим в свою бытность министром финансов Болгарии, в 2009-2013 годах. Пенсионная реформа, проведенная в 2001 году при содействии Всемирного Банка, привела к появлению трехуровневой пенсионной системы (three-pillar system), в которой второй и третий уровни — накопительная пенсия и добровольное пенсионное страхование — предполагались частными, по чилийскому образцу. Но неэффективная деятельность негосударственного пенсионного фонда дважды отодвинула введение в действие второго уровня (планировавшееся на 2011 год) — и уже рассматривается возможность следующей отсрочки, до 2018 года. Проблемы возникли из-за неграмотного управления, нормативных ограничений на диверсификацию портфеля, а также из-за начавшегося в 2007 году мирового финансового кризиса.

Другой сферой, в которой процесс приватизации до сих не принес явных выгод, является инфраструктура. Выгоды от приватизации инфраструктуры потенциально весьма велики, однако обременительное регулирование порой не дает их извлечь. Пример из моего личного опыта — частичная приватизация болгарских портов, которые несколько раз разорялись из-за государственного регулирования цен на обслуживание грузов и прочих товаров. В этой отрасли в ходе приватизации бизнес был отделен от политики, что было так важно для первых реформаторов, — но это положение дел оказалось непрочным, поскольку государство сохранило рычаги воздействия и, таким образом, возможность злоупотреблять регулированием. В Болгарии частные порты конкурировали с государственными, а регулятор, Министерство транспорта и телекоммуникаций, одновременно являлся владельцем государственных портов. Это явная ситуация конфликта интересов. Управляя расценками грузоперевозок, Министерство могло переманивать клиентов у частных портов.

Главный положительный результат приватизации, который я наблюдал в Болгарии, — уменьшение возможностей государства влиять на политические процессы через предприятия, находящиеся у него в собственности. Государственные предприятия зависят от финансовой поддержки правительства; их менеджмент нередко меняется с приходом во власть новых партий. Работники этих предприятий оказываются электоральным пулом в распоряжении любой силы, находящейся в данный момент у власти, — и, таким образом, используются для торможения политических перемен. Государственная собственность становится важнейшим политическим инструментом. Чем меньше государственной собственности, тем меньше общество зависит от доминирующей политической элиты. С этой стороны проблема государственной собственности мало исследована и заслуживает скрупулезного рассмотрения в дальнейшем.

Второй по значению положительный результат приватизации и дерегулирования: обнаружились замаскированные предшествовавшей системой проблемы в сфере занятости. Коммунистическая эпоха породила значительный уровень скрытой безработицы. «Они притворяются, что нам платят, а мы — что работаем», — эта злая шутка превосходно описывает имевшее место грандиозное разбазаривание талантов и предпринимательской энергии. Экономическая трансформация позволила талантам найти себе более эффективное применение, но она же и стимулировала неравенство — будь то в оплате труда или в восприятии своего социального статуса. Больше всего разочарований в транзите возникало именно в связи с расширением разрыва между людьми. Разрыв этот по сути связан не столько с содержанием микроэкономических реформ, сколько с неспособностью реформаторов обуздать рентоориентированное поведение, расцветающее в ходе приватизационных процессов. Однако обычный человек винил во всем приватизацию. Вот почему реформаторы, руководившие процессом приватизации, снискали в своих странах самую дурную славу.

Дерегулирование и отказ от субсидий
как способ повысить конкуренцию

Существует множество исследований по изучению последствий приватизации. Не столь многочисленны работы, анализирующие дерегулирование и его вклад в усиление конкуренции на товарном рынке и рынке труда. Благодаря мерам по улучшению делового климата, конкуренция на товарном рынке сильно повлияла на рост эффективности экономики посткоммунистических стран. Экономические последствия масштабны; вполне характерное исследование показывает, что отрасли с высоким уровнем конкуренции на 20-30 процентов более эффективны, чем монополии .

В разных регионах эти улучшения связаны в первую очередь с разными факторами. В Восточной Европе позитивные сдвиги возникали преимущественно благодаря конкуренции с импортом, но и влияние внутренней конкуренции было вполне очевидно. Напротив, в странах бывшего Советского Союза внутренняя конкуренция зачастую играла незначительную роль в экономическом росте, а конкуренция с импортом оказывала скорее угнетающее влияние на реструктуризацию экономики.

Это различие вызвано тем обстоятельством, что компании на территории бывшего СССР потерпели значительные убытки от распада торговых отношений между Россией и другими бывшими республиками . В одно и то же время традиционные рынки схлопнулись, а собственная страна открылась для конкурентов из-за рубежа, — и многим предприятиям оказалось слишком трудно одновременно поменять линейку продукции и переориентировать продажи на новые рынки. В конечном счете многие руководители бывших советских предприятий предпочитали воровать, а не приспосабливаться к новой ситуации.

Недавние эмпирические исследования показывают, что дерегулирование рынка труда, товарных и кредитных рынков резко повышает эффективность экономики. Такой результат особенно ярко выражен для стран бывшего коммунистического блока со средним уровнем дохода. Так, уменьшение показателя стандартного отклонения индекса реформ на один пункт в докладе «Ведение бизнеса» Всемирного Банка связывается с повышением совокупной факторной продуктивности экономики на 9,5 процентов . Результаты оказываются статистически значимыми в Восточной Европе и незначимыми в странах бывшего Советского Союза, где слабая мобильность и приспособляемость на уровне отдельного предприятия привела многие производства к закрытию.

Особенно важны результаты либерализации рынка труда. Дерегулирование системы коллективных договоров, выплаты пособий по безработице и политики сохранения рабочих мест обуславливает большую часть различий в развитии рынка по странам, особенно когда такие реформы накладываются на макроэкономический шок . В исследованиях рынков труда, проведенных совместно с Андреем Шлейфером, мы обнаружили, что поддержание высокой занятости, более длительных и щедрых пособий по безработице, большой налоговый клин и системы коллективных договоров снижают занятость и производительность труда .

Другой способ повысить конкуренцию в торговом секторе посткоммунистических стран состоял в том, чтобы уменьшить или устранить субсидии государственным предприятиям и дать им конкурировать на рынке без вливания государственных денег. Реформаторы включили отмену льгот в пакет микроэкономических мер. «Следует понимать, что ужесточение бюджетных ограничений важно не только для повышения доходов бюджета, но также и для того, чтобы дать работать рыночным механизмам и таким образом повысить эффективность экономики», — отмечал Егор Гайдар в 1999 году .

Главным каналом льготного финансирования были государственные банки. Финансирование убыточных предприятий все еще принадлежащим государству банковским сектором было главным путем льготного финансирования в Болгарии, Чешской республике, Румынии, Словакии и Словении середины 1990-х годов (в меньшей степени в Венгрии и Польше) . Не случайно к концу 1990-х годов все эти страны прошли через банковский кризис, более (Болгария и Румыния) или менее (Чешская Республика, Словакия и Словения) тяжелый. Банковский сектор Болгарии обвалился на треть в 1996–1997 годах, приведя к макроэкономической нестабильности и, в итоге, к введению режима обеспеченной денежной эмиссии. В России, где банковская система была недостаточно капитализирована, основным каналом льготного финансирования стали налоговые послабления со стороны местных властей .

Устранить льготы было сложно. Когда прямое финансирование было урезано, льготы снова возникли — в форме сниженных налогов, беспроцентных кредитов и бартерных сделок, провоцируемых забастовками профсоюзов или управленцами, вымогающими средства у местных властей под угрозой закрытия предприятия. Роман Фридман и др. (Roman Frydman, et. al. 2000) показали, что чешское, венгерское и польское правительства могли исполнять жесткий бюджет, только приватизировав предприятия.

Приватизация банков вызвала даже более значительное снижение льгот, чем ожидалось. Исследование девяноста двух экономик, включая посткоммунистические, показывает, что в 1990-е годы государственной собственности в банковской сфере сопутствовал низкий рост эффективности в предпринимательском секторе: государственные банки неэффективно размещают ресурсы на предприятиях . Увеличение числа частных банков повысило эффективность.

Таким образом, приватизация, дерегулирование и устранение льгот соединенными усилиями работали на создание рыночных условий в постсоветских странах. В подавляющем большинстве исследований, а также в политической аналитике изучались результаты приватизации предприятий, тогда как успех экономической трансформации в значительной мере зависел от одновременного дерегулирования экономической активности и реструктуризации банковского сектора.

Отдельные сферы экономической деятельности, включая здравоохранение и образование, все еще совершенно не допускают входа частного капитала. В некоторых странах дерегулирование привело к повышению частных капиталовложений в эти отрасли, связанному с улучшением качества и доступности услуг для населения. Эстония добилась наибольших успехов в Восточной Европе, а Грузия была первой среди бывших советских республик. Все другие страны нуждаются в подобных мерах дерегулирования.

Коррупция: уязвимость реформ

Большой проблемой микроэкономических реформ в посткоммунистических странах оказалась распространенность на заре переходного периода рентоориентированного поведения, а позже — коррупции. В специальной литературе различается два вида коррупции: сопряженный и не сопряженный с кражей. В первом случае официальное лицо берет деньги в обмен на снижение выплат, которые взяткодатель обязан осуществить в пользу государства (налоги, тарифы, цена приватизируемой собственности). Во втором случае официальное лицо берет деньги в обмен на ускорение процесса — к примеру, при выдаче разрешения на строительство или лицензии на эксплуатацию телекоммуникаций. При переходе к конкурентному рынку повседневностью стран Восточной Европы и бывшего Советского Союза стали оба типа коррупции и (таблица 10.2).

Таблица 10.2 Индекс восприятия коррупции Transparency International для посткоммунистических стран, 2001 – 2013

Коррупция первого типа получила распространение в ходе приватизации во многих странах, где цена распродаваемых активов опустилась ниже их балансовой стоимости, — особенно в России при залоговой схеме, а также в Болгарии и Румынии с приватизациями после ликвидации или банкротства. В Болгарии, например, существенное ухудшение результатов приватизации было вызвано рентоориентированным поведением лидеров бывшей компартии, поскольку многие предприятия попали в руки представителей коммунистической номенклатуры и их родственников. Эти новые собственники не могли и не умели вести бизнес в условиях конкуренции.

Второй тип коррупции заявил о себе после приватизации, в период последующего дерегулирования. Политики, ориентированные на получение ренты, нарушали ход процесса. Поэтому часть новых собственников (выходцев из политической среды) почти не встречала конкуренции — особенно это касалось сферы жилищно-коммунальных услуг, банковской отрасли и телекоммуникаций. Новым игрокам просто не позволялось войти на соответствующие рынки.

Эти злоупотребления отразились на отношении к приватизации. Ирина Денисова и др. (2012) исследовали восприятие приватизации по данным опроса 2006 года «Жизнь в переходный период», охватившего все посткоммунистические страны. К приватизации неодобрительно относятся везде. 29 процентов респондентов предпочли бы провести ренационализацию и оставить предприятия в государственной собственности, 17 процентов высказались за ренационализацию с последующей повторной приватизацией, но без поправки на грубое вмешательство коррупции, и 35 процентов согласились оставить собственность в руках текущих владельцев при условии, что они заплатят наконец реальную цену за ранее приватизированные активы. Только 19 процентов респондентов поддержали права собственности текущих владельцев без каких бы то ни было дополнительных требований. Наибольшая поддержка приватизации имела место в Эстонии, где 44 процента респондентов были согласны с ее итогами.

Ответы респондентов, отрицательно оценивающих переходный процесс, обнаруживают ряд общих свойств. Во-первых, на национальном уровне (например, в Болгарии) экономические трудности во время транзита ассоциируются с большей поддержкой пересмотра итогов приватизации. Во-вторых, чем дольше респондент работал в государственном секторе во время транзита, тем более вероятно, что он поддерживает пересмотр итогов приватизации, оспаривая ее легитимность, — полагая, по всей видимости, что при первоначальной приватизации ему не досталась законная доля. В-третьих, те, чьи профессиональные способности хорошо востребованы рынком (например, бухгалтеры или юристы), более склонны поддерживать приватизацию, чем те, чьи способности далеки от нужд рыночной экономики (например, кадровые военные). К этой последней группе относятся также шахтеры, пользовавшиеся при коммунизме почетом и привилегиями, поскольку в них особенно нуждалась экономическая система, расточительно расходовавшая энергию и сырье. Работа в добывающей промышленности и энергетике оплачивалась относительно высоко. При переходе к рыночной экономике потребность в продукции этих отраслей (а с ней и оплата труда их работников) резко уменьшилась.

Материалы исследования показывают, что респонденты воспринимали приватизацию отрицательно из-за сопровождавшей ее коррупции и возросшего неравенства, а не из пристрастия к государственной собственности и желания к ней вернуться. Менее половины респондентов, поддерживающих пересмотр итогов приватизации, заявили о своем выборе в пользу государственной собственности. Массовое недовольство ходом приватизации и ее результатами, однако, налицо. В какой-то мере такое общественное мнение было, вероятно, неизбежным, отчасти же оно вызвано ошибками, допущенными во время приватизации и дерегулирования. Кроме того, у этого недовольства есть исторический аспект. Некоторые страны Восточной Европы и большинство стран бывшего Советского Союза имеют долгую историю доминирования государства в экономике, начавшуюся еще до коммунизма. В таких странах традиционно высок уровень недоверия к частной инициативе и предпринимательству. Эта установка повлияла на отношение к приватизации .

Пол Довер и Андрей Маркевич попытались определить, в какой степени отрицательная оценка приватизации проистекает из исторически обусловленных предрассудков, а в какой — сформировалась во время самой приватизации. Они изучали реакцию регионов на аграрную реформу 1905 года, проводившуюся в Российской империи премьер-министром Петром Столыпиным, а затем сравнивали результаты с оценками современной приватизации в некоторых бывших Советских республиках, чья территория находилась в границах царской России.

Результаты показывают ярко выраженный эффект колеи (path dependence). Примерно четверть респондентов, которые при опросе 2006 года (исследование «Жизнь в переходный период») предпочли ренационализацию, были затронуты историческим эффектом, уходящим корнями во времена Столыпина: для теперешних жителей регионов, входивших в состав царской России, вероятность поддержки ренационализации заметно выше.

Еще три важных фактора помогают объяснить массовое недовольство приватизацией в посткоммунистических странах. Во-первых, в ряде стран — в частности, в Болгарии, в Румынии и во многих бывших Советских республиках — старой коммунистической элите удалось благодаря коррупции заполучить в собственность большинство активов. В ходе приватизации политики, ориентированные на получение ренты, часто захватывали лучшие активы, передавая их своим родственникам или доверенным сотрудникам. Во-вторых, главы преступных группировок, получавшие доходы от проституции, продажи наркотиков, оружия, угнанных автомобилей, руководившие бандами рэкетиров, — становились богатыми частными собственниками, отмывая в процессе приватизации деньги. В-третьих, иностранные инвесторы, располагая в эпоху начала транзита преимуществом в доступе к капиталу, взяли под контроль значительную долю финансового сектора, телекоммуникаций и тяжелой индустрии. Новые собственники, тем самым, не воспринимались как выходцы из народа: прежние и новые политики да иностранцы для многих выглядели экономическими колонизаторами. Засилье таких собственников не только породило общественное недовольство, но и привело к возникновению националистических партий, игравших важную роль в политической жизни отдельных посткоммунистических стран.

Имели место и другие злоупотребления, отвращавшие население от приватизации. Во многих странах ваучеры обесценивались, поскольку приватизационные фонды, используя их для участия в аукционах, в итоге получали в собственность конкретные предприятия, многие из которых вскоре оказались банкротами. Держатели ваучеров оставались ни с чем. Эту последовательность событий стали называть «туннельным эффектом» (tunneling). Подчас жизнеспособные предприятия быстро переходили к новым владельцам по цене, многократно превышающей начальную, однако миноритарным акционерам новую цену никто не предлагал. Растущее недовольство привело к принятию определенных мер для защиты миноритарных акционеров, но к тому времени приватизация уже в целом состоялась.

Необходимость провести приватизацию быстро, как отмечали некоторые реформаторы, в самом деле могла привести к сосредоточению производственных активов в руках старых элит. Надежда была на то, что затем естественная смена поколений и смена владельцев приведет эти компании в руки лучших хозяев. Предполагалось, что это произойдет тем быстрее, чем очевиднее старые элиты обнаружат свою неспособность руководить новым бизнесом, приходя к необходимости с ним расстаться. Иногда так и происходило, однако в большинстве случаев первоначальные собственники приватизированных предприятий владеют ими до сих пор, возбуждая негативное отношение к приватизации даже среди молодежи. Полезному разорению первой партии частных собственников посткоммунистических стран еще только предстоит произойти.

Важно осознавать со всей ясностью, какова была возможная альтернатива. Более позднее проведение плановой приватизации, как это и случилось в некоторых странах, включая Болгарию, вело к упрощению и облегчению «стихийной приватизации», в ходе которой старая коммунистическая элита получала контроль над государственными предприятиями за бесценок или даром. Поставленные ею управляющие приводили государственные предприятия и банки на грань банкротства, и представители политических кланов выкупали их по символической стоимости. Этот способ приватизации наносил куда более тяжелый удар по уровню занятости, поскольку бизнес балансировал на грани коллапса.

Другой и, возможно, более важный довод в пользу ранней приватизации состоит в том, что политические изменения в посткоммунистических странах предшествовали микроэкономической трансформации. Воодушевленные долгожданными свершениями, люди хотели немедленно воспользоваться новыми преимуществами, которыми потребители по всему миру уже располагают. Было необходимо немедленно провести критическую массу реформ, недвусмысленно фиксируя изменение всей общественной системы. Окно возможностей для дерегулирования было узким. Очень скоро продолжение преобразований стало наталкиваться на политические сложности. Потому-то и действовало правило: «стремиться к реализации любых уже подготовленных мер, как только для этого возникала возможность» .

Требовалась ли России другая траектория транзита?

Микроэкономическая трансформация в России проходила тяжелее, чем в других странах, по трем причинам, хотя начальные условия были одинаковы, что показывают и давние (например, ), и последние (например, [Åslund 2007]) исследования.

Во-первых, реформаторам в правительстве Гайдара не было предоставлено того же шанса, что реформаторам в Восточной Европе. Лайош Бокрош проработал в венгерском правительстве год, первые хождения во власть Лешека Бальцеровича в Польше и Марта Лаара в Эстонии продлились примерно по 800 дней, а Вацлав Клаус в Чешской республике занимал премьерский пост в течение полного срока. Правительство Гайдара, напротив, просуществовало меньше полугода. После отставки Гайдара экономическая программа правительства подверглась эрозии, особенно в отношении налоговой и денежно-кредитной политики, а также в том, что касалось темпов приватизации. Трансформации, таким образом, не дано было реализоваться в полную силу. В России политическое давление со стороны бывшей коммунистической элиты было сильнее, чем в большинстве посткоммунистических стран. Впрочем, в Болгарии аналогичная элита не допускала никаких существенных изменений целых семь лет, пока банковская система не рухнула в 1996 году. То же происходило в Румынии и Словакии.

Во-вторых, большие запасы природных ресурсов — газа, нефти и металлов — мешали реформам. Доходов от соответствующих секторов было достаточно, чтобы покрыть неэффективность остальных, а потому большинство политиков стремилось избегать трудных трансформационных решений. И второе следствие: богатство ресурсных отраслей ставило на кон при распродаже активов весьма значительные суммы — а потому коррупционные соблазны в процессе приватизации оказались гораздо более мощными, чем почти везде. Ни одна восточноевропейская страна не имела сравнимого запаса природных ресурсов. Там же, где подобные активы также имелись, — например, в Казахстане и Туркменистане, — микроэкономическая трансформация не достигла своих целей.

В-третьих, распад Советского Союза произошел почти одновременно с началом экономической трансформации. Политическое внимание в России было рассеяно: например, большой концентрации от правительства Гайдара требовала война в Чечне , а психологическая атмосфера была менее благоприятной, чем в Восточной Европе . Это важно для понимания российского опыта — в частности, распада рублевой зоны и последовавшей гиперинфляции.

По всем этим причинам переходный процесс в России оказался прерывистым. В ходе первоначальной программы приватизации, введенной в 1993–1994 годах во время работы Егора Гайдара на посту премьер-министра, а затем вице-премьер-министра , акции большинства фирм были перераспределены от государства к управленцам, членам трудовых коллективов и остальному населению. По духу эта волна приватизации была близка ваучерной приватизации в других посткоммунистических странах. К середине 1994 года почти 70 процентов российской экономики находилось в частных руках. Эмпирические исследования подтверждают, что эффективность и выгодность этой реформы с точки зрения последующего повышения производительности не уступала показателям Восточной Европы (ЕБРР 1999).

Залоговая схема, начавшая действовать в 1995 году, накануне президентских выборов следующего года, предусматривала передачу крупнейшим бизнесменам собственности на некоторые государственные ресурсодобывающие предприятия в обмен на предоставление государству кредитов. Хотя эта мера навлекла на себя сильную критику, действительный ее эффект, как указывает Андерс Ослунд (2013, 207), был невелик. «Фактически, — говорит он, — по этой схеме мало что было приватизировано. В залоговых сделках в итоге участвовали акции всего лишь 12 компаний, и только четыре из них действительно сменили реальных собственников: металлургическая корпорация «Норильский Никель» и три нефтяные компании — «ЮКОС», «Сибнефть» и «СИДАНКО», причем последняя вскоре обанкротилась. Эти продажи имели место при очень низких ценах на сырье, которые должны были упасть еще ниже».

Тем не менее, считается, что залоговая схема привела к созданию нескольких больших финансово-промышленных групп и к появлению бизнесменов, имевших тесные связи с правительством и существенное влияние на него (в частности, Березовский, Гусинский, Ходорковский, Потанин). С этой второй волной приватизации в России связывалось возникновение имущественного неравенства, рост смертности, вызванный стрессами и высокой безработицей, а также снижение поддержки последующих микроэкономических реформ.

Первое обвинение не соответствует действительности. Рост неравенства в России предшествовал второму циклу приватизации. В результате рентоориентированнного поведения еще на старте индекс Джини вырос с 0.26 до 0.41 в период с 1991 по 1994 годы и с тех пор стабильно удерживался на отметке около 0.40 .

Второе обвинение также несправедливо. Наиболее основательные сторонники соответствующей точки зрения Дэвид Стаклер, Лоуренс Кинг и Мартин Макки (2009) предположили на основании собранных ими данных, что с приватизацией в России связан рост смертности на 12,8 процентов среди мужчин, вызванный стрессом от потери работы. Более осторожные исследования Джона Эрла и Скотта Гельбаха (2011) находят такую корреляцию сомнительной. Снятие введенного при Горбачеве запрета на продажу спиртного, повлекшее за собой рост количества алкогольных отравлений и сердечных приступов, стало главной причиной увеличения мужской смертности, отразившейся в статистических данных с некоторой задержкой по времени.

Третье обвинение справедливо. После залоговой приватизации общественная поддержка микроэкономических реформ в России сошла на нет. Хотя вплоть до сегодняшнего дня реформаторы утверждают, что программа была совершенно необходима для того, чтобы предотвратить возвращение коммунистов к власти, они не сумели донести до общества смысл принимаемых решений, и население потеряло доверие к последующим реформам.

У структурного слома реформ, который Россия пережила в начале 2000-х, есть и более общее объяснение. Используя данные опроса граждан посткоммунистических стран, Паулина Грожан (Pauline Grosjean) и Клаудия Сеник (Claudia Senik) (2011) обнаружили, что демократия и поддержка прав собственности оказывают положительное статистически значимое влияние на уровень поддержки рыночной экономики, но рыночная либерализация на поддержку демократии не влияет. Дальнейшая демократизация и непрерывное гарантирование прав собственности являются, таким образом, необходимыми условиями для получения общественной поддержки экономическим трансформациям. Ослунд (2007) подтверждает этот аргумент.

Рубикон на пути к утрате доверия в области защиты прав собственности в России был перейден в октябре 2003 года, когда государство арестовало олигарха Михаила Ходорковского, обвинив его в налоговом мошенничестве, и заморозило активы его компании ЮКОС (Ходорковский оставался в тюрьме вплоть до начала 2014 года). Этот случай заставил инвесторов пересмотреть свои представления о надежности гарантий частной собственности и послужил одним из первых сигналов того, что реформы могут быть заморожены, а их результаты отменены.

В следующем десятилетии действительно наблюдался быстрый рост доли государственной собственности в энергетической отрасли и банковском секторе, буксовала пенсионная реформа, прекратились попытки реформирования судебной системы. Россия — не единственная страна, в которой часть реформ претерпела откат. В Венгрии то же самое происходит с 2010 года, а Болгария, Польша и Словакия отказались от ряда реформ в области приватизации и пенсионной системы вследствие кризиса еврозоны. Главной жертвой такого отступления становились предприниматели: новые фирмы, полагавшиеся на качество рыночных институтов.

Незавершенные преобразования

Два больших комплекса проблем остались нерешенными в ходе микроэкономической трансформации посткоммунистических стран.

Снижение рентоориентированного поведения и коррупции
и создание институтов, защищающих право
Первая проблема — это необходимость контролировать и обуздывать рентоориентированное поведение и коррупцию среди политиков, потребность в институтах, которые охраняли бы верховенство закона. «Различные меры по преобразованию экономики требуют разных сроков для своего исполнения, к ним нельзя приступить и их нельзя реализовать одновременно. Институциональные рамки и верховенство закона должны вызреть, их невозможно просто так ввести декретом», — говорил бывший президент Вацлав Клаус в 2014 году . В самом деле, создание независимой и хорошо функционирующей судебной системы было сложной задачей для большинства переходных экономик. Это же относится и к появлению антимонопольных служб, служб по защите прав потребителей, по предотвращению конфликта интересов у политиков, а также независимых регулирующих институтов в сфере ЖКХ. Европейский банк реконструкции и развития ежегодно выпускает «Доклад о транзите» , в котором отслеживается прогресс развития упомянутых институтов. Доклад 2013 года показывает, что институциональные реформы «остановлены».

Приспособление к стремительному сокращению
предложения рабочей силы
Вторая проблема — это быстро убывающая рабочая сила. В период 2015–2030 годах в восточно-европейском регионе и на постсоветской территории ожидается падение численности трудоспособного населения приблизительно на 0,6 процента в год, в то время как рост доли населения старше 65 лет составит, предположительно, 1,9 процента в год (EBRD 2013). Демографические изменения означают, что Россия теряет в год около 1 млн. рабочих рук без последующего замещения. Эта проблема остро стоит также в Болгарии, трех странах Балтии и в Украине.

Почти не имея возможностей увеличить рабочий день, длина которого здесь не отличается от средней по европейским экономикам, бизнесу в посткоммунистических странах придется увеличивать эффективность производства за счет роста капитальных инвестиций, повышения производительности труда и подъема доли экономически активного населения, которая в среднем примерно на 10 процентов ниже, чем в Западной Европе. Последнее значение отражает низкий уровень участия в трудовой деятельности женщин и молодежи, а также ранний возраст выхода на пенсию. В 2011 году доля экономически активного населения среди женщин составляла в Венгрии только 51 процент, а в Чехии — 56 процентов, что намного ниже, чем в Германии (66 процентов) и Дании (71 процент) . Средний возраст выхода на пенсию в посткоммунистических странах на четыре года ниже, чем в Западной Европе (59 лет у мужчин и 57 у женщин).

Ранний возраст выхода на пенсию требует пенсионной реформы, что политически — очень сложная задача. В Болгарии моя команда осуществила в 2011 году ряд реформ пенсионной модели, повысив возраст обязательного выхода на пенсию до 65 лет и ликвидировав ряд льгот в виде раннего выхода на пенсию для военных, полиции и тех, кто занят в добывающих отраслях. Эта реформа — безусловно, наиболее тяжелая из предпринятых государством, — проходила вопреки значительному давлению со стороны профсоюзов. Следующее правительство, возглавляемое социалистами, отменило проведенные изменения, показав, сколь уязвимыми могут быть преобразования в социальной сфере. Предварительные дискуссии о подобной реформе идут сейчас и в России.

Трансформация посткоммунистических стран далека от завершения. Нужно сделать гораздо больше, чтобы гарантировать дальнейшее движение этих стран по пути стабильного развития. Но одно можно утверждать наверняка: основы экономического роста уже заложены.

Автор благодарит за предоставленные комментарии: Петра Авена, Лешека Бальцеровича, Каху Бендукидзе, Лайоша Бокроша, Питера Боона, Максима Бойко, Анатолия Чубайса, Стейна Классенса, Сергея Гуриева, Олега Гаврилишина, Вацлава Клауса, Ивана Миклоша и Андерса Ослунда.

Открыть полностью

2 января 1992 года формально можно считать началом радикальных рыночных реформ. Именно в этот день 19 лет назад официально произошла либерализация цен. Действия правительства привели к необратимым изменениям, результатом которых стала сегодняшняя Россия.

Гайдаровские реформы начала 1990-х годов стали частью истории. Споры вокруг рыночных преобразований тех лет будут длиться еще не одно десятилетие - так же, как и вокруг реформ Александра II и Петра Столыпина. Экономисты и политологи тоже еще долго будут дискутировать о том, почему столь трудным был путь России от плана к рынку. Разница в том, что бесконечные вопросы перестают быть риторическими.

Один из возможных ответов лежит на поверхности: в России к моменту начала преобразований оказались полностью разрушены политические институты старого режима, в то время как на становление новых требовались долгие годы. В конце 1991 года Россия была страной без границ, вооруженных сил, национальной валюты, таможни, собственных органов государственного управления. Слабость государственных институтов, присущая периоду революции, наложила отпечаток на процесс реализации реформ: и без того тяжелый период перехода к рынку осложнялся политической нестабильностью, что вылилось в невозможность проведения последовательного курса преобразований.

Вместе с тем очевидно, что период экономических реформ усугублялся и просчётами тех, кто отвечал за выработку экономической политики в течение пореформенного десятилетия. Об «ошибках и заблуждениях» реформаторов говорили и писали все кому не лень: от российских коммунистов до американских профессоров экономики. Первые жаловались на то, что так и не получили обещанные «две «Волги», вторые упрекали реформаторов в увлечении вопросами финансовой стабилизации вопреки осуществлению институциональных преобразований. Наивность утверждений и тех и других очевидна. И если последователи вульгарного марксизма-ленинизма в силу своего «бэкграунда» не могли выступить с конструктивной критикой реформ, то американским профессорам, всю жизнь прожившим в стабильных рыночных демократиях, трудно было представить реалии революционного времени. В этой связи встает вопрос, какие же реальные ошибки были допущены при осуществлении реформ?

1. Недостаточно глубокая степень экономической либерализации. Одной из главных заслуг кабинета реформаторов, действовавшего в течение первого года радикальных реформ, была микроэкономическая либерализация. Правительство Гайдара «отпустило» цены, либерализовало внешнюю и внутреннюю торговлю, ввело конвертируемую валюту. Вместе с тем кабинету 1992 года не удалось осуществить столь же глубокую либерализацию, как, например, правительству Лешека Бальцеровича в Польше. Так, не были либерализованы цены на нефть, газ, железнодорожные перевозки, что подогревало инфляционные ожидания. Долгое время существовала разница между ценами в государственной и частной торговле, в легальных и «серых» торговых операциях, а также между ценами в различных регионах. Одним из главных барьеров экономической либерализации стало сопротивление региональных властей, желавших «снимать» административную ренту. Мэры крупных городов уже весной 1992 года начали всячески ограничивать свободу торговли, несмотря на то что она была гарантирована президентским указом - законодательным актом более высокого уровня. Чиновники местных администраций инициировали введение множества лицензий и разрешений, необходимых малым и средним предприятиям для выхода на рынок. В результате граждане получили множество препон предпринимательской деятельности, а низовая бюрократия - огромное поле для мздоимства.

2. Назначение Виктора Геращенко на пост председателя Центрального банка в 1992 году. Практика показывает, что независимость Центрального банка - важнейший фактор поддержания макроэкономической стабильности в странах, имеющих более-менее длинную историю функционирования рыночной экономики. Однако необходимо понимать, что ЦБ должен быть независим не только от правительства, но и от других экономических агентов. В противном случае ЦБ будет действовать в интересах отдельных групп, а не экономики в целом. Это и случилось в России в середине 1992 года, когда у руля ЦБ встал Виктор Геращенко. Будучи руководителем Банка России, он был озабочен чем угодно (спадом в промышленности, взаимозачётами между предприятиями и т. д.), но только не подавлением инфляции. Масштабные эмиссии, осуществлявшиеся ЦБ, стали главной причиной гиперинфляции 1992-1994 годов. В результате на подавление инфляции у России ушло 5 лет, в то время как у Польши, по сути, полгода. За «отвязность» руководства ЦБ в первые три года реформ Россия заплатила слишком высокую цену.

3. Банкротство чековых инвестиционных фондов (ЧИФов). Одним из финансовых институтов, созданных во время ваучерной приватизации, стали чековые инвестиционные фонды. ЧИФы принимали ваучеры от граждан, а затем обменивали их на акции новоиспеченных АО. После завершения приватизации ЧИФы должны были стать паевыми инвестиционными фондами, которые получали бы дивиденды от акций российских АО и распределяли их между вкладчиками. Однако в реальности эта схема не заработала: во втором полугодии 1994 года большинство ЧИФов разорилось, а их вкладчики остались с носом. Здесь нельзя всё сваливать на ошибки идеологов приватизации. Безусловно, одной из причин банкротства ЧИФов стало ограничение обмена ваучеров на акции предприятий: не более 5% приватизационных чеков, находившихся в собственности ЧИФа, можно было вложить в акции одной компании. В этой связи чрезвычайно ограниченным оказался круг лиц, сумевших получить акции прибыльных компаний. Вместе с тем в середине 1990-х большинство российских предприятий (в том числе металлургического и нефтегазового сектора) были убыточными, поэтому для успеха ЧИФов не было фундаментальных предпосылок.

4. Излишне долгое сочетание мягкой бюджетной и жесткой кредитно-денежной политики в 1994-1998 годах, что стало главной причиной дефолта. Наглядным уроком кризиса 1998 года было то, что экономика не может быть устойчивой в государстве, которое пытается компенсировать мягкость бюджетной политики (рост бюджетных расходов при слабой способности собирать налоги, бюджетный дефицит) жесткостью денежной политики (поддержанием курса рубля в рамках валютного коридора). Макроэкономическая политика государства должна быть сбалансированной.

5. Отказ от перехода к плавающему валютному курсу. В октябре-ноябре 1997 года Россия стала испытывать на себе влияние азиатского финансового кризиса. Видя спекулятивную атаку на рубль на валютном рынке, руководство Центрального банка предложило отказаться от валютного коридора и перейти к плавающему курсу рубля. Однако правительство отказалось от этой идеи и сохранило валютный коридор. В результате Россия в течение следующего года была вынуждена тратить средства не только на удержание ставок на рынке ГКО, но и на поддержание курса рубля в границах валютного коридора, что привело к быстрому исчерпанию валютных резервов. Дефолт 17 августа 1998 года свидетельствовал о том, что в условиях низкой инфляции валютный курс является не инструментом, а результатом экономической политики. Любые попытки властей манипулировать валютным курсом рано или поздно приведут к возникновению серьёзнейших диспропорций в экономике, преодолеть которые удастся только ценой кризиса.

Если бы этих ошибок не было, скорее всего, переходный период был бы менее сложным; возможно, эффект от реформ сказался бы несколько раньше. Вместе с тем очевидно, что даже в этом случае Россия не стала бы страной принципиально отличной от той, которой она является сейчас. Так или иначе, в 2000-е годы Россия пожинала плоды рыночных преобразований 1990-х: экономический рост, начавшийся в 1997 году и прерванный кризисом 1998 года, восстановился сразу после дефолта и продолжался в течение последующих 10 лет. Именно благодаря реформам 1990-х годов правительству на рубеже веков удалось стабилизировать финансовое и внешнеэкономическое положение страны , что сыграло важную роль в повышении уровня жизни миллионов российских граждан.

1. Когда и где появились первые коммунисты? Как называлась их организация?

Первой международной коммунистической организацией был основанный в 1847 году К. Марксом и Ф. Энгельсом "Союз коммунистов". Своими главными целями "Союз коммунистов" провозглашал "свержение буржуазии, господство пролетариата, уничтожение старого, основанного на антагонизме классов буржуазного общества и основание нового общества, без классов и без частной собственности". Более конкретное выражение главные цели и задачи международного коммунистического движения получили в знаменитом "Манифесте коммунистической партии" (1848 г.).

Члены "Союза коммунистов" приняли активное участие в германской революции 1848-1849 г.г., проявив себя наиболее последовательными борцами за единство и демократизацию страны. Главной печатной трибуной коммунистов в это время становится издаваемая К. Марксом и Ф. Энгельсом "Новая рейнская газета". После поражения революции и инспирированного прусским правительством процесса против СК, союз прекратил существование, объявив 17 ноября 1852 года о своём роспуске.

"Союз коммунистов" стал первой формой международного объединения пролетариата, предшественником I Интернационала.

2. Когда была создана коммунистическая партия в России?

Предшественниками российской социал-демократии В. И. Ленин считал дворянских революционеров--декабристов, выступавших за ликвидацию самодержавия и крепостничество, демократические преобразования в России; революционеров-демократов и революционных народников 70-х - начала 80 гг. XIX века, видевших спасение России в крестьянской революции.

Становление рабочего движения в России было связано с появлением в 70-е и 80-е гг. первых рабочих союзов: Южнороссийского союза рабочих (1875 г.), Северного союза русских рабочих (1878 г.). В 80- годы возникают первые социал-демократические кружки и группы: группа "Освобождение труда", основанная Г.В. Плехановым в Женеве, Партия русских социал-демократов (1883 г.), Товарищество санкт-петербургских мастеровых (1885 г.).

Бурный промышленный подъем, интенсивное развитие капитализма в России подготовили переход освободительного движения от этапа кружковщины к этапу создания единой пролетарской партии. Первый съезд такой партии (Российской социал-демократической рабочей партии) был созван в марте 1898 года в Минске. Съезд, хотя и провозгласил создание РСДРП, не смог выполнить задачи фактического объединения раздробленных групп. Эту задачу выполнил II съезд партии, состоявшийся в 1903 году.

II съезд РСДРП знаменовал собой, с одной стороны, оформление рабочего движения в политическую партию, а с другой стороны, стал началом размежевания двух течений в российской социал-демократии: революционного (большевизм) и соглашательского (меньшевизм). Окончательным актом организационного разъединения меньшевизма и большевизма стала 6 Всероссийская (Пражская) конференция РСДРП (1912 г.), в ходе которой лидеры меньшевиков-ликвидаторов были исключены из партии. Название «Коммунистическая партия» связано с размежеванием международной социал-демократии. Европейские социал-демократические партии (за исключением их левых крыльев) поддержали свои правительства в империалистической мировой войне, тем самым встали на путь соглашательства с буржуазией.

В 1917 г. большевики приняли решение о переименовании своей партии в Коммунистическую. В 1919 г. на VII съезде партии РСДРП(б) была переименована в Российскую коммунистическую партию (большевиков).

3. В чем была суть разногласий между большевиками и меньшевиками?

Понятия "меньшевики" и "большевики" возникли на II съезде РСДРП в ходе выборов в руководящие органы партии, когда сторонники В.И. Ленина получили большинство в ЦК и редакции газеты "Искра". Основным противником Ленина на съезде был Ю.О. Мартов, настаивавший на более либеральном подходе к членству в партии и считавший, что для вступления в партию достаточно разделять ее программные цели. Ленин же считал, что член партии обязан постоянно работать в одной из ее организаций.

Впоследствии разногласия между большевиками и меньшевиками перешли в стадию глубокого идейно-политического раскола. Фактически в России существовали две социал-демократические партии.

Меньшевизм воспринимал марксизм догматически, не понимая ни его диалектики, ни особых российских условий. Образцом для подражания меньшевики считали западноевропейскую социал-демократию. Они отвергали революционный потенциал российского крестьянства и отводили буржуазии ведущую роль в будущей революции. Меньшевизм отрицал справедливость крестьянского тезиса о конфискации помещичьих земель и выступал за муниципализацию земли, не отвечающую настроениям сельской бедноты.

По разному большевики и меньшевики выстраивали свою парламентскую тактику. Большевики видели в Государственной Думе лишь инструмент организации рабочих масс вне стен парламента. Меньшевики же питали конституционные иллюзии, выступали за блок с либеральной интеллигенцией, часть меньшевистских лидеров настаивала на ликвидации нелегальной работы и создании законопослушной парламентской партии.

В годы первой мировой войны меньшевики заняли союзную с правящим режимом позицию "оборонцев" и "защитников отечества". Большевики же требовали прекращения мировой бойни, жертвами которой становились трудящиеся разных стран.

Постепенно меньшевизм все более утрачивал историческую инициативу, доверие рабочих и право на власть. К октябрю 1917 меньшевизм как течение в рабочем движении фактически перестал существовать: на выборах в Учредительное собрание меньшевики в Петрограде и Москве получили всего по 3% голосов (большевики в Петрограде - 45%, в Москве - 56%). В годы Гражданской войны значительная часть меньшевиков встала на позицию борьбы с советской властью. Часть же, напротив, влилась в ряды РКП(б). Полный идейно-политический и организационный крах меньшевизма стал свершившимся фактом.

4. За что боролись большевики царской России?

Конечной целью своей борьбы большевики считали переход к социалистическим отношениям, к обществу, в котором средства производства поставлены на службу трудящимся, где нет эксплуатации человека человеком. Отстаивая будущность этого лозунга, большевики боролись за демократизацию российской политической системы, за социально-экономические права рабочих и крестьян.

РСДРП(б) выдвигала требования ликвидации самодержавия, установления демократической республики, созыва Учредительного Собрания для выработки Конституции. Партия боролась за всеобщее избирательное право; свободу слова, союзов, стачек, передвижения; равенство граждан перед законом; свободу вероисповедания; национальное равноправие.

Большевики добивались введения 8-часового рабочего дня, запрета на ночной и детский труд, независимости фабричной инспекции; выступали против выдачи зарплаты натурой, за медицинское страхование рабочих. Большевики поддерживали требования деревенских масс, заключающиеся в необходимости конфискации всех помещичьих, удельных, кабинетных и монастырских земель в пользу крестьян.

С началом первой мировой войны 1914-1918 г.г. большевики возглавляют борьбу за немедленное прекращение войны и заключение демократического мира без аннексий и контрибуций.

С осени 1917 года важнейшим лозунгом РСДРП(б) становиться лозунг передачи всей власти Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Все те требования и программные положения, с которыми большевики на протяжении многих лет шли к трудящимся массам, были выполнены ими в первые дни Советской власти и нашли свое отражение в ее документах: Декретах о мире и земле, Декларации прав народов России, первой Советской Конституции.

5.Почему после прихода к власти большевиков в России разразилась гражданская война?

Советское правительство, избранное II Съездом Советов, сделало все возможное, чтобы избежать гражданской войны. Все первые декреты и шаги нового правительства были направлены на развертывание именно мирного строительства. Ярким подтверждением тому являются: беспрецедентная компания по ликвидации безграмотности, открытие в 1918 г. 33 (!) научных институтов, организация ряда геологических экспедиций, начало строительства сети электростанций, программа "Памятники республики". Власть, готовящаяся к войне, не начинает столь масштабных мероприятий.

Факты говорят о том, что белогвардейские выступления стали возможны лишь после начала иностранной интервенции. Весной 1918 года РСФСР оказалась в огненном кольце: войска Антанты высадились в Мурманске, японцы заняли Владивосток, французы - Одессу, турки вошли в Закавказье, в мае начался мятеж чехословацкого корпуса. И только после этих иностранных акций Гражданская война превратилась в общероссийский пожар - савинковцы подняли мятеж в Ярославле, левые эсеры - в Москве, далее были Колчак, Деникин, Юденич, Врангель.

Вожди белых армий, движимые ненавистью к трудящимся, установившим свою власть и собственность, пошли на откровенное предательство народных интересов. Облачившись в одежды "патриотов России", они распродавали ее оптом и в розницу. Соглашения о территориальных уступках странам Антанты в случае успеха Белого движения - не миф, а реальность антисоветской политики. Эти факты белые генералы не считали необходимым скрывать даже в своих мемуарах.

Гражданская война обернулась для России почти четырехлетним кошмаром убийств, голода, эпидемий, почти полной разрухи. Свою долю ответственности за ужасы и беззакония тех лет несут, конечно же, и коммунисты. Классовая борьба, в ее кровавых проявлениях, почти не знает жалости к человеку. Но вина тех, кто развязал эту антинародную бойню, несопоставима с виной тех, кто эту бойню прекратил.

6. Почему большевики выступали за поражение собственного правительства в первой мировой войне?

На самом деле лозунг большевиков был иным. Они выступали за поражение правительств всех участвующих в войне стран и перерастание войны империалистической в гражданскую.

Первая мировая война не была войной справедливой, национально-освободительной. Это была всемирная бойня, развязанная ведущими капиталистическими державами - Германией и Австро-Венгрией, с одной стороны, Великобританией, Францией, Россией - с другой. Цели обеих коалиций были очевидны для всех: дальнейший передел ресурсов и колоний, сфер влияния и приложения капиталов. Ценой достижения этих задач становились тысячи человеческих жизней - простых рабочих и крестьян всех воюющих стран. Кроме того, Россия оказалась втянутой в мировую бойню, не будучи в ней хоть сколь-нибудь заинтересована. Она не имела твердых гарантий удовлетворения своих территориальных притязаний, а страны Антанты сделали все, для того чтобы основные материальные и людские потери несли Россия, Германия и Австро-Венгрия. В то время, как на западном направлении месяцами могла идти позиционная война без особых потерь, российская армия, принимая на себя основной удар, все больше увязала в кровопролитных сражениях.

В.И. Ленин отмечал: "Война принесла человечеству невиданные лишения и страдания, всеобщий голод и разорение, привела всё человечество "... на край пропасти, гибели всей культуры, одичания...". В ходе войны было убито и умерло от ран свыше 9,5 млн. человек. Убыль российского населения в результате голода и других бедствий, вызванных войной, составила около 5 млн. человек. Вместе с тем война обеспечила баснословные прибыли капиталистам. Доходы одних только американских монополий составили в 1914-1918 г.г. более 3 млрд. долларов.

Большевики и другие интернационалисты Европы хорошо понимали грабительскую сущность мировой войны. Они считали преступлением агитировать трудящихся разных стран за взаимное истребление. Именно они приложили все силы для того, чтобы эта война была остановлена.

7. Почему большевиками был начат "красный террор"?

Исторически объективным и доказанным является тот факт, что террор "красный" был ответом на террор "белый". С первых же дней своего рождения Советская власть пыталась не допустить дальнейшей эскалации насилия, сделала немало примирительных шагов. Красноречивыми свидетельствами тому стали первые акты нового правительства: отмена смертной казни, освобождение без наказания руководителей первых антисоветских мятежей - Корнилова, Краснова, Каледина; отказ от репрессий по отношению к членам Временного правительства и депутатам Учредительного собрания; амнистия в ознаменование первой годовщины Октябрьской революции.

Советское государство поставило вопрос о массовом революционном насилии после того, как 30 августа 1918 года в Петрограде был убит руководитель городской ВЧК М. Урицкий, и в этот же день было совершено покушение на В.И. Ленина. Террористические акты координировались из-за границы, и это признавал в своих мемуарах даже английский посол Локкарт. В ответ на это Совет Народных Комиссаров принял 5 сентября декрет, вошедший в историю как постановление о красном терроре. Декрет ставил задачу изоляции "классовых врагов" в концентрационных лагерях и вводил расстрел как главную меру по отношению к участникам белогвардейских организаций. Самой крупной акцией "красного террора" стала казнь в Петрограде 512 представителей высшей буржуазной элиты - бывших царских сановников. Несмотря на продолжавшуюся гражданскую войну, террор был фактически прекращен к осени 1918 года.

"Красный террор" ставил своей задачей очистить тыл от пособников белогвардейщины и марионеток западного капитала, внутренних коллаборационистов, "пятой колонны" на советской территории. Он был жестоким, суровым, но необходимым велением времени.

8.Почему большевики пошли на заключение позорного для России Брестского мира?

К 1918 году Россия подошла в состоянии крайней экономической разрухи. Старая армия развалилась, а новой создано не было. Фронт фактически потерял управление. Нарастал процесс суверенизации окраин. Крайнее недовольство в связи с войной испытывали широкие солдатские и крестьянские массы. Народ искренне не понимал, за чьи интересы он воюет. Людей заставляли гибнуть, выполняя "союзнический долг" перед странами Антанты, имевшими в войне совершенно четкие корыстные цели.

Прекрасно осознавая этот факт, II Съезд Советов рабочих и солдатских депутатов принял 26 октября 1917 года декрет с предложением всем воюющим странам начать немедленные переговоры о мире. Поскольку Антанта это предложение проигнорировала, Советской России пришлось вести сепаратные переговоры с Германией. Переговоры сопровождались многочисленными трудностями, демаршами со стороны немцев, противодействием мирному процессу со стороны "левокоммунистической" и эсеровской оппозиции в России. В конце концов, советское правительство, благодаря настоянию В.И. Ленина, приняло условия кайзеровской Германии.

По этим условиям от России отторгались значительные территории (Польша, Литва, часть Белоруссии и Латвии) - всего около 1 млн. км2 . Россия обязана была уплатить Германии в различных формах контрибуцию в размере 6 млрд. марок.

В. И. Ленин считал заключение мира тяжелым, но тактически верным шагом. Необходимо было дать стране передышку: сохранить завоевания Октябрьской революции, упрочить Советскую власть, создать Красную Армию. Брестский договор сохранил главное: независимость страны, обеспечил ее выход из империалистической войны.

Ленин провидчески указал на временность заключенного в Брест-Литовске мира. Ноябрьская революция 1918 в Германии свергла власть императора Вильгельма II. Советское правительство признало Брестский договор аннулированным.

9. Почему большевики установили диктатуру одной партии?

Начнем с того, что любая власть есть диктатура - диктатура того класса, в руках которого находятся национальные богатства страны. В капиталистическом обществе власть является диктатурой буржуазии, в социалистическом - диктатурой пролетариата, диктатурой трудящихся масс. Буржуазная диктатура, в какой бы форме она не осуществлялась (либеральная республика, монархия, фашистская тирания), является властью меньшинства над большинством, властью хозяев над наемными работниками. Диктатура трудящихся есть, напротив, господство большинства над меньшинством, есть власть тех, кто своими руками и умом создает материальные и духовные богатства страны.

После победы Октябрьской революции в стране была установлена диктатура пролетариата в форме Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Тот факт, что большинство в этих Советах завоевали коммунисты, говорит о том, что именно их программа и практические действия пользовались наибольшей поддержкой трудового народа. При этом большевики вовсе не стремились к установлению однопартийной системы. В 1917-1918 г.г. в состав правительства входили члены партии левых эсеров. В аппарате ВСНХ, ВЧК, в советах разных уровней вплоть до начала 20-ых годов были представители меньшевиков. В годы Гражданской войны большевиков поддерживали эсеры-максималисты, анархисты. Однако не получив сколь-нибудь значимого мандата доверия от трудящихся, эти партии встали на путь вооруженной борьбы с Советской властью, развязали террор против активистов РКП(б). Так, левые эсеры, ставя своей целью срыв Брестского мира, убили германского посла Мирбаха и подняли в Москве вооруженный мятеж. Правые эсеры на VII съезде в мае 1918 года провозгласили своей официальной линией подготовку к восстанию против Советской власти. Руками анархистов в 1920 году был убит руководитель Московского горкома РКП(б) Загорский. Таким образом, однопартийная система в нашей стране сложилась не благодаря большевикам, а благодаря безответственным и преступным действиям их оппонентов.

10.Почему большевики разрушали храмы, преследовали граждан по религиозному признаку?

Вопрос о взаимоотношениях Православной церкви и большевистского руководства в первые годы Советской власти является одним из самых сложных вопросов нашей истории. Обострение этих взаимоотношений началось еще в конце 1917 года и приняло наибольший размах в годы Гражданской войны. Мы понимаем выросшие из противостояния тех лет непростые чувства верующих и готовы к широкому диалогу с православной общественностью. Но объективный диалог сегодня возможен лишь на основе объективного взгляда на историю.

Общая в первые месяцы уверенность в недолговечности режима большевиков толкнула церковь на открытое выступление против Советской власти. В декабре 1917 г. Собор РПЦ принял документ, согласно которому православная церковь объявлялась первенствующей в государстве, главой государства и министром просвещения могли быть только лица православной веры, преподавание Закона Божьего в школах для детей православных родителей было обязательным. Очевидно, что этот документ шел в разрез со светским характером нового общества. 19 января 1918 г. патриарх Тихон предал советскую власть анафеме, и большая часть духовенства стала сотрудничать с белыми. В 1921 году, во время страшного голода в Поволжье, значительное число священников отказалось от сдачи церковных ценностей в фонд помощи умирающим. Собранный духовенством в эмиграции Карловацкий собор, обратился к Генуэзской конференции с призывом объявить крестовый поход против Советского государства.

Правительство реагировало на подобные факты жестко. Был принят "Декрет об отделении церкви от государства", часть священнослужителей подверглась репрессиям, ценности изымались принудительно. Многие храмы были закрыты, разрушены или переоборудованы. Впоследствии патриарх Тихон понял ошибочность антисоветской позиции церковной иерархии и принял единственно верное решение - не допустить политизации религии в период тяжелейшего социального катаклизма. В июне 1923 года он обратился с посланием, в котором говорилось: "Я решительно осуждаю всякое посягательство на Советскую власть, откуда бы оно ни исходило... Я понял всю неправду и клевету, которой подвергается Советская власть со стороны ее соотечественных и иностранных врагов".

Такая позиция отражала здравый подход священника к вопросам взаимоотношения церкви и государства, носящего светский характер. КПРФ полагает, что и сегодня принцип взаимного уважения и невмешательства мог бы лечь в основу государственно-церковных отношений.

11. Правда ли, что коммунизм и нацизм (фашизм) схожи?

"Коммунизм и нацизм - две разновидности одного тоталитарного типа общества. Они схожи в своей идеологической сущности и методах" - услышать такую нелепицу сегодня - не редкость.

На самом же деле нет ничего более противоположного, чем коммунистический и нацистский взгляды на человека, общество и историю. Идеологический фундамент нацизма - социальный дарвинизм, проповедующий разделение человечества на "сверхлюдей" и париев, на "высших" и "расово неполноценных". Участь одних - господство, участь других - вечное рабство и унизительный труд. Коммунизм же, напротив, указывает на биологическое равенство людей, универсальность человека. Люди не рождаются способными либо ограниченными, подлыми или порядочными, таковыми они становятся в силу социальных условий. Задача фашизма - увековечение неравенства, задача коммунизма - достижение такого общественного устройства, при котором классовые антагонизмы остаются в прошлом, а на смену конкурентной борьбе между людьми приходит ассоциация свободных индивидуумов.

Полярно противоположны взгляды коммунистов и фашистов на историю человечества. С точки зрения научного коммунизма, история - подчиненный объективным закономерностям и творимый народными массами естественный процесс. Для нациста, история есть совокупность индивидуальных воль, где побеждает сильнейший. В основе коммунизма - рационализм, научный подход к осмыслению действительности. В фашистской концепции науку подменяет ницшеанство, иррационализм.

Коммунизм выступает за обобществление, национализацию экономики, ликвидацию несоответствия между общественным характером производства и частным характером присвоения. Идеал фашизма - государство-корпорация, обслуживающее, прежде всего, интересы крупных собственников. Коммунисты исходят из принципа пролетарской солидарности, мира и дружбы между народами. Фашисты провозглашают право отдельных наций на мировое господство с подчинением и уничтожением других народов.

Коммунизм и нацизм - антиподы. Коммунистические партии Европы стали центром Сопротивления коричневой чуме в годы Второй мировой войны, а Советский Союз сыграл решающую роль в разгроме фашизма в Европе и Азии. Такова правда истории.

12.Почему большевики грабили деревню, проводили политику продразверстки?

Бытующее сегодня утверждение о том, что чрезвычайные продовольственные меры и продразверстка порождены большевиками - неверно в корне. Еще в 1915 году царское правительство установило твердые цены на хлеб, ввело запрет на спекуляцию и стало проводить изъятие у крестьян продовольственных излишек. С декабря 1916 года была объявлена продразверстка. В 1917 году эта политика провалилась из-за слабости аппарата, саботажа и коррупции чиновников. Временное правительство, также как и царское, пыталось решить проблему путем чрезвычайных мер и также потерпело поражение. Спасти страну от голода сумели лишь большевики.

Для того, чтобы правильно осмыслить использование властями столь непопулярных мер, необходимо отчетливо представлять себе положение, в котором оказалась Россия к 1918 году. Пятый год страна находилась в условиях войны с Германией. Реальной становилась угроза новой войны - гражданской. Промышленность практически полностью была милитаризована - фронту требовались винтовки, снаряды, шинели и т.д. По понятным причинам был нарушен нормальный товарообмен между городом и деревней. И без того малорентабельные, крестьянские хозяйства и вовсе перестали давать хлеб для армии и рабочих. Процветали спекуляции, "черный рынок" и "мешочничество". За 1916 год цена на ржаной хлеб выросла на 170%, между февралем и октябрем 1917-ого - на 258%, а между Октябрьской революцией и маем 1918 года - на 181%. Голодная смерть солдат и горожан становилась реальностью.

Ни о каком свободном хлебном рынке здесь речи идти не могло. Декретом ВЦИК от 9 мая 1918 г. в стране была введена продовольственная диктатура. Крестьянам устанавливались нормы душевого потребления: 12 пудов зерна, 1 пуд крупы на год и т.д. Сверх этого весь хлеб считался излишками и подлежал изъятию. Эти меры дали значительные результаты. Если в 1917/18 году было заготовлено только 30 млн. пудов хлеба, то в 1918/19 году - 110 млн. пудов, а в 1919/20 году - 260 млн. пудов. Практически все городское население и часть сельских кустарей оказались обеспечены продовольственными пайками.

Необходимо отметить, что крестьянство, получившее от большевиков землю и освобождение от долгов перед государством и помещиками, не пошло на серьезный конфликт с Советской властью. Позднее, когда необходимость в чрезвычайных мерах отпала, продразверстка была заменена более мягкой системой налогообложения.

13. В чем заключалась сущность новой экономической политики (НЭП) в 20-е годы прошлого века?

После окончания Гражданской войны перед государством встала задача мирного строительства. Вынужденная политика "продовольственной диктатуры" перестала быть терпимой для большей части крестьянства, разоренного войнами и истощенного неурожаем. Запрет на товарный оборот сельскохозяйственной продукции привел к сокращению крестьянами посевных площадей. Начались стихийные волнения и восстания, угрожавшие сохранению советской власти. Голод и всеобщая усталость охватили рабочий класс. В 1920 году продукция тяжелой промышленности составляла лишь около 15% довоенной.

В этих условиях было объявлено о начале новой экономической политики. Сущность ее заключалась в ограниченном внедрении рыночных механизмов управления народным хозяйством при сохранении государственного контроля над "командными высотами": крупной промышленностью, внешней торговлей, политическими и социальными завоеваниями рабочих. В соответствии с такой установкой в течении 20-ых годов был реализован целый комплекс экономических мероприятий. В марте 1921 года продразверстка была заменена натуральным налогом, размеры которого были почти в 2 раза меньше. Была произведена денационализация ряда малых предприятий. Под контролем государства создавались коммерческие и кооперативные банки. Право на существование получили концессии с участием иностранного капитала. Прекратилось бесплатное распределение пайков.

НЭП позволил решить целый ряд проблем, связанных с удовлетворением требований крестьянства, насыщением внутреннего рынка товарами и др.. Вместе с тем он принес немало трудностей. Возникла и укрепилась новая советская буржуазия (нэпманы), появилась безработица, возобновилось использование наемного труда. НЭП не решил, да и не мог решить задач по индустриализации России, созданию оборонного потенциала, кооперации сельского хозяйства. К решению этих задач страна подошла лишь в конце 20-ых годов.

14. Как относится КПРФ к личности И.В. Сталина?

Мы считаем, что имя Сталина неотделимо от истории Советского Союза. Под руководством этого человека наша страна совершила гигантский скачок в своем развитии, за 10 лет прошла путь, на который капиталистическим странам потребовались века.

В СССР была установлена власть трудящегося большинства, осуществлен переход к плановому ведению народного хозяйства на основе общественной собственности. Советские люди покончили с безработицей, добились ранее немыслимых социальных завоеваний, осуществили культурную революцию. И кратчайшие сроки была проведена индустриализация и коллективизация сельского хозяйства. С именем Сталина неразрывно связаны Победа нашего народа в Великой Отечественной войне и послевоенное восстановление экономической мощи Советской державы. Сталин оставил богатейшее философское наследие.

Мы вовсе не пытаемся мифологизировать тот этап в развитии СССР, который был пройден под руководством Сталина. Были допущены и ошибки, и просчеты, и нарушения законности. Однако ошибки эти были болезнью роста. Впервые в истории человечества коммунисты попытались построить общество, в котором нет эксплуатации человека человеком, унизительного деления на "верхи и низы". Рецептов построения такого общества никто не оставлял, проторенной дороги не существовало.

Жесточайшее сопротивление внешних и внутренних противников социализма потребовало централизации и огосударствления многих сфер общественной жизни. Победа в Великой Отечественной войне, успешное восстановление народного хозяйства доказали историческую оправданность такого пути развития. Впоследствии этот путь был неправомерно возведен в абсолют. Но в этом вины И.В. Сталина уже не было.

15. Как вы оцениваете политику массовых репрессий против советских граждан в 30-50 годы?

Термином "репрессии" обычно определяют преследования и казни советских граждан по политическим мотивам. Основанием для репрессий служила знаменитая 58-ая статья УК РСФСР, предусматривавшая наказания за "контрреволюционные преступления". В либеральной литературе считается, что репрессии были массовыми, незаконными и необоснованными. Попробуем разобраться со справедливостью этих утверждений.

По вопросу о массовости репрессий в последнее время было сочинено немало небылиц. Порядок чисел якобы "уничтоженных в советских лагерях" подчас ошеломляет. 7 миллионов, 20 миллионов, 100 миллионов... Если же обратиться к архивным данным, то можно увидеть, что картина была иной. В феврале 1954 г. Н.С.Хрущеву была дана справка за подписью Генерального прокурора, министра внутренних дел и министра юстиции СССР, согласно которой с 1921 г. по 1954 г. за контрреволюционные преступления было осуждено 3 777 380 человек. Из них к высшей мере наказания были приговорены 642 980 человек (по данным антисоветского общества "Мемориал" - 799 455 чел.). Как видим, не о каких миллионах расстрелянных речи быть не может.

Законными ли были репрессии 30-50-ых? В большинстве случаев - да. Они соответствовали букве и духу законов того времени. Без понимания того, что всякий закон диктуется своим временем и характером социального строя, осмыслить и правильно понять такой феномен как репрессии невозможно. То, что считалось законным тогда, кажется незаконным сегодня. Яркий тому пример - наличие в советском уголовном законодательстве норм ответственности за спекуляцию, торговое посредничество, валютные махинации, мужеложство. В современной России все обстоит иначе, слово "спекулянт" заменено словом "коммерсант", последний считается уважаемым и добропорядочным гражданином. А ведь не нужно забывать о том, что по 58-ой статье проходили и обвиняемые в шпионаже, диверсиях на промышленных и сельскохозяйственных объектах, терроризме, власовцы и полицаи.

Репрессии стали отражением драматического становления первого в мире социалистического государства. Маховик карательных органов затронул немало честных и преданных стране людей. Многие из них погибли. Но многие были реабилитированы еще в сталинские годы. Достаточно вспомнить легендарного маршала Рокоссовского, выдающихся ученых Королева и Туполева.

Мы не стремимся оправдать допущенных в те годы ошибок. Но мы отказываемся считать всех репрессированных в сталинское время "безвинными жертвами тоталитарного строя".

16. В чем заключалась суть проводимой в 30-е годы политики индустриализации и коллективизации?

Прошедший в декабре 1925 года XIV съезд ВКП(б) принял решение о взятии курса на ускоренную индустриализацию страны. Выступавший на съезде И.В. Сталин так мотивировал принятое партией решение: "Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет; мы должны пробежать это расстояние за 10-15 лет, иначе нас сомнут".

Форсированная индустриализация преследовала две задачи. Во-первых, создать мощное, технически оснащенное государство, которое могло дать гарантии от порабощения советского народа иностранными державами. Во-вторых, существенно повысить материальный и культурный уровень жизни граждан. Индустриализация требовала высвобождения огромного количества рабочих рук. Взять их можно было только у крестьянства, т.к. СССР был на 84% аграрной страной. Суть проведенной в интересах социализма коллективизации состояла в создании на селе крупнотоварных предприятий - колхозов, основанных на совместной обработке земли, обобществлении орудий производства, натуральном распределении продуктов по результатам труда.

Индустриализация и коллективизация позволили Советскому Союзу в кратчайшие сроки добиться небывалых результатов. Только за годы первой пятилетки (1927-1931) промышленный потенциал СССР вырос вдвое. К концу 30-ых годов вступили в строй 6 тысяч новых предприятий. Коренным образом изменилась культура труда миллионов людей. К началу сороковых годов уровень грамотности народа составил свыше 80%. Сотни тысяч молодых людей, выходцев из рабочей и крестьянской среды, прошли через вузы, техникумы, рабфаки. Становление колхозной системы на селе привело резкому повышению производительности труда. Только за годы второй пятилетки колхозы получили более 500 тысяч тракторов, около 124 тысяч комбайнов. За считанные годы профессию механизаторов получили около 5 млн. крестьян. У людей появилось свободное время, а значит, возможность учиться, отдыхать.

Индустриализация и коллективизация СССР потребовали огромного напряжения советских граждан. Властям пришлось столкнуться с вредительством и саботажем. Крупные ошибки были допущены не в меру ретивыми партийными работниками. Но стратегически этот курс оказался совершенно правильным.

К числу речевых ошибок относится неудачно выбранное слово, неправильно построенное предложение, искаженная морфологическая форма. В начальных классах работа над подобными ошибками затруднена почти полным отсутствием теоретической основы: те краткие грамматические сведения, которые предусмотрены программой начальных классов, совершенно недостаточны для исправления и предупреждения речевых ошибок. Для планомерной, систематической работы по совершенствованию речи детей необходимо знать виды наиболее типичных речевых ошибок и недочетов. Изучение таких ошибок, а также исследование причин их возникновения может послужить базой для их исправления и предупреждения.

Следует различать наряду с речевыми ошибками также неречевые: композиционные, логические и искажение фактов.

Речевые ошибки делятся на лексико-стилистические, морфолого-стилистические и синтаксико-стилистические.

На первом месте по частоте стоят словарные или, точнее, лексико-стилистические ошибки . Охарактеризуем пять наиболее типичных ошибок этой группы:

1. Повторение одних и тех же слов: У нас есть кошка. Нашу кошку зовут Мурка. Мурка мышей не ловит, мышей у нас нет. Наша Мурка очень ласковая, все время ласкается.

Причины ошибки - во-первых, малый объем внимания учащегося: он забыл, что только что употребил слово, и выбирает его снова. Само же повторение вызывается тем, что это слово уже активизировано, на что указывал И. П. Павлов: «Если вы имеете для определения одного и того же предмета несколько слов, у вас есть тенденция повторять то слово, которое вы только что написали или произнесли. Это происходит потому, что тонус этого слова выше и он индуцирован» (Павловские среды. М.-Л., 1949, т. И, с. 478 ).

Вторая причина ошибки - бедность словаря: у пишущего или говорящего нет достаточного выбора, он не владеет синонимией, не умеет пользоваться местоимениями для замены повторяющихся слов.

Младшие школьники сравнительно легко обнаруживают и исправляют повторы, если они, получив соответствующие указания учителя, внимательно перечитывают свой текст. Тем не менее повторение слов и сочетаний - очень стойкая ошибка.

2. Употребление слова в неточном или несвойственном ему значении в результате непонимания значения слова или его оттенков. Примеры: Река покрылась модным льдом (у А.С. Пушкина: Опрятней модного паркета Блистает речка, льдом одета); В тот день была оттепель, было 10 градусов мороза; Чапаевцы строчили из автоматов; Мы перешли через горный курган (нужно: хребет).

Ошибки такого типа - следствие невысокого общего речевого развития, недостаточной начитанности, бедности словаря. Они свойственны в первую очередь слабо развитым детям. (В каждом отдельном случае, кроме общей, свои причины.) Например, автоматы у чапаевцев - анахронизм, плохое знание истории техники. Смешение слов курган и хребет могло произойти потому, что слова редко употреблялись школьниками, оказались мало активизированными и близость их значений привела к смешению.

3. Нарушение общепринятой (фразеологической)-сочетаемости слов: Ветер постепенно принимал силу (надо: набирал силу); Вышел красный молодец на бой со Змеем (народно-поэтическому языку свойственны сочетания добрый молодец и красна девица); Коле выдали благодарность (надо: объявили благодарность, или: выдали премию). Причина ошибок - малый речевой опыт, бедность фразеологического запаса.

4. Употребление слов без учета их эмоционально-экспрессивной или оценочной окраски: Чапаевцы из станицы бежали к реке (лучше: отступали, отходили); Он почувствовал, что утопает в болоте, его засасывало все глубже (лучше: тонет; слово утопает уместно лишь в поэтическом тексте); Уже весна хозяйничает в лесу. Зацвела черемуха, березы покрылись клейкими листочками. В нашей школе провели интересное мероприятие - прогулку в лес (слово мероприятие, уместное в деловой речи, совсем неуместно в художественном рассказе). Ошибки подобного типа связаны с недостаточным чутьем языка, с непониманием стилистических характеристик слова.

5. Употребление диалектных и просторечных слов и сочетаний: Петя шел взади (т. е. сзади); Обратно пошел дождь (т. е. опять); Вперед всех к реке прибежал Вова (т. е. быстрее всех, раньше всех, первым); поклал вместо положил, здоровый в значении большой и т. п. Подобные слова дети употребляют под влиянием.речи родителей, своего семейного речевого окружения. Устранение диалектизмов и просторечий возможно только на основе формирующегося понятия о литературном языке: младшие школьники уже могут понять, что наряду с литературным языком существуют и местные говоры.

Хотя причины лексических ошибок не одинаковы и, следовательно, неодинаковы и способы их исправления и разъяснения, но есть общий путь их предупреждения - это создание хорошей речевой среды, языковой анализ читаемых и пересказываемых текстов, выяснение оттенков значения слов в тексте, выяснение роли и целесообразности именно этого, а не какого-либо другого слова в данном контексте.

К группе морфолого-стилистических ошибок относится неправильное образование форм слов, неправильное словоизменение или словообразование. Укажем четыре относительно частых типа ошибок этой группы:

1. В начальных классах еще встречается детское словотворчество. Как правило, дети создают собственные слова в соответствии со словообразовательной системой современного русского языка: На стройке работают бетонщики, штукатурщики (надо: штукатуры), монтажники; приречная полоса (по аналогии с приморская, прибрежная. Все эти ошибки требуют индивидуального разъяснения.

2. Образование диалектных или просторечных форм от слов литературного языка: они хочут, он хотит вместо они хотят, он хочет; иха мама или ихняя мама вместо их мама; выстрельнул или стрельнул вместо выстрелил; пришел без пальта вместо пришел без пальто. Эти ошибки искореняются под влиянием общего языкового развития детей.

3. Пропуск морфем, чаще всего суффиксов (и постфикса): трудящие вместо трудящиеся; несколько раз выглядал в окно (нужно: выглядывал). Можно указать две причины подобных ошибок. Первая: ребенку трудно произносить громоздкие, со скоплением согласных слова типа трудящиеся; в устной речи школьник «теряет» отдельные звуки, их сочетания и даже морфемы, и это отражается в письменной речи. Следовательно, бороться с этими ошибками следует, развивая у школьников дикцию. Вторая причина - влияние просторечия.

4. Образование формы множественного числа тех существительных, которые употребляются только в единственном числе (отвлеченные, собирательные): У партизан не хватало оружии; Крыш;/ кроют железами; Надо ехать без промедлений; съел два супа (надо: две тарелки супу). Причина этих ошибок - в стремлении младших школьников к конкретности.

Ошибки в словосочетаниях и предложениях (синтаксико-стилистические ошибки ). Они очень разнообразны; здесь рассматриваются семь наиболее частых типов ошибок.

1. Нарушение управления, чаще всего - предложного: Добро побеждает над злом (возможно, здесь влияние сочетания одержало победу над злом); смеялись с пего (под влиянием диалекта); Все радовались красотой природы (радовались чему? красоте); Жители городов и сел выходили навстречу победителей (навстречу кому? победителям) и т. п.

Глагольное управление дети усваивают по образцам, в живой речи, в читаемых текстах. Поэтому ошибки в управлении предупреждаются на основе анализа образцовых текстов и составления словосочетаний определенных типов: разрабатываются системы упражнений с наиболее «опасными» глаголами, например: верить кому? чему? во что?, упрекать кого? в чем?, радоваться чему?, сообщать что? о чем? кому?

2. Нарушения согласования, чаще всего - сказуемого с подлежащим: Саше очень понравилось елка; В августе началась уборочные работы; туманная утро. Причины ошибок кроются в самом механизме составления предложения (и его записи): начав предложение, ученик еще не обдумал, как его закончит. Вероятно, по первоначальному замыслу следовало написать: понравилось на елке, началась уборка, туманная погода. Внимательное перечитывание текста, особенно вслух, помогает устранить ошибки подобного рода.

3. Неудачный порядок слов в предложении, приводящий к искажению или затемнению смысла: Узкая полоска только с берегом связывает остров (надо: Только узкая полоска связывает остров с берегом); Только равнодушным оставался кот Борька (надо: Равнодушным оставался только кот Борька). Причина ошибки в том, что ученик не проговорил предложение (вслух или про себя) целиком, прежде чем записать его. Работа над правильным порядком слов начинается в I классе: дети сами, перечитывая текст, могут улучшить порядок слов в предложениях. Очень полезны для предупреждения подобных ошибок упражнения с деформированным текстом.

4. Нарушения смысловой связи между местоимениями и теми словами, на которые они указывают или которые заменяют: Когда Коля прощался с отцом, он (отец или Коля?) не плакал; Пионерский отряд вышел в поход. Они(?) пели песню.

В первом предложении пишущему или говорящему ясно, о ком идет речь. Взглянуть же на текст глазами читателя он пока не умеет, этому надо учить: нужна практика самопроверки или взаимопроверки. Привыкнув задумываться над ролью местоимения, школьники самостоятельно в подобных случаях исправляют, перестраивают текст. Причина второй ошибки та же, что и в примере семья... встретили.

5. Местоименное удвоение подлежащего: Леня, когда вернулся в отряд, он был в генеральском кителе с витыми погонами; Петя- он был самый сильный из ребят. Можно указать на две причины таких ошибок: во-первых, ученик начинает произносить или записывать предложение, не подготовив его до конца; во-вторых, влияние разговорного стиля, где двойное подлежащее употребляется. Во втором случае - ошибка стилистическая.

6. Употребление глаголов в несоотнесенных временных и видовых формах там, где следует употребить одно и то же время, один и тот же вид: Надвигалась темная туча и полил дождь; Незнакомец входит в хижину и поздоровался. В первом случае смещен вид, во втором - смещены вид и время. Ошибки свидетельствуют о низком общем языковом развитии учащихся. Устраняются они на основе смыслового анализа текста.

7. Неумение находить границы предложений. Встречается в двух вариантах: а) неоправданное деление сложного предложения на простые: Дворник когда подметал двор. Сломал ростки тополя; б) неумение делить текст на предложения: Охотник однажды шел по лесу, из чащи вышла медведица с медвежатами, охотник спрятался на дереве, медведица стала окунать медвежонка в воду, тот фыркал и не давался, в это время другой медвежонок стал убегать, медведица догнала его и надавала ему шлепков. В устном варианте подобные предложения интонационно не разделяются.

Основа исправления ошибок седьмого типа - различные упражнения с предложениями, в том числе разделение текста, напечатанного без точек, на отдельные предложения.

Напомним, что неречевые ошибки - это композиционные, логические ошибки, а также искажения фактов.

Типичная композиционная ошибка - несоответствие сочинения, рассказа, изложения предварительно составленному плану, т. е. неоправданное нарушение последовательности в изложении событий, фактов, наблюдений.

Причины композиционных ошибок кроются в подготовке к сочинению. Возможно, что наблюдения, накопление материала, отбор фактов были проведены учеником бессистемно, беспланово; возможно, что ученик в процессе подготовки недостаточно четко представлял себе, что именно нужно сказать в начале рассказа, что затем и как его закончить. Композиционная ошибка - это результат неумения охватить мысленно весь объем рассказа, неумения «владеть материалом», располагать его по своему замыслу, не находиться в плену у материала. Такие сложные умения формируются постепенно и отнюдь не быстро.

К числу логических ошибок относятся:

1. Пропуск необходимых слов, а иногда и существенных эпизодов, фактов, признаков описываемого предмета, например: Она схватила зубами за шиворот и давай окунать его (пропущено: одного медвежонка). В изложении «Купание медвежат» по В. Бианки один школьник пропустил всю сцену купания, т. е. всю основную часть, а когда изложение анализировалось, он удивился, ведь он прекрасно знал содержание рассказа и был уверен, что описал сцену купания.

Чтобы понять причины подобных ошибок, нужно проследить психологическое состояние пишущего школьника. Пишет он медленно; но мысль его спешит, увлекаясь: он знает содержание рассказа, но оно проходит в его воображении, не находя отражения в тексте.

2. Нарушение логической последовательности и обоснованности: На заводе из хлопка прядут нитки. Хлопок с полей убирают хлопкоуборочные машины. Легко устраняются при совершенствовании черновиков, в процессе анализа написанного.

3. Употребление в одном ряду понятий разных уровней, разных классов: Но утрам мы с дедушкой удили рыбу, а в дождливую погоду лежали в шалаше на мягких листьях", Летом Ванька купался в речке, а днем с дедом ходил за грибами и ягодами.

4. Нелепые, парадоксальные суждения: Утро клонилось к вечеру. От речевых и логических ошибок следует отличать искажения фактического материала: Пришел зимний месяц ноябрь. Скворцы, синички, ласточки уже улетели на юг, только воробьи и снегири остались (автор-школьник живет в Московской области).

Таковы основные виды ошибок, допускаемые младшими школьниками в устной и письменной связной речи (кроме орфографических и пунктуационных).

Разумеется, развитие России начиная с 2000 г. подчинялось лишь одной задаче: сохранению ныне правящей элитой власти в своих руках ради бесконечного обогащения через некон-тролируемое присвоение природных богатств страны и бюджетных средств. Такая логика предполагала отторжение всего, что мешало восприятию страны как вотчины, а ее населения — как хо-лопов.

Однако это не извиняет европейцев, которые в своей политике в отношении России допустили за четверть века всевозможные ошибки.

1. Старт был дан еще в период перестройки и в первые последовавшие за ней годы. Советский Союз, как известно, начал клониться к закату после восточноевропейских революций 1989 г. и прекратил существование 25 декабря 1991 г. В Европе именно этот период стал временем осмысления как внутренней логики европейских сообществ, так и выработки отношения к внешнему (т.е. восточному) измерению. В результате, с одной стороны, были реализованы реформы, приведшие к подписанию 7 февраля 1992 года — через 44 дня после краха СССР — Маастрихтского договора о создании Европейского союза (вступил в силу 1 ноября 1993 года). С другой стороны, бывшим «союзникам» СССР — Польше, Чехословакии (с 1 января 1993 года Чехии), Венгрии, и даже странам Балтии — было недвусмыслен--но обещано членство в этом новом объединении. Россия же, реформы в которой способствовали историческому воссоеди-нению всех европейских народов и концу холодной войны, оказалась «в стороне» от происходивших перемен. Европейцы не только не предложили ей перспективного членства (которое могло быть обставлено массой обсто-ятельств и переговоры о котором могли длиться десятилетиями), но и в целом отказались от рассмотрения России как полноценной части Европы.

Собственно говоря, проведение границы, «фронтира» Европы по новым рубежам, сложившимся после краха СССР — по сути, по границам Советского Союза конца 1939 г., — стало первой и очень значимой ошибкой европейских политиков.

Уже в этот период было бы гораздо правильнее признать Россию естественной составной частью Европы (которой она была до этого на протяжении как минимум 300 лет и чьи пределы она раздвинула до Тихо-го океана) и попытаться объединить потенциалы западной и восточной ветвей европейской цивилизации. Однако сделано этого не было.

2. Кроме того, европейцы допустили еще одну ошибку, сочтя новую Россию «нормальной» страной и недооценив социальные, политические и мента-льные последствия краха Советского Союза. Если сравнить потерянные тер-ритории, глубину экономического спада, число русских, вдруг оказавшихся за пределами собственной страны, а также массу других обстоятельств, ока-жется, что Россия 1992 г. поразительно похожа на… Германию 1919-го, как раз после Версальского договора. Да, Россия проигрывала не настоящую, а всего лишь холодную войну; да, на нее не накладывались контрибуции, ее «лишь» попросили выплатить долги бывшего СССР, но сходство было сложно не заметить. По сути, на востоке Европа имела не просто «новую страну с переходной экономикой» (an emerging country with a tran-sition economy), а рухнувшую империю со всеми постимперскими комплексами и проблемами. Я не буду прорисовывать эту линию более подробно, но факт остается фактом: Европа, прекрасно помня про то, какую опасность таят в себе униженные империи, не предприняла ровным счетом ничего, чтобы Россия не воспринимала себя проигравшей стороной. Как минимум Европейский союз, уж если он и не стремился инкорпорировать в себя Российскую Федерацию, должен был максимально поддерживать постсоветскую интеграцию, предложить оставшимся странам СНГ «развернуть» европейскую модель на постсоветском пространстве, по сути, начать активный диалог между Берлином и Москвой как столицами крупнейших государств реального и потенциального интеграционных объединений. Это было тем более очевидно, что европейские со-общества сами создавались как средство подавления очагов военных кон-фликтов — и именно эта их способность была крайне необходима в первой половине 1990-х на просторах бывшего СССР. Однако, повторю, и в данной сфере ничего не было сделано.

Я полагаю, что искусственное разделение постсоветского пространства (и особенно его западных и южных «окраин») на Россию и «прочие» страны было второй очень важной ошибкой европейцев, которая во многом обусловила современные конфликты на европейско-российских границах.

Ни Украина, ни Белоруссия не были «колониями» или «покоренными терри-ториями» России даже в том смысле, в каком ими можно назвать государства Балтии. Киев был столицей Древней Руси, Полоцк намного старше Мос-квы; искусственное проведение линии между «метрополией» и другими частями империи означало ни больше ни меньше как покушение на часть «исторической России» (как ее называет В.Путин) и никак не могло сыграть положительной роли. «Объединяющая» Европа выступила на постсоветск-ом пространстве в роли «разделителя», подпитывающего конфликты.

3. Европейцы постоянно использовали применительно к России некие новые, особенные форматы взаимодействия, которые в значительной мере провоцировали разочарования, создавая впечатление (причем вполне обоснованное), что ЕС не рассматривает Москву как стратегического партнера. В 1996 г. специально «под Россию» был предложен формат «Сог-лашения о партнёрстве и сотрудничестве (Partnership and Coopertaion Agre-ement)», который родился из «Соглашений о сотрудничестве (Coopertaion Agre-ement)», до этого подписывавшихся только с группами стран (с АСЕАН в 1980 г. и Советом стран Персидского залива в 1989-м), но не с отдельными государствами. Сразу же после подписания данного документа с Россией по его подобию были заключены соглашения с бывшими постсоветскими республиками, не имевшие серьезных последствий. За этим последовала новая стратегия «Политики соседства» на южном и восточном «флангах». Не сли-шком желая оказаться в одной компании с Марокко, Алжиром, Тунисом, Ливией и Палестинской автономией (равно как и с Арменией, Грузией или Молдовой), Россия отказалась от участия в проекте и сейчас довольствуется ничего не значащим «особым статусом».

В 2010 г. в той же логике с Россией было заключено соглашение о «Партнерстве для модернизации» — и в этом случае сама концепция выглядела еще более двусмысленной, так как Россия однозначно воспринималась как государство, которое необходимо модернизировать, причем по целому ряду параметров и направлений.

Мне кажется, что

порные попытки европейцев изобразить Россию как страну, которая ну никак не «вписывается» в обычные параметры сотруд-ничества и взаимодействия, является третьей существенной ошибкой наших партнеров.

Так как, хотя в Москве, наверное, были и не против подчеркивания особого статуса своей страны, но только не таким образом, который демонстрирует ее периферийный статус и указывает на невозмо-жность выстраивания по-настоящему партнерских отношений.

4. Следует также отметить, что Европа — и в этом никто не собирается ее обвинять, но всё же — в последние годы стремится не строить никаких стратегических планов. Основа европейского успеха в том, что она движется к достижению своих целей небольшими выверенными шагами, но всё же создание единой Европы было большим стратегическим проектом. В начале XXI века этот проект можно считать завершенным, и теперь от Европы ждут «нового лидерства». Политические безумства России в последнее время — это как раз трагедия великого государства, которое не может ни само стать лидером, ни войти органичным образом в некое ядро государств, открыва-ющих новые горизонты. Союз России с США или Китаем маловероятен и ситуативен, так как экономические и политические «веса» не позволят ему стать союзом равных. В такой ситуации Россия и Европа — естественные союзники: для Европейского союза Россия может стать крайне важным партнером, сотрудничество с которым приносит большие выгоды, но который в то же время остается на более низком уровне, чем ЕС в целом; для России взаимодействие с Европой не менее важно, но при этом она может успокаивать себя тем, что на равных разговаривает с каждым из крупнейших государств Евросоюза. В такой конфигурации ни Москва не сталкивается с неким унижением, ни Брюссель не утрачивает своих лидирующих возможностей.

Я не буду говорить о том, каким потенциалом может обладать европейско-российский альянс, — от совместного освоения российских природных богатств и территорий и расширения общеевропейского рынка до новых уровней влияния сторон как потенциально самой мощной военной сверхдержавы и доминирующей силы в Евразии, — но он, несомненно, стал бы фактором как стабилизации России в рамках мировой политической системы, так и получения Европой нового стимула к стратегическому видению мира XXI века и своего места в нем.

Недооценка стратегического потенциала европейско-российского сотру-дничества — четвертая критическая ошибка западных европейцев ,

отказывающихся понимать, что, с одной стороны, европейский проект многие десятилетия жил прежде всего своим расширением и развитием и, с другой стороны, что Россия (как прежде та же Германия) не может быть безопасной для Европы иначе, как будучи инкорпорирована в европейские институты и развиваясь с учетом, а не вопреки, их внутренней логике.

5. Эти — а также некоторые другие — ошибки так или иначе имеют политическую природу. Но следует также признать, что

европейцы оказались не слишком дальновидными и в выстраивании собственного образа в глазах как большинства россиян, так и широких профессиональных групп внутри России,

которые могли бы выступить естественными союзниками Европы как люди, в общем и целом разделяющие европейские ценности.

Прежде всего крайне значимым сигналом со стороны ЕС могла бы стать отмена виз для российских граждан.

Большинство аргументов, которые мо-жно слышать в связи с этой проблемой, не выдерживают критики. С одной стороны, проблема мигрантов из третьих стран не стоит остро, так как отсутствие виз не оз-начает отсутствия контроля на границе. Как сейчас в аэропортах и на вокзалах проверяют наличие у отъезжающего визы, так проверяли бы и наличие российского паспорта. С другой стороны, всегда можно составить базу нежелательных лиц и не допускать их в европейские страны — эта прак-тика существует почти везде; появление в Европе россиян, официально внесенных в санкционные списки, делает рассуждения европейцев о «проблематичности» безвизового въезда совершенно смешными. Между тем принятие соответствующего решения стало бы мощнейшим ударом по антиевропейской риторике, которая сегодня нарастает внутри России.

Не менее существенным фактором выступила бы

либерализация торговых отношений — и, в частности, применение к России, например, таких же норм, которые обычно содержатся в Соглашениях об ассоциации, — причем даже в одностороннем порядке.

Россия — страна, экспортирующая в основном сырье, которое в Европе не производится в достатке; аграрная продукция, в которой мы тоже можем оказаться конкурентоспособ-ными, регулируется Единой сельскохозяйственной политикой, и ее экспорта из России тоже можно не бояться. Всё остальное сводится лишь к продукции нескольких отраслей, которая ни при каких обстоятельствах не разорит европейские компании, — но в то же время подобное одностороннее открытие рынка, если бы оно стало реальностью, могло бы оказать поистине заворажива-ющее действие на российское предпринимательское сообщество.

Я даже не говорю о том, насколько серьезное влияние на российское общество могли бы иметь даже символические шаги со стороны ЕС, — наприм-ер, прямое предложение России подать заявку на прием в Европейский со-юз

(а еще лучше — приглашение начать переговоры о членстве, исходящее от самого Брюсселя). Разумеется, учитывая основные цели и «идеологические постулаты» российской элиты, такое предложение сегодня было бы отвергнуто, — но оно разделило бы проевропейскую и традиционалистскую части российского общества сильнее, чем любой другой фактор, и мобилизовало бы прозападные силы, которые сейчас пребывают в стране в полном анабиозе. Иначе говоря, Европа, которая сегодня обладает одной из самых мощных «мягких сил» в мире (замечу: ни одна другая страна или союз не расширился столь масштабно за полвека, как ЕС), практически полностью отказывается применить ее для «соблазнения» России.

И это, на мой взгляд, непростительный промах современной Европы.

* * *

Сегодня мы имеем уникальную ситуацию. В то время, как в значи-тельной части мира, от Восточной Азии до Латинской Америки, элементы европейской культуры и европейского образа жизни проникают всё глубже в повседневные практики; когда Европа оказывается крайне успешной в установлении новых стандартов производства, природопользования и качества жизни даже в отношении неевропейских народов, самая крупная европейская нация показательно демонстрирует свою «неевропейскость» — которая на деле никогда не была ей свойственна.

Причину этому я вижу, разумеется, не в том, что Россия сильна, а Европа слаба, хотя некоторые кремлевские политологи и пытаются изобразить ситуацию именно в таком свете. Она скорее заключается в том, что Россия сегодня слишком слаба для того, чтобы требовать достойного ее места (никакое «вставание с колен» не воплотилось в реальной экономической мощи и политической влиятельности), но при этом слишком горда, чтобы общаться с более серьезным партнером с позиций младшего. Если бы политики в ЕС были более мудры, если бы они почаще вспоминали стратегию и тактику тех своих предшественников, которые в свое время превратили Германию в самого последовательного «европейца», — они нашли бы правильный язык и правильные концепты для общения с Россией. Во все времена и на всех континентах, если союзы более сильного с более слабым проваливались, вина за это могла возлагаться только на первого, который не нашел подходящего метода общения со вторым. Сегодня, я убежден, крайне важно повторять, что значительная часть вины за то, что современная Россия действительно не является Европой, — лежит на самих европейцах. Потому что в условиях, ко-гда российским властям выгодно противостоять Европе, изменение нынешнего положения вещей может прийти не из Москвы, а из Берлина или Парижа, Рима или Брюсселя.