Что можно приготовить из кальмаров: быстро и вкусно

Сирийские беженцы стоят возле колючей проволоки на границе между Сирией и Турцией рядом с Рейханлы, провинция Хатай, 27 марта 2012.

Сирийцы тысячами покидают свою родину и ищут убежище в соседних странах. Одна лишь Турция уже приняла около 17 тысяч сирийских беженцев. В ходе конфликта в Сирии, который начался в марте прошлого года, были убиты около 10 тысяч человек. Соглашения о прекращении огня, которое было составлено посланником ООН Кофи Аннана, было встречено со скептицизмом. Борьба между повстанцами и сторонниками президента Башара Асада продолжается.

Палаточный лагерь беженцев возле Рейханлы в провинции Хатай на турецко-сирийской границе, 17 марта 2012. В последнее время количество прибывающих в Турцию сирийских беженцев резко возросло и составляет около 200-300 человек в день. На этой неделе был зафиксирован случай, когда за 24 часа в Турцию прибыло около 1000 беженцев из Сирии. Около 15-17 тысяч сирийских беженцев проживают в лагерях в Турции на данный момент, что составляет половину от общего числа сирийцев, покинувших свою страну за время конфликта

Эта девочка вместе со своей семьей бежала из сирийского города Кусейр, который находится неподалеку от Хомса. Сейчас они проживают на ливано-сирийской границе в деревне Каа, на востоке Ливана. Более тысячи сирийских беженцев хлынули через границу в Ливан, взяв с собой лишь мешки с некоторыми вещами.

Сирийский мальчик в приюте для беженцев в ливанском городе Арсал в долине Бекаа, 26 марта 2012. Представитель ООН и ЛАГ Кофи Аннан заявил, что только сирийцы могут определить судьбу президента Башара аль-Асада и призвал стороны к переговорам об окончании конфликта.

Турецкие солдаты патрулируют вокруг лагеря сирийских беженцев в Рейханлы, провинция Хатай, 25 марта 2012.

Сирийские дети посещают занятия в импровизированном классе в лагере беженцев в Boynuyogun на турецко-сирийской границе, 8 февраля 2012.

Дети сирийских беженцев занимаются на компьютерах во время урока в лагере в Yayladagi, 26 марта 2012. Турция стала домом для более чем 17 тысяч сирийских беженцев, хотя только 2 месяца назад их число не превышало и 9500.

Сирийский мальчик играет в импровизированном детском саду в лагере беженцев в Boynuyogun на турецко-сирийской границе, 8 февраля 2012. Основное число беженцев проживает в палаточных лагерях, но некоторые также нашли приют у родственников и в арендованном жилье.

Лагерь беженцев возле иракского пограничного города Захо, 15 марта 2012. В нем проживают около ста сирийских семей.

Птица в клетке в лагере беженцев в Boynuyogun, 25 марта 2012. Данный лагерь вмещает в себя около 2000 сирийских беженцев, которые проживают в 600 палатках.

Лагерь сирийских беженцев в Рейханлы, 15 марта 2012. Число беженцев, как ожидается, будет расти и дальше, пока будут продолжаться боевые действия в окрестностях города Идлиб, который находится неподалеку от турецкой границы.

Сирийский беженец в инвалидной коляске возле полевого госпиталя в лагере Красного Полумесяца в деревне Boynuyogun, 25 марта 2012.

Сирийская семья ужинает в своей комнате в школе, которая была преобразована в центр для беженцев, в районе Вади-Халед, Ливан, 15 марта 2012. По данным ООН, более 1500 беженцев пересекли границу с Ливаном за последние недели.

Солдаты Свободной сирийской армии помогают беженцам пройти через лес, чтобы пересечь границу с Турцией, 18 марта 2012.

Солдат Свободной сирийской армии дает еду семье беженцев, которая ожидает своей очереди, чтобы пересечь границу с Турцией, 26 марта 2012.

Сирийская девушка, которая бежала из Кусайра, выглядывает из окна автобуса по прибытию в ливанский город Арсал в долине Бекаа, 26 марта 2012.

Сирийские беженцы возвращаются домой, несмотря на атаки Запада. 27 апреля, 2018

«Сколько лет ты живёшь в Бейруте?», - спросил я своего парикмахера Ияда, когда он, сияя, сказал мне, что через три месяца вернётся домой в Дамаск. Даже год назад такие разговоры были нелегки. Но сейчас всё быстро меняется, и хочется верить, что необратимо. Хотя нет ничего по-настоящему необратимого, тем более, пока Запад, и особенно США, угрожает Сирии. Теперь он снова запугивает Дамаск, угрожая напасть на сирийскую армию, что может ввязать Россию в смертельную конфронтацию. Это война! Запад явно одержим вечной войной в Сирии, в то время как большая часть сирийского народа стремится к постоянному миру. «Шесть лет», - ответил мой парикмахер, протирая бритву. Я заметил в его голосе печаль и негодование. - «Шесть лет - слишком много!»

«Что будешь делать, когда вернёшься? Откроешь свой салон в Дамаске?», - интересуюсь я. Он лучший парикмахер среди всех, кого я встречал, настоящий мастер своего дела, быстрый, аккуратный и уверенный. «Нет», - улыбается он, - «я никогда не говорил тебе, но я инженер… Парикмахерству я научился у своего деда. Сейчас миллионы жителей арабского мира делают не то, чему учились… Но я хочу вернуться домой и помогать восстановлению моей страны». Я ничего не знал о политических взглядах Ияда. Раньше я считал, что об этом спрашивать невежливо. Теперь, чувствую, что могу спросить, но не спрашиваю. Он возвращается домой, чтобы восстанавливать свою страну, и именно это имеет значение. «Приезжай ко мне в Дамаск», - улыбнулся он, когда мы расставались. - «Сирия маленькая страна, но она огромна!»

24 февраля 2017 года New York Times опубликовала обычную ядовитую статью о Ливане, который принимает большую часть сирийских беженцев: «Около 1,5 млн. сирийских беженцев прибыли в Ливан, составив около четверти населения этой страны, по данным правительства и групп помощи, и в Ливане широко распространяются мнения, что беженцы обременяют экономику и социальную структуру страны. Тахан, общительный человек, считающий себя благодетелем беженцев, отвергает мысль, что они наносят вред экономике страны. Он сказал, что правительство говорит об этом, чтобы выпросить больше денег у ООН. Он считает, что беженцы приносят пользу Ливану, включая операторов электрогенераторов и владельцев магазинов, где они тратят продовольственные ваучеры ООН, а также землевладельцев, которые используют их дешёвый труд. Этот аргумент часто слышится и со стороны международных организаций, которые говорят, что бремя приёма беженцев в значительной степени компенсируется экономическими стимулами, не говоря уж о 1,9 млрд. долларов международной помощи, предоставленной ООН в 2016 году. Исходя из опыта гражданской войны в Ливане, Тахан ожидает, что сирийцы будут тут жить несколько лет».

Трудно встретить такой тон, когда New York Times описывает «кризисы беженцев» в европейских странах. Несколько этих супербогатых и густонаселённых стран постоянно жалуются, что не могут совместно принять столько людей, сколько принимает один Ливан. В 2015 году, который считается «пиком кризиса беженцев», в ЕС прибыло около 1,5 млн. беженцев. Часть этих беженцев, на самом деле, приехала из Украины, Косово и Албании.

Я писал о кризисах беженцев в Ливане, Иордании, Турции, а также в Греции и Франции. Запад, который дестабилизировал половину мира и почти весь Ближний Восток, показал экстремальный эгоизм, жестокое безразличие, расизм и упорный отказ раскаяться. Кто бы там ни был Тахан из New York Times, чтобы он ни думал, он не прав. Как отмечается в докладах, количество сирийских беженцев в Ливане постоянно уменьшается, поскольку Дамаск, при поддержке России, Ирана, Китая, Кубы и Хизбаллы, побеждает в войне с террористическими группировками, вооруженными и спонсируемыми Западом.

На самом деле, Запад – его НПО и правительственные агентства – «советуют» сирийцам не возвращаться домой, заявляя, что «ситуация в стране по-прежнему чрезвычайно опасна». Но его советы вряд ли сдерживают поток беженцев в Сирию. 2 февраля 2018 года CBS News сообщила: «36-летний человек вернулся домой в Алеппо. Он вернулся прошлым летом, потому что тосковал по родине, боялся ещё одной зимы и не мог жить в немецком городе Зуль. Он сказал, что Германия оказалась «скучной, скучной, скучной»».

Количество сирийских иммигрантов на территории Ливана уже упало ниже 1 миллиона, по данным ООН. Люди возвращаются домой. Они едут домой тысячами, каждую неделю. Они возвращаются из Ливана, Иордании, Турции и даже из когда-то считавшихся райскими европейских стран, типа Германии, которые не оправдали их надежд и не впечатлили людей из страны с древнейшей и величайшей культурой на Земле.

Студент инженерного факультета Ливано-французского Университета Мухаммад Каннан сказал: «Когда я был в Сирии, я три года изучал разработку и дизайн техники… Из-за кризиса и войны я вынужден был убежать. Затем я не мог учиться ещё более трёх лет. Затем, благодаря ЮНЕСКО, меня приняли в университет в Ливане… Из-за войны против Сирии, я стал ещё сильнее стремиться к учёбе. Поскольку инфраструктура нуждается в восстановлении, и вскоре начнут работать фабрики. Стране нужно много людей со знаниями…» Запад не ожидал такой смелости от сирийских беженцев. Он привык к мигрантам, которые приезжали из бесчисленных разрушенных и дестабилизированных стран, и были готовы делать и говорить что угодно, лишь бы им разрешили остаться на Западе.

Запад пытался сделать сирийцев именно такими, но проиграл. В декабре 2014 года я писал из курдского региона в Ираке: «Недалеко от нефтяных месторождений лежит огромный лагерь беженцев; он для сирийцев. После переговоров я спрашиваю начальника лагеря Хавура Арефа: «Сколько здесь беженцев?». «14000», - отвечает он. - «И когда их станет 15000, этим местом нельзя будет управлять». Мне не рекомендовали говорить с людьми, но я всё-таки поговорил с несколькими беженцами, в том числе с Али и его семьёй, которые прибыли из сирийского города Шам. «Допрашивают ли всех новых беженцев?» - спросил я. «Да», - ответил он. «Спрашивают ли они об отношении к президенту Башару Асаду?» - «Да, они всех спрашивают об этом». «А если отчаянный, нуждающийся и голодный человек ответит, что поддерживает Асада, и оказался здесь, потому что Запад разрушил его страну, что с ним будет?» - «Ему и его семье не разрешат остаться в иракском Курдистане»».

Я встречался с сирийскими беженцами по всему Ближнему Востоку, а также в различных европейских странах. Почти все они ностальгически относились к своей стране, и страдали вдали от неё. Большинство хотело вернуться. Некоторые не могли дождаться первой возможности. Я встречал сирийцев, в чьих карманах лежали визы в Канаду, но в самый последний момент они отказывались покидать Родину. Сирия – по-настоящему уникальная страна. Запад не ожидал такого поведения от людей, чью страну он разрушил.

«Сейчас мы едем на Запад, нам надо идти», - сказала мне около здания муниципалитета на греческом острове Кос сирийская женщина с двумя детьми, которые цеплялись за её юбку. - «Мы делаем это для наших детей. Но запомните мои слова: большинство из нас вскоре вернётся назад». Сейчас они возвращаются. И Западу это не нравится. Он ненавидит их. Ему нравится скулить о том, что его используют «нищие орды», но он не может жить без иммигрантов, особенно из таких образованных стран как Сирия.

Мало того, что сирийский народ мужественно сражается, побеждая организованных, натренированных и оплаченных Западом террористов. Но теперь беженцы возвращаются из обманчивых и оскорбительных европейских и американских стран. Такое поведение «надо наказывать». За это мужество США и Европа грозятся вновь разбомбить сирийские города. Когда я заканчивал писать эту статью в Бейруте, ко мне пришли мои старые друзья – сирийские преподаватели из Алеппо и Дамаска.

«Ситуация снова осложняется», - сказал я. «Да», - согласились они. - «В моём районе в Дамаске двое детей убиты пулями террористов прямо перед моим отъездом». «США говорят, что могут напасть на страну», - сказал я. «Они всегда угрожают», - ответили мне. - «Мы не боимся. Наш народ решителен и готов защищать свою страну». Несмотря на новые угрозы, ободрённые сирийцы возвращаются в свою страну. Империя может наказать их за мужество, патриотизм и решимость. Но они не боятся, и они не одиноки. Русские и другие союзники готовы помогать защищать Сирию. Весь Ближний Восток наблюдает за этим.

Каждый день Минобороны России сообщает о ситуации с . За последние три недели в страну вернулись больше 7 тысяч сирийцев из Ливана и Иордании. Желающих в сотни раз больше. Им нужно как можно быстрее создать условия для достойной и безопасной жизни. В этом вопросе, убежден министр обороны , Россию должны поддержать западные партнеры.

"Есть все возможности объединить усилия для того, чтобы решить эту проблему, может быть, не раз и навсегда, но, во всяком случае, в какой-то ее части. Если вы проедете по сегодняшней Сирии, то там, скажем, вокруг Дамаска, район Восточная Гута, Ярмук, то там туда уже вернулось больше 300 тысяч, во все эти районы, больше 300 тысяч, это очень большая цифра", — подчеркнул Сергей Шойгу.

Из миллиона семисот тысяч сирийских беженцев, которые уже хотят вернуться в страну, 200 тысяч находятся в Европе. Общими усилиями международного сообщества по преодолению гуманитарного кризиса процесс можно ускорить, вместо того, чтобы спасать лодки с нелегалами в Средиземном море и искать способы распределения мигрантов между европейскими странами. На саммите Россия-США в Хельсинки к этому призывал западных партнеров .

Франция — уже откликнулась. И на второй неделе августа 2018 года в телефонной беседе лидеры России и Франции высоко оценили результаты российско-французской гуманитарной операции в Восточной Гуте.

Выполнен и еще один пункт повестки саммита — в демилитаризованную зону между сирийскими и израильскими позициями на спорных Голанских высотах — в точном соответствии с соглашениями середины 1970-х годов.

От экстремистов освобождено больше 95 процентов страны. Исключение составляют подконтрольная США зона Эт-Танф на юге провинции Хомс, зона деэскалации Идлиб, куда отправлялась непримиримая оппозиция, и еще несколько редких очагов сопротивления последних отрядов боевиков.

По всей стране срочно восстанавливают инфраструктуру, налаживают работу заводов и фабрик, открывают больницы и школы.

Сирийских беженцев, которые находятся в Ливане, да и в Иордании, и в Турции можно поделить условно на две части. Первая часть — это те люди, которые за время, что длится война в Сирии, успели построить на новом месте бизнес, купить недвижимость и, конечно, возвращаться они не собираются. Тут дело не в боевых действиях, причины экономические. Вторая часть, и это большая часть, живет в лагерях беженцев. Они конечно хотят вернуться домой, тем более, у многих дома в результате боевых действий не разрушены.

По меркам Ближнего Востока маленький лагерь беженцев находится недалеко от ливано-сирийской границы. Здесь проживает около 400 человек — это менее 100 семей. Живут люди во времянках: это либо палатки, либо сараи, которые возведены из мусора. Уже в ближайшее время беженцы рассчитывают вернуться домой, в Сирию, на территорию, где боевые действия закончились.

Воду в лагерь привозят бесплатно раз в месяц, благодаря гуманитарной программе ООН, ее, правда, хватает дня на 4, не более. За остальные визиты водовоза беженцы платят сами. Есть электричество, но нет канализации. Жители лагеря работают на близлежащих фермах, труд тяжелый и, конечно, малооплачиваемый. Из Ливана в Сирию за два последних месяца вернулось около 6 тысяч беженцев, было бы больше, но у многих проблемы с документами. И чтобы решить эти проблемы, требуется время. Хотя здесь уже отработана схема содействия беженцам. Правительство Ливана, Сирии при содействии российских представителей решают проблему совместными усилиями.

Женщина и ее семья оказались в Ливане не потому, что бежали от войны. В 2011 году они и не думали, что придется задержаться на семь лет.

"В нашем поселении под Хомсом уже безопасно, мы общаемся с родственниками. Если честно, мы и ранее приезжали на заработки в Ливан, но война началась, и мы решили остаться. Как только нам предоставят автобусы и восстановят документы, поедем на родину", — рассказывает женщина.

После того, как победой завершилась операция на юге Сирии и сразу три региона страны теперь полностью контролируют правительственные силы, желающих вернуться домой действительно стало в разы больше. К тому же, например, большая часть провинции Дераа была освобождена от незаконных вооруженных формирований благодаря переговорному процессу, которым руководили российские военные, то есть инфраструктура и дома не пострадали в ходе столкновений.

Иордано-сирийская граница. В королевстве сейчас находится около миллиона беженцев из соседней Сирии, большая часть проживает в регионе, который граничит с провинцией Дераа. На севере Иордании — три больших лагеря, самый крупный вообще, пожалуй, стал символом проблемы беженцев. Теперь беженцы из него могут возвращаться домой.

Могут, но не все пока хотят. Заатари действительно похож на город — центральная торговая улица — сплошь магазины, в лагере действует 32 школы, есть госпитали, нет проблем с питьевой водой. Но главное, многие здесь бежали даже не от войны, а потому, что поддерживали противников Башара Асада, и не только из числа так называемых "умеренных оппозиционных группировок".

Здесь бок о бок живут люди, которые лишились крова в ходе боевых действий, родственники членов незаконных вооруженных формирований, что действовали на юге Сирии и, конечно, те беженцы, которые поддерживают радикальных исламистов. Оттого и информационный фон искажен. Вот Биляль, обычный торговец, бежал из сирийского города Дераа, просто не верит, что дома безопасно.

"Главное, что у нас есть вода и крыша над головой. Живем в палатке, есть работа. Если мы узнаем, что дома у нас будут хотя бы такие же условиях, то вернемся, конечно", — признается он.

В Дераа, после того, как часть города, которую удерживали боевики, перешла под контроль сирийских военных, прекратились минометные обстрелы, да и город пострадал не сильно, в этих домах уж точно комфортнее, нежели в палатках Заатари.

Есть еще одна причина. Сотрудники части международных гуманитарных организаций отговаривают беженцев возвращаться, причем используют разные аргументы — одних пугают возвращением боевиков, других вниманием правоохранительных органов Сирии. Таким образом, они пытаются спасти финансовые потоки, которые проходят через организации, что помогают беженцам. Если все уедут, финансирование закончится. Причем это общая тенденция и для Иордании, и для Ливана.

- Наши иорданские братья в трудную минуту протянули нам руку помощи. И приютили нас. Конечно, жизнь в лагере — не сахар, сейчас нам надо понять насколько безопасно на родине и в каком состоянии наши дома. Если все в порядке, то вернемся, — признаются беженцы.

Чем больше беженцев возвращается, тем сильнее меняется настроение среди населения лагерей. К тому же процессы поддерживает и правительства стран, где больше всего граждан Сирии, которые бежали из Арабской Республики.

БЕЙРУТ, 10 янв — РИА Новости, Михаил Алаеддин. Молодой сириец Мохаммад Кики вспоминает о своем бегстве из Сирии: "К берегу в Турции нас свезли еще до рассвета. Людей у лодки собралось в три раза больше, чем она могла увезти. Мало кто предполагал, какие испытания ждут нас в ближайшие месяцы".

Он бежал от войны через Турцию в Европу, в Голландию, но спустя два года вернулся в родной Дамаск.

Из Турции в Европу

С начала конфликта Сирию покинули миллионы граждан. Причины вынужденной эмиграции абсолютно разные, но желание у всех было одно — спасти свою жизнь и жизни близких. Более четырех миллионов сирийцев остановились в соседних Ливане, Иордании и Турции. Беженцы в большинстве своем по несколько лет проживают в палаточных лагерях или ютятся семьями в небольших съемных квартирах и ждут, когда в их родных городах восстановится порядок.

Мохаммад оказался из той категории сирийцев, которые приняли решение идти дальше — в Европу. Понимая, что в Турции и Ливане сограждан так много, что работы и помощи на всех не хватит, он, отдав последние средства, как и другие сотни тысяч сирийцев, рискуя жизнью, отправился покорять Старый Свет.

В Турции война породила десятки предприимчивых контрабандистов, которые за отдельную плату давали беженцам ту надежду, к которой они стремились изо всех сил.

"В Турции оставаться не было перспектив, тогда казалось, что хорошая жизнь ждет в Европе. Я собрал полторы тысячи долларов, нашел проводника и спустя несколько дней добрался до Бодрума в предвкушении долгого приключения. Правда, попав на лодку, понял, что это не вояж, а испытание ценой в собственную жизнь, но назад дороги не было", — вспоминает Мохаммад.

До Греции из Бодрума плыть недалеко. Лодка, рассчитанная человек на двадцать, везла к европейскому берегу почти полсотни женщин, детей и мужчин. От большого количества людей водный транспорт сильно осел, и любая, даже маленькая, волна обдавала пассажиров соленой водой.

"Я думал, мы не доплывем. Лодка шла медленно, от сырости становилось только холодней. Ближе к Греции на мне не было ничего сухого, — продолжает рассказ сириец. — На берегу нас встретила полиция и направила всех в палаточный городок. Зимний холод усугублял положение. Согреться негде. Волонтеры раздали нам еду. Я поспал в палатке несколько часов, а после нашел автобус до границы с Македонией".

Пешком по красивой Европе

По словам Мохаммада, он, в отличие от многих соотечественников, с которыми ему довелось познакомиться на своем пути, знал конечный пункт назначения — знакомые, уехавшие в Голландию, и убедили его отправиться в путешествие.

"Все было как в страшном сне. Через границу, казалось, переходили тысячи людей. Кто-то двигался к автобусам, я вместе с сотнями сирийцев шел пешком. Каждые несколько километров стояли люди в форме. Это было безумие. Я — здоровый мужчина — замерз, одежда до сих пор была мокрая, я еле выносил усталость, а были люди с детьми, некоторые из той же лодки, — и тоже шли. В Македонии вновь остановились в палаточном городке. Там сотрудники какой-то службы записали наши имена и паспортные данные тех, у кого были документы. Дали еды, воды и одеяла, чтобы согреться", — говорит он.

После Македонии путешествие тридцатилетнего парня продолжилось по Сербии. Самое приятное из воспоминаний Мохаммада — это неописуемая красота природы и вежливость людей.

Путь из Сербии через Венгрию и Германию занял почти два месяца. Собеседник агентства вспоминает, что, пройдя сотни километров от лагеря к лагерю, он мечтал лишь скорей оказаться в Голландии и встретить своего знакомого. В Германии, созвонившись с товарищем, Мохаммад достал билет на поезд и спустя несколько часов, впервые в жизни прокатившись на поезде, практически без сил вышел на вокзале города Арнем, где его встретил земляк.

Разочарование

"Знакомый отвез меня в лагерь, где жил сам, накормил, дал чистую одежду. Я на какое-то время почувствовал, что все самое страшное позади. Рассказал о своем путешествии, показал разбитые от долгих переходов ноги, а в голове постоянно крутились картинки действительно красивой Европы. Утром товарищ сказал, что я должен пойти и отдать документы в миграционную службу для оформления статуса беженца. Предупредил, что придется потерпеть пару недель", — продолжает свою историю Мохаммад.

Он сделал все так, как ему сказали. Сотрудники миграционной службы забрали документы и разместили Мохаммада во временном общежитии. По воспоминаниям Кики, в комнате, где он жил около месяца, вместе с ним находились порядка 15 человек.

"В комнате тесно. Языка мы не знаем, денег нет. Поэтому за пределы лагеря практически не выходил, разве что иногда просто прогуляться. Каждый день нас обеспечивали питанием трижды. Все беженцы старались держаться обособленно, и это еще больше вводило в депрессию. Казалось, они хотят быть похожими на европейцев — каждый сам за себя. Мы как будто забыли, кто мы есть. Вместо двух недель прошло восемь месяцев, в течение которых менялись лишь общежития, куда меня переводили", — говорит Кики.

По его воспоминаниям, люди в Голландии очень отзывчивые, на улицах в маленьких городках достаточно показать название улицы, где ты живешь, и почти любой тебя проводит или постарается объяснить, как пройти. Волонтеры в общежитиях доброжелательные. Всегда старались помочь в быту и заботились о горячей еде.

После получения разрешения на временное проживание Мохаммада поселили в городке на севере страны. Питание на месте уже постоянного пребывания обеспечивали только дважды в день, но при этом каждый сириец получил банковскую карту, на которую раз в неделю начисляли 57 евро. Для отдельного проживания из них необходимо платить 35-45 евро.

Местные власти разрешали новым поселенцам работать только после обучения. Всем вновь прибывшим давали возможность бесплатно выучить язык и получить среднее специальное образование.

"Взрослым язык давался тяжело. Дети же успевали научиться и адаптироваться в течение нескольких месяцев ожидания документов. Это сильно помогало родителям в быту и при общении с местными", — рассказывает Кики об особенностях жизни в статусе беженца.

Новости из дома

Спустя два года после отплытия от берегов Турции Мохаммад начал получать из Сирии новости о родственниках. Близкие рассказывали, что боевиков в его поселении под Дамаском нет, полным ходом идет восстановление инфраструктуры и разрушенных домов. Каждый раз, как только доводилось связаться с родным домом, у беженца зрела мысль вернуться на родину.

"За два года я лишь ушел в депрессию. Думаю, как и многие другие, мы тут не нужны. В Голландии даже сирийцы стали чужими друг для друга. Каждый день похож на предыдущий. Казалось, время остановилось. А если оставаться, надо проучиться еще года три, и только тогда можно работать. Я понял, что поездка в Европу была большой ошибкой", — продолжает Мохаммад.

Мнение: мигранты считают – Европа должна им обеспечить "аll inclusive" Согласно опросу "Sputnik.Мнения", большинство немцев и французов, а также 46% британцев считают необъективной информацию СМИ и властей о преступлениях мигрантов. По словам психолога Игоря Васильева, европейцы попали в ловушку, из которой им не выйти.

Многие беженцы из числа знакомых Кики начали возвращаться домой, как только узнавали об освобождении их сел и городов. Однако немало семей с детьми принимали решение остаться в надежде на другое будущее.

"Взрослым тяжело изменить свои традиции и привычный образ жизни. В Европе есть чувство, что ты изгой, а дома живешь с достоинством. В Сирии зарплата маленькая, но есть свой дом и родные, а теперь, когда террористов почти победили, найдется работа для всех желающих, так как нам предстоит восстановить свою страну. У детей иначе — они быстро все схватывают, привыкают и становятся как европейцы. Думаю, многие родители решают отказаться от своего комфорта в надежде на европейское будущее своих детей", — объясняет Мохаммад.