Что можно приготовить из кальмаров: быстро и вкусно

Духовное завещание" Елистрата Шибаева Се аз, многогрешный Елистрат Иванов сын Шибаев, пишу в целом своем разуме, отходя сего света.Наследство мое любезное, Землю Святорусскую, уступаю я всем моим приятелям. Ково чем государь царь пожаловал, владеть вам, друзьям моим, по

Глава XX. Суворов и его дочь; 1784-1795. Дочь Суворова в Смольном монастыре; переписка с нею отца. - Окончание курса; она помещена во дворце; Суворов берет ее к себе. - Удвоенные заботы отца по отъезде в Финляндию; его наставления дочери, Хвостову и другим; духовное завещание. - Появление женихов. -

Духовное завещание

Духовное завещание дуче

Духовное завещание дуче В декабре 1944 г. Муссолини зажег свой последний факел. Движимый последней надеждой, которую питали немецкое наступление на Арденны и объявление о грядущем запуске нового секретного оружия на Лондон и даже на Нью-Йорк, он выступил в Милане на

Я мало знал отца Василия, всего несколько встреч. Небольшой кладбищенский храм на Серафимовском был одним из духовных адресов Петербурга, по которому шли люди с различными нуждами. В кладбищенской деревянной церквушке — многолюдье и теснота. Обстановка домашняя, напоминающая церкви малых городов России: с ковриками и полотенцами на образах — милыми знаками заботы народа о доме Божием.

Те, кому Господь подарил встречу с настоящим пастырем, знают, какая это радость

За годы, минувшие с кончины прославленного батюшки, ветры в церковной жизни неуловимо переменились; в моду вошёл независимый стиль. Лишним стало считаться — изливать душу перед священником, обсуждать подробности своей жизни. Свобода и право выбора по собственному усмотрению ревниво оберегаются. Часты сетования на строгость духовников, на стремление их диктовать свою волю. Вероятно, для этого имеются основания. Прискорбное явление церковной действительности, известное под именем «младостарчества», больно ударило по множеству судеб. Но зато те, кому Господь подарил встречу с настоящим пастырем и духовным наставником, знают, какая это радость и какое подспорье. Множество православных петербуржцев, духовных детей отца Василия Ермакова, не забудут время, в которое имели возможность видеть его отеческий образ, слышать слово, обращаться с вопросами и просьбами о молитве.

Готовя эту статью, я прочёл большое число воспоминаний. Всюду — острота впечатлений и осознание редкостной пользы от руководства священника. Годы, проведённые рядом с отцом Василием, были временем открытий, воодушевления, прилива сил, перемены ума — абсолютным пиком всей жизни. «Отец Василий — один из тех, кто не дает отдыхать, не дает успокаиваться. Все время тормошит, будоражит ум и чувства», — так говорят о нём.

Следуй за мной

Словно бы время становилось плотней и краски ярче — так влиял на окружающее и окружающих этот простой и открытый русский человек, живой, ценящий юмор, по-своему статный, с внутренним стержнем и оттенком благородства. Примечательно название сайта, начало которому положил отец Василий: «Россия в красках». Самые обыкновенные вещи, такие, как трапеза с батюшкой в приходском домике или поездка куда-нибудь в Оптину, в Болхов, на малую родину Ермаковых, приобретали значительность, давали обильную пищу для размышлений, настраивали трудиться над своим сердцем.

Тем ценно духовничество, что даёт возможность вставать вслед за сильной и яркой христианской личностью и двигаться за ней. «Духовная жизнь, — объяснял отец Василий, — это путь в темном подземелье. Здесь очень много острых углов и глубоких ям. Здесь важно, чтобы многоопытный проводник вел тебя за ручку, иначе упадешь-пропадешь, сам не вылезешь...»

Мелочное ковыряние и самоедство не были присущи исповедям у отца Василия. Уловив суть, он тотчас широкими штрихами прочерчивал для человека перспективу его движения вперёд. В нём жил этот дар — распознавать мыслительные одеяния греха, внутреннее устроение каждого, и действовать ободряюще.

Часто констатируют неудовлетворение от исповеди. Раз за разом человек вынужден признаваться в одном и том же, пересказывать одинаково монотонную, исполненную безысходности историю ослика Иа. Выслушивая всё это, священник также скучает и поскорее, со словами «прощаю и разрешаю», отправляет формальный долг. Но настоящий духовник имеет дар — пробуждать покаяние. Он не просто принимает исповедь, но помогает покаяться. Божиим даром угадывает он внутреннее затруднение человека, его слабые места и Промысл Бога о нём. Начав с какой-нибудь малозначительной детали, он разворачивает перед исповедающимся картину искажения правды и смысла. Горячее раскаяние застаёт человека у аналоя, и он отходит умилённый, трепетный, причащаясь затем Святых Таин. Таков дар отца Василия. Развитые интуиция и знание жизни его делали исповеди у него откровением. Ведь одно, когда исповедь принимает неизвестный тебе человек, и совершенно другое — священник, сопереживающий и молящийся о тебе, имеющий опытность, по слову псалмопевца Давида, «от тайных» твоих, т. е. от не вполне осознаваемых прегрешений, «очистити» тя.

Слуга Богу, отец прихожанам

Православная вера неслучайно именуется верой отеческой

«Русские люди — как дети, — любил повторять батюшка. — Нам нужен отец». Эта отеческая интонация общения духовенства и паствы в наше время всё больше забывается, сменяясь демократизмом, доступностью, смешливостью, прагматическим деловым стилем. В особом достоинстве пастыря, в почтении и благоговении, которыми традиционно окружался священный сан, находят одни отрицательные стороны — превозношение и желание почестей и похвал. Но неизмеримо важней этого — ученичество и доверие паствы к наставникам по образу доверия к отцу.

Православная вера неслучайно именуется верой отеческой, святые же — «отцами» и «матерями». Святителю отче Николае, преподобная мати Марие… Это не метафоры, но точная формула, ключ к пониманию связей внутри Ортодоксии. Верующий в Церкви занимает место ученика, и положение его в чём-то напоминает детское. Отец Василий: «Когда мне задают вопрос — что миряне должны делать для церкви, я говорю: вы обязаны ходить в храм каждую субботу и воскресенье и в праздники, не пропуская, чтобы научиться вере, надежде, терпению. Учиться, как в школе».

Сегодня над детскостью ума станут иронизировать. В ходу умение «мыслить актуально», высказывать своё мнение, давать оценки, критиковать... Сам человек, не сознавая того, лишает себя молитвы и доверия к церковному слову, того, что, как мы знаем из Евангелия, Бог утаил от мудрых и открыл младенцам.

Образ отцовства нарушен. Однажды на уроке в воскресной школе учительница много говорила про то, что Господь есть наш Отец, что Он совсем по-родительски относится к нам, как к Своим детям. А когда окончила, то поняла, что дети не понимают её. Многие росли без отцов или отцы их в жизни вели себя не самым лучшим образом. Из-за этого роль духовного отца становится важной вдвойне. Нашему современнику как никогда сложно настроиться на духовную жизнь. Встретиться с пастырем и наставником, отечески относящимся к прихожанам, — почти исключительная возможность сбросить груз болезненной психологии, исцелить душевные раны, найти утерянную нить связи с Небесным Отцом.

Девиз, который отец Василий много раз повторял: «исцелять людей надо сердцем»

Отец Василий был прирождённый педагог и духовный лекарь. Девиз его, который он много раз повторял: «Исцелять людей надо сердцем». Служение алтарю и встречи с людьми в его жизни занимали главное место. Пастырской миссией он постоянно горел, творил её вдохновенно, свободно, как художник или писатель творит реальность своих произведений. Слушающие слово Божие и исполняющие были его семьёй, друзьями и единомышленниками. Трудно поверить в то, что человеку это под силу: каждый день, каждый час жить не для себя, а для других.

Миссионерство отца Василия

В одном интервью батюшка жалуется на священников, «бегущих домой». Он приводит исторические примеры, такие, как жизнь и служение священноисповедника Георгия Косова. «Вот у кого можно было бы поучиться современным священникам, что значит быть “народным батюшкой”! — говорил отец Василий. — Он был простым сельским попом, а удостоился того, что о нем писали литераторы, к нему съезжались люди не только из ближних мест, но издалека. Почему? Потому что он любил народ. Он приехал в заброшенный храм, прихожан почти не было, а он стал молиться каждый день, а потом, когда пришел народ, он со всеми беседовал, почти непрерывно служил молебны, помазывал маслицем, — и так каждый день десятки лет. Почему только он один стал по-настоящему “народным батюшкой”? — Потому что его храм был открыт целый день, а иногда и полночи, и таким же открытым было его сердце».

Миссионерство отец Василием мыслилось просто: «Если бы каждый священник посидел бы с народом, поговорил бы, спросил, какие нужды у кого, помог бы — тогда и наши храмы были бы полными». Учение отца Василия — самое практическое, наглядное. Об «умных и заумных», как он выражался, вещах рассуждать нужно осторожно; именно «заумные и умные» рассуждения всегда приводили к расколам и ересям. «Долой заумные вещи! — с искоркой юмора провозглашал он. — Надо научиться простому. И, когда ты научишься понимать важность соблюдения простых правил, тогда ты поймешь и глубину духовную».

Есть те, кто удаляется в интеллектуализм, в формальное богословие, держится каких-нибудь специфических интеллигентских теорий и споров, жаждет внешних перемен и реформ. Отец Василий был далёк от этого. «Я жизнь учил не по учебникам», — говорил он. Опыт его взят из постоянного наблюдения за судьбами. Как человек с весьма и весьма обширным жизненным опытом, помнивший предвоенную пору, затем войну, оккупацию, послевоенное возрождение Церкви, гонения эпохи Хрущёва, переживший «застой», крушение СССР и «лихие 1990-е», батюшка имел право на обобщения и параллели, на знание сути вещей. Он был убеждён, что человечеству на все времена дан Закон Божий, и поступающий по заповедям находится под защитой свыше, тогда как уклоняющийся от правды ненавидит свою душу и будет иметь горькое воздаяние уже при этой жизни. Не существует обходных путей, приспособления морали под время, мнимых «адекватности» и «цивилизованности», замещающих добродетели и духовную работу над собой, но самоограничение, терпение, труд, взаимопомощь, молитва и Таинства как единый рецепт для устроения дел этого мира и вхождения в вечность. «Нам говорят: мало образованных христиан. А что такое образование по-христиански? Этот совсем не то, что образование в институтах или академиях. Это когда после трудов поста, смирения и молитвы Дух Святой поселяется в человеческом сердце и образует новое существо».

Даже в советские годы, перед пристальным взором «органов», батюшка проповедовал одно: необходимость чтить Божеский закон, быть служителем правды вопреки модам и обстоятельствам. «Меня учил отец Константин Быстриевский в Никольском (соборе — А.Р. ): “Когда служишь молебен, ты спроси: а что с этим человеком случилось? Особенно если увидишь в списке заключенных или болящих”. И я внял его отеческому совету и стал расспрашивать народ». Взгляд отца Василия на советский период — резко отрицательный: большевики, по его мнению, стали огромным бедствием для страны. В то же время любовь его к человеку и знание народной жизни подсказывали, что пленение коммунистической идеологией временно. Так же, как русские люди не уместились ни в татарскую одежду, ни в польский кунтуш, однажды должны были они отказаться и от комиссарской тужурки.

В этом разница взглядов отца Василия Ермакова с антисоветчиками — ценителями некоей «настоящей России» и «белого дела», приверженцами теорий о коренном перерождении и гибели народной души. От отца Василия эти деятели заимствовали неприятие лжи как основы большевизма, однако же уклонились от главного, что было у батюшки и что есть в Законе Божием: милости и жертвы за ближних — страну и соотечественников.

Русский душой

Спасать приходящие к нему души означало для отца Василия то же, что спасать Россию; любить Россию значило любить и заботиться о каждом, приходящем к нему. Батюшка не понимал и на дух не принимал религиозной высокомерности и индивидуализма, в которых христианин представляет себя отдельно от судеб страны и народа, носителем неземных интересов, «христианства без наций и границ». «Россию надо любить», — как только мог, увещевал он. Впрочем, отец Василий никогда бы не стал принимать участие в митингах на площадях и в съездах политических партий. Самые патриотические проекты спасения страны не значат ничего без внутреннего преобразования и просвещения человека.

«Россию надо любить…». Незамысловатые слова. Однако для тех, кто помнит отца Василия, они равнозначны завещанию, нравственному компасу в отношении событий и мнений. В 1990-е годы батюшка остро переживал неразбериху, накрывшую общество лавину образцов низкопробной западной масс-культуры. Ему, на протяжении десятилетий мечтавшему дожить до освобождения Родины от коммунизма, больно было видеть Россию в обвале. Об уходе Ельцина и начале деятельности молодого тогда президента Путина батюшка высказывался одобрительно. По воспоминаниям москвича Александра Ерохина, определённые надежды он возлагал на Путина, ожидая скорого укрепления России. «И когда вдруг все развернулось, — подводит итог рассказчик, — и президент заговорил о национальном достоинстве, Православии, о том, что наша история не с 1917-го года началась, я был счастлив: “Батюшка, милый, как же ты был прав, ты верил!”».

Целью своей батюшка видел воспитание, как он говорил, «отточенных христиан»

Целью своей батюшка видел воспитание, как он говорил, «отточенных христиан», людей, которые не станут игрушками в играх посторонних сил. Понимание Евангельских добродетелей у отца Василия не сентиментальное. Меньше всего он одобрил бы поведение верующего-меланхолика и верующего-размазни. Отец Василий считал, что уступать можно в личном, там же, где дело касается переданных нам истин веры, христианин может и должен быть твёрдым. Его завет духовным детям: «Если тебя оскорбляют, не нужно склонять голову. Нужно с чувством внутренней правоты, без гнева отстаивать свою веру».

То же касается пользы Отечества: никаких ультиматумов России «платить и каяться», попыток извне давить на чувства подлинная христианская совесть, христианская ответственность, конечно же, не приемлют.

Послание будущему

Непростую, исполненную трудностей жизнь прожил батюшка. Но ещё более сложным в духовном отношении считал он наступивший период. Его опыт подсказывал, что новые испытания превзойдут испытания советского времени. «Не завидую я тем, кто пришел в Церковь в наши дни, — прямо признавал он, — очень много соблазнов и очень мало опытных духовников, и их становится все меньше. Вот смотри, в Печорах: уйдут отец Иоанн, отец Феофан, другие старцы, кто придет им на смену?»

Душа его болела о детях — о поколении будущих прихожан и церковнослужителей, которое должно прийти на смену. Недогляд, недостаток решимости считал он одной из главных причин неудач воспитания в семьях: «Почему дети плохие? Родители детям всё разрешают, отдают детей улице». Любым новомодным теориям батюшка предпочитал традиционные, проверенные способы. «Не нужно ничего обновлять, — говорил он, — научиться хотя бы по-старому воспитывать».

Предвидел батюшка и наступающий кризис. Готовил, укреплял окружающих, убеждая не смущаться событиями мирового масштаба. «Когда наступят тяжелые времена, — говорил он, — пускай нас это не пугает. Мы должны твердо знать, как “Отче наш”, что Господь наш Иисус Христос не оставит нас в трудную минуту. Быть ближе к храму — это наш долг, православных людей».

«У священника есть одна привилегия — быть слугой каждому встречному»

До конца времён, невзирая на внешние перемены и трудности, данное правило останется неизменным. При любых поворотах обстоятельств каждый должен продолжать делать своё дело: священник — учить и наставлять, прихожане, члены общины — беречь храм и любить богослужение, супруги — строить свой дом на основаниях веры, родители — бороться за исправление и нравственное развитие своих детей. Тот, кто видел и помнит батюшку, знает, что своё служение духовника и совершителя Таинств он отправлял подобно часовому на стратегически важном посту. «Если нет такого настроя — всю свою жизнь положить на служение людям, — то займись чем-нибудь другим, не дерзай принимать на себя иго Христово», — предупреждал он размышляющих о принятии священного сана.

Свои постоянство и мужество он передавал всем окружающим. «Отец Василий был для всех нас примером, — вспоминает Михаил Шишков. — В вере, в любви, в служении, в жертвенности и т.д. Он своим примером учил, как это достигается. А мы, как ученики, впитывали и пытались и пытаемся воплотить в жизнь, каждый по мере сил». Таков его главный завет мирянам и собратьям-священникам: «Многие думают, что у священника перед мирянами есть какая-то привилегия или особая благодать. Я же скажу так: у священника есть одна привилегия — быть слугой каждому встречному 24 часа в сутки всю оставшуюся жизнь. Этого требует от нас Господь и Евангелие».

Г.И.Х.С.Б. п.н.*

ДУХОВНОЕ ЗАВЕЩАНИЕ**

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь.

Аз, многогрешный и смиренный старообрядческий епископ Геронтий Костромской и Ярославский, проживающий в Москве, Рогожский поселок, д. № 40, кв. 89, исполняющий должность помощника Старообрядческого Архиепископа, находясь в здравом уме и твердой памяти 7/20 октября 1950 г. свидетельствую пред Богом, что по добровольному своему желанию написал своею рукою следующее мое к вам духовное завещание:

Из имущества у меня есть только Святые книги, приобретенные мною, которые все жертвую во св. Покровский Храм, что на Рогожском кладбище, в библиотеку св. храма с тем, чтобы св. книги были предоставлены для чтения всем христианам по их желанию и чтобы книги выдаваемые были по записи в особую книгу, дабы не утеривались и периодически были все распределены для свободного на дому чтения во славу Божию и всем во спасение.

* Господи Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас.

** По самому верху листа с машинописным текстом «Духовного завещания» рукописный текст: «Благочинному Костромского благочиния протопопу о. Алексею Сергееву.

Еп. Геронтий».

Главное же мое завещание следующее: Дорогие Иерархи и священнослужители, а также и вы все, дорогие братия и сестры християне! Обращаюсь ко всем к вам и сердечно первым долгом прошу смиренно у всех вас християнского прощения.

Простите меня за все мои грехи, живя в лености и слабости.

Простите меня за все мои согрешения словом и делом, волею или неволею. Их было очень и очень много – без числа согреших.

Не судите мя и зазрите мя, – пишу со слезами и прошу всех, всех: во всем простите мя Господа ради.

Особо прошу дорогих Иерархов, духовных лиц и моего духовного отца, слезно прошу во всех моих грехах, во всех – от юности и до старости: яже по крещении согреших и яже в сане Иерейства, и в сане святительства, и в сане пострига иночества, яже помню и не помню; слезно пишу моею рукою и каюсь пред Богом и пред Вами и всех прошу: простите мя и благословите и помолитеся о мне, многогрешном епископе Геронтии.

Все мы знаем, что нам всем сам Бог завещал через св. Прав. Исуса Сына Сирахова, говоря: «Во всех делах твоих помни о конце твоем и во веки веков не согрешишь» (кн. Сираха 8, 39). Это значит: всегда будь готов к переходу в загробную жизнь*.

* Владыка имеет в виду книгу Премудрости Исуса сына Сирахова, которая относится к неканоническим книгам Ветхого завета (то есть не вошедшим в канон Священного Писания), хотя издревле для Отцов Церкви общее содержание этой книги считалось глубоко-поучительным для тех, кто ищет уроков мудрости и благочестия. Святые Отцы нередко пользовались выражениями премудрого сына Сирахова как подтверждением своих учительных мыслей. (Комментарий о. Василия Андроникова).

В течение моей жизни мне неоднократно много приходилось переживать моменты, грозящие прекращению моей жизни, особо были ярко напоминающие смерть. Это было в 1949 году дважды при бывшей моей болезни, и на 15/X-1950 г. было воспаление легких, температура всю ночь была 36,6* и 40о, близок был и конец жизни, да еще совпал день кончины дорогой старицы Веры Ивановны 7/20 октября, которыя в тяжелые переживания приютила меня во свое жилище, не имеющего где главы подклонити. Я и решил в этот день, пока жив, написать это краткое мое духовное Вам завещание.

* Вероятно, опечатка, а имелось в виду 39,6°.

Вот, дорогие мои, слезно пишу всем, всем Вам, и присутствующим и не присутствующим, это мое духовное предсмертное завещание, мою сердечную к вам просьбу, мой старческий вопль от искренности души и неописуемой моей к вам любви, прошу и умоляю вас в следующем: Запишите вы в вашей памяти, во-первых, указанное выше изречение из книги Исуса Сына Сираха (8, 39). Затем умоляю вас всех и прошу: не забывайте данные вами священные обеты при св. крещении, затем прошу вас: не забывайте две великие заповеди Божии, как и сказано нам во св. евангелии: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею, и всем разумением твоим … и возлюби ближняго твоего, как самого себя» (Матф. 22, 37, 40, зач. 92; Марка 12, 30–31, зач. 56; Луки 10, 29, зач. 23).

Не забывайте и 10 заповедей, данные от Бога через пророка Моисея (Исход 20, 1–17; Второзаконие 5, 6–21; Матф. 19, 18–21, зач. 79).

Нужно помнить и заповеди блаженства (Матф. 5, 1–12), проще говоря, всю нагорную проповедь Исуса Христа (главы от Матфея, 5, 6 и 7, зач. 10–24), а особо нужно помнить заповеди милосердия к ближним – оказывать помощь голодным и жаждущим и нуждающим в пище; о не имеющих крова – жилища, о больных и находящихся в заключении.

Об этом придется каждому отвечать в день страшного суда Божия (Матф. 25, 31–46, зач. 106).

А чтобы это все было запечатлено в вашей памяти и разумении, нужно больше читать св. книги, а особо новый завет, св. псалтырь и жития святых. Нужно не только стараться всемерно усердно их читать и слушать, но нужно научиться и исполнять указанное во св. книгах. Ибо тот блажен, кто слушает слово Божие и соблюдает его, т.е. исполняет, что написано (Лука 11, 28, зач. 58).

Не зря же св. Иоанн Златоустый заповедал ежедневно читать Новый завет и псалтырь. Св. Евангелие очищает душу (Творение его, т.1, стр. 80), а чтение и пение псалмов окрыляет ум и возвышает душу (т. 5, стр. 230), особо пение псалмов 140, 141, и 35, и 118 и других, которые пели все християне всегда, а особо по воскресным дням (т. 5, стр. 476–782, 151), пели псалмы и за трапезой и на буднях, в свободные минуты.

Слезно умоляю и сердечно завещаю Вам, твердо и неизменно соблюдайте святую правую веру нашу, ибо она есть правая и истинная. Счастливые вы, что пребываете в ней, как и апостол нам заповедал, говоря: «Бодрствуйте, стойте в вере, мужайтеся, утверждайтеся, вся Вам любовию да бывает» (1Кор. 16, 13–14), – но не забывайте, что при истинной и правой вере нужны и добрые дела, ибо вера без добрых дел мертва (Ияков 2, 20). Помните, дорогие, что мы веруем во Св. Соборную и Апостольскую Церковь, Церковь Христову, и пребываем в той правой старой вере, в которой были св. угодники Божии, почему нас в отличие от других и называют староверами. И мы содержим те св. предания и старые обряды, в каковых пребывали все угодники Божии нашей страны. Вот поэтому нас и называют старообрядцами. Наши предки за нашу св. старую веру и за св. предания и старые обряды терпели неисчислимые гонения, и тысячи их были замучены, и пролили свою св. кровь за правоверие Христовой Церкви и сподобились быть причисленными к лику святых угодников Божиих освященными соборами нашей св. Христовой Церкви.

Об этом ясно указано и в календарях наших 1946 и 1949 г.

Слезно умоляю, прошу и даю отеческое мое завещание, чтобы в каждой семье был мир и любовь. Чтобы дети почитали родителей своих, сознавая, что если кто хочет быть счастливым и во благополучии, то почитай отца и мать свою, как и говорит 5 заповедь Божия. А родители – не раздражайте чад своих. Основание на это – смотрите книги премудрости и притчи Соломоновы и кн. Исуса Сына Сирахова. Прочитайте их со вниманием, а также и другие св. книги.

Мужья и жены, строго и нерушимо соблюдайте супружескую верность. Никто не позволяйте жить без венчания, ибо жизнь без венчания есть блудническое смешение. Вдовцы и вдовицы, живите в целомудрии. Св. Амвросий Медиоланский говорит: «Кто соблюдет себя в целомудрии до брака, получает от Бога особую награду – венец. Кто, живя в супружестве, не нарушал верности, также получает особую награду – венец. Кто остался во вдовстве и соблюдет себя в целомудрии, получает особую награду – венец, а особо награждаются от Бога те лица, которые пребывают всю жизнь в девстве и целомудрии» (1Коринф. 7, 8–26, 32–38).

Старайтесь, чтобы в детях ваших не было ссор, злобы, лжи, клеветы, сквернословия, пьянства и татьбы, зависти и мщения и других т.п. всяких грехов: да не зайдет солнце во гневе вашем. Всегда прощайте друг друга, а особо на ночь нужно всегда прощаться.

Не забывайте праздничных и воскресных дней (выходных), в них непременно нужно приходить на общую церковную службу – Всенощную и Литургию. В церкви Божией стойте со страхом и в особом благоговении, без разговоров, как на небе. Без окончания службы не уходите из св. храма. На подаяние во св. храм и бедным не скупитесь. А дома ежедневно всегда молитесь утром, и на сон, и днем, а также перед пищею и после пищи, как указано во св. книгах (прочитайте в календарях за 1946 и 1948 гг.).

Молитвы совершайте не спеша, с особым благоговением, а тем более старайтесь истово, не спеша совершать крестное знамение и поклоны. Крестное знамение совершайте двуперстно, как установлено Христовой Церковью. Приучите себя, чтобы рука ваша совершала истово крестное знамение, не спеша, с молитвами и чтобы сердце ваше и ум были объединены мыслью молитв и благоговейным чувством к Богу и его св. угодникам, ибо молитвы есть святая беседа с Богом и его святыми; молитва есть возношение ума и сердца к Богу.

Не забывайте в молитве: пред кем стоим? Кому кланяемся? О чем молимся? Сознавая себя смиренно, как грешный мытарь, дабы услышана была ваша молитва, пение и чтение. При молитве нужны лестовка и подручники.

Когда-то писали предсмертное свое духовное завещание преп. Ефрем Сирин (его твор., часть 7, стр. 201–220), преп. Феодора (Четь-минея, сент. 11, стр. 252) и др. лица.

Вот и я – повторяю – решил перед кончиною своею, кроме бывших моих поучений, собственноручно, слезно написать сие предсмертное мое завещание и прошу за это: не зазрите мя многогрешного. Мое предсмертное духовное завещание есть искренний призыв всех ко спасению души, призыв к Богу, призыв к небу, призыв к небесным обителям.

Осмеливаюсь обратиться к вам, дорогие святители Божии и все священнослужители, иночествующие и церковнослужители. Вы хотя и сами хорошо знаете пути спасения, но я слезно и смиренно, по-братски обращаюсь к Вам и умоляю Вас о спасении души, слезно взываю к Вам: спаситеся со престольницы святительства моего, спаситеся все. Прославьте жизнию вашею нашего Всевышнего Бога и св. церковь. Спаситеся св. храмы Божии моея епархии и все наши св. храмы нашей св. Христовой Церкви. Спаситеся и св. трапезы и жертвенники Божии, на них же аз окаянный многи молитвы сотворях и бескровные жертвы приносих. Спаситеся престолы Божии и св. Алтари Бога Вышнего, чтобы бескровная жертва была вовеки до второго пришествия Твоего, Христе.

Слезно прошу и умоляю Вас и призываю, спаситеся все иереи Божии и дияконы церкви моея епархии и всея св. церкви и всея соборные церкви. Спаситеся клирицы, чтецы, и певцы и певицы, и весь священнический и церковный чин, с плачем пророка Иеремия умоляю всех вас, дабы в лице каждого и каждой из вас видеть членов ангелов среднего чина Ангельского хора, хора Божия, хора – вечно славящего Бога.

О! Друзи мои, свято совершайте дело вашего служения, учтите, что вы подобие имуще средних чинов ангельских, учтите, что пение это особо святое дело, особая святая молитва, озаряющая и возжигающая горение християнских сердец, бывающих во св. храме, не гасите этого неоценимого света, этого Божьего дара, Божьего таланта, Божьей славы, усиленно трудитесь, дабы и вам быть увенчанными от Бога нетленными венцами, вечной славы Божьей. Пойте, пойте Богу, пойте разумно, пойте, чтобы пение ваше было угодно и Богу и Его святым.

Спаситеся духовные мои чада, сыны и дщери, услышьте последний мой отеческий глас, старческий вопль, голос особо пламенно любящего вас духовного отца. Моя болезнь и забота о вас больше, чем плотского отца о детях своих, ибо Бог за вашу погибель взыщет от крови моея, как говорит пророк Иезекииль. О горе мне, ох, увы, мне, грешному! Пророк Иеремий горько плакал о согрешающих израильтянах. А я должен больше плакать о вас, кто не слушал меня и моих слов поучения. О, кто дает голове моей воду и глазам моим источник слез, и плакал бы я день и ночь о вас, дорогие чада мои, это те, которые погрязли во грехах (Иерем. 9, 1).

Утешьте меня, старца, вашим послушанием, избавьте меня вечных наказаний, оботрите слезы плача на очах моих вашим добрым ко мне послушанием и молитвами, дабы я смело мог предстать пред Богом и сказать: «Господи, вот я, вот и дети, сыны и дщери мои!» Я слезно жажду видеть в лице вас наследников и наследниц небесных обителей.

Спаситеся друзи мои и сродницы мои, и весь чин дома моего, и все послужившие и служащие мне, грешному. В лице служащих я видел более и лучше, чем плотских детей. Неисчислимы их труды, неоценимы их переживания и услуги.

О дорогие! Господь сторицею вам воздаст, а я не в силах вас отблагодарить. Вечно обязан молить Бога за вас, жажду, чтобы Господь воздал вам сторично Его неописуемыми наградами и Его милостями в вечной жизни.

Спаситеся все, иже во власти сущии, и все христолюбивое воинство, ибо церковь Божия о вас прежде всех совершает моления, прошения, благодарение за всех человек, дабы была жизнь для всех мирная, тихая и безмятежная во всяком благочестии и чистоте (1Тим. 2, 1–4).

Спаситеся все людие вернии и невернии, ибо и об них молимся, как говорится: иже суть вернии да будут вернейшии, иже суть неразумивии. Ты, Господи, вразуми их, а неверных обрати, Господи, во хритиянство и на спасение.

Спаситеся все находящиеся в разных бедах и напастех, в темницах, в пленениях, во оковах и во всяких ведомых и неведомых обстоятельствах. Молю Тя, Господи, о всех их, о их спасении (Мол. 17, Коф.).

Спаситеся вси иночествующие архимандриты и игумены и игуменши, иноки и инокини, схимники и схимницы, и черноризцы, и всякая дающая обеты и имеющие послушание. Умоляю вас: неослабно трудитеся во всяком чине и звании.

Спаситеся церковь Божия. О Господи! Молю Тя, утверди Церковь Твою, укрепи, расшири, умножи, умири и непреобориму адовыми вратами во веки сохрани шатания языческого, от ереси спаси и всяких распрей и раздоров. Силою Святаго Духа соблюди в полном благоверии и чистоте веры (Памянник).

Вот мое сие предсмертное завещание о спасении всех и самому спасену быти.

О! Любимицы мои, запомните все кратко сказанное, и умоляю не только запомнить и выслушать, но при всемерном стремлении стараться исполнить, дабы быть вам во блаженстве небесных обителей.

Учтите, дорогие, что это последнее мое предсмертное слово, предсмертный наказ, предсмертное завещание.

Чувствую: скоро, скоро придется мне переходить в иную жизнь, в загробную жизнь.

Вот уже и секира при корне древа моей жизни лежит… Ежеминутно ожидаю посечения, нужно спешно готовить сердце мое к Богу, к переходу к Нему.

«Приидите соберитеся все во благочестии живущии и восплачитеся о душе моей…» Увы мне, грешному, увы мне, в страстех всю жизнь изжившему и в бесчисленных согрешениях. Приклоните ухо ваше, братие и сестры, и выслушайте это последнее мое завещание. И вот скоро, скоро вы увидите меня, без гласно и без дыхания пред вами предлежащего. Тогда еще больше восплачитеся о мне все братие и друзи, священнии лицы и вси инокини и иноки, чтецы и певцы, и весь чин церковный, и знаемии и незнаемии.

Так как недавно, недавно, вчера и ранее, говорил вам, поучал вас, беседовал с Вами, и вот неожиданно пришел час смертный, и язык мой умолк, и очи мои перестали видеть, и уши не слышат, и пред вами лежу без дыхания и без движения.

Приходите все любящии мя и лобзайте мое последнее целование, уже бо к вам не прииду и не побеседую. Не взойду в теле живом во св. алтарь и не взыду на св. амвон, чтобы поучить вас. Больше не услышите моего старческого гласа и отеческого поучения. Уже бо к вам не прииду и не побеседую с вами.

Но вот, дорогие мои, я должен идти к Всевышнему Судии и там дать отчет о делах своих, и там все в одном чину: царь и воин, богат и нищ, все в чину равны, ко всем одинаковое отношение, а только судя по делам – одни прославятся, а другие осудятся.

Но вот, дорогие мои, обращаюсь ко всем вам и умоляю вас, особо молю, о мне помолиться, сугубо помолиться, да не сведуся по грехом моим в места мучения, но да учинят, устроют мя праведнии Судия, где есть постоянный свет, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но вечная радостная жизнь.

Не только в день погребения, но и после почаще посещайте мой гроб, мою могилу и поусерднее, сугубо помолитеся за меня.

Запишите имя мое в ваши поминания и помолитеся дома и в церкви. А особо в Божественной Литургии не забывайте помянуть меня.

Одна осталась моя надежда на Бога и на Его Св. угодников и на ваши св. молитвы.

Много бо может молитва праведника поспешествуемое.

Вот особая моя к вам просьба, особое завещание – сердечно просил и прошу вас: не забывайте меня в ваших св. молитвах, не забудьте помянуть в проскомидии, и за божественной литургией, и в домашних молитвах.

Всех прошу сугубо молиться за меня. А я за всех вас.

Да будет слава Богу во веки веков, аминь.

Ваш богомолец, СМИРЕННЫЙ И ГРЕШНЫЙ
ЕПИСКОП ГЕРОНТИЙ*.

* Подпись епископа Геронтия.

Дорогая Вера!

Ты часто повторяла: «Жить надо сегодня. Не у всех есть завтра». Сорок дней назад завтра не стало у тебя.

Ты начинала с акушерства, а закончила хосписом. Признавалась: «Когда до меня самой дошел этот факт, я сказала: «Ни хрена себе!»

Ты говорила: «Жизнь - это путь к смерти». Но на этом пути ты сама любила жизнь и только жизнь. Считала, что смерть - это всегда страшно.

По понедельникам утром ты проводила в хосписе конференцию, где обсуждалось все: сколько больных в стационаре, кто умер, как это происходило, как пережили родственники, чем можно им помочь. А потом кто-то из твоих сотрудников делал выступление - о психологии, или о хосписном опыте на Западе, или еще о чем-то немедицинском, ты любила в медицине именно немедицинское. И вот 20 декабря прошлого года, в очередной понедельник, как рассказывала мне твоя дочь Нюта*, вы ехали на работу и дико застряли в пробке, и ты сказала Нюте: «Ну ладно, сейчас позвоню, скажу, чтоб проводили конференцию без меня. Я написала текст. Но его нельзя комкать. В следующий раз прочту». На следующее утро ты умерла.

Через неделю Нюта нашла у тебя этот текст. Сначала не хотела никому показывать. Потом решила отдать его только мне. Сказала: «Мама вам доверяла».

Дорогая Вера! Я все понимаю: ты готовила текст для конференции. Ты не собиралась умирать. Ты очень хотела жить. Но сегодня этот твой текст воспринимается как завещание. Твое, Вера, завещание - хоспису. И не только хоспису.

И вот что еще. Ты, Вера, не очень умела хвалить. Ты хвалила персонал, но чаще всего такой стратегической похвалой: вот надо похвалить, чтобы поддержать. Но ругала ты очень хорошо, конструктивно. И исключительно из-за запредельной ответственности и совестливости. Сама ты из-за своей ругани, знаю, переживала и хотела сразу после встречи этого Нового года собрать у себя в кабинете всех сотрудников и поговорить с ними только любовно, вот абсолютно не ругаючись. Не успела. Но я думаю, они все равно знали, что ты их любишь. Мы всегда знаем, когда нас любят.

Ну хватит предисловий, теперь - слово тебе, Вера.

Вера МИЛЛИОНЩИКОВА

Горит огонь в очах у молодых людей,
Но льется свет из старческого ока.
Виктор Гюго

Я хочу рассказать вам, как мне сейчас трудно с вами работать. Мне, которая создала этот хоспис и все, что его наполняет: от заповедей до их исполнения, до персонала, то есть всех вас.

Мне 68 лет, я болею, болею хроническим заболеванием, которое трудно лечится. Мне очень трудно дается осознание того, что я не прежняя: не могу слазить на чердак и выйти на крышу, не могу взбежать или стремглав спуститься с лестницы, не могу неожиданно нагрянуть в любое время суток в хоспис, не могу сделать обход, чтобы показать вам, у кого из больных неудобно для него стоит тумбочка, что лежит больной неудобно, что конъюнктивит у него, стоматит, что кожа сухая и нужно не только его долить*, но и два-три раза в день обработать кожу кремом для тела, которого нет в карманах халата каждого из вас, что вы забываете причесывать больных по утрам и в течение дня и что небритый мужчина - ваша промашка.

Что вот здесь надо снять некротические массы с пролежня больше, а что здесь лапароцентез* или торакоцентез* делать еще рано, что вот это выслушиваемое ослабленное дыхание в нижних отделах - это завтра пневмония, и надо срочно длительно (весь день) поворачивать больного, делать с ним дыхательную гимнастику; что необработанные ногти на руках и ногах - это ваша лень, что запах от тела - это не от болезни и старости, а от того, что вы не помыли больного; что сидящий рядом родственник пациента не используется вами как помощник, вы не смогли занять его трудом полезным, и т.д.

На выездной службе - я не иду на контрольный визит, не отзваниваю родственникам. Я рефлексирую, я физически не могу этого сделать и по возрасту, и по болезни. И выходит, что в работе меня видели ну 10-12 человек из персонала, а все позже пришедшие должны или верить «старикам» на слово про былую Веру, или думать, что она просто «карась-идеалист», которая на конференциях только читает морали. Справедливо? Нет. Потому что среди вас есть достаточно людей, которые все это знают, но все ждут, что я стану прежней. Не стану. У меня другой этап жизни.

Я не могу гореть - это противоестественно. Я могу светить мягким долгим светом, зная, что у меня в хосписе есть ученики, помощники. И когда мои помощники осознают это, как, кажется, осознаю я, хоспис останется на должной высоте. А если не осознают - придут люди, которые не верят словам, неподкрепленным делами, - и хоспис преобразится: персонал будет все циничнее, лицемернее, лживее, корыстнее. Ну какое-то время еще поживет по инерции на былой репутации и… кончится.

Этого не должно произойти. Ничто в хосписе не должно кануть в Лету, уйти в никуда. Вы должны понять, что моя роль теперь иная - я должна быть, а вы должны нести. Любовь и добро. Что все, что сделано в хосписе, - не слова, это действие, дело. И дело должно продолжаться. Продолжаться естественно, искренне, с любовью, дружелюбно, с пониманием того, что все там будем и что в служении больному - наше будущее. Как мы с ними, так и с нами будет. Я приношу вам глубокую благодарность за радость сотрудничества, приношу всем, с кем работаю десятилетие или чуть меньше. Я приношу свои извинения тем, которые не видели меня в работе раньше, а слышат только обращенные слова, неподкрепляемые делом. Я хочу, чтобы вы на работу ходили с удовольствием, какой бы тяжелой она ни была. Я хочу, чтобы с работы ушли все те (надеюсь, что их нет или их ничтожно мало), кто не верит хосписным заповедям и у кого слова расходятся с делом, кто циничен и считает, что все провозглашаемое мною в хосписе - пустые слова.

Я верю, что все, сказанное мною сегодня, не воспринимается вами как прощание или, не дай Бог, принятие моего поражения. Я верю, что все, мною сказанное, - призыв к действию, к тому, чтобы в хоспис никогда не входили незваные гости - ложь, цинизм, лицемерие.

*Нюта (Анна Федермессер) – младшая дочь Веры Миллионщиковой, президент Фонда помощи хосписам «Вера»
*долить - при обезвоживании ставить капельницу
*лапароцентез - удаление жидкости из брюшной полости
*торакоцентез - удаление жидкости из плевральной полости

ДУХОВНОЕ ЗАВЕЩАНИЕ

Во имя отца, в троице святой славимого. Я, нижеподписавшийся раб божий, статский советник Денис Иванов сын Фон-Визин, хотя, по несчастию моему, нахожусь я теперь в жестокой параличной болезни, но сохраняя - богу благодарение! - прежний смысл и память, при нижеподписавшемся у сего душеприказчике, которым прошу быть его сиятельство графа Петра Ивановича Панина, и при нижеподписавшихся же свидетелях завещаваю, утверждаю и прошу силою нижеследующих пунктов - по смерти моей пожаловать непременно привести, оные ко указному и твердому во всем исполнению:

1-е) Всем законным наследникам по мне и всем знаемым меня персонам известно, что я наследственного имения никакого за собою не имею, да и от получения оного уже отрекся; а всякого звания имения есть за мною приобретенное единственно мною ж. А как жена моя Катерина Иванова дочь, урожденная Роговикова, живучи со мной поныне уже 12 лет в законном супружестве, сохранением ко мне всегда совершенно искренней своей любви и доверенности обязала меня вечною к себе благодарностию и признанием; и как же из принесенных ею за собою денег мы в общежитии с ней много уже прожили, и дом ее теперь состоит под закладом, да хотя же несколько из ее денег и считается в остатке, но все они состоят теперь обращением своим в товарах моих, а как нет от супружества нашего детей:

то 2-е) ко очищению против ее, супруги моей, совести и к соблюдению справедливости, по общему нашему между собою согласию на случай смерти кого первого из нас, сею моею духовною, на основании и вновь пожалованного от ее императорского величества всему дворянству права, изданного прошлого 1785 года апреля в 21 день, о имениях, собственно каждым благоприобретенных, завещаю и силою его определяю: при случае смерти моей прежде супруги, да будет она во всем недвижимом и движимом моем имении единственная наследница, и да отдастся все без изъятия оставшее после меня имение в ее владение, но недвижимое по ее только смерть. На сем преположении:

3-е) заведенная мною коммерция вещами, до художеств принадлежащими, и отправляемая ныне санкт-петербургским первой гильдии купцом Германом Клостерманом, должна остаться в полном и единственном хозяйстве и расположении жены моей, так что г. Клостерман повинен ей одной и моему душеприказчику, если он потребует, давать отчет в коммерции на следующем положении: 1. прибыток в коммерции должен быть обращен на оплату моих долгов, буде какие останутся, а по заплате весь прибыток да будет в пользу моей жены по смерть ее или пока она коммерцию продолжать захочет; 2. как г. Клостерман во все время доказал мне свою честность, рачение и разумение, то завещаваю управление коммерции от него и его наследником не отнимать, разно сами захотят перестать продолжать сию коммерцию; 3. все вещи, кои жена моя иметь у себя захочет, ей немедленно отдавать; 4. все немецкие книги отдаю в наследство брату моему родному, Павлу Ивановичу.

4-е) После смерти ее, жены моей, все мое недвижимое имение да наследует тот или те из моих родственников, свойственников или же и посторонних, кто в течение жизни моей нелицемерною ко мне привязанностию более заслужит моей благодарности, - о сем обстоятельстве не премину я отозваться особливым письмом моим к моему благодетелю душеприказчику; но если я умру, не наименовав никого, то да обратится мое недвижимое имение по смерти жены моей в наследство ко указным после меня наследникам. Вследствие чего по самой справедливости, как по смерти моей законные наследники по мне, в течение жизни супруги моей, не имеют никакого притязания к получению, ниже и к требованию из оставшего после смерти моей имения ничего в указную себе часть, потому что недвижимое имение рано или поздно к ним возвратится; так, насопротив того, и жена моя, при случае смерти ее прежде моей, оставляет мне, а после меня и наследникам моим весь принесенный с собою в замужество за меня собственный денежный капитал, в чем мы между собою и утвердилися особливыми письменными актами, сделанными в силу всемилостивейше пожалованного всему российскому дворянству [права] на благоприобретенные каждым собственно имения.

5-е) По сей моей духовной, изъявляющей последнюю мою истинную волю и завещание на мое собственно благоприобретенное движимое и недвижимое имение, поручаю я и покорно прошу на себя принять душеприказчество его сиятельство графа Петра Ивановича Панина, для чего я сию духовную самолично ему вручил на приведение в указное всего по ней исполнение после смерти моей и на покровительство и опекунство в том случае жены моей. А ежели бы богу соизволющу предупредить меня ему, графу, отданием долгу своего натуре, то и на тот случай даю я ему чрез сие ж полную мочь перенести душеприказчество свое по сей духовной и ее после кончины своей приказать отдать, если я ее к себе не востребую, тому в руки, кого он сам ко оному избрать и кому доверить соизволит. Сочинена в Москве 1786 года июня 3 дня. Духовную писал канцелярии императорского Московского университета канцелярист Сергей Игнатьев сын Рыжиков. [Затем следуют собственноручные подписи Фонвизина и жены его.]

Перед отъездом нашим в Париж дан женою моею вексель в 20 000 руб., который выдан мне, и потом от правительства яко застаревшийся уничтожен, то и я подтверждение объявляю, что оный вексель никогда и никакой силы иметь не может. [Следуют собственноручные подписи Фонвизина, графа П. И. Панина, с изъявлением, что он принимает на себя душеприказчество, действительных тайных советников князя Л. М. Голицына, А. М. Обрескова и Л. И. Комынина, генерал-поручика графа И. Л. Воронцова и полковника И. Д. Рогожина.]

ДОПОЛНЕНИЕ К ДУХОВНОЙ

Буде по смерти моей останется на мне столько долгов, что жена моя лучше захочет отказаться от наследства, нежели иметь хлопоты с моими кредиторами, то в таком случае сим завещаваю платить ей из доходов моих по тысяче по осьмисот рублей на год, то есть указные проценты с 30 000 руб., кои могут быть почитаемы в остатке от ее движимого имения. Для лучшей верности оставляю я у душеприказчика моего на сию сумму вексель, который по ее требованию должен быть заплачен - хотя с продажею потребной части из деревень моих; ибо сию сумму по доверенности жены моей я действительно получил. Сей в 30 000 рублей вексель писан 3 июня 1786 года на имя с.-петербургского 1-й гильдии купца Германа Клостермана, которого прошу надписать оный в свое время жене моей, [Подписи те же.]