Что можно приготовить из кальмаров: быстро и вкусно

Меню страницы (Выберите нужное ниже)

Краткое содержание: В познавательной сказке Заячьи лапы гениального автора Паустовского говорится о том, старенький мужчина вместе со своим внуком пришли на помощь зайцу и спасли его от верной гибели. У несчастного серого зайчишки были во время пожара обожжены задние лапы и этот не позволяло ему бегать. Эта история произошла на Урженском озере. Дедушка Вани в тот момент был на берегу реки, где занимался охотой. Вдруг он заметил маленького молодого зайчишку, на его одном ухе была рана и текла кровь. Он выстрелил из своего ружья, пуля не попала в серого, а только пролетела мимо него. От страха он только еще быстрее пустился в лес. Когда дед пошел в лес, чтобы догнать зайца, то ему в горло попадал дым и гарь, а сильные порывы ветра приносили гарь прямо к нему. Он начал разворачиваться и спасаться от огня, который его преследовал. Еще не известно, чем бы закончилась эта история, если бы на своем пути он не встретил зайца, который бежал вместе с ним. Бежать бедолаге было очень сложно, так как его лапы были сильно обгоревшие от пламени огня. Все животные всегда очень правильно и быстро могут определить направление огня и пламени. Дедушке с помощью зайца все же удалось выбраться из горевшего леса. Остановившись у реки и немного передохнув, он взял раненного зайца и принес его в свой дом. Он очень захотел помочь своему спасителю встать на ноги и принялся лечить пострадавшего зайчишку. Найти подходящего специалиста, который смог бы прочь бедному животному, как оказалось, что не так уж просто. Для спасения Ване вместе с его дедушкой пришлось нести зайца в город, чтобы прийти на прием в лечащему врачу для животных Карлу Петровичу. Читать сказку Заячьи лапы онлайн бесплатно можно на этой страничке. Слушать ее можно в аудиозаписи. Оставляйте свои отзывы и комментарии после чтения этой сказочной истории.

Текст сказки Заячьи лапы

К ветеринару в наше село пришёл с Урженского озера Ваня Малявин и принёс завёрнутого в рваную ватную куртку маленького тёплого зайца. Заяц плакал и часто моргал красными от слёз глазами…
- Ты что, одурел? - крикнул ветеринар. - Скоро будешь ко мне мышей таскать, оголец!
- А вы не лайтесь, это заяц особенный, - хриплым шёпотом сказал Ваня. - Его дед прислал, велел лечить.
- От чего лечить-то?
- Лапы у него пожжённые.
Ветеринар повернул Ваню лицом к двери,
толкнул в спину и прикрикнул вслед:
- Валяй, валяй! Не умею я их лечить. Зажарь его с луком - деду будет закуска.
Ваня ничего не ответил. Он вышел в сени, заморгал глазами, потянул носом и уткнулся в бревенчатую стену. По стене потекли слёзы. Заяц тихо дрожал под засаленной курткой.
- Ты чего, малый? - спросила Ваню жалостливая бабка Анисья; она привела к ветеринару свою единственную козу. - Чего вы, сердешные, вдвоём слёзы льёте? Ай случилось что?
- Пожжённый он, дедушкин заяц, - сказал тихо Ваня. - На лесном пожаре лапы себе пожёг, бегать не может. Вот-вот, гляди, умрёть.
- Не умрёть, малый, - прошамкала Анисья. - Скажи дедушке своему, ежели большая у него охота зайца выходить, пущай несёт его в город к Карлу Петровичу.
Ваня вытер слёзы и пошёл лесами домой, на Урженское озеро. Он не шёл, а бежал босиком по горячей песчаной дороге. Недавний лесной пожар прошёл стороной, на север, около самого озера. Пахло гарью и сухой гвоздикой. Она большими островами росла на полянах.
Заяц стонал.
Ваня нашёл по дороге пушистые, покрытые серебряными мягкими волосами листья, вырвал их, положил под сосенку и развернул зайца. Заяц посмотрел на листья, уткнулся в них головой и затих.
- Ты чего, серый? - тихо спросил Ваня. - Ты бы поел.
Заяц молчал.
- Ты бы поел, - повторил Ваня, и голос его задрожал. - Может, пить хочешь?
Заяц повёл рваным ухом и закрыл глаза.
Ваня взял его на руки и побежал напрямик через лес - надо было поскорее дать зайцу напиться из озера.
Неслыханная жара стояла в то лето над лесами. Утром наплывали вереницы плотных белых облаков. В полдень облака стремительно рвались вверх, к зениту, и на глазах уносились и исчезали где-то за границами неба. Жаркий ураган дул уже две недели без передышки. Смола, стекавшая по сосновым стволам, превратилась в янтарный камень.
Наутро дед надел чистые онучи и новые лапти, взял посох и кусок хлеба и побрёл в город. Ваня нёс зайца сзади.
Заяц совсем притих, только изредка вздрагивал всем телом и судорожно вздыхал.
Суховей вздул над городом облако пыли, мягкой, как мука. В ней летали куриный пух, сухие листья и солома. Издали казалось, что над городом дымит тихий пожар.
На базарной площади было очень пусто, знойно; извозчичьи лошади дремали около водоразборной будки, и на головах у них были надеты соломенные шляпы. Дед перекрестился.
- Не то лошадь, не то невеста - шут их разберёт! - сказал он и сплюнул.
Долго спрашивали прохожих про Карла Петровича, но никто толком ничего не ответил. Зашли в аптеку. Толстый старый человек в пенсне и в коротком белом халате сердито пожал плечами и сказал:
- Это мне нравится! Довольно странный вопрос! Карл Петрович Корш, специалист по детским болезням, уже три года как перестал принимать пациентов. Зачем он вам?
Дед, заикаясь от уважения к аптекарю и от робости, рассказал про зайца.
- Это мне нравится! - сказал аптекарь. - Интересные пациенты завелись в нашем городе! Это мне замечательно нравится!
Он нервно снял пенсне, протёр, снова нацепил на нос и уставился на деда. Дед молчал и топтался. Аптекарь тоже молчал. Молчание становилось тягостным.
- Почтовая улица, три! - вдруг в сердцах крикнул аптекарь и захлопнул какую-то растрёпанную толстую книгу. - Три!
Дед с Ваней добрели до Почтовой улицы как раз вовремя - из-за Оки заходила высокая гроза. Ленивый гром потягивался за горизонтом, как заспанный силач распрямлял плечи, и нехотя потряхивал землю. Серая рябь пошла по реке. Бесшумные молнии исподтишка, но стремительно и сильно били в луга; далеко за Полянами уже горел стог сена, зажжённый ими. Крупные капли дождя падали на пыльную дорогу, и вскоре она стала похожа на лунную поверхность: каждая капля оставляла в пыли маленький кратер.
Карл Петрович играл на рояле нечто печальное и мелодичное, когда в окне появилась растрёпанная борода деда.
Через минуту Карл Петрович уже сердился.
- Я не ветеринар, - сказал он и захлопнул крышку рояля. Тотчас же в лугах проворчал гром. - Я всю жизнь лечил детей, а не зайцев.
- Что ребёнок, что заяц - всё одно, - упрямо пробормотал дед. - Всё одно! Полечи, яви милость! Ветеринару нашему такие дела неподсудны. Он у нас коновал. Этот заяц, можно сказать, спаситель мой: я ему жизнью обязан, благодарность оказывать должен, а ты говоришь - бросить!
Ещё через минуту Карл Петрович, старик с седыми взъерошенными бровями, волнуясь, слушал спотыкающийся рассказ деда.
Карл Петрович в конце концов согласился лечить зайца. На следующее утро дед ушёл на озеро, а Ваню оставил у Карла Петровича ходить за зайцем.
Через день вся Почтовая улица, заросшая гусиной травой, уже знала, что Карл Петрович лечит зайца, обгоревшего на страшном лесном пожаре и спасшего какого-то старика. Через два дня об этом уже знал весь маленький город, а на третий день к Карлу Петровичу пришёл длинный юноша в фетровой шляпе, назвался сотрудником московской газеты и попросил дать беседу о зайце.
Зайца вылечили. Ваня завернул его в ватное тряпьё и понёс домой. Вскоре историю о зайце забыли, и только какой-то московский профессор долго добивался от деда, чтобы тот ему продал зайца. Присылал даже письма с марками на ответ. Но дед не сдавался. Под его диктовку Ваня написал профессору письмо:
«Заяц не продажный, живая душа, пусть живёт на воле. При сём остаюсь Ларион Малявин».
Этой осенью я ночевал у деда Лариона на Урженском озере. Созвездия, холодные, как крупинки льда, плавали в воде. Шумел сухой тростник. Утки зябли в зарослях и жалобно крякали всю ночь.
Деду не спалось. Он сидел у печки и чинил рваную рыболовную сеть. Потом поставил самовар - от него окна в избе сразу запотели, и звёзды из огненных точек превратились в мутные шары. Во дворе лаял Мурзик. Он прыгал в темноту, лязгал зубами и отскакивал - воевал с непроглядной октябрьской ночью. Заяц спал в сенях и изредка во сне громко стучал задней лапой по гнилой половице.
Мы пили чай ночью, дожидаясь далёкого и нерешительного рассвета, и за чаем дед рассказал мне наконец историю о зайце.
В августе дед пошёл охотиться на северный берег озера. Леса стояли сухие, как порох. Деду попался зайчонок с рваным левым ухом. Дед выстрелил в него из старого, связанного проволокой ружья, но промахнулся. Заяц удрал.
Дед пошёл дальше. Но вдруг затревожился: с юга, со стороны Лопухов, сильно тянуло гарью. Поднялся ветер. Дым густел, его уже несло белой пеленой по лесу, затягивало кусты. Стало трудно дышать.
Дед понял, что начался лесной пожар и огонь идёт прямо на него. Ветер перешёл в ураган. Огонь гнало по земле с неслыханной скоростью. По словам деда, даже поезд не мог бы уйти от такого огня. Дед был прав: во время урагана огонь шёл со скоростью тридцати километров в час.
Дед побежал по кочкам, спотыкался, падал, дым выедал ему глаза, а сзади был уже слышен широкий гул и треск пламени.
Смерть настигала деда, хватала его за плечи, и в это время из-под ног у деда выскочил заяц. Он бежал медленно и волочил задние лапы. Потом только дед заметил, что они у зайца обгорели.
Дед обрадовался зайцу, будто родному. Как старый лесной житель, дед знал, что звери гораздо лучше человека чуют, откуда идёт огонь, и всегда спасаются. Гибнут они только в тех редких случаях, когда огонь их окружает.
Дед побежал за зайцем. Он бежал, плакал от страха и кричал: «Погоди, милый, не беги так-то шибко!»
Заяц вывел деда из огня. Когда они выбежали из леса к озеру, заяц и дед - оба упали от усталости. Дед подобрал зайца и понёс домой.
У зайца были опалены задние ноги и живот. Потом дед его вылечил и оставил у себя.
- Да, - сказал дед, поглядывая на самовар так сердито, будто самовар был всему виной, - да, а перед тем зайцем, выходит, я сильно провинился, милый человек.
- Чем же ты провинился?
- А ты выдь, погляди на зайца, на спасителя моего, тогда узнаешь. Бери фонарь!
Я взял со стола фонарь и вышел в сенцы. Заяц спал. Я нагнулся над ним с фонарём и заметил, что левое ухо у зайца рваное. Тогда я понял всё.

Заячьи лапы

К ветеринару в наше село пришёл с Урженского озера Ваня Малявин и принёс завёрнутого в рваную ватную куртку маленького тёплого зайца. Заяц плакал и часто моргал красными от слёз глазами…

– Ты что, одурел? – крикнул ветеринар. – Скоро будешь ко мне мышей таскать, оголец!

– А вы не лайтесь, это заяц особенный, – хриплым шёпотом сказал Ваня. – Его дед прислал, велел лечить.

– От чего лечить-то?

– Лапы у него пожжённые.

Ветеринар повернул Ваню лицом к двери, толкнул в спину и прикрикнул вслед:

– Валяй, валяй! Не умею я их лечить. Зажарь его с луком – деду будет закуска.

Ваня ничего не ответил. Он вышел в сени, заморгал глазами, потянул носом и уткнулся в бревенчатую стену. По стене потекли слёзы. Заяц тихо дрожал под засаленной курткой.

– Ты чего, малый? – спросила Ваню жалостливая бабка Анисья; она привела к ветеринару свою единственную козу. – Чего вы, сердешные, вдвоём слёзы льёте? Ай случилось что?

– Пожжённый он, дедушкин заяц, – сказал тихо Ваня. – На лесном пожаре лапы себе пожёг, бегать не может. Вот-вот, гляди, умрёть.

– Не умрёть, малый, – прошамкала Анисья. – Скажи дедушке своему, ежели большая у него охота зайца выходить, пущай несёт его в город к Карлу Петровичу.

Ваня вытер слёзы и пошёл лесами домой, на Урженское озеро. Он не шёл, а бежал босиком по горячей песчаной дороге. Недавний лесной пожар прошёл стороной, на север, около самого озера. Пахло гарью и сухой гвоздикой. Она большими островами росла на полянах.

Заяц стонал.

Ваня нашёл по дороге пушистые, покрытые серебряными мягкими волосами листья, вырвал их, положил под сосенку и развернул зайца. Заяц посмотрел на листья, уткнулся в них головой и затих.

– Ты чего, серый? – тихо спросил Ваня. – Ты бы поел.

Заяц молчал.

Заяц повёл рваным ухом и закрыл глаза.

Ваня взял его на руки и побежал напрямик через лес – надо было поскорее дать зайцу напиться из озера.

Неслыханная жара стояла в то лето над лесами. Утром наплывали вереницы плотных белых облаков. В полдень облака стремительно рвались вверх, к зениту, и на глазах уносились и исчезали где-то за границами неба. Жаркий ураган дул уже две недели без передышки. Смола, стекавшая по сосновым стволам, превратилась в янтарный камень.

Наутро дед надел чистые онучи и новые лапти, взял посох и кусок хлеба и побрёл в город. Ваня нёс зайца сзади.

Заяц совсем притих, только изредка вздрагивал всем телом и судорожно вздыхал.

Суховей вздул над городом облако пыли, мягкой, как мука. В ней летал куриный пух, сухие листья и солома. Издали казалось, что над городом дымит тихий пожар.

На базарной площади было очень пусто, знойно; извозчичьи лошади дремали около водоразборной будки, и на головах у них были надеты соломенные шляпы. Дед перекрестился.

– Не то лошадь, не то невеста – шут их разберёт! – сказал он и сплюнул.

Долго спрашивали прохожих про Карла Петровича, но никто толком ничего не ответил. Зашли в аптеку. Толстый старый человек в пенсне и в коротком белом халате сердито пожал плечами и сказал:

– Это мне нравится! Довольно странный вопрос! Карл Петрович Корш, специалист по детским болезням, уже три года как перестал принимать пациентов. Зачем он вам?

Дед, заикаясь от уважения к аптекарю и от робости, рассказал про зайца.

– Это мне нравится! – сказал аптекарь. – Интересные пациенты завелись в нашем городе! Это мне замечательно нравится!

Он нервно снял пенсне, протёр, снова нацепил на нос и уставился на деда. Дед молчал и топтался. Аптекарь тоже молчал. Молчание становилось тягостным.

– Почтовая улица, три! – вдруг в сердцах крикнул аптекарь и захлопнул какую-то растрёпанную толстую книгу. – Три!

Дед с Ваней добрели до Почтовой улицы как раз вовремя – из-за Оки заходила высокая гроза. Ленивый гром потягивался за горизонтом, как заспанный силач распрямлял плечи, и нехотя потряхивал землю. Серая рябь пошла по реке. Бесшумные молнии исподтишка, но стремительно и сильно били в луга; далеко за Полянами уже горел стог сена, зажжённый ими. Крупные капли дождя падали на пыльную дорогу, и вскоре она стала похожа на лунную поверхность: каждая капля оставляла в пыли маленький кратер.

Карл Петрович играл на рояле нечто печальное и мелодичное, когда в окне появилась растрёпанная борода деда.

Через минуту Карл Петрович уже сердился.

– Я не ветеринар, – сказал он и захлопнул крышку рояля. Тотчас же в лугах проворчал гром. – Я всю жизнь лечил детей, а не зайцев.

– Что ребёнок, что заяц – всё одно, – упрямо пробормотал дед. – Всё одно! Полечи, яви милость! Ветеринару нашему такие дела неподсудны. Он у нас коновал. Этот заяц, можно сказать, спаситель мой: я ему жизнью обязан, благодарность оказывать должен, а ты говоришь – бросить!

Ещё через минуту Карл Петрович, старик с седыми взъерошенными бровями, волнуясь, слушал спотыкающийся рассказ деда.

Карл Петрович в конце концов согласился лечить зайца. На следующее утро дед ушёл на озеро, а Ваню оставил у Карла Петровича ходить за зайцем.

Через день вся Почтовая улица, заросшая гусиной травой, уже знала, что Карл Петрович лечит зайца, обгоревшего на страшном лесном пожаре и спасшего какого-то старика. Через два дня об этом уже знал весь маленький город, а на третий день к Карлу Петровичу пришёл длинный юноша в фетровой шляпе, назвался сотрудником московской газеты и попросил дать беседу о зайце.

Зайца вылечили. Ваня завернул его в ватное тряпьё и понёс домой. Вскоре историю о зайце забыли, и только какой-то московский профессор долго добивался от деда, чтобы тот ему продал зайца. Присылал даже письма с марками на ответ. Но дед не сдавался. Под его диктовку Ваня написал профессору письмо:

«Заяц не продажный, живая душа, пусть живёт на воле. При сём остаюсь Ларион Малявин ».

Этой осенью я ночевал у деда Лариона на Урженском озере. Созвездия, холодные, как крупинки льда, плавали в воде. Шумел сухой тростник. Утки зябли в зарослях и жалобно крякали всю ночь.

Деду не спалось. Он сидел у печки и чинил рваную рыболовную сеть. Потом поставил самовар. От него окна в избе сразу запотели и звёзды из огненных точек превратились в мутные шары. Во дворе лаял Мурзик. Он прыгал в темноту, лязгал зубами и отскакивал – воевал с непроглядной октябрьской ночью. Заяц спал в сенях и изредка во сне громко стучал задней лапой по гнилой половице.

Мы пили чай ночью, дожидаясь далёкого и нерешительного рассвета, и за чаем дед рассказал мне наконец историю о зайце.

В августе дед пошёл охотиться на северный берег озера. Леса стояли сухие, как порох. Деду попался зайчонок с рваным левым ухом. Дед выстрелил в него из старого, связанного проволокой ружья, но промахнулся. Заяц удрал.

Дед понял, что начался лесной пожар и огонь идёт прямо на него. Ветер перешёл в ураган. Огонь гнало по земле с неслыханной скоростью. По словам деда, даже поезд не мог бы уйти от такого огня. Дед был прав: во время урагана огонь шёл со скоростью тридцати километров в час.

Дед побежал по кочкам, спотыкался, падал, дым выедал ему глаза, а сзади был уже слышен широкий гул и треск пламени.

Смерть настигала деда, хватала его за плечи, и в это время из-под ног у деда выскочил заяц. Он бежал медленно и волочил задние лапы. Потом только дед заметил, что они у зайца обгорели.

Дед обрадовался зайцу, будто родному. Как старый лесной житель дед знал, что звери гораздо лучше человека чуют, откуда идёт огонь, и всегда спасаются. Гибнут они только в тех редких случаях, когда огонь их окружает.

Дед побежал за зайцем. Он бежал, плакал от страха и кричал: «Погоди, милый, не беги так-то шибко!»

Заяц вывел деда из огня. Когда они выбежали из леса к озеру, заяц и дед – оба упали от усталости. Дед подобрал зайца и понёс домой. У зайца были опалены задние ноги и живот. Потом дед его вылечил и оставил у себя.

– Да, – сказал дед, поглядывая на самовар так сердито, будто самовар был всему виной, – да, а перед тем зайцем, выходит, я сильно провинился, милый человек.

– Чем же ты провинился?

– А ты выдь, погляди на зайца, на спасителя моего, тогда узнаешь. Бери фонарь!

Я взял со стола фонарь и вышел в сенцы. Заяц спал. Я нагнулся над ним с фонарём и заметил, что левое ухо у зайца рваное. Тогда я понял всё.

Кот-ворюга

Мы пришли в отчаяние. Мы не знали, как поймать этого рыжего кота. Он обворовывал нас каждую ночь. Он так ловко прятался, что никто из нас его толком не видел. Только через неделю удалось наконец установить, что у кота разорвано ухо и отрублен кусок грязного хвоста.

Это был кот, потерявший всякую совесть, кот – бродяга и бандит. Звали его за глаза Ворюгой.

Он воровал всё: рыбу, мясо, сметану и хлеб. Однажды он даже разрыл в чулане жестяную банку с червями. Их он не съел, но на разрытую банку сбежались куры и склевали весь наш запас червей.

Объевшиеся куры лежали на солнце и стонали. Мы ходили около них и ругались, но рыбная ловля всё равно была сорвана.

Почти месяц мы потратили на то, чтобы выследить рыжего кота.

Деревенские мальчишки помогали нам в этом. Однажды они примчались и, запыхавшись, рассказали, что на рассвете кот пронёсся, приседая, через огороды и протащил в зубах кукан с окунями.

Мы бросились в погреб и обнаружили пропажу кукана; на нём было десять жирных окуней, пойманных на Прорве.

Это было уже не воровство, а грабёж средь бела дня. Мы поклялись поймать кота и вздуть его за бандитские проделки.

Кот попался этим же вечером. Он украл со стола кусок ливерной колбасы и полез с ним на берёзу.

Мы начали трясти берёзу. Кот уронил колбасу; она упала на голову Рувиму. Кот смотрел на нас сверху дикими глазами и грозно выл.

Но спасения не было, и кот решился на отчаянный поступок. С ужасающим воем он сорвался с берёзы, упал на землю, подскочил, как футбольный мяч, и умчался под дом.

Дом был маленький. Он стоял в глухом, заброшенном саду. Каждую ночь нас будил стук диких яблок, падавших с веток на его тесовую крышу.

Дом был завален удочками, дробью, яблоками и сухими листьями. Мы в нём только ночевали. Все дни, от рассвета до темноты, мы проводили на берегах бесчисленных протоков и озёр. Там мы ловили рыбу и разводили костры в прибрежных зарослях. Чтобы пройти к берегам озёр, приходилось вытаптывать узкие тропинки в душистых высоких травах. Их венчики качались над головами и осыпали плечи жёлтой цветочной пылью.

Возвращались мы вечером, исцарапанные шиповником, усталые, сожжённые солнцем, со связками серебристой рыбы, и каждый раз нас встречали рассказами о новых выходках рыжего кота.

Но наконец кот попался. Он залез под дом в единственный узкий лаз. Выхода оттуда не было.

Мы заложили лаз старой рыболовной сетью и начали ждать.

Но кот не выходил. Он противно выл, выл непрерывно и без всякого утомления.

Прошёл час, два, три… Пора было ложиться спать, но кот выл и ругался под домом, и это действовало нам на нервы.

Тогда был вызван Лёнька, сын деревенского сапожника. Лёнька славился бесстрашием и ловкостью. Ему поручили вытащить из-под дома кота.

Лёнька взял шёлковую леску, привязал к ней за хвост пойманную днём плотицу и закинул её через лаз в подполье.

Вой прекратился. Мы услышали хруст и хищное щёлканье – кот вцепился зубами в рыбью голову. Он вцепился мёртвой хваткой. Лёнька потащил за леску. Кот отчаянно упирался, но Лёнька был сильнее, и, кроме того, кот не хотел выпускать вкусную рыбу.

Через минуту голова кота с зажатой в зубах плотицей показалась в отверстии лаза.

Лёнька схватил кота за шиворот и поднял над землёй. Мы впервые его рассмотрели как следует.

Кот зажмурил глаза и прижал уши. Хвост он на всякий случай подобрал под себя. Это оказался тощий, несмотря на постоянное воровство, огненно-рыжий кот-беспризорник с белыми подпалинами на животе.

Рассмотрев кота, Рувим задумчиво спросил:

– Что же нам с ним делать?

– Выдрать! – сказал я.

– Не поможет, – сказал Лёнька, – у него с детства характер такой.

Кот ждал, зажмурив глаза.

Тогда Рувим неожиданно сказал:

– Надо его накормить как следует!

Мы последовали этому совету, втащили кота в чулан и дали ему замечательный ужин: жареную свинину, заливное из окуней, творожники и сметану. Кот ел больше часа. Он вышел из чулана пошатываясь, сел на пороге и мылся, поглядывая на нас и на низкие звёзды зелёными нахальными глазами.

После умывания он долго фыркал и тёрся головой о пол. Это, очевидно, должно было обозначать веселье. Мы боялись, что он протрёт себе шерсть на затылке.

Потом кот перевернулся на спину, поймал свой хвост, пожевал его, выплюнул, растянулся у печки и мирно захрапел.

С этого дня он у нас прижился и перестал воровать.

На следующее утро он даже совершил благородный и неожиданный поступок.

Куры влезли на стол в саду и, толкая друг друга и переругиваясь, начали склёвывать из тарелок гречневую кашу.

Кот, дрожа от негодования, подкрался к курам и с коротким победным криком прыгнул на стол.

Куры взлетели с отчаянным воплем. Они перевернули кувшин с молоком и бросились, теряя перья, удирать из сада.

Впереди мчался, икая, голенастый петух, прозванный Горлачом.

Кот нёсся за ним на трёх лапах, а четвёртой, передней, лапой бил петуха по спине. От петуха летели пыль и пух. Внутри у него от каждого удара что-то бухало и гудело, будто кот бил по резиновому мячу.

После этого петух несколько минут лежал в припадке, закатив глаза, и тихо стонал. Его облили холодной водой, и он отошёл.

С тех пор куры опасались воровать. Увидев кота, они с писком и толкотнёй прятались под домом.

Кот ходил по дому и саду, как хозяин и сторож. Он тёрся головой о наши ноги. Он требовал благодарности, оставляя на наших брюках клочья рыжей шерсти.

Резиновая лодка

Мы купили для рыбной ловли надувную резиновую лодку.

Купили мы её ещё зимой в Москве и с тех пор не знали покоя. Больше всех волновался Рувим. Ему казалось, что за всю его жизнь ещё не было такой затяжной и скучной весны, что снег нарочно тает очень медленно и что лето будет холодным и ненастным.

Рувим хватался за голову и жаловался на дурные сны. То ему снилось, что большая щука таскает его вместе с резиновой лодкой по озеру и лодка ныряет в воду и вылетает обратно с оглушительным бульканьем, то снился пронзительный разбойничий свист – это из лодки, распоротой корягой, стремительно выходил воздух, – и Рувим, спасаясь, суетливо плыл к берегу и держал в зубах коробку с папиросами.

Страхи прошли только летом, когда мы привезли лодку в деревню и испытали её на мелком месте около Чёртова моста.

Десятки мальчишек плавали около лодки, свистели, хохотали и ныряли, чтобы увидеть лодку снизу.

Лодка спокойно покачивалась, серая и толстая, похожая на черепаху.

Белый мохнатый щенок с чёрными ушами – Мурзик – лаял на неё с берега и рыл задними лапами песок.

Это значило, что Мурзик разлаялся не меньше чем на час.

Коровы на лугу подняли головы и все, как по команде, перестали жевать.

Бабы шли через Чёртов мост с кошёлками. Они увидели резиновую лодку, завизжали и заругались на нас:

– Ишь, шалые, что придумали! Народ зря мутитя!

После испытания дед Десять про́центов щупал лодку корявыми пальцами, нюхал её, ковырял, хлопал по надутым бортам и сказал с уважением:

– Воздуходувная вещь!

После этих слов лодка была признана всем населением деревни, а рыбаки нам даже завидовали.

Но страхи не прошли. У лодки появился новый враг – Мурзик.

Мурзик был недогадлив, и потому с ним всегда случались несчастья: то его жалила оса – и он валялся с визгом по земле и мял траву, то ему отдавливали лапу, то он, воруя мёд, измазывал им мохнатую морду до самых ушей. К морде прилипали листья и куриный пух, и нашему мальчику приходилось отмывать Мурзика тёплой водой. Но больше всего Мурзик изводил нас лаем и попытками сгрызть всё, что ему попадалось под руку.

Лаял он преимущественно на непонятные вещи: на рыжего кота, на самовар, примус и на ходики.

Кот сидел на окне, тщательно мылся и делал вид, что не слышит назойливого лая. Только одно ухо у него странно дрожало от ненависти и презрения к Мурзику. Иногда кот взглядывал на щенка скучающими наглыми глазами, как будто говорил Мурзику: «Отвяжись, а то так тебя двину…»

Тогда Мурзик отскакивал и уже не лаял, а визжал, закрыв глаза.

Кот поворачивался к Мурзику спиной и громко зевал. Всем своим видом он хотел унизить этого дурака. Но Мурзик не унимался.

Грыз Мурзик молча и долго. Изгрызенные и замусоленные вещи он всегда сносил в чулан, где мы их и находили. Так он сгрыз книжку стихов, подтяжки Рувима и замечательный поплавок из иглы дикобраза – я купил его по случаю за три рубля.

Наконец Мурзик добрался до резиновой лодки.

Он долго пытался ухватить её за борт, но лодка была очень туго надута, и зубы скользили. Ухватить было не за что.

Тогда Мурзик полез в лодку и нашёл там единственную вещь, которую можно было сжевать, – резиновую пробку. Ею был заткнут клапан, выпускающий воздух.

Мы в это время пили в саду чай и не подозревали ничего плохого.

Мурзик лёг, зажал пробку между лапами и заворчал – пробка ему начинала нравиться.

Он грыз её долго. Резина не поддавалась. Только через час он её разгрыз, и тогда случилась совершенно страшная и невероятная вещь: густая струя воздуха с рёвом вырвалась из клапана, как вода из пожарного шланга, ударила в морду, подняла на Мурзике шерсть и подбросила его в воздух.

Мурзик чихнул, взвизгнул и полетел в заросли крапивы, а лодка ещё долго свистела, рычала, и бока её тряслись и худели на глазах.

Куры раскудахтались по всем соседским дворам, а рыжий кот промчался тяжёлым галопом через сад и прыгнул на берёзу. Оттуда он долго смотрел, как булькала странная лодка, выплёвывая толчками последний воздух.

После этого случая Мурзика наказали. Рувим нашлёпал его и привязал к забору.

Мурзик извинялся. Завидев кого-нибудь из нас, он начинал подметать хвостом пыль около забора и виновато поглядывать в глаза. Но мы были непреклонны – хулиганская выходка требовала наказания.

Мы скоро ушли за двадцать километров, на Глухое озеро, но Мурзика не взяли. Когда мы уходили, он долго визжал и плакал на своей верёвке около забора. Нашему мальчику было жаль Мурзика, но он крепился.

На Глухом озере мы пробыли четыре дня.

На третий день ночью я проснулся оттого, что кто-то горячим и шершавым языком вылизывал мои щёки.

Я поднял голову и при свете костра увидел мохнатую, мокрую от слёз Мурзикину морду.

Он визжал от радости, но не забывал извиняться: всё время подметал хвостом сухую хвою по земле. На шее его болтался обрывок разгрызенной верёвки. Он дрожал, в шерсть его набился мусор, глаза покраснели от усталости и слёз.

Я разбудил всех. Мальчик засмеялся, потом заплакал и опять засмеялся. Мурзик подполз к Рувиму и лизнул его в пятку – в последний раз попросил прощения. Тогда Рувим раскупорил банку тушёной говядины – мы звали её «смакатурой» – и накормил Мурзика. Мурзик сглотал мясо в несколько секунд.

Потом он лёг рядом с мальчиком, засунул морду к нему под мышку, вздохнул и засвистел носом.

Мальчик укрыл Мурзика своим пальто. Во сне Мурзик тяжело вздыхал от усталости и потрясения.

Я думал о том, как, должно быть, страшно было такому маленькому пёсику бежать одному через ночные леса, вынюхивая наши следы, сбиваться с пути, скулить, поджав лапу, слушать плач совы, треск веток и непонятный шум травы и, наконец, мчаться опрометью, прижав уши, когда где-то, на самом краю земли, слышался дрожащий вой волка.

Я понимал испуг и усталость Мурзика. Мне самому приходилось ночевать в лесу без товарищей, и я никогда не забуду первую свою ночь на Безымянном озере.

Был сентябрь. Ветер сбрасывал с берёз мокрые и пахучие листья. Я сидел у костра, и мне казалось, что кто-то стоит за спиной и тяжело смотрит в затылок. Потом в глубине зарослей я услышал явственный треск человеческих шагов по валежнику.

Я встал и, повинуясь необъяснимому и внезапному страху, залил костёр, хотя и знал, что на десятки километров вокруг не было ни души. Я был совсем один в ночных лесах.

Я просидел до рассвета у потухшего костра. В тумане, в осенней сырости над чёрной водой, поднялась кровавая луна, и свет её казался мне зловещим и мёртвым…

Утром мы взяли Мурзика с собой в резиновую лодку. Он сидел тихо, расставив лапы, искоса посматривал на клапан, вилял самым кончиком хвоста, но на всякий случай тихо ворчал. Он боялся, что клапан опять выкинет с ним какую-нибудь зверскую штуку.

После этого случая Мурзик быстро привык к лодке и всегда спал в ней.

Однажды рыжий кот залез в лодку и тоже решил там поспать. Мурзик храбро бросился на кота. Кот словчился, ударил Мурзика лапой по ушам и со страшным шипом, будто кто-нибудь плеснул воду на раскалённую сковородку с салом, вылетел из лодки и больше к ней не подходил, хотя ему иногда и очень хотелось поспать в ней. Кот только смотрел на лодку и Мурзика из зарослей лопухов зелёными завистливыми глазами.

Лодка дожила до конца лета. Она не лопнула и ни разу не напоролась на корягу. Рувим торжествовал.

Валентина Владимировна Терешкова (6 марта 1937 г., д. Большое Масленниково, Тутаевский р-н, Ярославская обл.) - советский космонавт, 1-я в мире женщина-космонавт. Единственная женщина, совершившая полет в космос в одиночку.

Жизнь перед полетом

Валентина родилась в семье крестьян, которые были выходцами из Белоруссии. Её отец был трактористом и погиб в ходе советско-финской войны. Мать работала на текстильной фабрике. Валентина обладала хорошим музыкальным слухом, поэтому училась играть на домре.

Окончив, 7 классов она начала работать браслетчицей на Ярославском шинном заводе. Одновременно училась в вечерней школе. Потом 7 лет работала обычной ткачихой на комбинате «Красный перекоп». В этот период Валентина проходила заочное обучение в техникуме легкой промышленности. Тогда же она начала заниматься парашютным спортом в местном аэроклубе. Казалось бы, её жизнь развивается по уже прописанному сценарию. Но тут случилось событие, которое изменило всю жизнь обычной работницы завода.

Сергей Королёв решил отправить в космос женщину-космонавта. В 1962 г. начался поиск претенденток по таким критериям: возраст до 30 лет, парашютистка, вес до 70 кг и рост до 170 см. В результате были выбраны пятеро: Т. Кузнецова, Ж. Ёркина, И. Соловьёва, В. Пономарёва и В. Терешкова. Все девушки были призваны на срочную воинскую службу. Что ждало Терешкову дальше?

1962 г. – начала проходить обучение как слушатель-космонавт. Экзамены по ОКП сдала на «отлично» и стала космонавтом 1-го отряда. Во время обучения Валентина проходила специальные тренировки на устойчивость организма. К примеру, в термокамере нужно было находиться при температуре +70 °C, а в камере, изолированной от звуков, кандидатка должна была пробыть 10 суток. Особое внимание уделялось прыжкам с парашютом.

Полет

16 июня 1963 г. – совершила 1-й в мире полет женщины-космонавта. Терешкова отправилась в космос на корабле «Восток-6». Её полет длился почти трое суток. В день своего 1-го полёта в космос Валентина Терешкова сказала родным, что едет на соревнования парашютистов. О настоящем положении вещей они узнали из новостей по радио.

При выборе первой женщины-космонавта учитывались и политические моменты. Преимуществом Терешковой было то, что она была из рабочих, а её отец погиб на войне. Когда после полёта Валентину спросили, чем СРСР может отблагодарить её, она попросила найти могилу отца. Не менее важной была способность кандидатки вести общественную деятельность - выступать на публике, демонстрируя преимущества советского строя. Отметим, что при назначении Терешковой пилотом космического корабля она была на 10 лет младше самого молодого американского астронавта первого отряда.

Н. Каманин, занимавшийся отбором космонавтов, отметил, что Терешкова провела старт лучше Николаева и Поповича. Позывной Валентины на время полета - «Чайка». Перед стартом она сказала: «Эй! Небо! Сними шляпу!» (цитата из поэмы В. Маяковского). Правда, во время полета Терешкова плохо справлялась с ориентацией космического корабля. Это было связано с неправильным монтажом проводов управления. Поэтому Валентине пришлось заложить в компьютер новые данные. Об этом случае она молчала 40 лет, сам Королёв попросил её никому ничего не рассказывать.

Проблемы, возникшие у Терешковой в ходе полета, имели и физиологическое объяснение. Отметим, что по результатам медицинского обследования её показатели были худшими. Но благодаря вмешательству Никиты Хрущёва она всё же была определена космонавтом. Решающую роль сыграло её социальное происхождение.

Несмотря на сильный физический дискомфорт, Терешкова выдержала целых 48 оборотов вокруг планеты. Находясь в космосе, она вела специальный бортовой журнал, а также делала фото горизонта, которые позднее использовались для обнаружения аэрозольных слоев в земной атмосфере.

«Востока-6» совершил посадку в Баевском районе Алтайского края. Правда, Терешкову обвинили в нарушении режима: она раздала местным жителям продукты из рациона космонавта, а сама ела местную пищу. После полета Терешковой Сергей Королёв заявил: «Пока я жив, больше ни одна женщина в космос не полетит!». В этих словах была доля правды, ведь следующий полет советской женщины в космос состоялся спустя 19 лет.

Что было после?

После космического полета Валентина Владимировна поступила в Военно-воздушную инженерную академию, которую окончила с отличием. Позже она стала профессором и написала более полусотни научных работ.

1966-1989 гг. - депутат Верховного Совета.

1968-1987 гг. – глава Комитета советских женщин.

1969-1997 гг. - работала инструктором-космонавтом.

1969 г. – стала членом Всемирного Совета Мира.

1971-1989 гг. - член ЦК КПСС.

1974-1989 гг. - была членом Президиума Верховного Совета.

1992 г. - возглавила президиум Российской ассоциации международного сотрудничества.

1997 г. – становится старшим научным сотрудником Центра подготовки космонавтов.

1994-2004 гг. - руководила Российским центром международного научного и культурного сотрудничества.

2008-2011 гг. - депутат от партии «Единая Россия» в Ярославской областной думе.

2011 г. – избрана депутатом Госдумы. Терешкова входит в депутатскую группу, защищающую христианские ценности. В частности, она выступает за внесение изменений в Конституцию, согласно которым «православие – основа национальной самобытности России». Отметим, что при содействии Терешковой в Ярославле открыли университет, построили речной вокзал и планетарий. Кроме того, она постоянно оказывает помощь Ярославскому детскому дому и родной школе.

По официальным данным за 2012 г. Терешкова владеет земельным участком 1 500 м², домом площадью 607 м², 1,5 квартирами площадью 175 м², и 2-мя легковыми автомобилями.

Сразу же после полета в космос Валентина Владимировна вышла замуж за космонавта А. Николаева. Свадьбу праздновали в правительственном особняке, среди гостей был даже Хрущёв. В 1964 г. у пары родилась дочь Елена. Но в 1982 г. этот брак был расторгнут. Однажды Терешкова обмолвилась, что её первый муж был настоящим деспотом. Вторым мужем Валентины стал генерал-майор медицинской службы Юлий Шапошников. В 1999 г. он умер.

В награду за свой полет Терешкова получила 3-комнатную квартиру в Ярославле, куда переехала с мамой, тётей и племянницей. Но в этой квартире она прожила не более трех лет, поскольку решила обосноваться в Москве.

Валентина Терешкова стала 1-й в России женщиной, получившей звание генерал-майора. Терешкова – это единственный советский гражданин, чей портрет ещё при жизни был помещён на монету.

Любимая планета Валентины Владимировны - Марс. Увидев из космоса все земные континенты, Терешкова решила обязательно побывать в Австралии и не так давно осуществила эту мечту.

В 1969 г. Терешкова находилась в автомобиле, который был обстрелян в ходе покушения на Л. Брежнева. Не пострадала.

Валентина Владимировна почти 50 лет дружит с известной певицей Еленой Образцовой.

Терешковой был присвоен титул «Величайшей женщины XX столетия». Её именем названы:

• малая планета 1671 Chaika;
• кратер на Луне;
• улицы в Одессе, Улан-Удэ, Ульяновске, Новосибирске, Гудермесе;
• набережная в Евпатории;
• площадь в Твери;
• школы в Ярославле, Новочебоксарске, Караганде;
• музей «Космос»;
• планетарий в Ярославле.

Терешковой посвящены песни нидерландской группы Stone Oak Cosmonaut, Софии Ротару, английской группы «Komputer» и польской группы «Filipinki».

Ее звали Чайкой. Это был ее позывной в космосе. А на Земле на крыше ее дома красуется флюгер в виде этой птицы. Ее особняк находится рядом со Звездным городком. В свое время она смогла в одиночку совершить космический полет. Она Валентина Терешкова. Подробности полета в космос этой хрупкой женщины читайте в статье.

Тяжелое военное детство

Биография Валентины Терешковой началась весной 1937-го в одной из деревень Ярославской губернии. Ее родители были выходцами из Беларуси. Мама космонавтки трудилась на текстильном предприятии, а отец был трактористом. К сожалению, ее папа погиб во время советско-финского конфликта. Соответственно, все хозяйство и воспитание троих детей легло на плечи матери. Тем более вскоре началась Великая Отечественная.

Несомненно, детство маленькой Вали оказалось очень тяжелым. В стране царствовали разруха и отчаяние.

Когда эта страшная война закончилась, будущая космонавтка пошла в первый класс. Она весьма неплохо училась. Кроме того, она имела хороший музыкальный слух. Именно поэтому она начала учиться играть на домре.

Однако когда она заканчивала седьмой класс, ей пришлось перейти в вечернюю школу. Она был вынуждена помогать матери и зарабатывать деньги. Таким образом, юная Валентина перебралась в Ярославль и устроилась там на шинный завод.

Когда она окончила среднюю школу, поступила в техникум легкой промышленности. Разумеется, в этих стенах постигала науку заочно, как и большинство молодых людей в те времена.

Аэроклуб в Ярославле

Став учащейся, на выходных Валентина начала посещать городской аэроклуб. В этом заведении практиковались прыжки с парашютом. И эти занятия ей очень понравились.

В целом будущая космонавтка выполнила более 160 прыжков. По большому счету это был солидный показатель, в особенности для представительниц слабого пола. Валентине даже присвоили спортивный разряд.

По сути, она уже не представляла себя без парашютного спорта. И благодаря этому увлечению начался в команду покорителей космоса.

В отряде космонавтов

Окончив техникум, а это произошло в 1960-м, Валентина устроилась на завод под названием «Красный Перекоп». Кроме непосредственного рабочего процесса она возглавила там комсомольскую организацию.

Одним словом, её жизнь и карьера, казалось, развивались по стандартному сценарию для советского человека. Однако в эту историю вмешался случай. Дело в том, что в 1962-м академик Сергей Королёв был намерен отправить в космос женщину. Разумеется, эту идею одобрили и члены Центрального Комитета первого советского государства, включая генсека Никиту Хрущева.

Для реализации смелого замысла руководители проекта начали искать подходящую кандидатуру. Заметим сразу, желающих отправиться в космос было очень много. Работникам космической индустрии пришлось заниматься поиском претенденток из сотен возможных.

При этом ко всем участницам отбора предъявили строгие требования. Представительницы слабого пола должны весить не более 70 кг, рост - 170 см. Кроме того, эти девушки должны иметь в своем активе достойное количество прыжков с парашютом.

Было и немаловажное другое обстоятельство. При выборе руководители учитывали ряд аспектов идеологической и политической грамотности. Также они рассматривали у кандидаток способность к публичной деятельности. Как разрядница по парашютному спорту и руководитель фабричной комсомольской организации Терешкова, в принципе, была идеальной претенденткой. Она подходила по всем критериям. Одним словом, она считалась идеологически надежным человеком.

В результате для пилотируемого женщиной полета в космос выбрали пять девушек. Разумеется, Терешкова была в их числе. Все они были официально призваны на армейскую службу. Они стали рядовыми и начали усердно тренироваться. А условия на занятиях были довольно жесткими. Скажем, они должны были провести целых десять дней в сурдокамере.

Говорят, руководители проекта в результате выбрали Татьяну Морозычеву. Кстати, Валентина занималась с ней в ярославском клубе. И та больше совершила прыжков с парашютом, нежели Терешкова.

Как бы то ни было, члены последней медкомиссии узнали, что Татьяна беременна. Таким образом окончательно стало ясно, что в космос отправится все-таки Валентина.

Полет

Когда она поняла, что вскоре окажется в космосе, попыталась скрыть от родных свои замыслы. Она говорила тогда, что собирается уехать на очередные соревнования по парашютному спорту.

Так в какому полетела Валентина Терешкова году? Событие состоялось в середине лета 1963-го. Ее позывной был Чайка. Старт «Востока-6» прошел без проблем. Первый полет в космос Валентины Терешковой продлился два дня с лишним. За это время аппарат совершил 48 витков вокруг Земли.

Космический вояж женщина перенесла довольно плохо. Длительность полета в космосе Валентины Терешковой - 70 часов. Но они оказались для нее буквально адом.

Как выяснилось, в автоматической программе «Востока-6» была неточность. Дело в том, что корабль сориентировался несколько иначе, чем должно было быть. И Терешкова вовсе не приближалась к планете, а удалялась от нее. Ее тошнило, кружилась голова. При этом скафандр не разрешали снимать. На второй день полета начала болеть голень.

Валентина Терешкова в космосе была вынуждена резко ограничить свои движения. Она сидела практически неподвижно. Однако она все-таки сумела заложить новые данные в компьютер. Кстати, об этом ЧП она никому не рассказывала, кроме руководителей полета. Собственно, сам Королёв тогда просил её хранить молчание.

Проблемы, которые возникли у космонавтки, имели объяснение в плане физиологии. Говорят, когда перед полетом медицинская комиссия обследовала ее, результаты оказались очень плохими. Однако по указанию Хрущева ей разрешили все-таки отправиться в полет.

Как бы то ни было, несмотря на ее физическое состояние в ходе полета в космос, Терешкова Валентина Владимировна смогла выдержать все испытания. Ей удавалось не только регулярно вести журнал на борту, но и фотографировать. Впоследствии эти снимки пригодились в дальнейших космических путешествиях. Одним словом, она держалась и высылала на Землю исключительно позитивные доклады.

Приземление

Космический аппарат приземлился на территории Алтая. Правда, когда после полета в космос Валентина Терешкова (год - 1963) катапультировалась, очень сильно ударилась о свой шлем. Она получила большой синяк на виске и щеке. В результате, когда ее нашли, она находилась практически в бессознательном состоянии.

В срочном порядке ее привезли в столицу и госпитализировали. И немногим позднее врачи сообщили, что жизнь и здоровье первой женщины-космонавта вне опасности.

Когда она окончательно пришла в себя, сотрудники кинохроники успели сделать постановочную съемку. Будто бы после полета в космос Валентина Терешкова (дата события - 16 июня 1963 года) находилась в аппарате. К нему бежали статисты. Затем открыли крышку и увидели веселую и улыбающуюся Терешкову. Эти кадры потом облетели всю планету.

Впоследствии в качестве награды Терешковой дали трехкомнатную квартиру на родине, в Ярославле. Здесь она прожила почти три года, после чего окончательно обосновалась в столице.

Женщина-символ

Чайка в действительности вернулась из космоса женщиной-символом. Представительницы слабого пола начали ей подражать. Они делали стрижки под Терешкову. В магазинах появились наручные часы с названием «Чайка».

Партийные деятели ее постоянно приглашали на кремлевские рауты. А ряд общественных организаций включал ее в состав заседаний.

Правительство вручило ей, кроме звезды Героя, престижные награды. Она стала единственной в Советской армии женщиной-генералом. Кроме того, она стала героем таких республик, как Монголия и Болгария.

Также она получила титул «Величайшей женщины двадцатого столетия». В ее честь назвали малую планету, улицы в городах, евпаторийскую набережную, площадь в Твери, городские школы, музей и планетарий. Кроме того, один из лунных кратеров назвали ее именем.

Общественный деятель

После полета в космос Валентина Терешкова (дата события вам уже известна) начала работать инструктором и испытателем космических аппаратов.

Через два года она начала учиться в военно-воздушной академии и через пять лет получила красный диплом.

На протяжении обучения она написала почти пятьдесят рабочих трудов по данной специализации. Но с 1966-го активно занялась общественной деятельностью. Она стала депутатом Верховного Совета Советского Союза. Также она была вторым человеком в Международной федерации женщин. Именно тогда ее начали называть Железной леди.

Честно говоря, Терешкова очень тяготилась этой партийной нагрузкой. Она рассказывала, что за свою общественную работу она не получала никаких денег. И всегда грезила о новом полете. Она даже пыталась пробиться в новый отряд космонавтов. Однако после смерти Гагарина советское правительство решило беречь «первых».

Валентина продолжала интересоваться космосом. Она мечтала отправиться в полет к Марсу. При этом она понимала, что этот рейс будет в один конец…

В 90-х она была главой Ассоциации международного сотрудничества и Совета по координации деятельности российских центров науки.

А в конце этого десятилетия она начала трудиться в Центре подготовки космонавтов. Она там получила пост старшего научного сотрудника.

Нынешнее время

С 2008-го Терешкова сотрудничала с партией «Единая Россия». Была депутатом Госдумы. Она всегда помогала своей ярославской школе и некоторым другим детским учреждениям. Благодаря ей в Ярославле открылся университет, планетарий и речной вокзал.

Весной 2008-го она оказалась факелоносцем отечественного этапа игр в Пекине.

Через три года она снова стала народным избранником.

В 2014-м она несла российский флаг на Олимпиаде в Сочи.

А в 2015-м она возглавила некоммерческий благотворительный фонд, который назывался «Память поколений».

В 2016-м она в очередной раз выиграла предвыборную гонку, став депутатом Государственной думы.

Орбитальный брак

Спустя пять месяцев после эпохального полета в космос, Валентина Терешкова (год - 1963) вышла замуж. Ее избранником был космонавт Андриан Николаев. Этот поступок для многих оказался чересчур неожиданным. Как минимум жители Ярославля знали, что у нее якобы был жених. Правда, журналисты не смогли найти его.

Как бы то ни было, 35-летний космонавт Николаев в действительности ухаживал за молодой Валентиной. Ей тогда было двадцать шесть. Многие считали, что эти отношения не продлятся долго. Слишком они были разные - сильные и волевые. Говорят, глава советского государства Никита Хрущев сам сосватал их. Такой звездной, космической, орбитальной пары еще тогда не было. Но этот брак все-таки просуществовал целых девятнадцать лет.

У четы появился и первенец - дочь Лена. В свое время она отлично окончила и школу, и медицинский институт. Она трудится хирургом-ортопедом. У нее два сына - Алексей и Андрей.

В конце 70-х космическая чета начала появляться вместе реже. О том, чтобы развестись, не могло быть и речи. Ибо за «аморалку» Николаева с легкостью могли уволить из отряда космонавтов. Тем более на самом деле тогда двух претендентов в космонавты отчислили из-за разводов. Да и Терешковой, главе Комитета как-то неудобно быть в состоянии развода.

Говорят, ситуацию спас Брежнев. Он самолично дал согласие на этот развод. К этому времени Терешкова снова была влюблена.

Второй брак

С новым избранником Валентина Терешкова, фото которой вы имеете возможность увидеть в статье, встретилась еще в 1978-м. К этому моменту она снова была в отряде космонавтов и надеялась, что отправится в новое свое космическое путешествие. А Юлий Шапошников в те времена служил в медицинской академии. Он проверял здоровье космонавтов. Сотрудники называли его «тружеником» и «скромнягой». А сама Валентина всегда тоже отзывалась тепло о нем.

Тогда было видно, что они влюблены. Говорят, из-за нового романа Шапошников бросил свою семью.

Они прожили вместе два десятилетия без малого. За это время супруг Терешковой смог возглавить институт травматологии и ортопедии. Также он стал генерал-майором. Но в 1999-м он умер из-за рака.

Новейшая история

На данный момент близких людей у Терешковой практически не осталось. Было время, она очень любила своего родного младшего брата. Его звали Владимир. Он трудился кинооператором, что в Звездном городке. Несколько лет назад его не стало.

Мамы Валентины также уже давно нет. До последнего искала она и отца. Как говорилось раньше, он погиб, когда шла советско-финская война. Было известно, что он пал смертью храбрых на территории Карельского перешейка. Но его могилы, конечно, тогда не было. И лишь в конце 80-х глава оборонного ведомства Д. Язов помог ей найти его захоронение. Он смог выделить средства для облета данной местности. В результате в лесу было найдено братское захоронение. Терешкова даже смогла там поставить памятник. С этих пор она регулярно посещает это место.

Несмотря на возраст, она до сих пор может похвастаться своим крепким здоровьем. Хотя в 2004-м ей сделали операцию на сердце. В противном случае она перенесла бы инфаркт.

До последнего Чайка продолжает многое делать для родной области. А в 1996-м заболела руководитель школы, в которой она училась. В этот момент педагогу была необходима срочная операция. Благодаря Валентине ее прооперировали в столице. Причем бесплатно.

У женщины-символа большие связи. Правда, об этой стороне ее жизни довольно мало известно. В 80-х она «закрылась» от представителей СМИ из-за глупейших статей о ней. Ее молчание прервалось всего лишь несколько лет назад.