Что можно приготовить из кальмаров: быстро и вкусно

В тот же вечер, вскоре после всего совершившегося, приходит к Пилату знаменитый член синедриона, богатый человек Иосиф Аримафейский (из города Аримафеи). Иосиф был тайный ученик Иисуса Христа, тайный - из страха перед иудеями. Человек он был добрый и праведный, не участвовавший в совете, в осуждении Спасителя. Он просил у Пилата позволения снять тело Христово с креста и похоронить. Пилат удивился, что Иисус Христос так скоро умер. Он позвал сотника, стерегшего распятых, узнал от него, когда Иисус Христос умер, и позволил Иосифу взять тело Христово для погребения.

Иосиф, купив плащаницу (полотно для погребения), пришел на Голгофу. Пришел также и другой тайный ученик Иисуса Христа и член синедриона, Никодим . Он принес с собой для погребения драгоценную благовонную мазь - состав из смирны и алоэ.

Они сняли тело Спасителя с Креста, помазали Его благовониями, обвили плащаницей и положили Его в новом гробе, в саду, вблизи Голгофы. Гробом этим была пещера, которую Иосиф Аримафейский высек в скале для своего погребения, и в которой еще никто не был положен. Там они положили тело Христово, потому что гроб этот был близко от Голгофы, а времени было мало, так как наступал великий праздник Пасхи. Потом привалили огромный камень к двери гроба и удалились.

Мария же Магдалина , Мария Иосиева и другие женщины были там и смотрели, как полагали тело Христово. Возвращаясь домой, они купили драгоценного мира, чтобы потом помазать этим миром тело Христово, как только пройдет первый, великий день праздника, в который, по закону, следовало всем пребывать в покое.

Но враги Христовы не успокоились, несмотря на свой великий праздник. На другой день, в субботу, первосвященники и фарисеи (нарушая покой субботы и праздника) собрались, пришли к Пилату и стали просить его: "Господин! мы вспомнили, что этот обманщик (так осмелились они называть Иисуса Христа), еще будучи в живых, сказал: "после трех дней воскресну". Поэтому прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, пришедши ночью, не украли Его и не сказали народу, что Он воскрес из мертвых; и тогда будет последний обман хуже первого".

Пилат сказал им: "у вас есть стража; пойдите, охраняйте, как знаете".

Тогда первосвященники с фарисеями пошли ко гробу Иисуса Христа и, осмотрев внимательно пещеру, к камню приложили свою (синедрионову) печать; и поставили у гроба Господня воинскую стражу.

Когда тело Спасителя лежало во гробе, душой Своей Он сошел в ад к душам людей, которые умерли до Его страданий и смерти. И все души праведных людей, которые ждали пришествия Спасителя, Он освободил из ада.

ПРИМЕЧАНИЕ: См. в Евангелии: от Матфея, гл. 27, 57-66; от Марка, гл. 15, 42-47; от Луки, гл. 23, 50-56; от Иоан., гл. 19, 38-42.

25 апреля 2008
Вечер Великой пятницы: Снятие с креста и погребение
иерей Павел Конотопов
Римский закон не дозволял снимать с крестов и предавать погребению обреченных на позорную смерть. Тела казненных оставались висеть на крестах и после того как смерть уже прекратила их мучения, доставаясь, наконец, в добычу хищным зверям и птицам.

Только иногда, в торжественные дни рождения императоров или накануне их, бывали отступления от этого обыкновения, и распятые предавались погребению.

Иудейский закон относился к этому иначе. Желая сделать казнь преступника особенно позорною, иудеи иногда труп казненного вешали на древе, но при этом никогда не оставляли его здесь на ночь. Это значило бы, по слову самого Бога, осквернить землю, данную народу-избраннику в наследие. Так бывало в период лучшей жизни иудейского народа. Но и теперь, когда право смертной казни было отнято у него римлянами, которые стали часто практиковать в чужой стране свою крестную казнь, Израиль не мог совершенно забыть это постановление Иеговы и равнодушно относиться к пригвожденным на несчастном древе, по законам римским. По крайней мере, для него было бы величайшим оскорблением оставить таких в их позорном положении на месте казни на ночь против субботы или дня праздничного. Суббота же, накануне которой был распят Господь Иисус Христос, к тому еще была день великий и особенно торжественный, так как совпадала с праздником Пасхи.

Понятна после этого просьба иудеев пред Пилатом о дозволении снять распятых с крестов. Но чтобы можно было сделать это, прежде необходимо было умертвить их, поэтому иудеи предлагают перебить им голени. Получив приказ от Пилата, воины каждому из разбойников не только перебили голени, но и нанесли удар копьем, после которого смерть уже была несомненна. Умертвив обоих разбойников, воины подходят к кресту Господа; но в этом теле со склонившеюся на грудь головою они не видят признаков жизни и потому считают себя вправе не перебивать голеней уже умершему. Чтобы не оставалось никакого сомнения относительно Его смерти, с целью угасить и последнюю искру жизни, если бы такая почему-нибудь еще сохранилась в Его сердце, один из воинов лезвием своего копья ударил в бок Распятого. Желая нанести удар смертельный, воин должен был выбрать левую сторону груди как вместилище сердца; эта же сторона в данном случае была и более удобною для удара. Из пробитой груди Иисуса Христа «истекла кровь и вода».

Для нас, как и для каждого, как и для воина, своим действием исполнившего пророчество Захарии, должно быть ясно одно: в этот момент на холме голгофском, на кресте, оставалось только одно тело умершего за весь мир Единородного Сына Божия.

Между тем, солнце уже стояло на окраине небосклона и наступило то время, между тремя и шестью часами по нашему счислению, которое иудеи называли «вечер». Если, уважая святость быстро приближавшейся великой субботы, иудеи не желали оставить распятых на крестах, то им нужно было торопиться. Поэтому как только были перебиты голени двум разбойникам и не оставалось сомнения в их смерти, тела их поспешно были сняты с крестов.

Может быть, те же грубые руки солдат, которые несколько часов назад веревками поднимали эти тела на крест, теперь также грубо и быстро сорвали их и бросили на землю. Затем, если нашлись добрые и набожные люди среди иудеев, они наскоро похоронили эти тела в особых гробницах, специально назначенных для погребения казненных. Если же способных на такой подвиг не оказалось, те же солдаты быстро отнесли их в какую-нибудь местную пещеру и оставили там в добычу гиенам и шакалам. Но умершему на кресте рядом со злодеями Провидение определило быть погребенным у богатого.

В числе людей, расположенных к Господу Иисусу Христу и стоявших на Голгофе в некотором отдалении от креста, вероятно, был и Иосиф из Аримафеи. Богатый человек и видный член синедриона, он был тайным учеником божественного Учителя. Будучи не в силах помешать беззаконному ночному судопроизводству, Иосиф сделал только одно - уклонился от участия в этом нечестивом «совете и деле». Теперь же, забыв прежние страх и осторожность, он отправляется к Пилату и просит правителя отдать ему тело Иисуса Христа. Вероятно, еще очень недавно ушли от прокуратора просившие о дозволении перебить голени распятым; во всяком случае, после того прошло так мало времени, что Пилат, выслушав новую просьбу, был очень удивлен такою необычайно скорою смертью главного из осужденных. Тем не менее, имея на этот счет определенные предписания закона и справившись у сотника о смерти Иисуса Христа, он отдал тело в полное распоряжение Иосифа. Тогда последний, не теряя ни минуты, спешит назад к Голгофе и по дороге покупает плащаницу т, необходимейшую вещь при погребении.

Быть может, еще в минуты страданий Спасителя на кресте в голове Иосифа родилась мысль предать погребению тело божественного Учителя в своей собственной гробнице. Мы не знаем, чем именно руководился тайный ученик Иисуса Христа, выбрав место для этой гробницы вблизи позорного и страшного лобного места. Тот новый гроб, который высек Иосиф в скале, находился очень недалеко от места казни Спасителя. Здесь еще никто не был положен; гробница, вероятно, даже не была еще окончена и представляла только одну камеру, когда единственное простое ложе у ее стены должно было послужить временною усыпальницею для краткого смертного покоя Господа Иисуса Христа.

С длинным куском тонкого полотна в руках, спешит Иосиф от Пилата к Голгофе. Между тем, последняя за это время совершенно изменила свой вид. Не видно стражи, которая, исполнив приказ Пилата, считала свое дело оконченным. Рассеялась и многочисленная толпа, еще недавно теснившаяся здесь. Чудесные события, сопровождавшие смерть Богочеловека, заставили этих легкомысленных людей инстинктивно почувствовать нечто великое и необычайное и, «бия себя в грудь», разойтись по домам. Умолк и голос вожаков толпы, которым теперь оставалось лишь торжествовать успех своего дела. Тихо на Голгофе. Лишь несколько взоров с мольбою покоятся на Умершем и несколько сердец бьются быстрее обыкновенного, с нетерпением ожидая возвращения Иосифа. Здесь стоят Мария Магдалина, Мария, мать Иакова меньшого и Иосии, может быть, еще некоторые из преданных Спасителю галилейских женщин. Здесь же, вероятно, стоят в ожидании и ученик, которого так любил Умерший, и святая Матерь, оставленная Сыном на попечение этого ученика. Здесь же, наконец, и другой тайный ученик Господа, приходивший к Нему для ночной беседы Никодим. С радостью выслушав добрую весть от возвратившегося Иосифа, поспешно приступают они к отданию последнего долга на земле Умершему.

Не грубые руки палачей-солдат, а любящая рука Иосифа снимает тело с креста. Новая высеченная в скале гробница была окружена тенистым садом, и последний находился так недалеко от Голгофы, что евангелист Иоанн прямо помещает его там, где был распят Иисус Христос. Такая близость места, гораздо более удобного для совершения необходимых приготовлений к погребению, чем открытая вершина Голгофы, вероятно, побудила тотчас же, после снятия с креста, перенести тело Господа в сад Иосифа. И вот здесь, омыв запекшиеся кровью раны, завертывают Его в чистую плащаницу, а царственную главу в особый плат, обильно пересыпая погребальные пелены 100 литрами принесенных Никодимом смирны и алоя. После этого, молчаливые и погруженные в глубокую скорбь, Иосиф и Никодим тихо поднимают святое тело и, войдя в гробницу, бережно кладут его на единственное высеченное здесь ложе. Отдав таким образом последнюю земную дань Умершему, совместными усилиями они подкатывают большой камень, и закрывают им вход в гробничную камеру. Быстро надвигающиеся сумерки, которыми уже начинался праздничный день, заставляют очень торопиться с погребением. Тем не менее, считая обряд неоконченным, присутствовавшие здесь женщины, возвратясь домой, приготовляют еще «благовония и масти» с целью помазать ими тело, как только пройдет суббота. Но их забота была напрасна и их благовониям не пришлось уже коснуться пречистого тела Господа Иисуса Христа.

Это событие составляет последнее, конечное звено в истории страданий Господа Иисуса Христа. Еще несколько часов после него, и те, которым Провидение судило быть первыми последователями божественного Учителя, уже с радостью и страхом передавали друг другу весть о Его воскресении.

Составлено по: Николай Маккавейский, «Археология истории страданий Господа Иисуса Христа».

Питер Пауль Рубенс. Снятие с креста.

ЖУВЕНЕ ЖАН Снятие с креста, 1697.

Руан, 1644 - Париж, 1717

Холст, 424 х 312 см. Написана для церкви капуцнов на площади Луи-ле-Гран в Париже. Перенесена в Королевскую Академию живописи и скульптуры в 1756 г.; коллекция Королевской Академии

Распятие происходило в пятницу, в канун великого иудейского праздника Пасхи. Чтобы не оставлять на крестах тела казнённых, иудеи просили Пилата ускорить их смерть. Пилат согласился.

Пришедшие воины перебили голени двум разбойникам: после этого распятый человек умирал почти мгновенно. Но, подойдя к Иисусу и убедившись, что Он уже умер, воины не стали перебивать Ему голени.

Чтобы не оставалось сомнения в смерти Иисуса Христа, один из воинов пронзил Его копьём в рёбра. Из раны тотчас истекли кровь и вода. Это было явным свидетельством смерти.

В тот же вечер к Пилату пришёл один из членов синедриона, тайный ученик Иисуса Христа - Иосиф Аримафейский. Он был человеком праведной жизни и не участвовал в осуждении Спасителя. Иосиф просил у Пилата позволения снять тело Иисуса с Креста и похоронить Его.

Получив разрешение, он купил ткань для погребения - плащаницу - и отправился на Голгофу. Пришёл туда и Никодим. Некогда он тайно приходил к Спасителю, чтобы услышать от Него учение о Царствии Небесном.

Иосиф с Никодимом сняли с Креста тело Иисуса, помазали Его благовониями и обернули в плащаницу.

Вблизи Голгофы был сад, принадлежавший Иосифу. Там, в каменной скале, он высек для себя новую погребальную пещеру. В неё ученики с благоговением положили тело Господа Иисуса Христа и привалили большой камень к двери гроба.

За погребением Спасителя наблюдали женщины, стоявшие у Его Креста. Среди них были Матерь Иисуса, Мария Магдалина и Мария Иосиева.

Заходило солнце. В преддверии наступающей субботы, великого дня покоя, все покинули место погребения Христа. Возвращаясь домой, женщины купили драгоценное миро. По прошествии субботы они хотели снова прийти ко гробу и помазать миром тело Спасителя, чтобы достойно завершить погребение.

Тем временем первосвященники и фарисеи пришли к Пилату и сказали ему: "Господин! Мы вспомнили, что обманщик тот, ещё будучи в живых, сказал: после трёх дней воскресну". Поэтому прикажи охранять гроб три дня, "чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мёртвых; и будет последний обман хуже первого".

"Первым обманом" они называли то, что Господь Иисус Христос учил о Себе как о Сыне Божием, о Мессии. А последним - проповедь о Воскресении Господа из мёртвых и Его победе над адом. Пилат отвечал им: "У вас есть стража; пойдите, охраняйте, как знаете".

Получив это позволение, первосвященники с фарисеями пошли ко гробу Иисуса Христа. Тщательно осмотрев место погребения, они поставили стражу из римских воинов, которые во время праздников находились в их распоряжении. Затем приложили к камню, закрывавшему вход в пещеру, печать синедриона и удалились, оставив тело Спасителя под охраной.

Когда тело Христа лежало во гробе, душой Своей Он сошёл в ад, благовествуя мёртвым победу над грехом и смертью. Для всех ветхозаветных праведников, всех, кто ожидал пришествия Спасителя, Господь открыл Царство Небесное и вывел их души из ада.

С этого момента Царство Божие открыто для всех верующих во Христа и исполняющих Его заповеди. Ад повержен силой распятого Сына Божия, и мы вместе с апостолом можем сказать: "Смерть! где твоё жало? ад! где твоя победа?"

На протяжении всей истории христианское искусство развивается по двум художественным направлениям: восточному православному и западному католическому. Принципиальные различия Востока и Запада заключаются в традициях, которым они следуют.

Восточное приняло древнее христианское наследие и преумножило его, осваивая путь глубокой одухотворенности и символизма. Западный путь, основанный на изжившей себя культуре языческого имперского Рима, испытал влияние светских идей и развивался через призму чувственно-эстетического восприятия мира. Однако на протяжении многих лет эти направления взаимодействовали между собой.

Идеи и образы Западной Европы проникали в русскую культуру, преимущественно с XVIII века. Церковное искусство, воспитывая религиозно и эстетически, всегда было важнейшей основой для становления и развития национальных культурных идей народа.

Осмысление Востока

Снятие Иисуса Христа с креста описывается у всех четырех евангелистов, которые связывают это событие с именем Иосифа Аримафейского. Иосиф был богатым и знатным членом Синедриона. Евангелист Иоанн (19, 38) говорит, что он втайне был ученик Иисуса Христа, но что страх не позволял ему открыто выразить своих чувств. Когда великая жертва была принесена на Голгофе, он не устрашился испросить у Пилата позволения на погребение тела Христа. Вместе с Никодимом, принесшим смирну и алоя, они обвили тело Иисуса пеленами с благовониями и погребли его в вырубленной в скале гробнице, принадлежавшей Иосифу. В священном писании не упоминаются остальные участники, поэтому, как правило, художники также изображают действующих лиц погребения Христа: Иоанна Богослова, Богородицы и жен-мироносиц.

Начало XIII века стало переломным для Византии: именно в это время возникает принципиально новый стиль, обретший подлинную гармонию. В атмосфере сдержанной и углубленной духовности, аскетической мысли, аскетического поиска родилась реакция на все избыточное, экстравагантное в искусстве конца XII века. Среди ярких образцов нового художественного языка в миниатюре сохранилось «Снятие с Креста» (Византия, XIII век, хранение - Афон).

Многофигурная композиция миниатюры уравновешена и лаконична. Простота архитектурных мотивов лишь намечает пространство, сосредотачивая внимание на главном событии. Символичность и условность образов создают интонацию особого эмоционального смирения, доверчивости, душевной открытости, кротости. Обобщенность формы обладает убедительностью, усиливает выразительность ясно читаемых силуэтов. Пластика образов полна глубокого сострадания и любви. Колорит строится на характерных для этого периода холодных тонах. Центральными фигурами становятся Иосиф, принимающий тело Христа. Фигура Иосифа играет важную роль в композиции: он становится опорой, преемником, преданным учеником Христа. Присутствующие становятся воплощением истинной любви.

Византийская традиция на русской почве приобретает оттенки национального звучания. В иконе XV столетия (Центральный музей древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева) того же сюжета из иконостаса Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря прослеживаются стилистические черты, принадлежащие ростовской художественной школе.

Мастер кирилловской иконы следует одному из сложных композиционных решений этой сцены, распространенных в византийском искусстве XIV века. Композиция иконы схожа с вышерассмотренной, однако положение фигуры Христа иное, создающее динамику и особый ритм. Иосиф будто передает Иисуса Деве Марии, которая касается его щекой. Формы укрупняются, монументализируются, черты ликов приобретают подчеркнутую статичность, геометрическую вычерченность, лишние детали отсутствуют. Формы моделируются очень плотно, пластичность усиливается. Контрасты светотени становятся ведущим средством в формировании идеального объема. Все эти художественные приемы были сознательными и целенаправленными поисками возвращения молитвенного содержания иконы, возвращения в нее света Первообраза, ведь в христианском образе «паче внешнего внутреннее сияет». Все, кто изображен здесь, имеют примерно равное внутреннее наполнение, заставляющее смотрящего на икону почувствовать бесконечность погружения в сферы возвышенного размышления. Они сочетают в себе собранность, сдержанность, силу и мощь духа. Многочисленные оттенки цветов, ассисты (в иконописи – штрихи из сусального золота или серебра на складках одежд, перьях, крыльях ангелов, на скамьях, столах, престолах, куполах, символизирующие присутствие Божественного света, заменяя пробела, – прим.ред. ), светлый фон несут в себе идею Божественной красоты.

Следующий этап развития иконописи отражает изменения в самом мировоззрении народа. В иконе рубежа XVI – XVII веков (Византийский музей в Афинах) греческий мастер блистательно работает над внешней технической стороной.

В композиции используется прямолинейная перспектива, которая открывает вид с Голгофы на город. Иконописец пытается совместить основы традиционной иконописи и картины, традиционную иконографию с элементами видового пейзажа и портрета, живость светотеневой моделировки ликов с разнофактурными элементами доличного письма (термин древнерусской живописи, обозначающий исполнение пейзажа, архитектуры, утвари, одежды — всего, кроме лиц и не закрытых одеждой частей тела, – прим.ред. ). В прописанном архитектурном пейзаже прочитывается влияние западной школы. Количество фигур возрастает в два раза.

Архитектоника иконы делится на две многофигурные части: снятие Христа и оплакивание. Жены-мироносицы, эмоционально переживающие смерть Иисуса, у подножия креста утешают Богородицу. Сложное композиционное решение, пропорции фигур и богатство цвета говорят о высоком художественном уровне иконописца, однако все меньше уделяется внимание внутренней духовной стороне. Постепенно в красоте и возвышенности образов растворяется их глубочайшая целостность и духовная сила.

Восприятие Запада

В западной художественной культуре образы более телесны, натуралистичны, акцентированы на доминантную идею мученичества, жертвенности. Католики особенно чтут изображения распятого Христа, поскольку крест – главный символ победы Христа над смертью.

Одно из самых известных полотен на тему «Снятия с креста» – центральная часть триптиха фламандского художника Рогира ван дер Вейдена (Национальный музей Прадо).

Художник отошел от канонов композиции. Он написал Деву Марию, упавшую в обморок, в таком же положении, как и Христа. Таким образом, создав особый ритм в своей композиции, который символизирует мистическую преданность матери. Эмоциональное воздействие картины усиливается за счет перегруженной многофигурной композиции в тесном пространстве, большим количеством деталей и разнообразием цветовых соотношений. Многочисленные символические детали присутствует в картине. Цветовые пятна красного и белого создают сплетение символов чистоты и страстей Христовых. Движение рук центральных фигур направляют взгляд зрителя на череп Адама, символизируя сущность искупления. Рогир ван дер Вейден пишет натуралистично рыдающих женщин, мертвенно-бледное лицо Богоматери, скорбно-сосредоточенные выражения лиц у учеников, усиливая эмоциональное вовлечение зрителя в происходящие события. Автор глубоко и тонко понимает и передает разные глубокие психологические состояния персонажей.

В 1603 году Микеланджело да Караваджо создает для римской церкви Кьеза Нуово новаторскую работу «Положение во гроб», в которой раскрывается эта же тема. Глубокое значение здесь приобретает композиция.

Масштаб картины, точка зрения, плита, иллюзорно прорывающая пространство, обращенный на зрителя взгляд Иоанна вовлекают смотрящего в картину, он становится участником происходящих событий. Мощный контраст между светом и тьмой является отличительной чертой религиозной живописи Караваджо. Подобный прием также сильно, как и композиция, включает зрителя в картину. Бледное тело Христа освещено светом божественной благодати, в запрокинутом лице нет покоя, но нет и смертной гримасы. В первую минуту Дева Мария кажется спокойнее других, но сколько жуткого горя в этом спокойствии. Она не прячет лицо, не отводит глаза, не может потерять сознание. Холодное синее пятно плаща, наброшенного на голову поверх белого платка, мрачней и строже самого глубокого траура. Особое впечатление создают выписанные с удивительной точностью физиологические подробности. Взбухшие жилы на теле, грязь под ногтями, морщины на лицах – все это делает историю Христа более человечной, жизненно прочувствованной. Духовный аспект сюжета, в православном понимании, отступает на второй план. Скорбная выразительность интонации картины поражает своей силой воздействия.

В продолжение темы интересно рассмотреть ярко выраженную барочную эстетику. Выдающимся примером служит центральная часть триптиха «Снятие с креста» Питера Пауля Рубенса для собора Антверпенской Богоматери. Эта картина принесла художнику славу талантливейшего религиозного мастера по всей Европе.

Рубенс виртуозно изображает мгновение, когда тело Христа, освобожденное от креста, должно попасть в сильные руки Иоанна Богослова. Динамичная насыщенная композиция с диагональным построением, живое легкое письмо, лессировки и тонкость прозрачных фактур создают впечатление движения и жизни картины. С помощью светотеневой проработки художник создает плотные, скульптурные, но не тяжелые фигуры.

Иосиф Аримафейский, стоя на лестнице, поддерживает тело Иисуса под руку. Коленопреклонённые святые жены бережно помогают, а Богоматерь приближается к Христу, чтобы принять его тело. Она собрана и сосредоточенна. Интересный прием использует Рубенс для выделения фигуры Христа: фоном фигуры становится белый саван, создающий особое свечение вокруг Иисуса. Эта манера напоминает Караваджо, но носит она иной смысл. Справа на переднем плане изображена одна из страниц Священного писания и медный таз, где лежат терновый венец и гвозди с Распятия в запекшейся крови - символы Страстей Христовых.

Программная барочная работа благодаря гению Рубенса становится глубоко прочувствованным и реалистичным произведением. С технической точки зрения это полотно – триумф колорита, композиции и формы, с содержательной – осмысленное серьезное религиозное творение.

Вся икона исполнена трагизма, но не в статичности, не в покое – а в движении. Путь Богоматери и мироносиц, устремленных ко Христу, умершему и снимаемому с Древа, словно пресекается встречным движением Христа, уже «нагого Мертвеца» (Канон на Плач Богородицы) и опускаемого на землю.

Путь, еще только начавшийся, завершился. Нет у них более вина, и никто не скажет: «Наполните водоносы водой» (Ин.2:7). Пришел час Сына Человеческого – и на этот час Он и пришёл в мир (Ин.12:27).

Фигура Христа, снимаемого с Древа, задает ход всему движению на миниатюре – торжественному, медленному, траурному, погребальному движению справа налево. Нет радости в этой высокой и скорбной торжественности – «Радость мене отселе николиже прикоснется» (Канон на плач Богоматери).

Тело Христа сломано и преломлено, и таким – мертвым, умершим ради них, они и принимают теперь Его, со слезами и в скорби, полной тайны.

Касается Богоматерь согнутой руки Сына – словно продолжает беседу в Кане Галилейской, в молчаливой тайне. «О како утаилася Тебе есть бездна щедрот, – Матери в тайне изрече Господь» (Канон на Плач Богоматери).

Угол руки Христовой прободенной и поднесенной к устам Марии Богоматери напоминает нам о том краеугольном камне, что отвергли строители, но который лёг в основание здания Церкви, родившейся от Христа в смертной муке.

Тело Христово сломлено, преломлено и держимо благоговейными руками Иосифа Аримафейского. «Ныне Тебя другой Иосиф погребает» – не тот, который «носил Тебя в древности в Египет» (Статии в Великую Субботу).

Церковь в лице Богоматери и жен-мироносиц созерцает эту тайну преломления Тела Христова и, касаясь, причащается ее, или взирает со страхом издали, как святой Иоанн Богослов.

«Матери в тайне изрече Господь – тварь бо Мою хотя спасти, изволих умрети» (Канон на Плач Богоматери).

Святитель Афанасий Великий сказал об этом так: «О чудо! Бог упал, а человек восстал!»

Бог упал – и склоняется к земле и к земным, к скорбной церкви, к собору жен, Христос. Он, обнажённый Атлет, препоясанный белым полотном, совершил Свой смертный поединок с «последним врагом» (1 Кор. 15:26).

«Возшел еси на Крест, силою препоясався, и соплется с мучителем яко Бог, с высоты свергл еси» (Воскресная служба 4 гласа).

С мучителем, с тираном – а тираном греки называли не просто человека, который правит со злобою и жестокостью. Тиран – это тот, кто правит не по праву, тот, кто не царь. Ибо по праву, считали греки в древности, мог править только царь.

Однако, как гласила одна греческая легенда, последний греческий царь Кодр, узнав из пророчества в Дельфах, что победит та сторона, на которой будет убит царь, переоделся в одежду самого простого человека, дровосека, пришёл в неприятельский стан и был убит на чужой стороне. Так «царь-дровосек» принёс победу своему народу, и греки справедливо сочли, что никто более не достоин быть царём после Кодра.

В этой греческой легенде есть далёкий отзвук правды. Всякий, кто царствует над человеком, есть тиран – ненастоящий, недостойный, ложный правитель, пользующийся смертью Истинного Царя, умершего за свой народ.

«Потому и зову Его Царём, что вижу Его распятым – ибо царю свойственно умирать за подданных», – писал святитель Иоанн Златоуст.

«Создание бо Твое хотя спасти, смерть подъял еси, – рече Пречистая» (Канон на Плач Богоматери).

…Бог падает, и Его устремление с Крестного Древа во гроб подчеркивается движением фигуры человека – Иосифа Аримафейского, выпрямляющегося и восклоняющего главу свою в скорбном и удивленном созерцании «упавшего Бога» в пространстве под перекладиной Креста.

И сны бегут, и правда обнажилась –

Простая. Перекладина Креста.

Мать Мария (Скобцова)

Бессильно тело Распятого – но крепко бедро держащего «Тело Бога своего» Иосифа, крепок его стан. Христос немощен – «Вы же крепки о Христе» (1 Кор. 4:10).

Носящий Христа делает широкий шаг ввысь – только здесь возможен такой шаг, в таинственном и скорбном пространстве под Крестом Сына Божия.

Нагого Мертвеца держит Иосиф в священном ужасе – и сам восходит, ступая на перекладину Креста Христова, на котором истекают кровью язвы гвоздиные на ногах Того, кто проложил «стезю проходну к небесе» (Пасхальный Канон). Восхождение для человека возможно только через Крест и в осененности Крестом Сына Божия, Иисуса.

Ризы Иосифа – синие и зеленые, светлые, символизируют присутствие Духа Святого Божия, что предвозвещал через пророков, как должно пострадать Христу и войти в Свою славу (Лк.24:26). И неслучайно как исполнение этой славы Богочеловеческой – ризы багряные и синие, ризы Христовы – на ученике возлюбленном, на Иоанне. У всех присутствующих и касающихся тайны Креста очерчены нимбы – они причастны Кресту.

Только человек, который согнулся и касается оружием страданий язв Христовых, не причастился тайны Распятого, не принял Его смерть за жизнь мира, продолжает распинать Его, и кровь из ног Благовестника, пришедшего благовествовать ближним и дальним, всё льётся и льётся – на череп Адама и всех, кто от Адама… Но не видит этого добровольно ставший ниже человеческого достоинства человек, касающийся язв Христовых не рукой, а холодным и острым железом…

Но таинство совершается. Бог падает, человек, причастный его смерти, Иосиф, носящий Живоносное Тело, восстает.

Христос обоживает мя, воплощаяся,
Христос мя возносит, смиряяся,
Христос безстрастна мя соделовает,
стражда, Жизнодавец, естеством плоти;
темже воспеваю благодарственную песнь:
яко прославися.

Христос возносит мя, распинаемь,
Христос совоскрешает мя, умерщвляемь,
Христос жизнь мне дарует;

темже с веселием руками плещая,
пою Спасителю победную песнь –
яко прославися.

(Канон воскресный, глас 1)

И они – Христос и человек христоносный – соработают (1 Кор.3:9), образуя вместе парус на мачте Крестной, белый, как нетленная плоть Христова, и зелёный, как символ Животворящего Духа Христова. Парус этот, Богочеловеческий Парус в Духе Святом, направлен вправо и вверх, очерчивая вторую мощную динамическую линию этой удивительной миниатюры.

Духом Божиим явится вскоре Христос Своим друзьям, погруженным в беспросветную скорбь – но мы уже сейчас можем ощущать это. В Пасхе Крестной иконописец явил чаяние Воскресения.

Животворящее мертвое Тело Христа – это Тело воплощенного Бога, волею приявшего смерть.

И Церковь, собранная вокруг Закланного на Кресте, причащается тайны Христа, тайны Креста и Гроба Его и ждёт откровения тайны Воскресения.

Неслучайно, быть может, эта коптская миниатюра XII в. напоминает о великом святителе IV в., александрийце, имевшем коптское происхождение, и его замечательной формуле (перефразированной из сщмч. Иринея Лионского).