Что можно приготовить из кальмаров: быстро и вкусно

Лагерь екатерининских солдат. Иллюстрация Александра Бенуа для издания «Картины по русской истории». 1912 год Wikimedia Commons

Рекрут XVIII столетия после долгой дороги попадал в свой полк, который становился для молодых солдат родным домом — ведь служба в XVIII веке была пожизненной. Только с 1793 года ее срок был ограничен 25 годами. Новобранец принимал присягу, навсегда отделявшую его от прежней жизни; получал из казны шляпу, кафтан, плащ-епанчу, камзол со штанами, галстук, сапоги, башмаки, чулки, исподние рубахи и портки.

«Инструкция полковничья конного полку» 1766 года предписывала учить рядовых «чистить и вохрить штаны, перчатки, перевязь и портупею, связывать шляпу, наложить на нее кашкет и обуть сапоги, положить на них шпоры, привить косу, надеть мундир, а потом стоять в требуемой солдатской фигуре, ходить просто и маршировать… и когда во всем том он привыкнет, начать обучать ружейным приемам, конной и пешей экзерциции». Требовалось немало времени, чтобы научить мужицкого сына молодцевато себя держать, «чтобы крестьянская подлая привычка, уклонка, ужимка, чесание при разговоре совсем были у него истреблены». Солдаты должны были бриться, но зато им разрешалось отпускать усы; волосы носили длинные, до плеч, и в парадные дни пудрили их мукой. В 30-х годах солдатам было приказано носить букли и косы.

Требовалось немало времени, «чтобы крестьянская подлая привычка, уклонка, ужимка, чесание при разговоре совсем были у него истреблены»

Приходя в роту или эскадрон, вчерашние мужички-общинники включались в привычную для них форму организации — солдатскую артель («чтоб не меньше восьми человек в каше было»). При отсутствии развитой системы снабжения (и привычных для нас магазинов и лавочек) русские солдаты приспособились обеспечивать себя всем необходимым. Старослужащие обучали новичков, опытные и умелые закупали на артельные деньги дополнительный провиант, сами чинили амуницию и шили мундиры и рубахи из казенного сукна и полотна, расторопные на постое нанимались на заработки. Деньги из жалованья, заработков и наградных отчислялись в артельную кассу, во главе которой солдаты избирали степенного и авторитетного «расходчика», или ротного старосту.

Такое устройство военной жизни делало русскую армию XVIII века социально и национально однородной. Чувство связи в бою обеспечивало взаимную выручку, поддерживало боевой дух солдата. С первых же дней новобранцу внушали, что теперь «он уже не крестьянин, а солдат, который именем и чином своим от всех его прежних званий преимуществен, отличается от них неоспоримо честью и славою», так как он, «не щадя своей жизни, обеспечивает своих сограждан, обороняет отечество… и тем заслуживает признательность и милость Государя, благодарность земляков и молитвы чинов духовных». Рекрутам рассказывали историю их полка с упоминанием сражений, где этот полк участвовал, и имен героев и полководцев. В армии вчерашний «подлый мужик» переставал быть крепостным, если был им прежде. Крестьянский парень становился «государевым слугой» и в эпоху постоянных войн мог дослужиться до унтера и даже — если повезет — до обер‑офицера. «Табель о рангах» Петра I открывала дорогу к получению дворянского звания — таким образом «вышла в люди» примерно четверть пехотных офицеров петровской армии. За примерную службу предусматривалось повышение оклада, награждение медалью, производство в капралы, сержанты. «Верные и истинные слуги отечества» переводились из армии в гвардию, получали медали за сражения; за отличия по службе солдат жаловали «по рублю» с чаркой вина.

Повидавший в походах дальние края служивый навсегда порывал с прежней жизнью. Состоявшие из бывших крепостных полки без колебаний подавляли народные волнения, и в XVIII и в XIX веках солдат не ощущал себя крестьяни-ном. Да и в повседневной практике солдат привыкал жить за счет обывателей. На протяжении всего XVIII века русская армия не имела казарм. В мирное время она располагалась на постой в домах сельских и городских жителей, которые должны были предоставлять военным помещения, постели и дрова. Освобождение от этой повинности было редкой привилегией.

В повседневной практике солдат привыкал жить за счет обывателей

В короткие дни отдыха от боев и походов солдаты гуляли вовсю. В 1708 году во время тяжкой Северной войны бравые драгуны «становились постоем в городках. Вино и пиво собирали до обозу. А некой чины шляхетские пили невмочь. Поносили таковых зело, а також били батожьем государевым именем. А блудовство все же являлось. Имали по закутам драгунов швадроных шляхетов. Были дети те млады и проходу от сих блядовин девкам да бабам никакого нету «Шляхеты» — служившие в драгунском эскадроне («шквадроне») дворяне (шляхта). Эти-то молодые дворяне и не давали прохода бабам. . Полковник наш и кавалер достойный Михаил Фаддеич Чулишов страшать всех тех, кто дерзок, велел и бити в батоги. <…> А те дра-гуны да гранодиры, кои из баталий мелких вышадши были, — те отдыхали и с калмыки да со татаре кумыс пили, сдобря водкой, а потом с соседским полком на кулаки дрались. Де мы, корили, бились и животы лишались, а де вы ховались и свеев Свеи — шведы. убоялись. И в дальний швадрон шатались и лаялись матерно, и полковники не знали, что и делать. Государевым повелением самые злостные ималась и вещались и в батоги бились на козлах пред всем фрунтом. И нашим из шквадрона двоим тоже досталось драгуну Акинфию Краску и Ивану Софийкину. Вешаны были за шею. А у Краска так от удавления язык выпал, то даже до средины грудей доставал, и многие дивились тому и глядеть ходили» «Записки служебные (дневник) Симеона Куроша, капитана швадрона драгунского, рославского же». .

И в мирное время постой войска в каком-либо местечке воспринимался обыва-телями как настоящее бедствие. «Он распутствует с его женой, бесчестит его дочь… ест его цыплят, его скотину, отнимает у него деньги и бьет непрестанно. <…> Каждый месяц перед выходом из мест квартирования должны собирать крестьян, опрашивать их о претензиях и отбирать у них подписки. <…> Если крестьяне недовольны, то их поят вином, напаивают их, и они подписывают. Если же, несмотря и на все это, они отказываются подписывать, то им угро-жают, и они кончают тем, что умолкают и подписывают», — описывал поведение солдат на постое в екатерининское время генерал Ланжерон.

Солдат распутствует с его женой, бесчестит его дочь, ест его цыплят, его скотину, отнимает у него деньги и бьет непрестанно

Офицеры имели возможность более изысканного досуга — особенно за границей. «…Все прочие офицеры нашего полку, не только молодые, но и пожилые, занимались совсем иными делами и заботами. Всех их почти вообще усердное желание быть в Кенигсберге проистекало совсем из другого источника, нежели мое. Они наслышались довольно, что Кенигсберг есть такой город, который преисполнен всем тем, что страсти молодых и в роскоши и распутствах жизнь свою провождающих удовлетворять и насыщать может, а именно: что было в оном превеликое множество трактиров и бильярдов и других увеселительных мест; что все что угодно в нем доставать можно, а всего паче, что женский пол в оном слишком любострастию подвержен и что находится в оном превеликое множество молодых женщин, упражняющихся в бесчестном рукоделии и продающих честь и целомудрие свое за деньги.
<…> Не успело и двух недель еще пройти, как, к превеликому удивлению моему, услышал я, что не осталось в городе ни одного трактира, ни одного винного погреба, ни одного бильярда и ни одного непотребного дома, который бы господам нашим офицерам был уже неизвестен, но что не только все они у них на перечете, но весьма многие свели уже отчасти с хозяйками своими, отчасти с другими тамошними жительницами тесное знакомство, а некоторые побрали уже к себе и на содержание их, и все вообще уже утопали во всех роскошах и распутствах», — вспоминал бывший поручик пехотного Архангелогородского полка Андрей Болотов о пребывании в завоеванном русскими войсками Кенигсберге в 1758 году.

Если по отношению к мужикам допускались «продерзости», то во «фрунте» от солдат требовали дисциплины. Солдатские стихи той эпохи правдиво описывают повседневную муштру:

В караул идешь — так горе,
А домой придешь — и вдвое,
В карауле нам мученье,
А как сменишься — ученье!..
В карауле жмут подтяжки,
На ученье жди растяжки.
Стой прямее и тянись,
За тычками не гонись,
Оплеухи и пинки
Принимай так, как блинки.

Нарушителей по «Артикулу воинскому» ожидали наказания, которые зависели от степени проступка и определялись военным судом. За «чародейство» полагалось сожжение, за поругание икон — отсечение головы. Самым обычным наказанием в армии было «гоняние шпицрутен», когда нарушителя проводили с привязанными к ружью руками между двумя шеренгами солдат, которые наносили ему по спине удары толстыми прутьями. Совершившего проступок впервые водили сквозь весь полк 6 раз, провинившегося повторно — 12 раз. Строго спрашивали за плохое содержание оружия, за умышленную порчу его или за «оставление ружья в поле»; за продажу или проигрыш своего обмундирования наказывали продавцов и покупателей. За троекратное повторение этого проступка виновного приговаривали к расстрелу. Обычными преступлениями были для служивых воровство, пьянство и драки. Наказание следовало за «невнимание в строю», за «опоздание в строй». Опоздавшего в первый раз «взят будет за караул или на два часа по три фузей Фузея — гладкоствольное кремнёвое ружье. на плечо». Опоздавшему во второй раз полагался арест на двое суток или «по шести мушкетов на плечо». Кто в третий раз опаздывал, того ждало наказание шпицрутенами. За разговор в строю полагалось «лишение оклада». За халатное несение караульной службы в мирное время солдата ждало «серьезное наказание», а в военное время — смертная казнь.

За «чародейство» полагалось сожжение, за поругание икон — отсечение головы

Особенно строго наказывали за побег. Еще в 1705 году вышел указ, согласно которому из трех пойманных беглецов одного по жребию казнили, а двух других ссылали на вечную каторгу. Казнь проходила в том полку, откуда бежал солдат. Бегство из армии принимало широкий размах, и правительству приходилось издавать специальные обращения к дезертирам с обещанием прощения добровольно вернувшимся в строй. В 1730-е годы положение солдат ухудшилось, что вело к росту численности беглых, особенно среди рекрутов. Усиливались и меры наказания. Беглецов ожидала или казнь, или каторга. Один из указов Сената 1730 года гласит: «Которые рекруты учнут бегать за рубеж и пойманы будут, то из первых заводчиков на страх другим казнить смертию, повесить; а прочим, которые не сами заводчики, чинить политическую смерть и ссылать в Сибирь к казенным работам».

Обычной отрадой в солдатской жизни было получение жалования. Оно было различным и зависело от рода войск. Меньше всех платили солдатам внутренних гарнизонов — их жалование в 60-х годах XVIII века составляло 7 руб. 63 коп. в год; а больше всех получали кавалеристы — 21 руб. 88 коп. Если учесть, что, например, лошадь стоила 12 рублей, то это было не так уж и мало, однако этих денег солдаты не видели. Что-то уходило за долги или в руки оборотистых маркитантов, что-то — в артельную кассу. Случалось и так, что полковник присваивал себе и эти солдатские гроши, заставляя идти на кражу и остальных офицеров полка, поскольку они все должны были подписывать расходные статьи.

Остатки жалованья солдат просаживал в кабаке, где порой в лихом кураже мог «бранить всех матерно и называть себя царем» или поспорить: с кем именно «блудно живет» государыня Анна Иоанновна — с герцогом Бироном или с генералом Минихом? Собутыльники, как полагается, тут же и доносили, и болтуну приходилось оправдываться обычным в таких делах «безмерным пьянством». В лучшем случае дело оканчивалось «гонянием шпицрутен» в родном полку, в худшем — кнутом и ссылкой в дальние гарнизоны.

Солдат мог поспорить, с кем именно «блудно живет» государыня Анна Иоанновна — с герцогом Бироном или с генералом Минихом?

Скучая на гарнизонной службе, молодой солдат Семен Ефремов поделился как‑то с сослуживцем: «Молись Богу, чтоб турка поднялся, то б мы отсюда вон». Он избежал наказания только благодаря объяснению своего желания начала войны тем, что «пока молод, может дослужитца». Уже понюхавшие пороху старые служивые думали не только о подвигах — в числе «вещест-венных доказательств» в делах Тайной канцелярии сохранились изъятые у них заговоры: «Укрепи, Господи, на рати и на бою и на всяком месте от татар и от розных верных и неверных языков и от ратного всякого оружия… а меня, раба своего Михайлу, сотвори яко же лева силою». Иных же тоска и муштра доводила, как рядового Семена Попова, до страшного богохульства: солдат написал своей кровью «богоотступное письмо», в котором «дьявола к себе призывал и богатества у него требовал… чтоб чрез то богатество отбыть от военной службы».

И все же война давала шанс удачливому. Отлично знавший психологию солдата Суворов в своем наставлении «Наука побеждать» упоминал не только о быстроте, натиске и штыковой атаке, но и о «святой добыче» — и рассказывал, как во взятом жестоким штурмом под его командой Измаиле солдаты «делили золото и серебро пригоршнями». Правда, так везло далеко не всем. Прочим же «кто остался жив — тому честь и слава!» — обещала та же «Наука побеждать».

Однако самые большие потери армия несла не от неприятеля, а от болезней и отсутствия врачей и медикаментов. «Ходя при захождении солнца по лагерю, видел одних полковых солдат, копавших ямы для умерших своих собратий, других уже хоронивших, а третьих совсем погребавших. В армии весьма мно-гие болеют поносом и гнилыми лихорадками; когда и офицеры преселяются в царство мертвых, за коими во время их болезни всеконечно лучше присмат-ривают, а за деньги их пользуют врачи собственными своими лекарствами, то как не умирать солдатам, оставленным в болезни на произвол судьбы и для коих лекарств или недовольно, или совсем в иных полках не имеется. Болезни рождаются от того, что армия стоит в каре, четвероугольником, что испраж-няемый кал, хотя немного ветр подует, распространяет по воздуху весьма дурной запах, что вода лиманская, будучи употребляема сырою, весьма нездорова, а уксусу не делят солдатам, что по берегу везде видимы трупы мертвые, потонувшие в лимане в трех бывших на нем сражениях» — так описывал осаду турецкой крепости Очаков в 1788 году армейский чиновник Роман Цебриков.

Большинству же выпадала обычная солдатская участь: бесконечные марши по степи или горам в жару или по грязи, биваки и ночевки под открытым небом, долгие вечера на «винтер-квартирах» по крестьянским избам. 

Как осуществлялся призыв в армию императорской России начала 20-века. Кто подлежал ему. У кого были льготы по призыву, денежное вознаграждение военнослужащих. Сборник статистики.

Призыв 1 раз в год — с 15 сентября или 1 октября по 1 или 15 ноября — в зависимост и от сроков уборки урожая.

Срок службы в сухопутных войсках: 3 года в пехоте и артиллерии (кроме конной); 4 года в прочих родах войск.

После чего шло зачисление в запас, который призывался только в случае войны. Срок запаса — 13-15 лет.

Во флоте срочная служба 5 лет и 5 лет в запасе.

Не подлежали призыву на воинскую службу:

Жители отдаленных мест: Камчатка, Сахалин, некоторые районы Якутской области, Енисейской губернии, Томской, Тобольской губерний, а также Финляндии. Инородцы Сибири (кроме корейцев и бухтарминцев), Астраханской, Архангельской губерний, Степ ного края, Закаспийской области и население Туркестана. Вносят денежный налог вместо воинской повинности: некоторые инородцы Кавказского края и Ставропольской губернии (курды, абхазцы, калмыки, ногайцы и др.); Финляндия отчисляет от казны 12 млн марок ежегодно. Лица еврейской национальности не допускаются во флот.

Льготы по семейному положению:

Не подлежат призыву:

1. Единственный сын в семье.

2. Единственный способный к труду сын при недееспособном отце или матери-вдове.

3. Единственный брат при круглых сиротах до 16 лет.

4. Единственный внук при недееспособных бабке и деде без взрослых сыновей.

5. Внебрачный сын при матери (на его попечении).

6. Одинокий вдовец с детьми.

Подлежат призыву в случае нехватки годных призывников:

1. Единственный сын, способный к труду, у престарелого отца (50 лет).

2. Следующий за братом, погиб шим или пропавшим без вести на службе.

3. Следующий за братом, еще служащим в армии.

Отсрочки и льготы по образованию:

Получают отсрочку от призыва:

до 30 лет казенные стипендиаты, готовящиеся на занятие ученых и учебных должностей, после занятия которых освобождаются совсем;

до 28 лет студенты высших учебных заведени й с 5-летним курсом;

до 27 лет в высших учебных заведениях с 4-летним курсом;

до 24 лет учащиеся средних учебных заведений;

учащиеся всех школ по ходатайству и соглашению министров;

на 5 лет — кандидаты в проповедники евангелических лютеран.

(В военное время лица, имеющие вышеперечисленные льготы, берутся на служ бу до окончания курса по Высочайшему соизволению).

Сокращение сроков действительной службы:

служат 3 года в войсках лица с высшим, средним (1 разряд) и низшим (II разряд) образованием;

служат 2 года лица, выдержавшие на службе экзамен на прапорщика запаса;

доктора и провизоры служат в строю 4 месяца, а затем дослуживают по спец иальности 1 год 8 месяцев

во флоте лица с образованием 11-го разряда (низшие учебные заведения) служат 2 года и 7 лет состоят в запасе.

Льготы по профессиональной принадлежности

Освобождаются от воинской повинности:

• Духовенство христианское, мусульманское (муэдзины не моложе 22 лет).


• Ученые (академики, адъюнкты, профессора, пр озекторы с помощниками, лекторы восточных языков, доценты и приват-доценты).


• Художники Академии Художеств, посланные за границу для усовершенствования.


• Некоторые должностные лица по ученой и учебной части.

Льготы:

• Учителя и должностные лица по ученой и учебной части служат 2 года, а по временному 5-летнему положению с 1 декабря 1912 года — 1 год.


• Фельдшера, окончившие специальные морские и военные школы, служат 1,5 года.


• Выпускники школ солдатских детей войск гвардии служат 5 лет, начиная с 18-20 лет.


• Техники и пиротехники артиллерийского ведомства служат после окончания учебного заведения 4 года.


• Вольнонаемным морякам дается отсрочка до окончания контракта (не более года).


• Добровольно с 17 лет принимаются на службу вольноопределяющимися лица с высшим и средним образованием. Срок службы — 2 года.

Сдавшие на службе экзамен на чин офицера запаса служат 1,5 года.

Вольноопределяющиеся во флот — только с высшим образованием — срок службы 2 года.

Лица, не имеющие вышеуказанные образования, могут поступить добровольно на службу без жребия, т. н. охотники. Служат на общих основаниях.

Воинская повинность казаков

(За образец принято Донское войско, прочие казачьи войска отбывают службу применительно к своим традициям).

Все мужчины обязаны служить без выкупа и замены на своих лошадях со своим снаряжением.

Все войско дает служилых и ополченцев. Служилые делятся на 3 разряда: 1 подготовительный (20-21 год) проходит военную учебу. II строевой (21-33 года) непосредственно проходит службу. III запасной (33-38 лет) раз вертывает войско для войны и пополняет потери. Во время войны служат все без учета разрядов.

Ополчение — все способные к службе, но не вошедшие в служилые, образуют особые части.

Казаки имеют льготы: по семейному положению (1 работник в семье, 2 и более чле нов семьи уже служат); по имущественному (погорельцы, обедневшие не по своей причине); по образованию (в зависимости от образования служат от 1 до 3 лет в строю).

2. Состав сухопутной армии

Все сухопутные войска делятся на регулярные, ка зачьи, милицию и ополчение. — милиция формируется из добровольцев (преимущественно инородцев) по мере надобности в мирное и военное время.

По родам войска состоят из:

• пехоты


• кавалерии


• артиллерии


• технических войск (инженерные, железнодорожные, воздухоплавательные);


• сверх того — вспомогательные части (пограничная стража, обозные, дисциплинарные части и т. д.).



Пехота подразделяется на гвардейскую, гренадерскую и армейскую. Дивизия состоит из 2 бригад, в бригаде 2 полка. Пехотный полк состоит из 4-х батальонов (некоторые из 2-х). Батальон состоит из 4-х рот.

Кроме того, в полках имеются пулеметные команды, команды связи, конных ординарцев и разведчиков.

Полная численность полка мирного времени около 1900 человек.

Гвардейских регулярных полков — 10

Кроме того, 3 гвардейских казачьих полка.



• б) кавалерия подразделяется на гвардейскую и армейскую.


• 
  
  • 4 — кирасирских
  
  
  • 1 — драгунский
  
  
  • 1 — конно-гренадерский
  
  
  • 2 — уланских
  
  
  • 2 — гусарских
  
  





• Армейская кавалерийская дивизия состоит; из 1 драгунского, 1 уланского, 1 гусарского, 1 казачьего полка.

  Гвардейские кирасирские полки состоят из 4 эскадронов, остальные армейские и гвардейские полки — из 6 эскадронов, в каждом из которых 4 взвода. Состав конного полка: 1000 нижних чинов при 900 лошадях, не считая офицеров. Кроме казачьих полков, входящих в регулярные дивизии, образуются еще особые казачьи дивизии и бригады.

  
  

  3. Состав флота

  Все суда подразделяются на 15 классов:

  1. Линейные корабли.

  2. Броненосные крейсера.

  3. Крейсера.

  4. Эскадренные миноносцы.

  5. Миноносцы.

  6. Миноноски.

  7. Заградители.

  8. Подводные лодки.

  9. Канонерские лодки.

  10. Речные канонерские лодки.

  11. Транспорты.

  12. Посыльные суда.

  14. Учебные суда.

  15. Портовые суда.

  
  

Источник: Русский календарь Суворина на 1914 год. СПб., 1914. С.331.

Состав армии России на апрель 1912 года по родам войск и службам ведомства (по штату/по спискам)

Источник: Военно-статистический ежегодник армии за 1912 г. СПб., 1914. С. 26, 27, 54, 55.

Состав офицеров армии по образованию, семейному положению, сословности, возрасту, на апрель 1912 г.

Источник: Военно-статистический ежегодник армии за 1912 год. СПб., 1914. С.228-230.

Состав нижних чинов армии по образованию, семейному положению, сословности, национальности и роду занятий до поступления на военную службу

Источник: Военно-статистический ежегодник за 1912 год. СПб., 1914. С.372-375.

Денежное довольствие офицеров и чинов военного духовенства (руб. в год)

(1)- Усиленные оклады назначались в отдаленных округах, в академиях, офицерских школах, в воздухоплавательных войсках.

(2)- Из добавочных денег вычеты не производились.

(3)- Штаб-офицерам добавочные деньги отпускались с таким расчетом, чтобы общая сумма жалования, столовых и добавочных денег не превышала у полковников 2520 руб., подполковников 2400 руб. в год.

(4)- В гвардии капитаны, штабс-капитаны, поручики получали жалование на 1 ступень выше.

(5)- Военное духовенство получало прибавку к жалованию по 1/4 оклада за 10 и 20 лет службы.

Офицерам выдавались при переводе к новому месту службы и при командировках т. н. прогонные деньги на наем лошадей.

При нахождении в различных видах командировок вне предела части выдаются суточные и порционные деньги.

Столовые деньги, в отличие от жалования и добавочных денег, назначались офицерам не по званию, а в зависимости от должности:

• командиры корпусов — 5700 руб.


• начальники пехотных и кавалерийских дивизий — 4200 руб.


• начальники отдельных бригад — 3300 руб.


• командиры неотдельных бригад и полков — 2700 руб.


• командиры отдельных батальонов и артиллерийских дивизионов — 1056 руб.


• командиры полевых жандармских эскадронов — 1020 руб.


• командиры батарей — 900 руб.


• командиры неотдельных батальонов, начальники хозяйственной части в войсках, помощники кавалерийских полков — 660 руб.


• младшие штаб-офицеры управления артиллерийской бригады, ротные командиры крепостной и осадной артиллерии — 600 руб.


• командиры отдельных саперных рот и командиры отдельных сотен — 480 руб.


• ротные, эскадронные и сотенные командиры, начальники учебных команд — 360 руб.


• старшие офицеры (по одному) в батареях — 300 руб.


• старшие офицеры (кроме одного) в артиллер ийских батареях в ротах, начальники пулеметных команд — 180 руб.


• должностные офицеры в войсках — 96 руб.

Вычеты производились из жалования и столовых денег:

• 1 % на госпиталь

• 1,5 % на медикаменты (полковая аптека)

• 1 % из столовых

• 1 % из жалования

в пенсионный капитал

• 6 % — в эмеритальную кассу (для прибавк и к пенсии)

• 1 % столовых денег в инвалидный капитал.

При награждении орденами вносится сумма в размере:

• Св. Станислава 3 ст. — 15 руб., 2 ст. — 30 руб.; 1 ст. — 120.


• Св. Анны 3 ст. — 20 руб.; 2 ст. — 35 руб.; 1 ст. — 150 руб.


• Св. Владимира 4 ст. — 40 руб.; 3 ст. — 45 руб.; 2 ст. — 225 руб.; 1 ст. — 450 руб.


• Белого орла — 300 руб.


• Св. Александра Невского — 400 руб.


• Св. Андрея Первозванного — 500 руб.

За остальные ордена вычеты не производятся.

Деньги поступали в орденский капитал каждого ордена и использовались для помощи кавалерам данного ордена.

Офицерам выдавались квартирные деньги, деньги на содержание конюшен, а также деньги на отопление и освещение квартир в зависимости от места дислокации воинской части.

Населенные пункты Европейской России и Сибири (1) поделены на 9 разрядов в зависимости от стоимости в них жилья, а также топлива. Разница в оплате квартир и цен на топливо между населенными пунктами 1 разряда (Москва, С.-Петербург, Киев, Одесса и др.) и 9 разряда.(мелкие населенные пункты) составляла 200 % (в 4 раза).

Военнослужащие, взятые в плен и которые не были у неприятеля на службе, по возвращении из плена получают жалование за все время, проведенное в плену, кроме столовых денег. Семья находящегося в плену имеет право на получение половины его жалования, а также снабжается квартирными деньгами, и если кому полагалось, пособие на наем прислуги.

Офицеры, служащие в отдаленных местностях, имеют право на прибавку к жалованию в зависимости от срока выслуги в этих местностях за каждые 5 лет 20-25 % (в зависимости от места), а за каждые 10 лет единовременное пособие.

К исходу второй половины XVIII в. вооруженные силы России достигли высокого уровня развития. Русская армия являлась одной из наиболее боеспособных армий Европы, что получило выражение в ее победах на полях сражений. Важным условием их достижения были основы поенной системы, заложенные еще в первой четверти XVIII столетия и получившие широкое развитие во второй его половине, которые в данной главе составляют предмет непосредственного рассмотрения.

Российская военная система в своем становлении и развитии не могла избежать коренных противоречий, свойственных армии общества, основанного на антагонистических противоречиях. Печать этого противоречия лежит на всех сторонах процесса развития вооруженных сил. Но в данный период в русской армии сложилось и в целом одержало верх такое начало, которое обеспечило возможность наиболее успешного в тех исторических условиях решения вопроса о путях развития военного дела.

Острую борьбу школ, течений и подходов, развернувшуюся вокруг вопроса о путях строительства вооруженных сил во второй половине XVIII в., нельзя отрывать от двух важнейших аспектов - национального и социального. Связь их несомненна.

С точки зрения национальной речь шла о борьбе между сторонниками самобытного, российского пути раз-вития вооруженных сил и апологетами западного, прусского пути развития. Последний представлял собой стремление навязать России внутренне чуждые ей способы организации вооруженных сил и ведения войны. Что касается национального подхода, то он опирался на весь военный опыт предшествовавшего развития страны, своими корнями уходил в славное боевое прошлое народа, базировался на стремлении научно понимать особенности положения России в мире. Именно этот путь воплотил в себе правильное понимание существа главных целей в области внешней политики, которое было столь характерно для военной деятельности Петра I и которое получило развитие в деятельности П. А. Румянцева, Г. А. Потемкина, А. В. Суворова.

Но дело не только в этом. Развитие российской военной системы проходило на фоне коренного противоречия между профессиональной и политической сторонами существования армии как социального института. Преодолеть это противоречие в условиях классово антагонистического общества, разумеется, нельзя. Но способ его решения, способ сочетания этих сторон может и мог быть разным. Выражением этого противоречия было, с одной стороны, стремление создать боеспособную армию как орудие внутренней и внешней политики, с другой же - необходимость преодоления для достижения этой цели того факта, что солдатский «материал» армии оставался эксплуатируемым классом, а социальный антагонизм, разделявший общество, разъединял и вооруженные силы.

Указанное противоречие воплощается как различие между профессиональной и политико-идеологической сторонами военной деятельности общества, между профессиональной функцией армии и ее социально-политической природой. Профессиональное начало получает воплощение в системе действий, методов и приемов, обеспечивающих решение задач собственно военного характера. Вторая сторона воплощает в себе совокупность социально-экономических, политических, организационных и даже психологических факторов, т. е. условий, способствующих либо, напротив, препятствующих успешному решению первой задачи.

В силу того что социально-экономические условия развития России того времени оставляли возможности для экономического роста, а господствующие феодальные, отношения еще не исчерпали себя в историческом плане, существовали объективные условия для более или менее успешного соединения двух сторон создания вооруженных сил в единое целое. Профессиональная сторона, т. е. потребность в боеспособных вооруженных силах, властно диктовала наиболее дальновидным военным систему мер, имевших своим результатом создание мощной и победоносной армии. Именно в этом главный побудительный импульс деятельности П. А. Румянцева, Г. А. Потемкина, А. В. Суворова, остававшихся по своим взглядам сторонниками господствующих основ строительства вооруженных сил. Они объективно стояли на прогрессивных позициях. Национальное начало в сочетании с передовыми взглядами в сфере военного дела--таков тот сплав, который обеспечивал движущие силы в развитии русской военной системы в сторону высокого профессионального уровня.

1. Особенности комплектования русской армии

Истоком русской военной системы XVIII в. была военная деятельность Петра Великого; основные положения системы были заложены на рубеже XVII-XVIII вв. Однако во второй половине века в ее развитие были привнесены и некоторые новые черты, сохранившиеся вплоть до буржуазной по своей классовой природе военной реформы 70-х годов XIX в.

В важнейшем вопросе строительства регулярной армии и флота-вопросе комплектования их рядового состава правительство Петра, опираясь на опыт предшествующего развития военной организации России, нашло наиболее эффективное для того времени решение: комплектование посредством рекрутских наборов. Рекрутская повинность, формально распространявшаяся на все податные сословия, фактически ложилась почти исключительно на крепостное крестьянство. Рекрутские наборы проводились без определенной периодичности: во время войны обычно ежегодно, а иногда по два раза в год. Норма набора устанавливалась каждый раз указом правительства2.

В середине столетия почти весь контингент рекрутов набирался в центральных (великорусских) губерниях. С начала последней трети столетия рекрутскими наборами постепенно охватывается население Украины, затем Белоруссии и Новороссийского края (присоединенные после 1 войны 1768-1774 гг. районы)3. Выбор рекрута из числа лиц, подлежавших рекрутской повинности, в первой половине века предоставлялся крестьянской общине; начиная со второй половины возрастает роль помещика в решении этого вопроса4. Солдатская служба для населения великорусских губерний до 1795 г. была пожизненной; с указанного года срок службы был ограничен 25 годами5, что не приносило существенного облегчения. Для населения Украины по мере распространения на него рекрутской повинности был установлен 15-летний срок службы6.

Рекрутская система, установленная в русской армии, вплоть до 90-х годов XVIII в. была передовой по сравнению с системой комплектования западноевропейских армий. Последние комплектовались рядовым и даже командным составом путем вербовки, представлявшей юридически добровольный, а фактически в значительной мере принудительный наем. Эта система зачастую собирала под знамена армии деклассированные элементы общества - бродяг, беглых, преступников, дезертиров из армий других государств и т. д.- и являлась неустойчивым источником пополнения.

Важнейшим преимуществом принятой в России рекрутской системы было то, что она формировала монолитную по своему социальному и национальному составу солдатскую массу с высокими моральными качествами, присущими русскому крестьянину, которого можно было вести в бой под лозунгами защиты Отечества.

Другое существенное преимущество рекрутской системы заключалось в том, что она обеспечивала государству возможность создания крупной армии и относительно доступный путь восполнения убыли личного состава из ее рядов. Штатная численность русской полевой армии (включая артиллерийский и инженерный корпус) и гарнизонных войск незадолго перед началом Семилетней войны составляла 259 тыс. человек; с учетом иррегулярных войск и ландмилиции* в армии было всего 331 тыс. человек7. К 1795 г. штатная численность полевых и гарнизонных войск (включая в полевые гвардию, артиллерийский и инженерный корпус, пехоту гребного флота) возросла до 463 тыс. человек (увеличение в 1,7 раза), а с учетом казачьих регулярных и иррегулярных войск суммарная численность составляла 502 тыс. человек8, т. е. возросла в 1,5 раза. Вплоть до 90-х годов русская армия была самой крупной в Европе (не считая турецкой). Существенным преимуществом рекрутского набора в сочетании с длительным сроком службы была возможность обеспечения высокой профессиональной подготовки солдата, военная служба для которого становилась в прямом смысле слова делом всей жизни.

Наличие такой армии, а также сильного флота позволяло правительству России вести в рассматриваемый период активную внешнюю политику, выдерживать такие длительные тяжелые войны, как Семилетняя 1756- 1763 гг., русско-турецкие 1768-1774 гг. и 1787-1791 гг., одновременно или почти одновременно с которыми шли другие войны меньшего масштаба. Всего за вторую половину XVIII в. Россия 21 год находилась в состоянии войны.

Однако внешнеполитические достижения давались России дорогой ценой. Расходование людских ресурсов было огромным, что видно из табл. 1. Для оценки приведенных данных следует иметь в виду, что население России за весь восемнадцатый век изменялось и возросло с 15,5 млн. человек (1710 г.) до 37,2 млн.9 Мобилизационное напряжение было явно чрезмерным; в результате этого в последние десятилетия XVIII в. обнаружилось расхождение между намеченной штатами и фактической численностью регулярных войск. К 1795 г. некомплект пехоты полевых войск составлял 60 211 человек (24%), кавалерии- 5750 человек 10 (9%), значительным был он и в гарнизонных войсках. В 1796 г. правительство признало нереальность своих расчетов и сократило к 1798 г. штатную численность регулярных войск до 358 тыс. человек ".

Отмеченные крупные положительные стороны рекрутской системы частично обесценивались практикой ее применения. Злоупотребления и бесчеловечное отношение к рекрутам со стороны лиц, ответственных за сбор и доставку их в воинские части, приводили к болезням, смертности и массовым побегам рекрутов до прибытия их к месту назначения. Известное значение для уменьшения этих потерь имело изданное в 1766 г. «Генеральное учреждение о сборе рекрут»п, которое предусматривало ряд мер по упорядочению рекрутских наборов и предотвращению злоупотреблений при их проведении. Однако, как и некоторые другие правительственные установления подобного характера, «Генеральное учреждение» в полном объеме реализовано не было. Об изнурении и гибели рекрутов на пути к армии доносил Румянцев в 1774 г.", об этом же и о злоупотреблениях начальников рекрутских команд докладывает императрице Потемкин в 1788 г.м Правительство не принимало мер для пресечения антигосударственных действий ответственных за проведение наборов чиновников и офицеров, хотя знало о них и видело вред, приносимый ими.

Офицерский состав русской армии комплектовался в основном из дворян - подданных Российской империи. Нормальным порядком производства в офицеры являлось производство кз унтер-офицеров армейских или гвардейских полков путем баллотировки в офицерском собрании данного полка. Правила производства в офицеры не закрывали доступ в офицерский корпус представителям других сословий и даже бывшим крепостным, вступившим в ряды армии в качестве рекрутов. Но практически такой доступ был крайне ограничен требованиями к стажу для лиц недворянского происхождения (не менее 12 лет службы унтер-офицером)", а особенно требованиями к происхождению, которые были основными при баллотировке |6. Гвардия являлась крупным источником пополнения офицерского корпуса, полностью отвечавшего требованиям к происхождению. Гвардейские полки того времени фактически представляли собой дворянские военные школы. Унтер-офицерский состав их был сплошь дворянским. Среди рядовых дворяне составляли также значительный процент. Унтер-офицеры гвардии выпускались в армейские полки с повышением через чин или даже иногда через два чина. Указанным путем заполнялось, по данным Д. Ф. Масловского, около 7з офицерских вакансий в армейских полках ". Это существенно увеличивало насыщение офицерского корпуса дворянами.

Однако вопреки мнению, встречающемуся в современной отечественной военно-исторической литературе, все же некоторая часть офицерского корпуса вплоть до 1798 г. состояла из лиц недворянского происхождения. В известной своей записке «Мысль» П. А. Румянцев, касаясь вопроса о праве офицеров на отставку, совершенно определенно пишет о лицах, «получивших чины обер- и унтер-офицерские из рекрут», что «сии подлежат общему об отставке простолюдимов определению»18. Очевидно, Румянцев не стал бы упоминать о «простолюдимах», имеющих обер-офицерские чины, если бы процент их был очень мал. В 1798 г. Павел I уволил из армии всех офицеров недворянского происхождения и категорически запретил шефам полков представлять к производству в офицеры унтер-офицеров не из дворян19. Только после этого офицерский корпус сделался чисто дворянским.

Известную роль в подготовке офицеров играли военно-учебные заведения, из которых прежде всего нужно назвать Шляхетский кадетский корпус (впоследствии- Сухопутный кадетский корпус), созданный в 1731 г. и реорганизованный в 1766 г. Корпус имел задачей подготовку дворянских детей не только к военной, но и к гражданской службе. Программы и характер обучения в корпусе, особенно после реорганизации 1766 г., носили в целом прогрессивный характер. Выпуск широкообразованных и воспитанных в умеренно просветительском духе офицеров был положительным явлением. Однако число выпускавшихся корпусом офицеров было невелико: по данным Л. Г. Бескровного, с открытия корпуса до 1800 г.- 2020 человек20 (т. е. в среднем 29 человек в год). Следующим по своему значению военно-учебным заведением был Артиллерийский и инженерный шляхетский кадетский корпус, организованный в 1762 г. на базе соединенных в 1758 г. Артиллерийской и Инженерной школ21. Направленность обучения в этом корпусе носила практический характер; корпус выпускал хорошо подготовленных специалистов, из которых некоторые становились в дальнейшем общевойсковыми начальниками. С 1762 по 1801 г. корпусом было выпущено 1600 человек22. Другие военно-учебные заведения (Шкловское благородное училище, Греческий кадетский корпус и др.) имели второстепенное значение.

Сложной проблемой русской армии было массовое проникновение в офицерский корпус иностранцев, начавшееся с 30-х годов XVIII в., когда Бирон и Миних открыли им широкий доступ в ряды русской армии. В последующие два десятилетия приток их был в некоторой мере ограничен, но манифест Петра III от 18 февраля 1762 г. о вольности дворянства (подтвержденный в 1785 г. Екатериной II), освободивший дворянство от обязательной военной службы, создал условия для нового наплыва иностранцев. Уклонение некоторой части русского дворянства от военной службы на основе пожалованного им права открыло офицерские вакансии для чужеземцев. Эти люди в подавляющем большинстве не могли и не хотели понять коренных особенностей русской армии, переносили в русскую армию методы воспитания и обучения, характерные для наемных западноевропейских войск, а многие из них были просто авантюристами, заинтересованными только в легком и быстром продвижении по службе. Едкий отзыв П. А. Румянцева об иностранных офицерах-карьеристах, который встречаем в упомянутой его записке «Мысль»-3, ярко характеризует этот отрицательный момент военной системы России того времени. В процессе борьбы за утверждение специфического, национально; о подхода к строительству вооруженных сил определенной своей стороной его как раз и стало противодействие чуждому национальным традициям элементу. Влияние этих сил к концу века оказалось ослабленным, хотя полностью устранить его не удалось. Но следует сказать, что сущности русской военной системы эта мера никогда не выражала и ее не определяла.

Унтер-офицеры производились из рядовых армейских полков; право производства было предоставлено командирам полков24. Продвижение дворян из рядовых в унтер-офицеры было очень быстрым. Рядовые из других сословий, особенно из крепостных, должны были прослужить многие годы и десятки лет, прежде чем получить какие-либо шансы на производство в унтер-офицеры.

2. Организация русской армии во второй половине XVIII в.

Организация и состав армии тесно связаны с вооружением, тактикой и стратегией, со взглядами на военное искусство и уровнем развития военной мысли в данной армии в данный период. В русской армии в рассматриваемый период каких-либо коренных организационных перестроек не происходило. Однако в отдельных звеньях организационной структуры сдвиги имели место и, постепенно наращиваясь, приводили в конечном итоге к существенным изменениям.

К началу 50-х годов XVIII в. русская армия подошла, сохраняя основные черты устройства, сложившиеся в первой четверти столетия. К концу века наряду с количественным ростом армии в ее составе появились новые виды пехоты и кавалерии, значительно была преобразована организация артиллерии, исчезли некоторые виды поселенных войск, изменилось соотношение между родами войск. Рассматривая ход процесса, можно выделить следующие периоды.

Первый период охватывает время от начала работы Воинской комиссии 1754-1755 гг. до окончания Семилетней войны. Этот период ознаменован рядом организационных преобразований, из которых особенно существенные относились к устройству артиллерии.

Второй период - от начала работы Воинской комиссии 1762-1764 гг. до окончания русско-турецкой войны 1768-1774 гг. В эти годы началось развитие егерской пехоты, что послужило базой для возникновения некоторых новых явлений в тактике.

Третий период - от конца русско-турецкой войны 1768-1774 гг. до вступления на престол Павла I. В этот период развернулась работа по совершенствованию организации русской армии, руководил которой вначале П. А. Румянцев, а затем Г. А. Потемкин. Деятельность последнего была весьма успешной. Ряд проведенных ими преобразований носил прогрессивный характер.

Четвертый период-конец 1796-1801 г.- период павловских преобразований-являлся попыткой прервать самостоятельный российский путь развития военного дела и насадить в русской армии чуждые ей формы и методы. Лишь в одной области-в организации артиллерии- произведенные изменения имели положительное значение.

Основной боевой силой русской армии, предметом внимания и забот правительства с начала XVIII в. являлись полевые войска регулярной армии, состоявшие из пехоты, кавалерии, артиллерийского и инженерного корпусов. К полевым войскам причислялась и гвардия, хотя по характеру использования ее полки, как это уже отмечалось, были специфическими частями. В походах на протяжении всего рассматриваемого полустолетия гвардия не принимала участия. С некоторой степенью условности к полевым войскам можно причислить полевые батальоны (первоначально-полевые команды, или когорты), которые несли пограничную службу на юго-восточных и восточных окраинах империи, но могли включаться и в состав полевых войск. Другой значительной частью сухопутных сил России являлись гарнизонные войска.

Состав и численность регулярных войск русской армии во второй половине XVIII в. показаны в табл. 2 (см. с. 52).

Анализ относящихся к пехоте данных, приведенных в таблице, позволяет ясно проследить на протяжении первого, второго и третьего из выделенных выше периодов две основные линии-развитие гренадерской и егерской пехоты за счет снижения почти в 2 раза относительной численности пехоты основного-мушкетерского типа.

В чем же смысл первого из этих явлений? Гренадерские полки, существовавшие в первые десятилетия XVIII в. и расформированные в 1731 г., были восстановлены в 1756 г.25, после чего начинается быстрый рост этого вида пехоты, продолжающийся до 1796 г.

После того как ручная граната - оружие, от которого гренадеры получили наименование,- к середине века -готически утратила боевое значение (в связи с увеличе--ием эффективности огня ручного огнестрельного ору-::ч), а затем, в 1763 г., была снята с вооружения26, они гедставляли собой по существу отборную пехоту, подготовленную к штыковому бою. Положительная оценка тогдашнего разделения пехоты на два типа (не считая гтерей), встречающаяся в отдельных отечественных военно-исторических трудах, вызывает некоторое сомнение. В;- словиях русской армии необходимости выделять специальную ударную пехоту не было, а между тем такое выделение влекло снижение боевых качеств остальной -гхоты и создавало предпосылки для отказа от использования этой части пехоты в штыковых атаках. При общем вязком моральном уровне западноевропейских наемных армий того времени и значительной пестроте их состава выделение гренадеров имело смысл, но в русской армии оно было, как представляется, не вполне обоснованным заимствованием. Преодоление однобокой увлеченности огнем в тактике пехоты и широкое внедрение ударных действий для пехоты в целом, что было характерно для тактических взглядов Суворова, логически приводило к выводу о ненужности специальных ударных пехотных частей. При рассмотрении данного вопроса в ходе анализа деятельности Суворова (что сделано ниже) видим, что у него различия в боевом использовании гренадерских и мушкетерских частей стираются. Суздальский, Апшерон-ский, Смоленский полки, покрывшие себя славой в сражениях под командованием Суворова, были обычными пехотными полками.

Несомненно прогрессивным, имевшим значительные последствия явлением было зарождение и развитие в русской армии егерской пехоты-легкой пехоты, способной к ведению боя в рассыпном строю. В русских войсках егеря появились в 1761 г., в период осады прусской крепости Кольберг. Командуя войсками, осаждавшими Кольберг, П. А. Румянцев сформировал из охотников добровольно вызвавшихся) два легкопехотных батальона. Боевое применение их было удачным, и, хотя после войны батальоны не сохранились, опыт их действия был учтен в дальнейшем. В 1764 г. в одной из дивизий русской армии была сформирована небольшая егерская команда, в 1765 г. егерские команды были учреждены в полках четырех дивизий, в 1769 г.- во всех пехотных полках. В 1777 г. егерские команды были выделены из пехотных полков и сведены в отдельные батальоны (это применялось в войсках П. А. Румянцева еще раньше - в ходе войны 1768-1774 гг.), а затем батальоны сведены в четырехбатальонные корпуса28. Рядовые егерских частей были вооружены ружьями улучшенного качества, унтер-офицеры- нарезными ружьями. Боевая подготовка егерей специализирована в соответствии с их назначением. Это были качественные сдвиги в организации пехоты применительно к новым условиям.

При Павле I первая из указанных тенденций была заторможена: относительная численность гренадерских частей была снижена (как это видно из табл. 2). Однако следует иметь в виду, что во время войны из полков, выступавших в поход, выделялись гренадерские роты и сводились в отдельные батальоны. Таким образом, в условиях войны относительная численность гренадерских частей мало отличалась от той, которая имелась в предыдущий период. Шагом назад было решение вопроса о егерях; егерские корпуса были расформированы (егерские батальоны обращены в полки неполного состава) ; относительная численность егерской пехоты была сокращена приблизительно в 1,5 раза (см. табл. 2). Это мероприятие полностью отвечало общему, консервативному духу павловских преобразований.

Развитие русской регулярной конницы во второй половине XVIII в. было весьма сложным процессом. На протяжении этого полустолетия в руководящих кругах русской армии неоднократно менялись взгляды на роль кавалерии и принимались различные решения по вопросу ее организации.

В конце XVII - начале XVIII в. при создании русской регулярной армии был принят единый - драгунский тип для всей кавалерии. Основное свойство драгунской кавалерии- способность вести бой и в конном и в пешем строю. В соответствии с этим драгун вооружался кроме палаша и пистолетов ружьем со штыком. Выбор данного пути развития кавалерии был обусловлен главным образом характером театра военных действий Северной войны: с одной стороны, очень большие пространства его и стремление к широкому оперативно-стратегическому маневру на нем; с другой стороны, лесистый характер местности, который затруднял в ряде случаев тактические действия кавалерии в конном строю. Классическим образцом использования драгунской кавалерии является маневр корволанта (драгуны и пехота, посаженная на коней и подводы) Петра I против корпуса Левенгаупта в сентябре 1708 г. и бой при Лесной 28 сентября, который драгуны вели в пешем строю.

Условия последующих войн России во второй четверти и середине XVIII в. во многом отличались от условий Северной войны. Одно это обстоятельство служило причиной пересмотра решения о полной унификации регулярной конницы. Обучение драгун действиям в пешем строю, которому уделялось большое внимание, шло за счет времени для обучения конному строю. Это не могло не отражаться на подготовке их для действий в конном строю. Вполне понятным образом возник вопрос о введении тяжелой кавалерии, предназначенной исключительно для атак холодным оружием на поле боя. В начале 30-х годов были сформированы первые кирасирские полки; к 1756 г. их было шесть, однако большая часть армейской кавалерии (24 полка) продолжала оставаться кавалерией драгунского типа30.

Воинская комиссия 1762 г. пошла на решительное изменение общего характера регулярной кавалерии: 19 драгунских и конно-гренадерских полков были превращены в карабинерные. Карабинеры предназначались для действий только в конном строю; ружье со штыком было заменено карабином. Оставшиеся в штатах полевых войск несколько драгунских полков фактически, по-видимому, несли службу на положении гарнизонных войск31. Решение Воинской комиссии подверглось острой критике в ряде трудов отечественных военных историков32. Полностью согласиться с этой критикой нельзя: недостаточная численность тактической конницы в сражениях Семилетней войны ощущалась. Ошибочным было почти полное устранение драгун из состава полевых войск: разумеется, стратегическая конница значительной численности была необходима (впрочем, возможно, что ведущую роль в этой области Воинская комиссия отводила гусарам, численность которых предполагалось в перспективе увеличить). Правильное решение заключалось в подборе оптимального соотношения между типами конницы33.

После окончания русско-турецкой войны 1768- 1774 гг.-третий из выделенных выше периодов - Румянцев, а затем и Потемкин (возможно, под давлением Румянцева) провели мероприятия по облегчению вооружения и снаряжения кирасиров и карабинеров, усовершенствованию конского состава, что сделало эту конницу высокобоеспособной.

В этот же период Потемкин (фактически возглавивший Военную коллегию) взял курс на восстановление и широкое развитие стратегической конницы. При этом Потемкин исходил главным образом из условий предполагавшейся войны с Пруссией, а руководящей идеей его было использование стратегической конницы для воздействия на сообщения противника34. В соответствии с этим Потемкин обратил внимание на необходимость создания легкой конницы и конно-егерских полков. Это не был тип кавалерии, близкий к драгунскому: легкая конница и конно-егеря, вооруженные карабинами (конно-егеря - отчасти нарезными карабинами) без штыков, предназначались для маневра и боя в конном строю. Реорганизованная Потемкиным русская кавалерия хорошо показала себя во время похода Суворова в Польшу в 1794 г. Однако полной проверки на практике указанная идея Потемкина не получила, поскольку ожидавшаяся война с Пруссией не состоялась.

Павловские преобразования носили диаметрально противоположный характер: легкая кавалерия (кроме гусар) была упразднена, наиболее тяжелый тип кавалерии - кирасирский стал основным35. Такая «радикальность» находилась в полном разрыве с развитием военного дела, что ухудшило качество русской кавалерии.

К началу 50-х годов XVIII в. в русской артиллерии сохранялась организация, установившаяся в первой четверти столетия. Артиллерия полевой армии подразделялась на полковую, полевую и осадную. Полковая артиллерия до 1756 г. практически находилась в составе пехотных и драгунских полков, а с указанного года была окончательно ^ введена в штаты полков36. Для обслуживания полевой и осадной артиллерии существовал один артиллерийский полк. Характерной чертой этой организации являлось то, что в мирное время материальная часть артиллерии, личный состав и средства тяги (фурштат) были отделены от личного состава полка. Однако в отличие от армий Западной Европы, где ездовые подряжались со своими лошадьми из обывателей, в русской армии уже при Петре I фурштат был «милитаризован»: личный состав включен в штат военнослужащих, лошади были казенными. В ходе боевых действий полевая артиллерия сводилась в бригады и батареи различного состава, не отвечавшие строевым подразделениям артиллерийского полка. Такое положение в рассматриваемое время уже не соответствовало требованиям боевой практики.

Энергичная деятельность большого коллектива русских артиллеристов, объединенных генерал-фельдцейхмейстером П. И. Шуваловым, развернувшаяся в период подготовки к Семилетней войне и в ходе ее, привела и в вопросе выработки новых организационных форм, и в области артиллерийской техники (последние вопросы рассмотрены в гл. IV) к значительным сдвигам, создававшим перспективу дальнейшего широкого прогрессивного развития. Деятельность Шувалова и его сотрудников была проявлением растущего влияния кругов, ратовавших за развитие вооруженных сил на национальной основе. Наиболее ценными организационными начинаниями были учреждение постоянной штатной артиллерии сформированного по инициативе Шувалова Обсервационного корпуса и создание во время кампании 1760 г. артиллерийских бригад с одинаковым постоянным составом. К сожалению, эти мероприятия после смерти Шувалова не были поддержаны его преемниками и имели, таким образом, лишь временный характер. Другим моментом преобразований периода Семилетней войны явилось значительное увеличение штатов полевой артиллерии: вместо одного артиллерийского полка было сформировано пять полков различных назначений (бомбардирский, два канонирских, два фузилерных)37. Данная структура была сохранена до середины 90-х годов. При этом с 1763 г. вернулись к окончательно устаревшим формам дошувалов-ской организации - отделению материальной части и фурштата от личного состава.

Постепенное появление в русской артиллерии строевых единиц с фиксированным числом орудий и включенными в состав единицы средствами тяги начинается со времени русско-турецкой войны 1787-1791гг. и русско-шведской войны 1788-1790 гг. Решающий шаг был сделан в этом направлении в 1794 г., когда сформировали пять конно-артиллерийских рот 14-орудийного состава38. Наконец в 1798 г. ликвидировали старую организацию артиллерии. Были сформированы гвардейский артиллерийский батальон, 10 пеших, один конный и три осадных артиллерийских батальона, батальоны пятиротного состава (в осадной артиллерии - десятиротного), по 12 орудий в роте. Однако и после реформы 1798 г. сохранялся один элемент старой организации: наряду с полевой оставалась полковая артиллерия. Она была упразднена только в марте 1800 г.

Реорганизация русской артиллерии обеспечила ее состояние не только на уровне лучших образцов того времени; в ряде аспектов она обусловила ее преобладание над артиллерией других армий. Вообще надо сказать, для вооруженных сил России в прошлом было характерно внимание к этому роду войск. Велика здесь роль Петра I, существенно усилившего осадную артиллерию и создавшего первую в Европе полковую артиллерию на конной тяге.

В рассматриваемый период подъем артиллерии тесно связан с активной деятельностью уже упоминавшегося П. И. Шувалова, который много сделал не только для полезной перестройки организационных основ артиллерии, но и для существенного обновления материальной части, для переоснащения артиллерии совершенными образцами.

П. И. Шувалов много сделал и в иных сторонах совершенствования артиллерии.

Значительную часть, доходившую до одной трети регулярных войск, составляли гарнизонные войска (гарнизоны крепостей, губернские роты и команды, инвалидные команды). Отчасти это было обусловлено необходимостью иметь силы внутри страны для подавления народных восстаний. Впрочем, нужно иметь в виду, что наряду с гарнизонными войсками для этой цели использовались и части полевой армии. В значительной мере большая численность гарнизонных войск являлась следствием условий пожизненной военной службы: инвалидов и вообще ставших не пригодными к службе солдат было очень много, и гарнизонные войска представляли резервуар, куда они стекались. О фактическом состоянии гарнизонных войск можно судить по высказыванию П. А. Румянцева в его докладной записке «Мысль», где он рекомендует «не отягощаться содержанием в крепостях и иных городах многих тысяч вооруженных инвалидов» 40.

Кроме регулярных войск имелись довольно значительные силы иррегулярных: казачьи войска, национальные ополчения (татарские, башкирские и т. д.), поселенные гусарские полки. Из указанных формирований важное значение имели казачьи войска. Большая часть их использовалась для обороны границ и внутренней службы, однако некоторое число казачьих полков во время войны выступало в поход в составе полевой армии. До 70-х годов численность участвовавших в походах казачьих полков была невелика (по Д. Ф. Масловскому, не превышала 4-5 тыс. «доброконных» казаков)41. Использовались они только для решения задач боевого обеспечения и мелких набегов на сообщения противника; серьезного значения как боевой силе им не придавали42.

В третий период, начинавшийся с середины 70-х годов, на казачьи войска обращается значительное внимание, боеспособность их была повышена и численность казаков, пригодных к действиям совместно с полевой армией, доведена до 10 тыс.43 В дальнейшем (и в последние годы XVIII в.) процесс повышения боевых качеств и численности казачьей конницы продолжался. Сражения и походы Суворова дают прекрасные примеры разнообразного применения казачьих войск как в целях боевого обеспечения, так и на поле боя.

В регулярной пехоте и кавалерии основной тактической и вместе с тем административно-хозяйственной единицей являлся полк. После 1762 г. пехотный полк обычно делился на два батальона44 (некоторые гренадерские полки имели четырехбатальонный состав), представлявшие только тактические подразделения. В административно-хозяйственном отношении пехотный полк делился на роты (двухбатальонный мушкетерский полк - на 10 мушкетерских и 2 гренадерские роты; из мушкетерских рот две являлись запасными). Кавалерийский полк делился на эскадроны (до 80-х годов в полку было 5 или 6 эскадронов; в ходе потемкинских преобразований драгунские, конно-гренадерские и конно-егерские полки получили 10-эскадронный состав), являвшиеся тактическими единицами; эскадрон делился на две роты45.

Высшие тактические соединения из двух или трех родов войск в рассматриваемый период находились в фазе первоначального и сравнительно медленного развития. Это явление было общим для европейских армий, обусловленным господством линейной тактики (сплошной боевой порядок). Относительно устойчивым соединением были пехотная или кавалерийская бригада из двух полков. Дивизии и корпуса (различие между этими названиями еще не установилось) создавались во время войны, как правило, только на период кампании; определенного состава они не имели. По решению Воинской комиссии 1762- 1763 гг. в мирное время войска дислоцировались, образуя в районах расквартирования дивизии из трех родов оружия46, однако дивизионная система мирного времени совсем не совпадала с делением полевой армии на дивизии или корпуса военного времени. Только в период русско-турецкой войны 1787-1791 гг. относительно последовательно проводится система разделения войск на корпуса, а корпусов - на дивизии и отряды47.

Зато в вопросе организации крупных войсковых объединений- армий - Россия ушла далеко вперед по сравнению с Западной Европой. Еще в самом начале русско-турецкой войны 1768-1774 гг. на одном театре военных действий были созданы две армии (кроме отдельных корпусов). В Западной Европе армии на одном театре военных действий появляются только в войсках Французской буржуазной республики (начиная с 1793 г.).

Высшим центральным органом управления армии являлась Военная коллегия. Во время войны управление войсками действующей армии осуществлялось через главнокомандующего или командующих армиями из столицы Конференцией при высочайшем дворе во время Семилетней войны, Петербургским военным советом во время русско-турецкой войны 1768-1774 гг. В период русско-турецкой войны 1787-1791 гг. главнокомандующий Потемкин был фактически самостоятелен48, что отразило усиление военного руководства.

Западной Европы. Так формировалась еще одна объективная предпосылка высокого уровня военного искусства, характерного для русской армии во второй половине XVIII в.

Комплектование армии, равно как и ее организацию, состав и систему управления необходимо отнести к числу факторов, во многом предопределяющих боеспособность вооруженных сил. Укажем на наиболее важные моменты в этой связи.

В данных исторических условиях рекрутский набор оказался наиболее эффективной формой решения главной проблемы строительства вооруженных сил той эпохи- обеспечения постоянного источника пополнения армии. В сопоставлении с другими «военными» державами Европы только России удалось решить эту проблему наиболее полным образом: вплоть до перехода ко всеобщей воинской повинности, знаменовавшей собой буржуазную эпоху в строительстве вооруженных сил, система рекрутского набора объективно соответствовала задачам и потребностям поддержания численности армии на необходимом уровне и в боеспособном состоянии. Именно поэтому на протяжении всего столетия эта система практически не менялась.

Вполне на уровне своего времени была и организация русской армии. Как мы стремились показать, становление наиболее целесообразной организации армии России развертывалось в весьма сложных условиях. Два различных подхода, сталкиваясь друг с другом, наложили отпечаток на этот процесс. Первый, ведущий свое начало от Петра I, выражал собой стремление организовать регулярную армию с учетом передовых взглядов и тенденций в развитии европейских армий. Однако практическая реализация задачи, по мнению сторонников этого направления, требовала учета особенностей России.

Иной, противоположный путь в строительстве вооруженных сил олицетворяли сторонники некритического перенесения на русскую почву шаблонов и образцов, господствовавших в Пруссии и наиболее яркое выражение получивших в деятельности Фридриха II. Во второй половине XVIII в. в деле строительства вооруженных сил явное преобладание получила национальная точка зрения, хотя военные «контрреформы» Павла I и были попыткой возвращения к отвергнутым всей боевой практикой армии идеям пруссаков.

В целом на протяжении рассматриваемого периода организация русской армии совершенствовалась. Важнейшим стимулом этого была боевая практика войск. В ряде аспектов организации армии Россия явно опережала армии

3. Некоторые вопросы обучения и воспитания войск

Действия армии на полях сражений - всегда результат многих составляющих. Среди них не последнее место принадлежит обучению и воспитанию войск. Вряд ли можно поставить под сомнение зависимость: чем целенаправленнее, разветвленнее и законченнее система боевой подготовки, чем больше внимания в вооруженных силах уделяется этим вопросам, тем больше оснований рассчитывать на победу и славу.

Но связь здесь и прямая, и обратная--способность руководства армии к критическому усвоению уроков прошедших кампаний едва ли не главный показатель его зрелости. Вот почему историю военного искусства нельзя отделить от анализа системы обучения и воспитания войск. Невозможно исключить эту проблему и из нашего рассмотрения, ибо особенности этой системы в вооруженных силах России во многом предопределили их блестящие победы во второй половине XVIII в.

Мы уже знаем, что объективные социально-экономические и политические условия России второй половины XVIII столетия, а также некоторые особенности комплектования и организации русской армии, образно говоря, заключали в себе потенциальную возможность высокого уровня развития военного искусства. Но только возможность. Превращение ее в действительность, в практику успешных боевых действий во многом определялось как раз тем, что мы сегодня назвали бы «субъективным фактором», т. е. совокупностью идей, средств и методов обучения войск и их воспитания в соответствии с задачами, которые армии предстоит решать в боевых условиях.

Разумеется, к началу рассматриваемого периода в России уже был накоплен немалый опыт правильного уставного регламентирования деятельности войск и военно-педагогической практики. Подъем русского военного искусства, имевший место во второй половине XVIII в., в этом отношении базировался на богатых традициях прошлого. Речь идет о том качественном повороте, который внес в развитие вооруженных сил Петр I. Однако по меньшей мере два обстоятельства заставляют ставить вопрос о том, что во второй половине XVIII столетия в России сложилась фактически новая школа обучения и воспитания войск. Во-первых, в 30-х (отчасти и в 40-х) годах многое из того позитивного, что успешно внедрял в организацию и деятельность вооруженных сил Петр I, было утрачено и порой просто вытравлено. Во-вторых, совершенствование системы обучения и воспитания войск, теснейшим образом связанное с деятельностью П. А. Румянцева, Г. А. Потемкина и А. В. Суворова, отнюдь не свелось к простому восстановлению принципов и взглядов, приемов и правил, характерных для петровской эпохи. Творчески развивая петровское наследие применительно к новой исторической обстановке, выдающиеся русские полководцы в такой мере обогатили теорию и практику обучения войск и особенно систему воспитания солдата, что есть все основания говорить о самобытной, специфически российской школе военного воспитания и обучения. Без суворовской системы воспитания войск не могло быть Измаила, Итальянского и Швейцарского походов. В свою очередь без этих славных дел не было бы Бородина и бегства Наполеона из России.

В наших целях достаточно рассмотреть суворовскую систему воспитания и обучения войск, не останавливаясь на деятельности его предшественников и современников. С появлением военно-педагогической системы Суворова, представлявшей собой уникальное явление в развитии военного дела в России, национальное начало в теории и практике воспитания и обучения войск качественно укрепилось; именно оно стало определять собой существо новой школы в данной области, ставшей одной из важнейших предпосылок высокого уровня развития русского военного искусства. В общем потоке развития дела боевой подготовки войск вклад Суворова явился вершиной того, что дала русская военная мысль в данной области.

Свою систему воспитания и обучения войск Суворов выработал не сразу. Его работа в данном направлении началась в период командования Суздальским полком (1763-1768 гг.), а закончилась в месяцы последнего похода-в 1799 г. Она нашла отражение во многих суворовских документах-приказах, наставлениях, инструкциях, в том числе его основном труде - «Науке побеждать».

Представляется, что важнейшей предпосылкой высокой эффективности суворовской системы подготовки войск являлась глубокая приверженность великого полководца идее национальной принадлежности. Суворов рассматривал свою военную деятельность как подлинно общественный долг, как служение отечеству: «Мы его (отечества.- Авт.) члены, должны ему себя жертвовать, устраивать к тому наши способности...»49 Именно в этом духе развертывался и процесс подготовки войск. Убежденность в глубокой правоте своей воинской линии Суворов стремился донести до солдата. Эта установка стала своего рода осью всей военно-педагогической деятельности Суворова.

Система воспитания и обучения войск, как и все в целом военное искусство Суворова, была построена на правильном понимании особенностей русской армии рассматриваемого периода как армии национальной, на знании свойств русского солдата того времени. Суворов более ясно, чем кто-либо в его время, понимал, какие высокие боевые качества можно выработать у русского солдата и у русских войск, развивая посредством соответствующих методов воспитания и обучения природные свойства и способности русского человека того времени. Суворов понял, что единственно правильным путем к выработке необходимых, требовавшихся его тактикой и стратегией, боевых качеств является путь, указанный Петром,- путь сознательной дисциплины, сознательного отношения к воинскому долгу и обязанностям.

В этом отношении особое значение имеет вторая часть «Науки побеждать». По существу это яркий и сильный призыв, обращенный к солдату, к сознательному отношению его к своему воинскому долгу. Солдату Суворов рассказывает вполне доступным ему языком об основных принципах военного искусства (глазомер, быстрота, натиск), о видах боевых порядков и маневров, о штурмовых действиях, о порядке организации марша и т. д., т. е. о вопросах, относящихся к кругу обязанностей военачальника, командующего крупными соединениями войск. Сами по себе указания Суворова представляют исключительную ценность, но прежде всего ценность «Словесного поучения» заключается в том, что Суворов обращается к солдату как к равному, побуждая его размышлять, а не просто исполнять уставы. Такая постановка вопроса была смелой не только для времени Суворова, но даже и для значительно более позднего. В русской армии вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции не было создано руководства, аналогичного в этом отношении «Науке побеждать». Свыше ста лет «Наука побеждать» оставалась непревзойденной в смысле своего демократизма.

Добавим к этому, что язык «Словесного поучения» - афористический, порывистый, сложенный короткими, броскими фразами, в то же время народный, пересыпанный пословицами и поговорками,- должен был полностью доходить до солдата и оказывать на него сильное эмоциональное воздействие.

Лучшим показателем непреходящего значения «Науки побеждать» является тот факт, что в один из первых документов военно-воспитательного характера зарождающейся Красной Армии - первую служебную «Книжку красноармейца», утвержденную в 1918 г. В. И. Лениным, был включен ряд основных положений «Науки побеждать», дополненный высказываниями Суворова из некоторых других его документов. Эти положения, подвергшиеся частичному редактированию, помещены в заключительном разделе «Книжки красноармейца»50. Из «Науки побеждать» приведены следующие афоризмы и положения: «1. Солдату надлежит быть здоровому, храброму, твердому и правдивому»; «4. Стреляй редко, да метко»; «7. Три военных искусства: первое - глазомер, второе - быстрота, третье-натиск»; «8. Ученье - свет, неученье - тьма; дело мастера боится»; «9. Послушание, обучение, дисциплина, чистота, здоровье, опрятность, бодрость, смелость, храбрость - победа». Положение «6. Граждан Республики не обижай. Солдат не разбойник» - соответствует суворовскому: «Обывателя не обижай... Солдат не разбойник». Пункт «10. Негоден тот солдат, кто отвечает: «не могу знать», проклятое «не могу знать»; от «немогузнайки» много-много беды - передает несколько иначе выраженную мысль Суворова51. Изречения: «3. Тяжело в учении-легко в походе; легко в учении - тяжело в походе» и «2. Всякий воин должен понимать свой маневр» - извлечены из приказов Суворова 1794 г. и 1799 г., а «5. Где пройдет олень - там пройдет солдат» - из черновых набросков Суворова к плану войны с Турцией 1793 г.52

Характерной чертой военно-воспитательной системы Суворова является обращение его к чувству национальной гордости русских солдат, развитие в них патриотизма. После победы при Крупчице 6 (17) сентября 1794 г. Суворов благодарит войска в следующих выражениях: «Вы богатыри! Вы витязи! Вы русские! Какую топь перелетели! Какие крепкие батареи вы взяли!»53 «Атака будет ночью с храбростью и фуриею российских солдат»,- пишет он в приказе на атаку Туртукая 10 (21) мая 1773 г.54- «У неприятеля те же руки, да русского штыка не знает»55,-сказано в «Науке побеждать». С таким же призывом обращался Суворов и к своим генералам. Когда в наиболее критический момент своего боевого пути, окруженный с войсками в Мутенской долине, он собрал своих помощников и соратников на военный совет, самым сильным словом в его обращенной к ним речи было напоминание: «Мы русские!»56 Присущ воспитательной системе Суворова и мотив воинской чести. Например, в «Науке побеждать» сказано: «Кто остался жив, тому честь и слава!»57

Путь к взаимопониманию с русским солдатом шел не только через устные или письменные обращения, призывы и поучения. Суворов изучил солдатский быт и во многом перенял солдатские привычки. О доходчивости для солдат его языка сказано выше. Кроме того, Суворов всем своим обликом, манерами, образом жизни подчеркивал свою близость к солдатской массе. Находясь на высших командных должностях, Суворов знал многих старых солдат по именам и фамилиям, разговаривал с ними, иногда собственноручно награждал подарками58. Спартанский образ жизни Суворова воздействовал не только на рядовых, но и на офицеров, вынуждал их в той или иной мере следовать ему. Солдатский демократизм Суворова отграничивал его от многих военачальников русской армии, замкнувшихся в своей кастовой отчужденности от солдатской массы.

Наконец, нужно подчеркнуть постоянную, искреннюю заботу Суворова о солдатах. С полным правом Суворов писал: «Кого бы я на себя не подвиг, мне солдат дороже себя»59. Особенно много внимания уделял Суворов здоровью солдат, гигиеническим и лечебным мероприятиям. Им посвящен специальный пункт, занимающий значительное место в «Науке побеждать»"°. Примером трудов Суворова по улучшению военно-санитарного дела в его войсках может служить его деятельность на Юге в 1793 г.6|

В результате всего изложенного, к чему нужно прибавить ореол непрерывной цепи побед, влияние Суворова на солдат было безграничным. Наиболее убедительное представление об этом влиянии дают дошедшие до нас воспоминания суворовских солдат - Я. М. Старкова и И. О. Попадичева. Эти воспоминания - ценнейший источник наших знаний о Суворове как о воспитателе войск. Ограничимся двумя отрывками из них.

Вот слова Старкова: «Многие из воинов еще не видели его. «Авось бог даст увидим родного нашего батюшку!»- так надеялись воины, безгранично любившие своего полководца.- «Явись к нам отец и веди куда хочешь, куда велено. И все мы до последней капли крови твои; не на живот, а на смерть!» - Таково было желание, таковы были мысли русских! И это святая истина. О, как мы любили его! Да и было за что обожать нам единственного в целом мире вождя»63.

Быть может, еще более характерны и значительны слова Попадичева: «... он (Суворов) отец наш был, он все наше положение знал; жил между нами, о нем у нас каждый день только и речи было, он у нас с языка не сходил; он отец наш был. О, Суворов был солдатский генерал! Первое - кроток, второе - в приступах резонен; он никогда не проигрывал; как скажет, так по его и станется. Да он не только был солдатский отец, но и России всей отец»64.

Это последнее бесхитростное свидетельство простого солдата раскрывает корни поразительного влияния старого полководца на солдатскую массу: «Он все наше положение знал; жил между нами».

Не подлежит сомнению, что цели, выдвигавшиеся Суворовым в области воспитания войск, не были лишь сформулированы, они реализовывались. Принцип инициативы был на деле внедрен в войска; это было проверено на полях сражений, например во время Швейцарского похода 1799 г., когда в ряде случаев условия местности требовали действовать самыми мелкими группами, в составе которых зачастую не могло быть даже капрала. У Суворова каждый воин действительно «понимал свой маневр». Подтверждением может служить следующее место из воспоминаний того же Попадичева. Рассказывая о Швейцарском походе, суворовский ветеран на вопрос, знали ли они, солдаты, что идут на помощь Римскому-Корсакову, отвечал: «Помилуйте-да об этом только и речи было, это всем было известно». И далее: «Как узнали, что Корсаков разбит, вот тут-то тоска взяла нас: ах, жаль стало, что не дождался. А мы-то как поспешали, шли без дневок, словно как знали, что не быть добру в этих голодных краях!»65

Следуюндим моментом, на который необходимо обратить внимание, является то, что у Суворова задачи и воспитания и обучения были целиком определены положениями его тактики. Все то, что не отвечало требованиям подготовки войск к боевой деятельности, изгонялось из военно-педагогической системы Суворова.

Суворов видел в моральных силах войск основной фактор успеха в бою. Именно это дало ему возможность сделать удар холодным оружием решающим актом боя. Суворов с беспримерной настойчивостью работает над тем, чтобы воспитать в солдатах и офицерах порыв к атаке, стремление сойтись вплотную с противником и опрокинуть его. Это было то, что до сих пор совершенно упускалось уставными требованиями, ибо противоречило главным догмам линейной тактики.

Через все приказы, указания, инструкции Суворова настойчиво проводится мысль о значении активности, наступления, удара штыком, палашом или пикой. Обрисовываясь вполне четко уже в документах, относящихся к Конфедератской войне (1769-1772 гг.), эта тенденция с особенной силой проводится в «Науке побеждать» и приказах 1799 г. Тактические указания второй части «Науки побеждать» почти с самого начала сосредоточивают шшмание солдата на действии холодным оружием.

Ведущее место у Суворова принадлежало воспитанию, по внимание, уделявшееся им обучению, никоим образом нельзя назвать второстепенным.

В послесловии к «Полковому учреждению» сказано: Не надлежит мыслить, что слепая храбрость дает над неприятелем победу, но единственно смешанное с оною поенное искусство. Чего ради не должно ли пещися единожды в нем полученное знание не токмо содержать в незабвенной памяти, но к тому ежедневными опытами нечто присовокуплять?»66

В письме Веймарну от 3 (14) марта 1771 г67 Суворов несколько раз возвращается к вопросу о значении обучения. Он настаивает здесь на проведении учебных занятий, несмотря на то что части, распределенные по постам для борьбы с конфедератскими партиями, несут напряженную боевую службу.

Опуская ряд указаний Суворова по данному вопросу в различных других документах, обратим внимание на то, с какой особенной тщательностью подчеркивается Суворовым важность высокой обученное™ в «Науке побеждать» Продолжая пословицу «за ученого трех неученых дают», Суворов доводит здесь это отношение до 1:10, а в заключение, сославшись на пример кампании 1794 г., восклицает: «Вот братцы - воинское обучение!»68 В числе лозунгов, завершающих «Науку побеждать», встречаем еще раз: «Обучение, экзерциция»69.

Центром тяжести тактической подготовки у Суворова было обучение пехоты и конницы удару холодным оружием целыми подразделениями в сомкнутом строю. При этом Суворов отнюдь не упускал из виду и вопросы огневой подготовки.

На завершающем этапе разработки Суворовым военно-педагогической системы указанный центральный момент обучения нашел отражение в двусторонних сквозных атаках, предписанных «Наукой побеждать» Один из офицеров штаба Суворова, Гильоманш-Дюбокаж, оставил нам яркую картину этих важнейших моментов суворовских учений. Вот отрывок из его описания.

«Эта атака была действительно свалка, какая происходит и в настоящем деле. Ни одна часть в момент свалки не смела ни принять в сторону, ни замедлить движение. Пехота шла на пехоту бегом, ружье на руку и только в момент встречи поднимали штыки. Вместе с тем каждый солдат, не останавливаясь, принимал слегка вправо, отчего происходили небольшие интервалы, в которые люди протискивались и одна сторона проходила насквозь другой. Впрочем, и от самого бега строй размыкался, что также несколько облегчало прохождение»70.

Сквозные атаки являлись наиболее характерной, оригинальной суворовской формой обучения войск удару холодным оружием. В них именно и проявляется упомянутое выше объединение процессов обучения и воспитания. Основная ценность приема находилась прежде всего в плоскости воспитательной: у людей вырабатывалось стремление сойтись с противником и опрокинуть его; создававшиеся при этом условия в максимальной степени приближались к боевым и вносили в учение известный элемент реальной опасности.

Результаты, которых достиг Суворов путем основанного на своих принципах воспитания и обучения войск, проявились в действиях русской армии на полях сражений. Анализ этих действий - тема последующих глав.

Горит восток зарёю новой
Уж на равнине, по холмам
Грохочут пушки. Дым багровый
Кругами всходит к небесам.
А. С. Пушкин, «Полтава»

Часто считается, что открытия - результат внезапных озарений, изредка посещающих одиноких и непризнанных гениев. Но так рождаются лишь общие концепции, непригодные для практического воплощения. Потому-то гении подчас и остаются непризнанными в течение многих столетий, пока кто-нибудь не воплотит их фантазии в жизнь. Настоящие, важные, революционные изобретения рождаются долго и трудно, но поспевают точно к сроку. Именно такой оказалась история кремнёвого ружья со штыком.

В ПОИСКАХ РУЖЬЯ

Во второй половине XVII века основу европейских армий составляла пехота, вооружённая облегчёнными мушкетами, годными для использования без подпорки, и трёхметровыми «шведскими» пиками. Конница, которой больше не угрожали медлительные, но непрошибаемые «ежи» баталий, почувствовала себя увереннее и переживала новый расцвет. Обычная в средние века, но позже забытая атака в сомкнутом строю, галопом, холодным оружием и копытами снова входила в моду. Но вернуть себе господствующее положение в бою кавалерия уже не могла: конный уже не стоил десяти пеших, как когда-то. Мушкетёр имел реальные шансы застрелить лошадь. Пикинёры, хоть и «укороченные», тоже дорого отдавали свои жизни.

А вот казне, напротив, обходились намного дешевле, чем кирасиры. Теперь именно пехоте предстояло стать главной ударной силой. Но искусство наступательного боя долго не давалось ей. Мушкетёрам приходилось держаться от врага напочтительном расстоянии, в ближнем бою они были слишком уж уязвимы. И дело было даже не в том, что кортик являлся слабоватым аргументом в рукопашной. Стрелок вообще не мог использовать его, одновременно удерживая огромное ружьё, тлеющий фитиль и деревянный шомпол. Пикинёры без огневой поддержки тоже немногого стоили.

Время требовало создания принципиально нового оружия - единого и универсального. Сочетающего свойства мушкета и пики.

РОЖДЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ

Кремнёвое ружье позволило каждому солдату участвовать как в перестрелке, так и в ближнем бою. Оно возникло в результате объединения нескольких изобретений, каждое из которых имело непростую историю. К заимствованному у фитильного мушкета стволу добавились кремнёвый замок и бумажный патрон, повышающие скорострельность, надёжный стальной шомпол, а также штык. К концу XVII века каждый из этих элементов существовал уже не меньше полутора столетий. Но им очень долго не удавалось найти друг друга.

Кремнёвый замок был изобретён на Ближнем Востоке практически одновременно с появлением колесцового замка в Европе. В 1500 году он, во всяком случае, уже применялся в Турции. Четырьмя годами позже арабский кремнёвый стал известен в Испании. Отследить же дальнейшее распространение этой технологии по Европе помогает длинная череда высочайших запретов на её применение.

Последний раз кремнёвый замок был запрещён - под страхом смертной казни! - королём Франции Людовиком XIV в 1645 году. Но это вовсе не означало, что всякого, у кого он будет обнаружен, немедленно тащили к палачу. Производить, хранить, носить и даже использовать оружие с кремнёвым замком не возбранялось. С ним нельзя было лишь попадаться на глаза каптенармусу во время полкового смотра. Солдат с «неуставным» мушкетом не считался экипированным. Во времена, когда воин получал средства из казны, но приобретал снаряжение самостоятельно, это приравнивалось к дезертирству.

Чем же удобный и недорогой (по сравнению с колесцовым) замок так не угодил правителям? На самом деле претензии были весомы. Турецкий замок, исключительно простой в изготовлении и не склонный к поломкам, был при этом крайне ненадёжным в действии. Одна осечка приходилась на 3-5 выстрелов. На практике это означало, что залп полка окажется на 25% «жиже», чем в случае использования фитильных мушкетов.

Проблема надёжности отчасти была решена с появлением немецкого или «батарейного» кремнёвого замка в тридцатых годах XVII века. Куда более массивный и сложный европейский вариант осекался лишь один раз на 7-15 выстрелов.

Но и немецкий замок не был лишён недостатков. Он состоял из множества деталей, каждая из которых могла выйти из строя. Даже если при чистке терялся винт, в походной кузнице новый изготовить не могли. Кроме того, кремнёвый замок нуждался в новом типе боеприпасов: правильно обтёсанных кусочках камня. Кремень выдерживал всего два-три десятка выстрелов, достать же новый было нелегко. Пока кремнёвые ружья оставались редкостью, маркитанты не поставляли расходные материалы к ним.

Переход на оружие с кремнёвым замком стал возможным только после появления регулярных армий, получающих вооружение с казённых складов. Теперь, если ружьё выходило из строя, солдата наказывали и... немедленно выдавали ему новое. Ведь от безоружного стрелка нет никакой пользы. Легко решился вопрос и с производством кремней.

Заодно был внедрён и железный шомпол, удобно убиравшийся в ложу ружья. Принятые раньше толстые деревянные шомпола постоянно ломались, да и носить их было неудобно, хотя стоили они дёшево и не портили ствол. Но с тех пор, как мушкетёры перестали тратить собственные деньги на покупку оружия, эти преимущества потеряли значение.

Экономические соображения способствовали и принятию на вооружения известного с 1530 года бумажного дульного патрона. Суть изобретения заключалась в том, что вместо деревянного зарядца необходимое для выстрела количество пороха насыпалось в бумажную трубку - «гильзу». В неё же вклеивалась и пуля. Использование гильз позволяло отказаться от рожка с затравочным порохом и пары пыжей. Теперь стрелок просто доставал патрон из сумки, надкусывал его, высыпал немного пороха на полку, остальное в ствол, а затем туда же забивал шомполом пулю вместе с гильзой. Удобство такой техники заряжения не вызывало сомнений. Но в эпоху наёмных армий мушкетёры с не меньшей доблестью, чем натиск вражеской кавалерии, отражали попытки командования заставить их, кроме пороха и свинца, покупать ещё и дороговатую по тем временам бумагу.

Штык довершил превращение. Мушкетёры давно находили, что им требуется более сильное оружие, чем шпага. Попытки приделать остриё к подпорке прекратились, поскольку и самой подпоркой перестали пользоваться. Логичным казалось снабдить лезвием сам мушкет. Уже в XVI веке появились байонеты - вставляемые в ствол ножи. Но они постоянно ломались либо выпадали. В середине XVII века голландцы изобрели ввинчивающийся байонет. Но и он не удовлетворил военных, так как, когда нагретое стрельбой дуло охлаждалось, резьба заклинивала намертво. Распространение смог получить лишь штык, приваривавшийся снаружи ствола.

ОТ ФУЗЕИ К СЕМИЛИНЕЙНОМУ РУЖЬЮ

В 80-х годах XVII века «оружие будущего» приняло законченный вид. Конструкторам пришлось проделать большую работу: ведь и сам по себе мушкет весил более шести килограммов, теперь же к нему добавлялись тяжёлый немецкий замок, полутораметровый стальной шомпол и полуметровый штык, в сумме весившие ещё два килограмма. Лишь ценой жесточайшей экономии (в жертву были принесены даже прицельные приспособления) удалось удержать общий вес ружья в пределах 5,7 килограмма.

Не так-то просто оказалось определиться с выбором калибра. Ещё в начале XVII века «двухместные» 20-23-миллиметровые мушкеты стали сменяться куда более удобными 16-18-миллиметровыми. Но создатели фузеи всё-таки остановились на внушительном калибре 20,3-21,6 мм.

Решающее значение при этом сыграла, как ни странно, длина ствола. Он теперь одновременно являлся и «древком» для штыка: возможность нанести удар чуть раньше казалась большим преимуществом. Массово же производить стволы с соотношением калибра к длине больше 1:70 в ту пору не могли.

Конечно, фузея со 142-сантиметровым стволом представляется громадным ружьём. Но для того, чтобы оценить её габариты в полной мере, требуется некоторая дополнительная информация. Например, тот факт, что даже в 1836 году (а это уже XIX век) лишь каждый сотый из призванных во французскую армию рекрутов был выше 172 сантиметров. Средний же рост новобранцев составлял всего 158 сантиметров. Впрочем, французы тогда считались низкорослой нацией. Русские и англичане были несколько выше.

Калибр фузеи не только был велик «от рождения», но и постепенно возрастал со временем. Ведь после каждых двадцати выстрелов ружьё приходилось прочищать кирпичной пудрой, иначе нагар (смесь свинца, сажи и окалины) забивал ствол до такой степени, что пуля уже не входила в него. А поскольку возле казны и дульного среза ствол растирался быстрее, чем посередине, периодически ружье отправляли в мастерскую и рассверливали.

Выпущенные из фузеи пули наносили ужасные раны, но в цель попадали редко. Причём от усилий стрелка результат практически не зависел - легендарная меткость Соколиного Глаза (как, впрочем, и его предшественника Робина Гуда) является мифом. Даже в идеальном случае рассеяние пуль, вылетавших из гладких стволов той эпохи, было очень большим. Лучшее спортивное ружьё со стволом длиной 120 калибров обеспечивало верный выстрел по ростовой мишени с 60 метров. Военное 70-калиберное - с 35 метров. Короткое и лёгкое охотничье либо кавалерийское ружьё - только с 20 метров. То есть плохой стрелок, конечно, мог промахнуться и с такой дистанции. Но с большего расстояния даже снайпер попадал во врага лишь случайно.

Увы, такой бой имели только новые ружья, заряженные с большой аккуратностью. Ствол старой фузеи, повидавшей и испытавшей многое, как правило, был не раз погнут при штыковых ударах. А помятая шомполом и облепленная бумагой пуля могла считаться «круглой» лишь очень условно. К перечислен- ному стоит прибавить сокрушительную отдачу.

Несмотря на удобство нового замка и применение бумажного патрона, очень низкой оставалась и скорострельность: на заряжение уходило от одной до полутора минут, оружие было чудовищно длинным, да и штык мешал работать шомполом.

Лишь в середине XVIII века король Пруссии Фридрих II решил, что преимуществами в штыковом бою можно отчасти пожертвовать в пользу увеличения темпа стрельбы. Так появилось новое семилинейное (17,8 мм) ружьё со стволом, укороченным до 60 калибров.

Действенность выстрелов по лошади несколько снизилась, но теперь пехота могла давать уже полтора залпа в минуту. Путём систематической, заядлой и усиленной порки мушкетёров пруссакам даже удалось довести скорострельность до четырёх залпов. Но... опыт был признан неудачным. То есть мушкетёров, конечно, пороли и дальше, но делать больше залпа в минуту пехоту до середины XIX века уже не учили. Всё равно пули улетали непонятно куда, и частый огонь не имел иных последствий, кроме задымления и расхода боеприпасов. Реальный эффект давали только выстрелы в упор и штыковые удары.

Тем не менее к концу века по всей Европе были признаны удобство и практичность укороченного ружья, и семилинейный калибр стал стандартным.

О настоящей стандартизации, впрочем, говорить ещё не приходилось. Особенностью вооружения армий XVIII века (как и многих предыдущих веков) было отсутствие однообразия. Для каждого вида пехоты - мушкетёров, егерей, гренадёров - и для каждого вида конницы разрабатывалась и утверждалась на высочайшем уровне особая модель ружья. Но и ею снабжались только гвардейские полки. Большинство же солдат носило оружие самого разнообразного, а нередко и загадочного происхождения. Ведь основную его массу составляли трофеи, взятые во время бесчисленных войн, результаты переделок и модернизаций, а также реликты давно ушедших эпох. К примеру, фузеи, изготовленные при Петре I, продолжали использоваться вплоть до Отечественной войны 1812 года. А после неё ситуация стала только хуже: собрав со всей Европы самый невозможный оружейный хлам, французы принесли его в Россию и бросили под Москвой.

Захваченные в 1812-1815 годах трофеи никакой классификации не поддавались. Но и до этого в русской армии ружья делились по калибрам (от 13 до 22 миллиметров), и каждый калибр по типам: пехотные (самые длинные), егерские (короче), драгунские (ещё короче), кирасирские и гусарские (с самым коротким стволом). В общей сложности насчитывалось 85 «комбинаций». Некая стандартизация существовала только в пределах полков. Каждый из них получал ружья - пусть и выпущенные в самое разное время в различных странах, но со стволами примерно одинаковых калибра и длины.

Естественно, и это правило на деле не соблюдалось. Часть сдавала неисправные ружья на склады, а взамен получала не те, которые нужно, а те, которые имелись в наличии. Кроме того, даже среди ружей «равных пропорций» попадались как новые, так и старые с неоднократно рассверленными и истончившимися стволами. Баллистика у каждого из них была индивидуальной. Как следствие, точность залповой стрельбы не выдерживала критики. Солдаты, которым доставались древние 22-миллиметровые пищали, регулярно травмировались богатырской отдачей. У тех же стрелков, кому были выданы ружья калибром 13 миллиметров (взятые, вероятно, когда-то у янычар или польских партизан), начинали стучать зубы при встрече с вражеской конницей.

Уникальной особенностью русской артиллерии XVIII-XIX веков является смешанный состав артиллерийских батарей, в каждую из которых включалось равное количество пушек и гаубиц - «единорогов». При том же весе, что и обычное орудие, короткий «единорог» имел калибр 152 мм и поражал картечью втрое большую площадь. Зато выпущенные из него ядра летели вдвое медленнее и рикошетов практически не давали. На большую дистанцию огонь вёлся лишь разрывными снарядами.

На практике это означало, что русская артиллерия имела преимущество в ближнем бою, но уступала вражеской при дальней перестрелке - рикошеты были куда опаснее бомб. Начинённые чёрным порохом чугунные сферы взрывались слабо, давая мало убойных осколков. Если вообще взрывались.

С другой стороны, результат стрельбы ядрами сильно зависел от особенностей грунта и рельефа. Снаряды вязли в песке, перелетали овраги, отскакивали от пригорков и редутов. Гранаты, конечно, тоже нередко тонули в болотах и разбивались о камни, но всё-таки на пересечённой местности действовали вернее.

ТАКТИКА АРМИЙ XVIII ВЕКА

С появлением фузеи пики стали лишними. Теперь пехота могла отогнать конницу выстрелами и двинуться в атаку со штыками наперевес. Однако стратеги всё ещё не до конца доверяли новому оружию. Пикинёрские полки были упразднены к 1721 году (позже всего в России), но пики имелись на вооружении и в мушкетёрских полках, как и мушкеты в пикинёрских. Систематически это оружие продолжало использоваться до середины столетия, а эпизодически (в случае нехватки ружей) даже в начале XIX века.

Не сразу были освоены и приёмы штыкового боя. В начале XVIII века мушкетёры продолжали носить кортики или тесаки и даже пытались пользоваться ими в схватке. По шведскому уставу во время атаки первому ряду бойцов полагалось держать фузею в левой руке и шпагу в правой. Физически это было невозможно, но в армии традиционно не придают значения таким мелочам.

Тем не менее ружьё со штыком постепенно утверждалось как универсальное оружие пехоты. Единообразие позволило упростить организацию полков. Фактически они снова превратились в батальоны по 900 человек с двумя или четырьмя лёгкими пушками. Более крупные подразделения - бригады, дивизии, корпуса - включали уже несколько родов войск и состояли из полков пехоты, эскадронов конницы и батарей полевой артиллерии.

Полки делились на мушкетёрские, гренадёрские и егерские. Теоретически виды пехоты различались тактикой применения: гренадёры сомкнутыми колоннами шли на прорыв, стреляя только в упор, мушкетёры, построившись в каре, встречали огнём конницу, а егеря действовали цепями на сложной местности. Практически же вся пехота имела одинаковую подготовку и сражалась так, как этого требовали обстоятельства. Отличие (кроме униформы) заключалось лишь в том, что ружья егерей были укорочены и приспособлены для более частой стрельбы.

На три вида делилась и конница, но там разница была реальной. Кирасиры, представлявшие собой цвет и гордость кавалерии, на огромных «рыцарских» конях атаковали пехоту в лоб. Быстрые гусары осуществляли охваты и преследование. Драгуны же занимали промежуточное положение. Сравнительно длинные ружья и «универсальные» сапоги позволяли им действовать и в пешем строю, хотя практиковалось спешивание очень редко.

Важнейшим же из всего, что привнёс XVIII век в военное дело, стало появление регулярных армий. Промышленность и торговля бурно развивались, и короли серьёзно поправили финансовые дела. Теперь они имели возможность постоянно содержать многочисленное войско. Нанимать на короткий срок имело смысл только уже подготовленных солдат. Теперь же правительства нуждались лишь в новобранцах, которых можно будет вооружить и обучить. Отпускать опытных воинов было невыгодно. Военная служба независимо от того, поступали ли на неё добровольно либо попадали в результате мобилизации, стала чрезвычайно длительной: от 16 до 25 лет.

XVIII век - эпоха ярких мундиров. Армии умножились, боевые порядки растянулись, и теперь полководцу даже в подзорную трубу трудно было рассмотреть знамёна: лишь по оттенку камзолов он мог отличить свои войска от чужих.

Это время плывущих над полем боя облаков порохового дыма, время барабанов и свистящих ядер. Средневековье кончилось.

Начало XVIII века ознаменовалось дальнейшей эволюцией военного вооружения, оказавшего огромное влияние на развитие тактики и стратегии европейских армий. Основным типом оружия стал кремневый мушкет, сменивший своего фитильного предшественника, господствовавшего в течение предыдущего столетия.
Мушкеты появились на вооружении с 1525 г. Пуля мушкета вначале весила 1/8 фунта и могла поражать на расстоянии до 600 шагов и наносила чрезвычайно тяжелые ранения. Однако стрельба была возможна только с сошки, а заряжание - чрезвычайно сложно и кропотливо. Солдату требовалось до 95 приемов, чтобы произвести выстрел. Замок первоначально был фитильным и действовал в сухую погоду без отказа, но стрелку приходилось оперировать с порохом, имея 2 зажженных фитиля - один в руке, другой - в курке, и преждевременные выстрелы и несчастные случаи бывали весьма часто. Мушкет был очень тяжел, и пехотинцы, во второй половине XVI века, стремились обзаводиться не мушкетом, а более легким ружьем.

К концу XVII века кремневое ружье усовершенствовалось. В 1699 г. был изобретен штык, позволявший соединить в руках одного пехотинца холодное и огнестрельное оружие. В 1670 г. был введен бумажный патрон, позволявший перестать размеривать количество пороха, необходимое для заряжания. Несколько позже, в 1718 г., был изобретен железный шомпол, позволявший довести скорострельность до 2-3 залпов в минуту. Длина ствола мушкета, как правило граненого, могла достигать 65 калибров, то есть около 1400 мм, при этом дульная скорость пули составляла 400-500 м/с, благодаря чему стало возможно поражение даже хорошо бронированного противника на больших расстояниях - мушкетные пули пробивали стальные кирасы на расстоянии до 200 метров. При этом прицельная дальность была невелика, порядка 50 метров по индивидуальной живой цели - но недостаток точности компенсировался ведением залпового огня.

В течение XVIII столетия мушкет был уже повсюду вытеснен кремневым ружьем, с которым велись войны XVIII-XIX веков. Основу его боевой работы составил кремневый ударный замок.

Ударный замок, несмотря на его преимущества, вытеснил фитильный и колесцовый механизмы только в первой трети XVII в., а затем повсеместно использовался в течение двух столетий.

Воспламенение пороха в кремневом замке происходит от искры, производимой подпружиненным курком с зажатым в нем кусочком кремня или пирита. Кремень должен высечь искру, ударившись о рифленую стальную крышку пороховой полки (огниво) и при этом приоткрыв ее. Искра воспламеняет небольшое количество пороха, помещенное на полку, через затравочное отверстие в стволе пламя достигнет основного порохового заряда и будет произведен выстрел.

Кремневый замок не требовалось заводить ключом, как колесцовый, он был проще и технологичнее, следовательно - дешевле. За счет облегчения процесса заряжания ружья скорострельность увеличилась до 2-3 выстрелов в минуту и более. Прусская пехота XVIII века могла делать около 5 выстрелов в минуту, а отдельные стрелки и 7 выстрелов при 6 заряжаниях. Это достигалось дополнительными усовершенствованиями замка и ружья и длительным обучением солдат.
В то же время ударно-кремневый замок был склонен к частым осечкам и потому требовал внимания и ухода. Обычные причины осечки - стертый или плохо закрепленный кремень, изношенное огниво, забитое нагаром затравочное отверстие.
Изменения в стрелковом оружии влекли за собой трансформацию военного дела в Европе. Прежде всего это сказалось на качестве вооруженных сил. С этого времени происходит четкое деление на роды и виды вооруженных сил.

В пехоте и кавалерии выделяются два вида: линейные и легкие части. В пехоте к линейным частям, действующим в линейном построении, относились мушкетеры и гренадеры.
Гренадерами назывались пехотинцы, обученные действовать гранатами, которые использовались при штурме укреплений и крепостей противника. Первые ручные гранаты были как глиняные сосуды с известью или зажигательной смесью, которые использовались с IX века. Первые гранаты также делали преимущественно из глины. В 1405 г. Конрад фон Айхштадт впервые предложил использовать для гранат чугунный корпус, а в центре порохового заряда создавать полость, которая ускоряла сгорание смеси и увеличивала вероятность дробления корпуса на осколки. Зажигалась ручная граната от фитиля, который вставлялся в деревянную пробку, затыкавшую затравочное отверстие. Такая граната могла взорваться слишком рано или слишком поздно, и во время английской Гражданской войны солдаты Кромвеля усовершенствовали устройство, привязав к фитилю в нижней части (внутри гранаты) пулю и при этом окружив фитиль вставленными в мелкие дырочки веточками, которые выполняли роль стабилизаторов. Фитиль оставался обращенным назад вплоть до удара гранаты о землю, когда пуля, продолжая по инерции движение, втягивала его внутрь гранаты. Применялись гранаты главным образом при осаде и защите крепостей, а также на море в абордажном бою. Появились также литейные, пустые шары размером (с малый мяч), а стенки в четверть дюйма, из трех долей меди с одной долею олова.

Начиная с XVII в., гранаты начинают активно использовать в полевом бою. В 1667 г. в Англии было выделено по 4 человека в роте для метания гранат; они получили название «гренадеры». В течение нескольких лет этот новый род оружия был введен в основных европейских армиях. Англичане же ввели шапки-«гренадерки», в виде высоких колпаков с медным верхом. Существует распространенное заблуждение, что такой колпак ввели из-за того, что солдатская широкополая шляпа, а затем треуголка мешала броску. На самом деле гренадер бросал гранату движением руки снизу вверх (а не через верх, как бросают современные гранаты), так что шляпа ему не могла мешать в любом случае.

В XVIII в. запальная трубка у ручных гранат была пороховая, как и у артиллерийских. Применялись также осветительные гранаты, из картона, дерева или олова, снаряженные бенгальским огнем и использовавшиеся в ночном бою. Однако по мере развития линейной тактики гранаты потеряли свое значение в полевом бою и к середине XVIII в. были сняты с вооружения полевых армий, а гренадеры превратились лишь в элитный род пехоты. Гранаты остались только на вооружении крепостных гарнизонов и во флоте. В европейских армиях, как правило, гренадеры составляли отборные роты, по одной на батальон.

Основной состав пехотного полка того времени представляли «фузилеры» (франц. fusilier - стрелок из оружия) - солдаты пехоты, вооруженные фузеей, одним из видов кремневого оружия. Например, в 1704 году в русской армии в пехотном полку насчитывалось 8 фузилерных рот. В середине XVIII века фузилерные роты были переименованы в мушкетерские.

В 40-х годах XVIII в. в отдельный вид пехоты выделяются егеря. Слово «егерь» происходит от немецкого «Jager» - охотник. Егерями называли легкую пехоту, обученную действовать как в сомкнутом, так и в рассыпном строю, в подготовке которой особое место уделялось меткой стрельбе.

По примеру пруссаков, в русской армии особые егерские команды в мушкетерских полках появились в 1761 г. по инициативе П. А. Румянцева. Они выполняли функции разведки и прикрывали фланги наступающих колонн. Во время боя снайперским огнем уничтожали вражеских офицеров, при отступлении прикрывали отход, устраивая засады и маскируясь на местности.

В 80-е гг. XVIII в. из егерских команд образовали батальоны, в 1797 г. преобразованные в полки.
В кавалерии как роде войск в течение XVIII в. также произошли изменения, разделившие ее на тяжелую, среднюю и легкую. К тяжелой кавалерии начиная с 30-х годов столетия относились кирасиры. Это был род тяжелой кавалерии, одетой в кирасы. Они появились еще в XVI веке во многих странах Европы как тяжелая кавалерия, созданная в целях компенсации малочисленности рыцарской кавалерии и одетая в относительно недорогие неполные латы, покрывавшие две трети тела - с головы до колен и называвшиеся кирасирскими, от которых к XIX веку постепенно остались только шлем и кираса. Первоначально, во время их параллельного сосуществования с рыцарями, основным вооружением кирасиров был рыцарский меч, но затем он сменился на палаш, а в некоторых армиях - на тяжелую саблю. Использовали коней тяжелых пород весом 600-700 кг.
В конце XVI века в Шотландии появился и позднее получил распространение во всей Великобритании так называемый шотландский палаш. Характерной особенностью шотландского палаша является сильно развитая гарда типа «корзины с большим количеством ветвей».

Кавалерия

Внутренняя поверхность корзины иногда обтягивалась кожей, головка могла иметь украшение в виде конских волос.
Палаш, получивший распространение в континентальных странах Западной Европы, отличается асимметричным эфесом с сильно развитой защитой руки в виде крестовины или чаши с целой системой дужек. Западноевропейский палаш развился из тяжелой кавалерийской седельной шпаги. Первые образцы палаша носили название валлонской шпаги.
В течение XVII-XVIII веков происходит постепенная унификация палашей в кавалерии европейских армий. На вооружение принимались единые образцы вооружения сначала для отдельных полков, а затем и для каждого вида кавалерии.

Кроме кирасир, палашами были вооружены и драгуны, представлявшие собой особый вид войск - так называемую «ездящую пехоту».
Слово «драгун» появилось в конце XVI в. и означало ездящего аркебузира. Тогда это был второй по распространенности после рейтара вид наемной кавалерии. К концу XVIII в. драгунами стала называться самая дешевая и массовая кавалерия.

Драгун действовал как в конном, так и в пешем строю, причем ружье применял только спешившись. Самые сильные лошади доставались кирасирам - так как таран был распространенным приемом кавалерийского боя, самые быстрые гусарам, а драгунам - оставшиеся.
Драгун верхом мог вести ближний бой, а, спешившись, поражать противника на расстоянии до 200 метров. Прочая кавалерия, вооруженная пистолетами и мушкетонами (короткими ружьями для стрельбы картечью), - только на несколько метров.

В отличие от пехоты, где почти до конца XVIII в. не употреблялись другие замки, кроме фитильного, в кавалерии уже с начала XVI в. повсеместно был принят колесцовый замок, в котором искра добывалась не ударом, как в кремневом, а трением. Колесцовый замок в отличие от кремневого имел почти закрытый механизм, следовательно, стрелять можно было и в ветер, и на скаку. Однако к 1700 году в армиях повсеместно был принят кремневый замок- как более подходящий для массового производства.

Ружье у драгун было короче и легче, чем пехотное, но в XVIII в. для унификации боеприпасов имело тот же калибр, что и у пехоты. Но калибр строго не соблюдался.
Слово «драгун» впервые является в истории в XVI в., когда французский маршал Бриссак во время оккупации Пьемонта (1550-1560) посадил на коней отборных, смелых пехотинцев, дал этому отряду название «драгуны» и употреблял его для быстрых набегов. Сражались, однако, эти драгуны пешком. Первый полководец, давший драгунам их современное значение, был Густав-Адольф. Драгунские полки, правильно организованные, появились во Франции при Людовике XIV в 1668 г. В XIX в. в Германии, Австрии, Франции и Англии около 1/3 всей конницы состояло из драгун.

В московской армии драгуны впервые появляются при Михаиле Федоровиче Романове, когда в 1631 г. из навербованных иностранцев сформирован был 1-й драгунский полк (полк «Нового (иноземного) строя»), в 1632 г. находившийся в войске Шейна под Смоленском. Затем драгуны стали пополняться русскими охочими людьми и новокрещеными из татар.
К концу царствования Алексея Михайловича драгунов было уже более 11 тыс. Эти драгуны были вооружены мушкетами, шпагами, бердышами и короткими пиками.
При Петре Великом число драгунских полков дошло до 33. При нем же учреждены в столицах и в некоторых больших городах команды полицейских драгун, просуществовавшие до 1811 г.

К легкой кавалерии в XVIII в. относились гусары. В 1458 году венгерский король Матвей Корвин (Матьяш Корш) приказал образовать новый вид кавалерии для участия в войнах с турками. Этот вид ополчения составляли дворяне. В гусары должен был идти каждый 20-й дворянин с 1/20 частью своих вооруженных людей.

После распада Венгерского королевства в 1540 г. гусары начали распространяться по Европе, а гусарские полки стали появляться в армиях других стран. В Польше первые гусарские части образовались в конце XVI в. и представляли собой отборную тяжелую кавалерию, образованную дворянами. В Австрии первые регулярные гусарские части появились в 1688 г. По австрийскому образцу гусарские войска были переняты Францией, где первый гусарский полк был образован в 1693 г. В Пруссии первоначально появились польские гусары - в 1629 г., которые состояли на королевской военной службе. При Фридрихе Великом прусские гусары заслужили всеобщую славу и известность. В Англии гусарские войска были образованы в 1806 г.

Первые гусарские «шквадроны» появились в России еще при царе Михаиле Федоровиче и состояли из вербованных немцев и поляков. О них впервые упоминается в 1634 году. В дневнике шотландца Гордона, взятого Петром I на службу, рассказывается о 3 гусарских ротах, которые принимали участие в Кожуховском походе 1694 г.
Когда Петр I сделал русскую армию регулярной, гусары из нее исчезли и появились снова в 1723 году, когда были сформированы гусарские полки из австрийских сербов. В царствование Анны Иоанновны фельдмаршал Миних вернулся к идее образовать гусарские полки. Он начал вербовать в гусары выходцев из различных стран, чтобы сделать их иррегулярными пограничными войсками. В гусары вербовали сербов, венгров, валахов, а также грузинских дворян. При правлении Анны Леопольдовны тот же Миних сформировал из всех гусар 5 гусарских полков, которые были сформированы из разноплеменной толпы авантюристов и приносили больше вреда, чем пользы. При Елизавете Петровне в России появились македонские, грузинские и сербские полки гусар.

В самом начале XVII в. были сделаны несколько существенных нововведений, расширивших возможности артиллерии. Так в конструкции орудийных лафетов стали применяться стальные оси, а клиновой механизм вертикальной наводки был заменен винтовым.

Одновременно для литья орудийных стволов стал применяться чугун. На самом деле чугун был в этом качестве хуже бронзы, и пушки делались по преимуществу из бронзы до середины XIX в. Во всяком случае - полевые пушки, требования к весу которых были наиболее жесткими. Но с распространением чугунного литья появилась возможность изготавливать массы дешевых орудий для вооружения кораблей и крепостей.

В свою очередь, совершенствование техники бронзового литья позволило отливать более прочные стволы. В полевой артиллерии кулеврины в первой половине XVII в. вытесняются пушками, чему, кстати, способствовало и применение железных осей, так как сила отдачи связана с отношением веса ствола к весу снаряда. Пушки, у которых это отношение, в сравнении с кулевринами, было меньше, скорее разрушали лафет. В течениеXVII в. материальная часть артиллерии приняла тот вид, который и сохраняла до середины XIX столетия.
Артиллерия как род войск получила в течение XVIII в. деление на полковую, полевую и осадную, согласно типу орудий, получивших распространение в ходе столетия. Также был усовершенствован такой тип орудий, как гаубица.

Полковое орудие. Идея придать каждому полку пехоты пару легких пушек, которые всегда сопровождали бы его и поддерживали огнем, принадлежит Густаву-Адольфу. Таким образом, первые полковые пушки появились в начале XVII в. в шведском королевстве.

Артиллерия

С XVII до середины XIX века полковые пушки почти не изменились. Все они имели калибр 3-6 фунтов (по чугунному ядру), или 72-94 миллиметра, стреляли ядром до 600-700 м или картечью до 300-350 метров. Ствол был обычно не длиннее 12 калибров. Полковая пушка могла делать по 3 выстрела в минуту - следовательно, стреляла много чаще чем мушкетер. На полк приходилось обычно 2, реже 4 орудия. Только в русской гвардии (Семеновском и Преображенском полках) было по 6-8 орудий. Такая ситуация возникла случайно. Во время нарвского сражения шведам досталась почти вся русская артиллерия, но Семеновский и Преображенский гвардейские полки от шведов отбились, отступили в полном порядке. Обычно полковая артиллерия составляла около 60 % всей артиллерии армии.

Шведский король Густав-Адольф некоторое время использовал в качестве полковых орудий кожаные пушки, но прочность их оказалась недостаточной, - кожа прогорала. Хотя задача уменьшения веса таким образом решалась.

Снарядом к полковым орудиям служила картечь, ядро или не применялось вовсе, или применялось в качестве исключения. Рикошеты легких ядер были непредсказуемы и неэффективны.

Полковые пушки имели калибр 3-6 фунтов (по весу чугунного ядра, 1 фунт - 409,51241 г), то есть внутренний диаметр ствола составлял 72-94 мм. В качестве боеприпасов использовались ядра, дальность стрельбы которыми достигала 600-700 м. Огонь велся также картечью, при этом дальность стрельбы была 300-350 метров. Ствол был обычно не длиннее 12 калибров. Расчет пушки мог производить до 3 выстрелов в минуту (быстрее, чем фузелер- пехотинец из ружья, который мог сделать не более двух выстрелов в минуту). На полк приходилось обычно 2, реже 4 орудия.

Полевая артиллерия. Почти все полевые пушки XVII-XIX веков в Европе имели стандартный калибр: 12 фунтов по чугунному ядру, или 120 миллиметров. Ствол имел длину
12- 18 калибров, а вся система весила в 250-350 раз больше снаряда, то есть около 1500 кг. Начальная скорость снаряда достигала 400 м/с, а максимальная дальность - 2700 м. Фактически, однако, возвышение ствола ограничивало дальность стрельбы дистанцией 800- 1000 м. Стрельба на большие расстояния не практиковалась, так как рикошеты были возможны только при стрельбе на треть максимальной дистанции. Стрельба картечью из полевых орудий велась на дистанцию до 400-500 метров. Пушка делала, как и хороший мушкетер 1-1,5 выстрела в минуту, а картечь со 150-200 метров могла пробивать кирасы.

Количество полевых орудий на 10 000 пехоты и конницы в XVII, начале XIX века составляло 10-60 штук, причем постепенно сокращалось. Число стволов заменялось маневром на поле боя. Кроме чугунного ядра и картечи, мог использоваться и зажигательный снаряд.

Полевые пушки имели калибр 12 фунтов по чугунному ядру, внутренний диаметр ствола составлял 120 миллиметров, длина - 12-18 калибров. Начальная скорость ядра доходила до 400 м/с, а максимальная дальность (расчетная 2700 м) из-за ограничения возвышения ствола была в пределах 800 -1000 м. Стрельба картечью из полевых орудий велась на дистанцию от 50 до 400-500 метров, по пологой траектории и прямой наводкой.

Гаубицы. Гаубицы - орудия, предназначенные для стрельбы по нависающим траекториям. В полевых условиях использовались легкие гаубицы калибром, по бомбе, 7-10 фунтов, или 100-125 миллиметров. В русской армии гаубицы обычно имели калибр 12-18 фунтов (до 152 миллиметров). Вплоть до начала XVIII в. гаубицы ограниченно использовались при осаде и обороне крепостей. Начиная с 1700-х их стали применять и в полевой войне. В европейских армиях XVIII-XIX веков употребляли только легкие гаубицы калибром по бомбе 7-10 фунтов, или 100-125 миллиметров. В русской армии гаубицы были распространены намного шире, обычно имели калибр 12-18 фунтов (до 152 миллиметров) и лучшую баллистику. Большим энтузиастом использования гаубиц был граф П. И. Шувалов, изобретатель «единорогов» - гаубиц с удлиненным стволом, состоявших на вооружении русской армии с середины XVIII до середины XIX века.

По замыслу самого Шувалова единороги должны были полностью заменить всю прочую артиллерию: полковую, полевую и осадную. А также морскую и крепостную. Казалось, что длинные гаубицы имеют для этого все предпосылки. Во-первых, можно было употреблять снаряды всех известных в то время видов: ядра, картечь, брандскугели и бомбы. Причем при том же собственном весе, что и пушка, единорог выстреливал в 1,5-2 раза больше картечи, более тяжелое ядро, да еще и бомбы. Во-вторых, из-за более короткого ствола стрелять можно было чаще, а из-за больших углов возвышения - еще и в 1,5 раза дальше, чем могла стрелять пушка. В-третьих, с единорогами оказывалась возможной тактика боя доселе неведомая - стрелять можно было через головы своих войск.

Характеристики единорогов: вес системы - около 150 весов снаряда (вдвое меньше, чем у пушки); начальная скорость снаряда - около 300 м/с (для ядра); дальность стрельбы
- до 1500 м (для 150 мм систем, ядром). Характеристики прусских гаубиц были скромнее: вес - около 80 весов снаряда, начальная скорость - 230 м/с (для бомбы), дальность стрельбы бомбой - 600-700 м (для 10 фунтовых).

В заключение следует отметить, что артиллерия в XVIII веке использовалась как для огневой подготовки наступления и в оборонительном бою, так и для огневой поддержки своих войск в наступлении. Поддерживая атаку своей пехоты, артиллерия передвигалась с передовыми линиями своих боевых порядков и занимала огневые позиции так, чтобы между противником и стволами орудий не было своих войск. В таком маневре использовались главным образом пушки, поскольку гаубицы для этого были слишком тяжелы. И только появление единорогов позволило артиллерии более эффективно поддерживать свою пехоту во время наступления и вести огонь по противнику, поверх голов боевых порядков своих войск, оставаясь в тылу. В целом к концу XVIII века эволюция гладкоствольной артиллерии завершилась и достигла пика своего развития как технически, так и тактически.

Армия XVIII столетия

Социальные условия Европы XVIII века, влияющие на военную систему, были тесно связаны с экономическими. Подавляющее большинство недворянского европейского населения занималось сельским хозяйством, оставшиеся были заняты в ремесленной или торговой сфере, на государственной или военной службе. Солдат рекрутировали в основном из крестьян, что резко ограничивало мобилизационные возможности любой страны в случае войны: вербовка слишком большого числа крестьян сразу же сказывалась на количестве производимой сельскохозяйственной продукции. Кроме того, свои ограничения на численность вооруженных сил накладывали и слабые мощности промышленных объектов - фабрик и мануфактур, не способных одеть и вооружить действительно крупную армию. Правда, прочие категории населения, из которых комплектовалась любая европейская армия (кроме русской), за исключением крестьян, относились к наименее производительным социальным группам. Офицеры принадлежали к дворянскому классу, а довольно большой процент солдат составляли добровольно завербовавшиеся подонки общества, бродяги, безработные.

Вербовка производилась следующим образом. Из государственной казны полковник (командир полка) получал деньги, которые он раздавал командирам рот - капитанам. Те, в свою очередь, при помощи вербовщиков, которым полагался определенный процент, проводили кампанию по набору желающих в свои отряды. К примеру, во Франции новобранец подписывал контракт сроком на четыре года. Ему платили 3 су в день. Обмундирование, оружие и питание осуществлялись за счет государства. До 1660-х годов полковники и капитаны вербовали солдат за свой счет, получая затем возмещение от казны. Это создавало массу злоупотреблений на местах, когда реальная списочная численность части не соответствовала платежной ведомости. При проверке и проведении инспекции полковники часто прибегали к услугам подставных лиц. С 1667 г. полковник назначался королем и лично отвечал перед монархом за состояние вверенной ему части.

В королевстве Пруссия проводился другой способ найма на военную службу. Принудительная вербовка стала настоящим бичом для населения страны: принцип «государство - это армия» проводился здесь в жизнь с истинно германской последовательностью. Рыскавшие по Пруссии отряды вербовщиков могли забирать под королевские знамена первого же встречного представителя «низших сословий» - крестьянина или бюргера, в том случае, если его внешние данные (прежде всего рост) отвечали требованиям строевой службы.
Еще при Фридрихе Вильгельме I было установлено правило, что только рост ниже 168 сантиметров может гарантированно избавить человека от вербовки. Фридрих Великий еще более усовершенствовал это правило, введя специальный закон, по которому крестьянский двор переходил по наследству самому малорослому из сыновей - все прочие должны были быть готовы встать в ряды армии.

Тактика ведения войны в XVIII столетии

Процедура вербовки проходила предельно просто: крестьянина, пришедшего добровольно или изловленного обманом или силой, угощали бесплатной кружкой пива «за счет Его величества» и объявляли ему, что следующую бесплатную выпивку он получит через 20 лет - при увольнении в запас по выслуге. Переодетые прусские вербовщики (их шефом был полковник Колиньон - француз на прусской службе) наводнили всю Германию. Во время Семилетней войны, когда Фридрих II Великий столкнулся с проблемой высоких потерь в рядовом составе, пруссаки придумали еще один метод вербовки - простодушным иностранцам предлагали патенты на чины лейтенантов или капитанов в том роде войск, куда только желал попасть будущий рекрут. Молодые люди с «офицерскими» патентами в кармане являлись в Магдебург, где их сразу же, без разбору, записывали в солдаты.
Линейная тактика ведения боевых действий получила развитие в связи с оснащением армий огнестрельным оружием и повышением роли огня в бою. Войска для ведения боя располагались в линию, состоявшую из нескольких шеренг (их количество определялось в зависимости от скорострельности оружия), что позволяло одновременно вести огонь из наибольшего количества ружей. Тактика войск сводилась в основном к фронтальному столкновению. Исход сражения во многом решался мощью пехотного огня.

Линейная тактика в Западной Европе зародилась в конце XVI - начале XVII веков в нидерландской пехоте, где квадратные колонны были заменены линейными построениями. Она была внедрена голландцами в лице Морица Оранского и его двоюродных братьев Вильгельма Людвига Нассау-Дилленбургского и Иоанна Нассау-Зигенского. Поднятие дисциплины в армии, а также улучшение подготовки офицеров, на что Мориц обращал особое внимание, позволили ему строить свою армию в 10, а в дальнейшем и в 6 шеренг. В русских войсках элементы линейной тактики впервые были применены в сражении при Добрыничах (1605). Полное оформление линейная тактика получила в шведской армии Густава II Адольфа в период Тридцатилетней войны (1618-1648), а затем была принята во всех европейских армиях. Этому способствовало увеличение скорострельности мушкета и усовершенствование артиллерии. Превосходство линейного боевого порядка над старым боевым порядком из колонн окончательно определилось в сражениях при Брейтенфельде (1631 г.) и Лютцене (1632 г.), но одновременно выявились и отрицательные стороны линейного боевого порядка. Это - невозможность сосредоточения превосходящих сил на решающем участке боя, способность действовать только на открытой равнинной местности, слабость флангов и трудность осуществления маневра пехоты, в силу чего решающее значение для исхода боя приобрела кавалерия. Наемные солдаты удерживались в сомкнутых линиях с помощью палочной дисциплины, а при нарушении строя убегали с поля боя. Классические формы линейная тактика получила в XVIII веке, особенно в прусской армии Фридриха-Вильгельма I, а потом и Фридриха II, который жесточайшей муштрой довел боевую скорострельность каждой линии до 4,5-5 залпов в минуту (это стало возможным после внесения новшеств в конструкцию ружья - таких, например, как односторонний шомпол). Чтобы устранить недостатки линейной тактики, Фридрих II ввел косой боевой порядок (батальоны наступали уступом), состоявший из 3 линий батальонов, имевших по 3 шеренги. Конница строилась в 3 линии. Артиллерия размещалась в интервалах между батальонами, вводились легкие орудия, двигавшиеся за кавалерией, на флангах и впереди боевого порядка. Применялось каре. Несмотря на вводимые новшества, линейная тактика войск Фридриха II продолжала оставаться шаблонной и негибкой.

Разновидность пехоты, специально предназначенная для использования линейной тактики, называлась линейной пехотой. В течение приблизительно двух веков линейная пехота составляла основную часть пехоты стран Европы.

Линейная тактика применялась также некоторыми видами конницы. В одно время тяжеловооруженная конница (рейтары, конногренадеры и кирасиры) применяла линейную тактику верхом («рейтарский строй»). Позже драгуны и уланы стали применять линейную тактику, будучи в пешем строю в обороне. Соответственно, название «линейная конница» перешло от тяжелой конницы к драгунам и уланам. Гусары в XV-XVII веках носили доспехи и часто атаковали в сомкнутом строю, однако позднее гусары превратились в легкую конницу и перестали использовать линейную тактику. Казаки никогда не применяли линейной тактики.

Тактика ведения боя была идентична во всех армиях Европы. Обычно враждующие стороны развертывали свои боевые порядки друг против друга и начинали огневой бой практически при полном отсутствии какого-либо маневра. Длиннющие линии пехоты позволяли развить по фронту огонь максимальной силы, но связывали армию, как кандалы: весь боевой порядок мог двигаться только как единое целое и только на совершенно ровной, как плац, местности медленным шагом. Всякое препятствие, встреченное на пути движения войск, могло сломать строй и привести к потере управления ими. Изменение боевого порядка и перестроение во время боя в ответ на изменение обстановки также признавалось невозможным.

Все это делало непосредственное соприкосновение армий противников и рукопашный бой крайне редким явлением: обычно неприятели останавливались на короткой дистанции и открывали друг по другу залповый огонь. Ведение ружейного огня синхронным залпом признавалось главным элементом стрелковой выучки войск: считалось, что лучше вывести из строя 50 солдат противника сразу, чем 200 в разное время (это оказывало больший моральный эффект). Все сражение при этом превращалось в унылую перестрелку, иногда продолжавшуюся несколько часов.

Штыки применялись очень редко: если одна армия начинала медленное и осторожное наступление (как уже говорилось раньше, более с боязнью сломать свой собственный строй, нежели достичь неприятельского), у ее визави всегда оказывалось более чем достаточно времени, чтобы покинуть поле боя, признав, таким образом, свое «поражение». Сражения действительно крупного масштаба с упорным рукопашным боем и большими потерями в это время происходили крайне редко.

Русская армия в XVIII веке

В 1705 г. в России была введена новая единая система комплектования армии и военного флота - рекрутская повинность. Во всех губерниях страны были устроены специальные «станции» - пункты сбора рекрутов, которые ведали набором солдат и матросов. Как правило, рекрутировался 1 новобранец с 500, реже с 300 и в исключительных случаях со 100 душ мужского пола. Первоначальное обучение рекрутов производилось непосредственно в полках, но с 1706 года вводится обучение на рекрутских станциях. Срок солдатской службы не определялся (пожизненно). Подлежащий призыву в армию мог выставить себе замену. Увольняли только полностью непригодных к службе.

Рекрутская система, установленная в русской армии, вплоть до 90-х годов XVIII в. была передовой по сравнению с системой комплектования западноевропейских армий. Последние комплектовались рядовым и даже командным составом путем вербовки, представлявшей юридически добровольный, а фактически в значительной мере принудительный наем. Эта система зачастую собирала под знамена армии деклассированные элементы общества - бродяг, беглых, преступников, дезертиров из армий других государств и т. д. - и являлась неустойчивым источником пополнения.

Важнейшим преимуществом принятой в России рекрутской системы было то, что она формировала монолитную по своему социальному и национальному составу солдатскую массу с высокими моральными качествами, присущими русскому крестьянину, которого можно было вести в бой под лозунгами защиты Отечества. Другое существенное преимущество рекрутской системы заключалось в том, что она обеспечивала государству возможность создания крупной армии и относительно доступный путь восполнения убыли личного состава из ее рядов.

Новая русская регулярная армия и создавалась по европейскому образцу. Армия делилась на дивизии и бригады, не имевшие, однако, постоянного состава. Единственной постоянной единицей в пехоте и кавалерии был полк. Пехотный полк до 1704 г. состоял из 12 рот, сведенных в два батальона, после 1704 г. - из 9 рот: 8 фузилерных и 1 гренадерской. Каждая рота состояла из 4 обер-офицеров, 10 унтер-офицеров, 140 рядовых и делилась на 4 плутонга (взвода). В каждом из плутонгов было 2 капральства. В 1708 г. в русской армии были созданы гренадерские полки, обладавшие большой огневой мощью.

Кавалерийский (драгунский) полк состоял из 10 рот, в т. ч. одной конногренадерской. Каждые две роты составляли эскадрон. В каждой роте было 3 обер-офицера, 8 унтер- офицеров и 92 драгуна.

В 1701 г. в российской армии был сформирован первый артиллерийский полк. По штату 1712 г. он состоял из 6 рот (1 бомбард ирная рота, 4 канонирские роты, 1 минерная рота) и инженерной и понтонной команд. Общая численность вооруженных сил России к 1725 г. (концу царствования Петра I) достигла 220 тыс. человек.

В 30-е годы XVIII в. в русской армии были проведены некоторые реформы, инициатором которых стал генерал-фельдмаршал Б. X. Миних. Были сформированы кирасирские полки (тяжелая кавалерия) и гусарские легко ко иные роты из выехавших в Россию грузин, венгров, валахов и сербов. На южной границе организовано Слободское казачье войско.
К середине XVIII в. русская армия насчитывала 331 тыс. человек (в т. ч. в полевых войсках- 172 тыс. чел.) Дивизии и бригады стали штатными соединениями, но имели разный состав. На период войны создавались корпуса и армии. Пехота состояла из 46 армейских, 3 гвардейских и 4 гренадерских полков, кавалерия - из 20 драгунских, 6 конно-гренадерских и 6 кирасирских полков. Появилась легкая егерская пехота, которая к концу XVIII в. насчитывала более 40 батальонов.

В кавалерии, кроме драгунских и кирасирских, были сформированы гусарские (легкоконные) полки. В 1751-1761 гг. они формировались из сербов, молдаван и валахов и носили иррегулярный характер. После ликвидации украинского Слободского казачьего войска были созданы так называемые поселенные гусарские полки из бывших слободских казаков. С 1783 г. гусарские полки стали регулярными.

XVIII в. явился одним из важнейших этапов военного дела в России, строительства российских вооруженных сил, развития отечественного военного искусства. Решить главнейшие внешнеполитические задачи государства - обеспечить национальные интересы страны, возможность всесторонних экономических и культурных связей ее с другими народами, обезопасить собственные границы - оказалось возможным лишь с помощью мощных армии и флота.

В XVIII в. завершился начавшийся еще в XVII столетии процесс формирования русской регулярной армии, был создан регулярный военно-морской флот. Этот процесс включал в себя изменения во всех сторонах военного дела. Складывается стройная структура вооруженных сил. Законодательно регламентируются принципы ведения боевых действий, боевой подготовки, порядок прохождения службы, взаимоотношений между различными органами управления, а также между военнослужащими. Вводится новый порядок комплектования и снабжения войск, создается система военного образования, получает развитие военная наука. Эти реформы шли в общем русле глубокой реорганизации государственного аппарата, связанной с развитием абсолютизма. Они подняли вооруженные силы до уровня самых высоких требований своего времени и позволили России успешно разрешать внешнеполитические задачи, а в начале XIX в. отразить нашествие «великой армии» Наполеона и его союзников.

• Полученная помощь будет использована и направлена на продолжение развития ресурса, Оплата хостинга и Домена.

Вооружение пехоты и кавалерии XVIII века Обновлено: Октябрь 27, 2016 Автором: admin