Что можно приготовить из кальмаров: быстро и вкусно

Террористический акт на Дубровке (23-26 октября 2002 года)

23 октября 2016 года исполниилось 14 лет со дня захвата Театрального центра на Дубровке. Теракт, также упоминаемый просто как "Норд-Ост", произошел 23-26 октября 2002 года в Москве. Группа вооружённых боевиков во главе с Мовсаром Бараевым захватила в заложники 916 человек. В обмен на их жизни "бараевцы" требовали немедленного прекращения боевых действий в Чечне и вывода с территории республики федеральных войск. Требования боевиков удовлетворены не были. Спустя почти трое суток силовики провели операцию по освобождению, во время которой погибли, по официальным данным, 130 заложников, более 700 пострадали. В ходе операции убиты 40 боевиков.

Несмотря на возобновление в 2014 году уголовного дела, родные и близкие пострадавших не верят как в дальнейшее объективное расследование дела, так и в получение ответов на гораздо более важные вопросы – какой газ и по чьему приказу использовали при штурме, почему не были организованы грамотная эвакуация и оказание медицинской помощи пострадавшим.

Непосредственным организатором акции был назначен Руслан Эльмурзаев по кличке "Абубакар", возглавлявший службу экономической безопасности и являвшийся фактически владельцем "Прима-банка", его помощником - Асланбек Хасханов, а командиром диверсионно-террористической группы - племянник уничтоженного в 2001 году Арби Бараева, один из руководителей Исламского полка особого назначения Мовсар Бараев .

Доставка оружия в Москву началась практически сразу после принятия решения о проведении теракта. Основная часть оружия перевозилась на КамАЗе под грузом яблок. Груз с оружием вкючал 18 автоматов Калашникова; 20 пистолетов Макарова и Стечкина; несколько сотен килограммов пластита; более 100 гранат. Оружие и взрывчатка были доставлены в подмосковную деревню Чёрное Балашихинского района, где с апреля 2002 года проживал Хампаш Собралиев. Участие в изготовлении взрывных устройств принимал поселившийся в доме как гость Арман Менкеев, вышедший в отставку в декабре 1999 года майор ГРУ и специалист по изготовлению взрывных устройств.

23:05 - Из захваченного здания удается сбежать пяти актёрам, которые были заперты в гримёрной комнате .

23:30 - К зданию подтягивается военная техника, в это время из него удаётся сбежать семи членам технической группы мюзикла, которые сумели закрыться в монтажной комнате .

24 октября

00:00 - Здание Театрального центра на улице Мельникова полностью блокировано, оперативники пытаются выйти на связь с захватившими здание террористами. Террористы отпускают 15 детей и ещё несколько десятков человек, среди которых женщины, иностранцы и мусульмане .

00:30 - Во время переговоров террористы выдвигают требование о прекращении военных действий и выводе войск из Чечни.

02:00 - Депутат Государственной думы от Чечни Асламбек Аслаханов проводит переговоры с главарём террористов, никаких договорённостей достигнуто не было .

03:50 - Террористы освобождают двух детей школьного возраста .

05:30 - В здание Театрального центра проходит 26-летняя Ольга Николаевна Романова, которая заходит в зал и вступает в перепалку с Мовсаром Бараевым. Её быстро допрашивают, уводят в коридор и убивают тремя выстрелами из автомата .

10:20-12:50 - Террористы требуют приезда представителей Красного Креста и организации "Врачи без границ" для ведения переговоров с условием, чтобы среди представителей этих организаций не было россиян. Чуть позже выдвигаются дополнительные требования об обязательном участии в переговорах журналистки Анны Политковской , политиков Ирины Хакамады и Григория Явлинского .

15:35 - Иосиф Кобзон и вице-спикер Госдумы Ирина Хакамада входят в здание Дома культуры. Во время переговоров с ними террористы заявляют о готовности отпустить 50 заложников , если к ним прибудет глава администрации Чечни Ахмат Кадыров . Через полчаса переговорщики покидают здание ДК.

17:00 - В здание Дома культуры заходят руководитель отделения неотложной хирургии и травмы детского возраста НИИ педиатрии Научного центра здоровья детей РАМН Леонид Рошаль и иорданский доктор, доцент кафедры хирургии Академии имени Сеченова Анвар Эль-Саид. Через 15 минут они вытаскивают тело убитой Ольги Романовой. Передав тело сотрудникам "скорой помощи", они возвращаются в здание Театрального центра.

18:31 - Во время похода в туалет две девушки - Елена Зиновьева и Светлана Кононова - выбираются через окно на улицу и бегут. Террористы безуспешно стреляют им вслед из автоматов и дважды из подствольного гранатомёта, легко ранив при этом прикрывавшего девушек бойца группы "Альфа" майора Константина Журавлёва .

19:00 - Катарский телеканал "Аль-Джазира" показывает обращение боевика Мовсара Бараева, записанное за несколько дней до захвата ДК. На показанной видеозаписи Мовсар Бараев заявляет, что его группа принадлежит к "диверсионно-разведывательной бригаде праведных шахидов", и требует вывода российских войск из Чечни .

21:30 - По уточнённым данным, с момента захвата заложников террористами освобождены 39 человек .

23:05 - В здание Театрального центра входит депутат Госдумы Григорий Явлинский и проводит 50-минутные переговоры с террористами .

25 октября

01:30 - В здание заходит Леонид Рошаль. Вместе с ним в здание заходят корреспондент НТВ Сергей Дедух и оператор Антон Передельский. Они находятся в здании около 40 минут, за которые им удаётся побеседовать с террористами и шестью заложницами .

12:34 - Представители Красного Креста выводят из захваченного террористами здания восемь детей в возрасте от шести до 12 лет .

14:50 - В здание захваченного Дома культуры заходят Леонид Рошаль и журналистка "Новой газеты" Анна Политковская , они несут заложникам три больших пакета с водой и предметами личной гигиены.

15:30 - В Кремле президент России Владимир Путин проводит совещание с главами МВД и ФСБ, а также с лидерами думских объединений. Директор ФСБ Николай Патрушев заявляет, что власти готовы сохранить террористам жизнь , если они освободят всех заложников.

17:00-20:20 - Через Сергея Говорухина террористы передают, что отказываются от ведения дальнейших переговоров .

26 октября

00:30-02:00 - Один из заложников впадает в истерику и с бутылкой бросается на террористку, находящуюся рядом с взрывным устройством. Боевики открывают по нему огонь из автоматов, но промахиваются и попадают в двух других заложников (Тамара Старкова и Павел Захаров ). Террористы разрешают отнести раненых заложников на первый этаж и вызывают в здание сотрудников "скорой помощи" .

Штурм

04:48 - Бойцам спецподразделений по рации передается команда: "Внимание, внимание всем! Говорит Гром, всем группам штурм, штурм, штурм!" .

05:00 - Осаждавшие через вентиляцию стали закачивать в здание усыпляющий газ. Люди внутри здания - боевики и заложники - вначале приняли газ за дым от пожара, но скоро поняли, что это не так . Вероятно, это было боевое отравляющее вещество на основе фентанила. Точный состав газа оставался неизвестным и спасавшим заложников медикам .

05:30 - У здания ДК раздаются три взрыва и несколько автоматных очередей. После этого стрельба прекращается. Специальные подразделения "Альфа" и "Вымпел" ЦСН ФСБ приступают к перегруппировке сил вокруг Театрального центра. Поступает информация о начале операции по штурму здания .

06:30 - Официальный представитель ФСБ Сергей Игнатченко сообщает, что Театральный центр находится под контролем спецслужб, Мовсар Бараев и большая часть террористов уничтожены .

06:30-06:45 - К зданию ДК подъезжают десятки машин МЧС и "скорой помощи", автобусы.

06:45-07:00 - Спасатели МЧС и врачи приступают к выводу заложников из здания, оказанию медицинской помощи и госпитализации.

07:25 - Помощник президента РФ Сергей Ястржембский официально заявляет о завершении операции по освобождению заложников .

08:00 - Заместитель главы МВД Владимир Васильев сообщает об уничтожении 36 террористов, освобождении более 750 заложников и извлечении 67 тел погибших .

Первое официальное сообщение о единичных случаях гибели заложников прозвучало около 08:00, однако заместитель начальника штаба Владимир Васильев сообщает о том, что среди погибших нет детей. Как стало известно из материалов уголовного дела, к тому времени уже была констатирована смерть пяти детей .

13:00 - На пресс-конференции заместитель начальника штаба Васильев сообщил о гибели 67 человек, но по-прежнему не сообщил о гибели детей. О применении спецсредств во время штурма объявлено впервые.

13:45 - Оперативный штаб прекратил свою работу.

Последствия

28 октября 2002 года объявлено днем траура в Российской Федерации по жертвам террористической акции.

В результате террористического акта, по официальным данным, погибли 130 человек, в том числе 10 детей. Из числа погибших заложников пять человек были застрелены до штурма, остальные скончались уже после освобождения.

В ходе штурма применялся специальный газ для усыпления членов террористической группы .

27 октября 2002 года главный врач Москвы Андрей Сельцовский заявил, что "в чистом виде от применения таких спецсредств не погибают". По словам Сельцовского, воздействие специального газа только осложнило ряд губительных факторов, которыми подверглись заложники в условиях, созданных террористами .

30 октября 2002 года министр здравоохранения России Юрий Шевченко сообщил, что в ходе операции по освобождению заложников использовался состав газов на основе производных фентанила .

20 сентября 2003 года президент России В.В.Путин заявил, что "эти люди погибли не в результате действия газа", который, по его словам, был безвредным, а стали жертвами "ряда обстоятельств: обезвоживания, хронических заболеваний, самого факта, что им пришлось оставаться в том здании". В свидетельствах о смерти, выданных родственникам погибших, в графе "причина смерти" был поставлен прочерк .

Неназванный представитель руководства США заявил, что после теракта на Дубровке Масхадов полностью лишился легитимности и не может претендовать на участие в мирном процессе .

Судебные процессы

В 2003 - 2007 годах шесть пособников террористов по решению Мосгорсуда получили от 8,5 до 22 лет лишения свободы.

22 ноября 2002 года Генпрокуратура объявила о причастности к теракту чеченцев Аслана Мурдалова и братьев Алихана и Ахъяда Межиевых , задержанных в том же месяце за взрыв автомобиля у ресторана "Макдоналдс" 19 октября. Позже были задержаны лидер группы Асланбек Хасханов и его подельник Хампаш Собралиев. В 2004 - 2006 годах все четверо получили от 15 до 22 лет колонии строгого режима .

20 июня 2003 года Московский городской суд признал виновным в пособничестве терроризму и захвату заложников на Дубровке Заурбека Талхигова и приговорил его к 8,5 года лишения свободы. По версии следствия, он по телефону передавал боевикам сведения о расположении спецназа . 9 сентября 2003 года Верховный суд России оставил приговор Мосгорсуда в силе.

22 октября 2003 года заочные обвинения в организации теракта были предъявлены чеченцам Шамилю Басаеву, Герихану Дудаеву и Хасану Закаеву. В пособничестве террористам обвинили находившегося в Катаре Зелимхана Яндарбиева . В 2004 году Яндарбиев погиб в Дохе при взрыве автомобиля. Шамиль Басаев убит в Ингушетии в 2006 году.

12 февраля 2004 года Лефортовский суд Москвы приговорил к 7 годам тюрьмы майора милиции ОВД "Нижегородский" Игоря Алямкина, оформившего регистрацию в столице чеченской террористке Луизе Бакуевой, участнице захвата Театрального центра.

1 июня 2007 года стало известно, что расследование обстоятельств теракта в Театральном центре на Дубровке в Москве временно прекращено. Причиной этого была названа невозможность установить местонахождение обвиняемых Дудаева и Закаева. Ранее документы по делу были засекречены . Расследование было возобновлено в январе 2009 года .

В марте 2009 года Замоскворецкий суд Москвы взыскал около 130 тысяч рублей по искам потерпевших в результате теракта в Театральном центре на Дубровке по факту хищения вещей погибших .

В марте 2017 года на судебном процессе по делу Хасана Закаева представители потерпевших потребовали вызвать экспертов-медиков , которые в отношении погибших дали заключение о том, что между применением вещества и последствиями - летальным исходом - отсутствует прямая связь, но получили отказ на удовлетворение ходатайства. До сих пор нет ответа на вопрос, какой именно газ был применен при штурме. Как заявила на пресс-конференции "Белые пятна" адвокат Каринна Москаленко, "Это нарушает право пострадавших на частную жизнь, они имеют право знать состав, потому что судьба людей изменилась кардинально. В деле полно белых пятен: неизвестно, кто как скончался, каков был состав штаба, кто принимал решения об использовании газа?".

9 марта 2017 года представитель официальных властей России впервые заявил о наличии "жертв по неосторожности в ходе проведения спецоперации на Дубровке" . "Россия впервые признает наличие жертв по неосторожности в ходе спецоперации. Это настоящий прорыв в деле о теракте", - прокомментировала в беседе с корреспондентом "Кавказского узла" заявление прокурора адвокат Мария Куракина.

Адвокат потерпевших Игорь Зубер заявил , что для него важно, чтобы "наказание понес тот, кто действительно виновен в преступлении", однако "ни одно из ключевых обстоятельств инцидента так и не установлено". Неизвестно, "кто руководил спасательной операцией, какой конкретно газ был использован в ходе освобождения заложников, кто отдал приказ о применении газа, в результате чего наступила смерть каждого из погибших, а выжившим был причинен вред здоровью, каким образом оказывалась помощь пострадавшим".

Уголовное дело Хасана Закаева

17 декабря 2014 года газета "Коммерсантъ" сообщила, что управление СКР по Москве возобновило расследование уголовного дела о захвате Театрального центра на Дубровке после ареста одного из предполагаемых организаторов теракта, 41-летнего уроженца Чечни Хасана Закаева, находившегося в розыске 12 лет.

По версии следствия, Хасан Закаев наряду с Шамилем Басаевым и Гериханом Дудаевым (находится в розыске) являлся одним из соорганизаторов теракта на Дубровке. По данным источников "Коммерсанта", Закаев в составе преступного сообщества, организованного Басаевым, отвечал за доставку в Москву оружия, взрывчатки и так называемых "поясов шахидов". Взрывчатку боевики привезли из Чечни на КамАЗе в баллонах для сжатого воздуха, а оружие - в кузове под мешками с картошкой. Кроме того, он и Дудаев распределяли доставленный в столицу груз по заранее снятым террористами квартирам и домам.

Главным следственным управлением СКР Хасану Закаеву было инкриминировано "Приготовление к террористическому акту" (ч. 1 ст. 30, ст. 205 УК РФ), "Покушение на убийство, совершенное группой лиц" (ч. 2 ст. 105 УК РФ), "Участие в преступном сообществе" (ч. 2 ст. 210 УК РФ) и "Незаконный оборот оружия и взрывчатки" (ч. 3 ст. 222 УК РФ).

С адвоката Закаева - Сулеймана Ибрагимова - была взята подписка о неразглашении любых сведений, касающихся дела о теракте .

22 ноября 2016 года Хасан Закаев признал в суде хранение денег и оружия, но заявил, что не знал о целях боевиков .

9 марта 2017 года прокурор попросил суд признать Хасана Закаева виновным в пособничестве в захвате заложников в Театральном центре на Дубровке в 2002 году, попросив назначить Закаеву наказание в виде 23 лет колонии строгого режима.

21 марта 2017 года Московский окружной военный суд вынес приговор уроженцу Чечни Хасану Закаеву , осудив его на 19 лет колонии строгого режима.

29 августа 2017 года Верховный суд России рассмотрел апелляцию Хасана Закаева на приговор Московского окружного военного суда и сократил срок его заключения в колонии строгого режима на три месяца.

Решения ЕСПЧ по искам пострадавших

20 декабря 2011 года Европейский суд по правам человека вынес постановление по делу "Финогенов и другие против России", единогласно усмотрев в неадекватном планировании спасательной операции и в отсутствии действенного расследования российскими властями спасательной операции нарушения статьи 2 (о праве на жизнь) ЕКПЧ и присудив 64 потерпевшим компенсацию в общей сумме более миллиона евро; в решении же российских властей применить газ суд, также единогласно, нарушений не усмотрел .

23 октября 2014 года, в годовщину трагедии, Игорь Трунов сообщил корреспонденту " Кавказского узла " , что рассмотрение всех поданных им исков в ЕСПЧ по делу "Норд-Оста" окончено. "Мы выиграли все иски в Европейском суде. Исполнение этих судебных решений - это личное дело каждого из потерпевших, права которых мы отстаивали, как они получают свои выплаты и как распоряжаются ими, мне не известно. В настоящее время к нам больше никто не обращался за юридической помощью", - рассказал Трунов.

22 сентября 2016 года Комитет министров Совета Европы (КМСЕ), рассмотрев поданный в августе отчет Минюста РФ об исполнении решения Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) 2011 года по «делу "Норд-Оста"», предложил России оценить, "какие шаги в расследовании все еще могут быть сделаны", а какие "не могут быть сделаны в силу практических или юридических причин". Сожаление КМСЕ вызвало лишь то, что решение следственных органов РФ не открывать уголовное расследование "не ведет к исполнению постановления ЕСПЧ в этой его части" .

Примечания

1. Масхадов возбудил уголовное дело против Басаева за захват "Норд-Оста" // NEWSru.com, 09.11.2002.
2. Назарец Е. "Норд-Ост": угасающая надежда // Радио Свобода, 23.10.2009.
3. Теракт на Дубровке ("Норд-Ост"): хроника событий // РИА "Новости", 23.10.2010.
4. Нескольким заложникам-актерам удалось убежать // РИА "Новости", 23.10.2002.
5. Боевики требуют решить вопрос мирным путем // Коммерсант, 25.10.2002.
6. Дети, отпущенные террористами, чувствуют себя хорошо // РИА "Новости", 24.10.2002; В Театральном центре находятся 600-700 заложников; освобождены уже 150 // РИА "Новости", 24.10.2002.
7. Депутат Думы от Чечни Асланбек Аслаханов провел переговоры с главарем террористов // РИА "Новости", 24.10.2002.
8. Террористы освободили еще двоих детей // РИА "Новости", 24.10.2002.
9. Среди заложников находятся 62 иностранца // РИА "Новости", 24.10.2002; Террористам нужны Явлинский и Хакамада // РИА "Новости", 24.10.2002.
10. Террористы ждут приезда Кадырова // РИА "Новости", 24.10.2002.
11. Террористы открыли стрельбу по заложницам // РИА "Новости", 24.10.2002.
12. Террористы в телеэфире // РИА "Новости", 24.10.2002.
13. По уточненным данным, освобождены 39 заложников // РИА "Новости", 24.10.2002.
14. Хроника событий // Коммерсант, 26.10.2002.
15. Трехдневный спецвыпуск // Коммерсант, 04.11.2002.
16. Представители Красного Креста выводят из здания восемь детей // РИА "Новости", 25.10.2002.
17. К террористам пошел сын режиссера Говорухина // РИА "Новости", 25.10.2002.
18. Описания событий теракта и спецоперации - "Норд–Ост". Неоконченное расследование…События, факты, выводы // Мемориал погибших в Норд-Осте. Книга памяти, 26.04.2006.
19. Дяденька, вы меня спасете? // Московский комсомолец, 26.10.2012.
20. Hostage Drama in Moscow: The Scene; The Survivors Dribble Out, All With a Story to Tell // The New York Times, Oct. 28, 2002.
21. Место преступления - Дубровка // The New Times, 22.10.2012.
22. Место преступления - Дубровка. Никто не ответил за гибель 125 заложников // The New Times, 22.10.2012.
23. Теракт на Дубровке. Как это было // 1tvnet, 26.10.2011.
24. Невыполнение мероприятий по минимизации нанесения вреда заложникам - "Норд–Ост". Неоконченное расследование…События, факты, выводы // Мемориал погибших в Норд-Осте. Книга памяти, 26.04.2006.
25. What was the gas? // BBC, Oct 28, 2002.
26. Москомздрав: из 117 погибших заложников 116 отравились газом // Лента.ру, 27.10.2002.
27. Министр здравоохранения раскрыл тайну газа // Коммерсант, 31.10.2002.
28. Следователь: "Чеченцы не собирались умирать на Дубровке" // Nordost.org, 14.02.2011.
29. Для США Масхадов стал "испорченным товаром" // Лента.ру, 31.10.2002.
30. В январе 2015 стало известно, что Ахъяд Межиев умер от туберкулеза в колонии Кировской области, где отбывал наказание: Террорист до УДО не дожил // Коммерсант, 13.01.2015.
31. Как расследовали теракт на Дубровке // Коммерсант, 17.12.2014.
32. Заурбек Талхигов приговорен к 8,5 годам лишения свободы // РИА "Новости", 20.06.2003.
33. Как расследовали теракт на Дубровке // Коммерсантъ, 17.12.2014.
34. Суд удовлетворил иски пострадавших при теракте на Дубровке // Коммерсант, 19.03.2009.
35. Следствие вернулось к "Норд-Осту" // Коммерсантъ, 17.12.2014.

Клейкая лента памяти

15 лет назад, 26 октября 2002 года, в 5.10 утра спецподразделения начали штурм захваченного боевиками Театрального центра на Дубровке, где в заложниках оказалось 916 человек. Предварительно через вентиляцию был закачан усыпляющий газ.

130 человек, в том числе 10 детей, из числа зрителей, пришедших на представление популярного мюзикла «Норд-Ост», погибли.

По официальному заявлению ФСБ, в Доме культуры была применен газ на основе производных фентанила. Его состав так и остался засекреченным. Основными причинами смерти заложников назвали обострение хронических болезней, а также обезвоживание.

О 57 часах ада рассказали «МК» те, кто прошел через теракт на Дубровке и нашел в себе силы жить после потери близких.

Мемориал «В память о жертвах терроризма», который был открыт в 2003 году перед зданием Театрального центра на Дубровке. Фото: mskagency

На мюзикл «Норд-Ост» мы идти не планировали, - говорит Виктория Кругликова. - Сестра Ирина за месяц купила билеты на спектакль с участием Валентина Гафта, но перепутала числа. Когда мы собрались в театр с детьми, выяснилось, что спектакль уже прошел день назад, 22 октября, билеты пропали. А я работала преподавателем в колледже сферы услуг рядом с ДК «Московский подшипник», где шел мюзикл «Норд-Ост». Был будний день, погода выпала дождливая, идти никуда не хотелось, но решили: раз уже собрались - пойдем на мюзикл. Я взяла свою 18-летнюю дочь Настю, сестра - 15-летнего сына Ярослава. Причем ребята вырвались с большим трудом. Дочери нужно было готовиться к контрольной работе по французскому языку: она училась в Университете имени Мориса Тореза. Племянник отложил тренировку по теннису.

Муж у меня был в командировке. Он, кстати, не одобрял, что по такому серьезному произведению поставили мюзикл. Потом говорил, что если бы в тот роковой вечер был дома - никуда бы нас не отпустил…

Перед спектаклем заметили много странного. На подходе к Дому культуры человек кавказской наружности с характерным гортанным акцентом спрашивал лишний билетик. Я подумали тогда: «Слава богу, билетов нет, сейчас до кассы дойдем и вернемся домой». Но кассирша предложила билеты и в партер, и на балкон. Потом мы того смуглого человека, кто спрашивал лишний билетик, увидели среди боевиков… Вероятно, он в тот вечер или пересчитывал людей, или выявлял среди зрителей силовиков.

Зал был почти полностью заполнен. Нам достались билеты в одиннадцатом ряду, справа, ближе к боковому проходу. Спектакль был неплохой. Но я поймала себя на мысли, что с удовольствием бы ушла после первого отделения. Я подсознательно чувствовала что-то недоброе. А потом в фойе, во время антракта, мы увидели женщин во всем черном. Я подумала еще: идет такой патриотический спектакль, что они здесь делают?.. Настя с Ярославом что-то рассказывали друг другу и смеялись. И чеченки буквально испепеляли их взглядами. Особенно я запомнила одну из женщин в черном: она смотрела в упор, у нее были абсолютно черные зрачки… Меня прямо передернуло, мне опять захотелось уйти домой. Но как люди дисциплинированные решили досидеть до конца, не обижать артистов.

Второе отделение началось с танца летчиков. Артисты лихо отбивали чечетку, когда на сцену из зала запрыгнул человек в камуфляже и в маске. Я подумала, что наши спецслужбы кого-то хотят задержать. Потом мы услышали: «Мы из Грозного, это не шутки! Война пришла в Москву, вы - заложники!» И боевик сделал несколько выстрелов вверх.

Террористы перекрыли все входы и выходы в зрительный зал. Артистов погнали к машинам, чтобы они таскали рюкзаки со снаряжением и боеприпасами. А потом приступили к минированию зала…

Было очень страшно. Боевики пошли по рядам, чтобы выявить среди зрителей военных, сотрудников спецслужб и милиционеров. Многие силовики вырывали из удостоверений фотографии и выбрасывали «корочки». В нашем проходе нашли удостоверение какой-то женщины - сотрудницы ФСБ, которую так же, как и меня, звали Виктория Васильевна, совпал и год рождения - 1960-й. Только фамилия была другая. Террористы шли по рядам и спрашивали у всех женщин документы. А у меня с собой были только водительские права. Боевик взял их и стал пристально разглядывать: не поддельные ли? Минуты казались вечностью.

Племянник в свои 15 лет повел себя как настоящий мужчина. Обняв меня, Ярослав сказал: «Если тебя заберут, я пойду с тобой». Я, в свою очередь, стала убеждать боевиков, что работаю в колледже здесь по соседству, на улице Мельникова, дом 2, рядом с госпиталем ветеранов войны… Услышав адрес, боевики еще больше напряглись. Оказывается, в этом здании разместился штаб операции по освобождению заложников. Террорист, прищурившись, сказал: «Это говорит о многом. Пойдем к командиру».

Акция памяти. На ступени центра приносят фотографии погибших, свечи и цветы. Фото: mskagency

Меня чудом не расстреляли. Ребята, которые сидели сзади нас, начали кричать: «Она учительница!» Они работали распорядителями: встречали и рассаживали в зале гостей. И летом одному из ребят в нашем учебном комбинате отмечали свадьбу - мы с учениками накрывали для них столы.

Террорист, взяв мои документы, ушел. Потом вернулся и сказал: «Все в порядке, мы нашли эту женщину». Удивительно, но потом я узнала, что она выжила. Боевики не стали ее расстреливать: в их планы входило взять ее с собой при отступлении в Чечню и обменять на одного из своих полевых командиров.

Рядом с нами в проходе стояла одна из террористок, совсем девчонка, - Асет. Мы ее спросили: «Ну зачем вы пришли? Мы же здесь с детьми, мирные люди!» Она сказала: «У меня в Чечне остался ребенок, которому не исполнилось и года. У меня убили мужа, убили брата. Мы живем в подвале. Под бомбежками гибнут старики и дети. Это должно прекратиться». Я знала, что их в любом случае убьют. Но она повторяла: «Другого выхода нет». Мы предложили найти ее ребенка, забрать к себе. Она усмехнулась и сказала: «Ему Аллах поможет». Они были все как зомбированные.

К молодым женщинам-террористкам постоянно подходила женщина в летах, которая не снимала чадры. Она сидела в центре зала, рядом с металлическим баллоном, внутри которого, как потом выяснилось, был 152-миллиметровый артиллерийский осколочно-фугасный снаряд, обложенный пластитом. Когда поступала команда, все женщины в черном вставали, выстраивались в проходах с гранатами, брали в руки детонаторы… Наша собеседница Асет нас «успокаивала»: «Вы не волнуйтесь, если будет приказ о взрыве, я вас застрелю. Вы долго мучиться не будете».

На третьи сутки, 26 октября, мы заметили, что у боевиков приподнятое настроение. Им сказали, что завтра будут переговоры. Нам было сказано: «Мы вас отпустим, возьмем с собой небольшое количество заложников и уйдем». Мы с сестрой готовы были пойти с ними, только бы они отпустили наших детей…

Иосиф Кобзон первым вступил в переговоры с террористами и сумел договориться об освобождении Любови Корниловой и трех детей: двух ее дочерей и одного ребенка, которого она назвала тоже своим.

Первый раз за все дни мы расслабились. А под утро я вдруг почувствовала сладковатый запах. Один из боевиков соскочил со сцены, стал бегать, кричать: «Где электрик?! Отключите вентиляцию!» Я с силой вдохнула воздух, чтобы распробовать этот запах. И когда уже начала терять сознание, подумала: «Это газ-убийца». Я пыталась выдохнуть газ, краем сознания отметила: «Мне нельзя «уходить» - как же дети?!» А потом наступила чернота.

Как дальше развивались события, я знаю со слов мужа. Вернувшись из командировки, он узнал о захвате театрального центра. Мы жили рядом - все дни до штурма он находился около Дома культуры. Когда начался штурм, в суматохе ему удалось просочиться через милицейский кордон. Спецназовцы и спасатели начали выносить на ступеньки первых заложников. Сергей вспоминал, что на людей было страшно смотреть: многие были с оскаленными зубами, мышцы лица были сведены судорогой…

Нам повезло: мы сидели близко от прохода - нас вынесли в числе первых. Сначала муж нашел меня. Я страшно хрипела, и он подумал, что у меня сломан позвоночник. Потом он заметил и Настю. Со мной на руках муж бросился мимо автобусов к тому месту, где стояли «скорые». Передал меня медикам и вернулся за дочерью. На том месте, где она лежала, уже была гора людских тел. Он с трудом достал Настю. Мужу показалось, что она не дышит. Он взял дочь на руки и не знал в шоке, что делать дальше. К ним подскочил врач, нащупал у дочери слабый пульс, крикнул Сереже: «Ты что стоишь, она живая, поверни лицом вниз и беги!»

Муж потом еще несколько раз возвращался к Дому культуры. Вынес мою сестру Иру, которая была вся в крови. Ему показалось, что он вынес и Ярослава. Был предрассветный час, еще достаточно темно. Паренек, которого он передал «скорой», был такой же высокий, светловолосый, как племянник. Но парень был в белой рубашке - скорее всего, один из распорядителей. А Ярослав пошел на мюзикл в зеленой рубашке…

Я и Настя попали в госпиталь ветеранов войны, который был рядом с театральным центром. Придя в себя, я сразу спросила: «Кто-нибудь погиб?» Медсестра, опасаясь за мое состояние, поспешила уверить: «Все живы». Я так обрадовалась!.. А на следующее утро мы узнали, что многих спасти не удалось.

Вскоре позвонил муж сестры - сказал, что Ярослав в морге, а Ира бросилась с моста… Узнав о смерти сына, она вырвала все капельницы и ушла из больницы. В морге попросила оставить ее одну, чтобы попрощаться с сыном. В театральном центре, держа Ярослава за руку, она пообещала сыну, что они всегда будут вместе… Ира вышла через черный ход, остановила машину. Денег у сестры с собой не было - она сняла с пальца кольцо, отдала его водителю и попросила остановить машину на мосту в Коломенском. Мне очень бы хотелось посмотреть в глаза этому человеку… или недочеловеку. Видя, в каком она состоянии, он взял кольцо, высадил сестру посередине моста и спокойно уехал. А Ира бросилась в воду… Но, к счастью, рядом на берегу сидели в машине парень с девушкой - они вытащили сестру на берег.

Как погиб Ярослав, мы так и не узнали. Рана на лбу у него была замазана воском. В книге регистрации поступления в морг рядом с его фамилией карандашом было написано: «Огнестрельное ранение». Было вскрытие. Но в графе «Причина смерти» был поставлен прочерк. У нас сохранилось это свидетельство. Я до сих пор не могу принять того, что племянника больше нет, убеждаю себя, что Ярослав живой, просто куда-то уехал. В этом году ему исполнилось бы 30 лет.

Меня спасла работа, в которую я окунулась с головой. Коллеги меня всячески поддержали. Помню, пришел в колледж ученик, который отслужил в армии, поделился: «Я стоял в оцеплении, когда шел штурм Дома культуры на Дубровке». Я говорю: «А я там была внутри». Он признался, что они думали, что все заложники - мертвые, и грузили их, как трупы…

Нам никто не объяснял, какие могут быть последствия. Мою дочь стали преследовать страхи, и они не проходят. Я перенесла инфаркт, выяснилось, что в печени идет воспалительный процесс, - врач сказал, что это результат отравления, но предупредил, что официально этот вывод никто не подтвердит.

Сестра Ира оправилась не скоро. Все последующие годы она мечтала родить ребенка. После теракта, на мосту, она сильно разбилась - никто не верил, что она сможет забеременеть. Но Бог услышал: у нее появились на свет сын и дочь. Теперь ей есть ради кого жить…

Мы получили билеты на мюзикл «Норд-Ост» как участники переписи - в нашем районе Измайлово было 250 таких счастливчиков, - рассказывает в свою очередь Сергей Будницкий. - На спектакль я взял с собой дочь Иру и сестру зятя Ксюшу. Одной девочке было 12 лет, другой - 13.

Когда собирались на мюзикл, вдруг отключили горячую воду - мне пришлось смывать мыло холодной водой. Потом потух свет. 4-летняя внучка вдруг начала сильно плакать. Что-то в тот вечер нас задерживало дома… Но мы собрались и пошли.

Билеты нам достались в первом ряду. Спектакль был красочный, нам все нравилось, в антракте я сводил девчонок в буфет… А во втором отделении на сцену вышел человек в балаклаве, объявил, что мы - заложники. Все выходы были блокированы боевиками, по рядам пошли женщины-шахидки…

Во главе боевиков стоял Мовсар Бараев, на вид ему было не больше 25 лет. Он заявил: «Освободим вас, когда будут прекращены боевые действия в Ичкерии и начнутся переговоры с Масхадовым».

В ходе спецоперации было уничтожено 36 террористов, среди которых были и женщины-смертницы. Фото: reyndar.org

Террористы освободили маленьких детей, иностранцев, кто был с ними одной веры… У остальных стали проверять документы. Я работал начальником типографии на заводе автотракторного электрооборудования. На пропуске у меня было написано: «АТЭ-1». Боевик долго рассматривал удостоверение, предполагая, что это может быть некий военный объект.

Я пытался поговорить с Бараевым, рассказывал, что, будучи в армии, служил в полку Джохара Дудаева в дальней авиации. Попросил: «Отпусти моих девчонок». Он сказал, что у них 13-летние уже не считаются детьми и нередко уже воюют.

Мою дочь террористы сразу невзлюбили. Ира пришла на мюзикл в бархатном костюме, который был отделан перьями. Ее даже в туалет не пускали. Помогла нам одна из женщин–шахидок, которая назвалась Светой.

Всех потрясло убийство Ольги Романовой. Девушка добровольно пришла в Дом культуры, чтобы переломить ситуацию. Наступая на боевиков, она кричала: «Что вы за балаган здесь устроили?! Освободите людей, выведите их из зала!» Террористы стали кричать: «Она же пьяная!» Бараев заметил: «Она - агент КГБ. Мы это уже проходили в Буденновске» - и распорядился ее расстрелять.

На второй день боевики принесли еду из буфета. Стали кидать в зал шоколадки и пакетики с соком. Мы съели один бутерброд на троих. Вскоре появился доктор Рошаль, он стал оказывать заложникам медицинскую помощь: кому-то мерил давление, делал уколы, раздавал лекарства…

Доктор Рошаль принес в захваченный центр 3 коробки с медикаментами, оказывал заложникам медицинскую помощь, вывел из захваченного Дома культуры 8 детей в возрасте от 8 до 12 лет.

Вечером перед штурмом Мовсар Бараев был очень довольный, говорил: «Завтра в 12 часов прилетает Шаманов». Я подумал, что это отвлекающий маневр: у меня было предчувствие, что скоро начнется штурм.

Задняя часть сцены была освещена, и в шестом часу утра я увидел, что сверху из вентиляции пошел белый завиток, похожий на дым. Двое боевиков на сцене стали стрелять из двух автоматов в вентиляцию…

А я, предвидя, что в зал могут пустить газ, припрятал маленькую бутылочку с минеральной водой. Растолкав спящих девчонок, намочил носовые платки. Сам тоже стал дышать через мокрую ткань. Потом взорвалась светошумовая граната, и я отключился.

Пришел в себя в институте Склифософского в три часа дня. В носу - трубка, в руках - капельницы… Назвал свою фамилию и снова отключился.

Потом выяснил, что меня в числе 23 человек привезли в Склиф на автобусе. Когда уже откачали, перевезли в бокс, ночевал там с 74-летним бомжем. Помню, он всю ночь матерился и бегал голым по реанимации…

На следующий день меня накормили морковным супчиком и перевезли на кровати в общую палату. Там лежали еще 6 человек. Запомнил дирижера Максима Губкина и трубача Володю Костянова. Вечером все уже ходили. Врачи удивлялись: «У нас никогда не было, чтобы вся реанимация гуляла!» Они делали для нас все возможное. Даже в час ночи приносили по нашей просьбе кефир.

Люди погибли, потому что была плохо подготовлена эвакуация. Рядом с театральным центром стояли грузовики с песком: все готовились к взрыву, «скорые» не могли близко подъехать… В госпиталь ветеранов, который располагался через дорогу от Дома культуры, привезли всего 58 человек. В Склифе оказалось 23 заложника, а в 13-ю больницу попало 367 человек.

К часу ночи нашлась Ксюшка, которая попала как раз в 13-ю больницу. А потом сообщили и о дочке, которая оказалась в госпитале ветеранов. К ним после штурма пришли бойцы «Альфы», принесли торт и шампанское. А заложники начали кричать: подумали, что их снова захватывают.

Когда вышел после больничного на работу, я 300 метров по коридору шел, наверное, чуть ли не час. Все вылетали из кабинетов, обнимали, целовали…

С тех событий прошло уже 15 лет. Но я до сих пор не могу слышать, когда рвут скотч. В первый день боевики постоянно рвали липкую ленту и приматывали взрывчатку к спинкам стульев.

Ровно пятнадцать лет назад Москва пережила самый масштабный теракт, связанный с захватом заложников. Члены группировки «Исламский полк особого назначения», которыми руководил выходец из Чечни Мовсар Бараев, захватили театральный центр у метро «Дубровка». В тот момент там шел мюзикл «Норд-Ост». В заложниках оказались более 915 человек.

Случайные люди — реальные смерти

«Я планировала пойти на этот спектакль, но за день сдала билеты. Конечно, я и многие москвичи тогда были напуганы взрывами жилых домов в сентябре 1999 года. Но почему именно я решила не ходить на мюзикл, я не знаю, интуиция, что ли. А вот некоторые мои друзья попали в театральный центр в тот злополучный день. К счастью, они остались живы», — рассказала «Газете.Ru» Екатерина Аденина.

Среди заложников оказались не только артисты спектакля и зрители. «23 октября 2002 года у нас проходило обычное занятие. Мы были в абсолютно другом крыле театра, но, видимо, захватчики были неплохо осведомлены о том, что и где там расположено. Они зашли к нам, дали очередь в потолок из автомата и согнали меня и моих учеников в зрительный зал, сказали, где сесть и велели не разговаривать и не улыбаться», — вспоминает основатель школы ирландского танца Iridan Игорь Денисов. По его словам, террористы в то же время разрешали захваченным людям звонить близким родственникам с мобильных телефонов.

«Мы сразу же набрали родителям наших учеников, чтобы сказать главное: «все живы и здоровы». Все остальное люди услышат и так, по телевизору, так я тогда подумал», — отметил Денисов.

По словам других заложников, боевики заставляли их звонить домой и говорить, что за каждого убитого захватчика те будут расстреливать по 10 жертв.

В группу террористов, ворвавшихся в театральный центр, входили как мужчины, так и женщины. Они были вооружены автоматами, пистолетами и пулеметами, а, кроме того, они заминировали зрительный зал. Захватчики разместили взрывчатку в центре прохода, на балконе и, кроме того, у части женщин-террористок были на теле пояса смертниц. «Шахидки были расставлены по залу очень грамотно, таким образом, чтобы в случае взрывов погибло максимальное число людей. Более того, если бы все взрывные устройства сработали, то не исключено, что было бы повреждено близлежащее метро, что могло привести к тяжелым последствиям. А у части группы террористов тогда появилась бы ненулевая вероятность скрыться», — сообщил «Газете.Ru» полковник ФСБ РФ, ветеран спецподразделения «Альфа» Сергей Милицкий, принимавший участие в операции по освобождению заложников в театральном центре.

С самого начала захвата театра произошло несколько случаев, повлиявших на дальнейший ход событий. «Журналисты стали очень подробно освещать события. Прямо в режиме онлайн снимали передвижения спецназа и милиции. А у террористов тоже был телевизор, и они все это внимательно смотрели», — вспоминает Милицкий. В то же время всех обстоятельств боевики не учли, и нескольким актерам и сотрудникам центра удалось покинуть его через окна или запасные выходы.

Кроме того, среди заложников внезапно оказался офицер московского спецназа СОБР МВД РФ. «Этот человек пошел на спектакль со своей девушкой. Он сразу позвонил на базу к своим и сказал о случившемся. Тогда собровцы сидели на 2-ом Колобовском переулке в центре города. В полной готовности они прибыли к зданию театрального центра всего за 40 минут и были готовы немедленно начать штурмовать. В тот момент террористы еще не успели завершить минирование зала, так что шанс провести этот штурм успешно у спецназовцев был», — рассказал «Газете.Ru» глава профсоюза столичной полиции Михаил Пашкин. По его словам, Владимир Пронин, который возглавлял в те годы ГУВД Москвы, не дал «добро» на подобную операцию. «А офицер СОБРа, сообщивший о захвате, позже погиб, отравившись газом», — добавил Пашкин.

Вскоре после захвата центра телеканал «Аль-Джазира» транслировал записанное обращение главы террористической группы Бараева, который потребовал вывода российских войск из Чечни, а также переговоров между российскими властями и главой чеченских боевиков Асланом Масхадовым. В дальнейшем захватчики потребовали прибытия в здание главы администрации Чечни Ахмата Кадырова. «Мне показалось, что это были молодые ребята, которые не решают ничего сами. Они все время звонили куда-то за границу и консультировались с кем-то», — вспоминает бывший заложник Денисов.

С начала захвата заложников 23 октября и до штурма здания в театр приходили разные люди и пытались договориться об освобождении части заложников. Так, в первый день теракта

подполковник российской армии Константин Васильев со служебным удостоверением прошел через оцепление и предложил боевикам себя в качестве заложника, а взамен попросил освободить женщин и детей. Однако террористы решили, что его подослала ФСБ, и расстреляли офицера.

Фоторепортаж: "Норд-Ост": 15 лет теракту на Дубровке

Is_photorep_included10586603: 1

На следующий день в здание центра прошла 26-летняя Ольга Романова, которая, зайдя в зал, вступила в перепалку с Мовсаром Бараевым. Её быстро допросили, увели в коридор и убили тремя выстрелами из автомата. А незадолго до штурма в задние прорвался москвич Геннадий Влах, который по ошибке решил, что среди заложников есть его сын. Террористы убили и его.

С захватчиками пытались вести переговоры такие известные люди, как детский хирург Леонид Рошаль, политики Ирина Хакамада, Григорий Явлинский и Евгений Примаков, режиссер Станислав Говорухин и народный артист СССР Иосиф Кобзон. Последнему удалось добиться освобождения нескольких женщин и детей.

Пока заложники продолжали находиться в зале, перед театром проходили митинги с требованием к властями России вывести войска из Чечни. В этих выступлениях принимали участие в том числе и родственники заложников. На третий день теракта, рано утром 26 октября бойцы «Альфы» пошли на штурм. «На самом деле, операция готовилась очень тщательно. Прорабатывались разные варианты, мы учитывали, что надо ни в коем случае не допустить взрыва, так как тогда погибли бы подавляющее большинство заложников. Прорабатывался вариант того, чтобы зайти через канализацию. В итоге остановились на том, чтобы применить специальный газ, который обладает паралитическим действием, подавляет волю человека к чему-либо. Его закачали в здание через воздуховоды. Когда бойцы штурмовой группы проникли в помещения театра, они пришли в ужас: огромное количество людей просто лежат и не двигаются!», — вспоминает Милицкий.

Во время операции были уничтожены все 40 террористов, а никто из смертниц не смог привести взрывчатку в действие. Однако уже в больницах сразу поле спецоперации начали массово умирать бывшие заложники.

Всего от последствий применения газа скончались не менее 125 человек. По данным общественной организации «Норд-Ост», жертвами стали 179 человек. Ситуация усугублялась тем, что медики изначально не знали, какой газ применили силовики, а также тем, что заложники были ослаблены плохим питанием: террористы давали им только соки, шоколад жвачку, которые были в театральном буфете. Многие из тех, кто выжил после применения газа, до сих пор жалуются на различные заболевания: потерю памяти, зрения, онкологию и другие.

Газ-убийца неизвестен до сих пор

«Я потерял там сына. Он отравился газом. Вообще же из всех жертв только пятеро были застрелены, а остальные скончались из-за этого вещества, которое применили штурмующие», — поделился с «Газетой.Ru» Сергей Карпов, который проходит потерпевшим по ряду уголовных дел, связанных с терактом, и знакомился с их материалами. Он подчеркнул, что непосредственно к бойцам спецназа у него претензий нет: «Альфа» отработала на «отлично», хотя ее бойцы рисковали жизнью. А вот эвакуация была организована безобразно. Например, для приема пострадавших была подготовлена 15-ая больница, которая размещена рядом с театральным центром. Но туда привезли только семь человек. Неподалеку от театра была также 13-ая больница, но туда почему-то привозят 300 человек. Столько в принципе невозможно принять в одно медучреждение», — сказал он.

Карпов отметил, что российские власти до сих пор не раскрыли состав газа, что также вызывает возмущение родственников жертв теракта. «В заключении судмедэкспертизы написано, что прямой связи между применением газа и смертью людей нет. Но как это можно утверждать, если его состав до сих пор не раскрыт?!», — возмущается потерпевший. Ветеран «Альфы» Милицкий, в свою очередь, пояснил, что свои причины поступать именно таким образом у силовиков и российских властей были. «Газ — это специальная комбинация веществ, которая изготавливалась для этой операции. Такие вещи никто и нигде не раскрывает. Что же касается эвакуации, то она готовилась. Юрий Лужков, например, который был тогда мэром, подогнал к месту штурма 100 «скорых». Вы только представьте себе, как это разом можно найти такое количество этих машин? Но близко подъезжать они не могли, ведь тогда террористы догадались бы, что готовится штурм», — отметил ветеран спецназа.

В то же время Милицкий признал, что при эвакуации были допущены определенные ошибки. «Те, кто попал в «скорые», выжили. А вот те, кого эвакуировали прочим транспортом, погибли. Нужно понимать, что офицеров «Альфы», других структур, милиционеров учат задерживать и уничтожать, а не спасать. Иногда пострадавших клали на асфальт или на пол автобуса неправильно: у них западал язык, начиналась рвота, и они захлебывались», — сказал Милицикий. В целом же, по его словам, во время церемонии награждения силовиков в Кремле президенту Владимиру Путину тогда лично позвонил генсек НАТО и поздравил с блестящей операцией.

«Хотя это все нас не оправдывает. Меня учили так: если при штурме погибает хоть кто-то из заложников, то, значит, мы где-то недоработали»,

— заключил Милицкий.

После событий у метро «Дубровка» прошел ряд громких судебных процессов. В 2003 году Московский городской суд признал Заурбека Талхигова виновным в пособничестве терроризму и захвату заложников в Доме культуры на Дубровке, приговорив его к 8,5 годам лишения свободы. А в 2004 году Лефортовский суд Москвы приговорил к семи годам тюрьмы майора милиции ОВД «Нижегородский» Игоря Алямкина, оформившего регистрацию в столице чеченской террористке Луизе Бакуевой, участнице захвата театрального центра. В 2014 году в Крыму был задержан подозреваемый в причастности к теракту 41-летний Хасан Закаев. Московский окружной военный суд признал его виновным в том, что он организовал доставку оружия и взрывчатки террористам, Закаев получил 19 лет колонии строгого режима.

А вот в компенсации родственникам жертв и самим заложникам российские суды долгое время отказывали. «Мы начинали с Тверского суда, причем судились с Москвой, так как отвечать должно было не государство в целом, а тот субъект, на территории которого произошел данный факт. Дошли до Верховного суда, потом пошли в Единый европейский суд по правам человека в Страсбурге. 12 лет судились и победили, Страсбург заставил Россию выплатить компенсацию и должным образом провести расследование, но оно до сих пор не ведется. Хотя компенсацию на общую сумму 1,3 млн евро Минфин нам выплатил», — пояснил Карпов. Эта тяжба стала первым масштабным судебным разбирательством российских граждан против РФ в ЕСПЧ.

Впрочем, некоторые потерпевшие относятся к этому вопросу по-другому. «Ровно через месяц после теракта у нас был большой концерт в центре «Москвич».

Если бы мы думали только о случившемся, то что бы произошло в нашей жизни? Надо жить нынешним мигом и думать о будущем.

У меня с тех пор родилось трое детей — что еще нужно? Хотя 26 октября встречаемся с моими студентами и отмечаем наш второй общий день рождения», — рассказал Денисов.

Источник: Московский Комсомолец, Фото: Геннадий Черкасов

Около 300 человек собрались сегодня у Театрального центра на Дубровке - вспомнить жертв теракта, произошедшего 8 лет назад. Тогда в ходе спецоперации по освобождению заложников - зрителей, артистов и технического персонала мюзикла "Норд Ост" - погибли 130 человек. Собравшиеся на траурном митинге возложили цветы к памятной плите, положили их и на ступени центра, где от отравления газом умирали бывшие заложники. После "минуты молчания" всех погибших назвали поименно, сообщает "Радио Свобода".

Кроме того, выступавшие потребовали назвать виновных в гибели заложников, большинству из которых не была оказана вовремя квалифицированная медпомощь.

Как ни жутко это звучит, но те страшные события, хоть и остались в памяти, но уже так не тревожат. Захват заложников на первосентябрьской линейке в Беслане и мартовские взрывы в московском метро как бы "затмили" их. Так уж устроена человеческая память, что все детали даже важных событий постепенно стираются.

Единственные люди, которые ни на минуту не забывают о тех днях — это бывшие заложники и родственники тех, кто так и не смог покинуть Театральный центр.

Сегодня бывшие заложники, которые стали инвалидами, матери, потерявшие своих детей, дети, в один миг лишившиеся родителей, остались наедине со своим горем. По сей день они пытаются докопаться до правды, которую, по их мнению, государство зарыло в землю вместе с жертвами “Норд-Оста”.

Из воспоминаний Татьяны Карповой, матери погибшего Александра Карпова: “После штурма в зал ПТУ к родственникам вошли представители штаба. Зал замер. “Штурм прошел блестяще! Террористы убиты все! Жертв среди заложников нет!” Зал аплодировал, кричал от радости. Все благодарили власти, госчиновников за спасенные жизни родных и близких… Благодарили Господа Бога. В этот момент в зал вбежали священнослужители. Началась служба. Зал упал на колени. Плакали от счастья все…

…А потом я увидела группу врачей. Несмотря на всеобщее ликование, лица у них были далеко не радостными. “Таня! Там, похоже, весь зал мертвых!..”

Мы встретились с семьей Карповых — Сергеем и Николаем — на окраине Москвы в тихом безлюдном кафе. Эти люди — одни из основателей региональной общественной организации содействия защите пострадавших от террористических актов “Норд-Ост”. В том теракте Сергей потерял сына, Николай — брата.

И с тех пор докопаться до истины, узнать правду о теракте стало для них смыслом жизни. Сначала они ждали ответов от российского правосудия. Не дождались. И подали судебную жалобу в Страсбургский суд. В жалобах, направленных в Евросуд, говорится, что в ходе расследования теракта российские власти нарушили 2-ю, 6-ю и 13-ю статьи Европейской конвенции по правам человека, гарантирующие права на жизнь, на справедливое судебное разбирательство и на эффективные правовые механизмы. Пока же Карповы рассказывают, какие вопросы мучают их по сей день.

Сергей: — Вы знаете, а ведь о нас давно забыли. Отмахнулись как от надоедливой мухи. Если первую пару лет трагедию “Норд-Оста” вспоминали все газеты, по телевидению показывали фильмы на эту тему, то сейчас тишина… Но мы все равно не сдадимся, пока не найдем истину. Представляете, прошло 8 лет, а я до сих пор не выяснил, чем травили моего сына! Ведь формулу газа, который пустили в Театральный центр, так и не обнародовали. Эти данные даже не фигурируют в уголовном деле. Зато везде черным по белому написано, что газ был безвредным. Но он же якобы не идентифицирован! Откуда такие выводы?

— Когда будут оглашены результаты Страсбургского суда?

Николай: — Мы уже вышли на финишную прямую… Первое заявление отправили аж в 2004 году. Суд долго решал, стоит ли рассматривать нашу жалобу. Этот процесс занял несколько лет. В Страсбурге большие очереди, особенно что касается России. В итоге наше дело все-таки приняли к рассмотрению. Мы отправили им 12 кг документов по теракту на Дубровке — это показания свидетелей, видеодиски, аудиокассеты.

— Какие возникли вопросы у представителей Страсбурга помимо состава газа?

Николай: — К сожалению, мы не можем их разглашать. Благодаря Российской Федерации наше дело в Страсбурге принимает режим закрытого рассмотрения и не рекомендовано к разглашению. Могу сказать одно — вопросы в Страсбурге были достаточно жесткие, неудобоваримые для правительства. Мы же до сих пор считаем, что штурм был необоснован, можно было избежать такого количества жертв, если бы была продумана грамотная эвакуация и медицинская помощь заложникам.

Николай: — Вся операция по спасению заложников “Норд- Оста” состояла из двух частей. Первая — боевая, где работали подразделения “Альфа” и “Вымпел”. То, что сделали ребята, — уникально! Низкий им поклон! Вторая часть — эвакуация, сортировка и оказание первой медпомощи заложникам. Эта часть операции была проведена безобразно. Судите сами. Когда после штурма в Театральный центр вошли спецслужбы и медики, то они увидели полный зал покойников. Люди сидели-лежали без сознания, все были синего цвета. Врачи пребывали в растерянности. Ведь их предупредили, что на Дубровке будут раненые с минновзрывными травмами, ампутациями, огнестрельными ранениями. Про газ им не сказали ни слова.

— В какой-то момент один врач, осматривая заложника, сказал: “Похоже на наркотическое отравление, надо колоть налоксон”. При помощи этого препарата спасают наркоманов после передозировки. Одному заложнику вкололи это лекарство — вроде ему стало лучше. Тогда врачи по рации начали передавать друг другу: “Ребята, у кого есть налоксон, колите”. И начался бардак. Людей не метили — кому уже ввели препарат, кому нет. Получалось, что один пострадавший получал две-три дозы, а другой — ничего. А препарат оказался очень страшным. Лишний укол мог привести к остановке сердца.

Сергей: — Сортировку заложников на живой-мертвый не производили. Людей складывали штабелями на асфальт перед зданием театрального центра. Потом всех грузили в автобусы и “рафики”. Таким образом, погибла 13-летняя Саша Летяго, которую попросту раздавили телами.

Из материалов уголовного дела. Объяснения медработника Недосейкиной А.В. (том 120, лист дела 115): “…Была плохая сортировка больных, живые заложники находились в автобусах вперемежку с трупами погибших заложников. Отсутствие информации о названии вещества, примененного в ходе спецоперации, сыграло негативную роль в оказании медпомощи…” (Из книги “Норд-Ост”. Неоконченное расследование”, изданной на средства общественной организации “Норд-Ост”.)

Николай: — Известны случаи, когда человека заворачивали в черный мешок, принимали его за покойника, а через некоторое время мешок начинал шевелиться. Одна женщина, которую по ошибке доставили в морг, неожиданно ожила. Через неделю она скончалась в реанимации.

Сергей: — Несмотря на то что у многих пострадавших в результате газовой атаки начались рвотные потуги, людей выносили и укладывали на спину. В автобусы заложников сажали, запрокинув голову назад. Люди захлебывались рвотной массой. И умирали. Из автобусов выгружали часть мертвых. Результат — 58 человек скончались в автобусах и больницах.

Из материалов уголовного дела. Объяснения медработника Беляковой О.В (том 120, лист дела 130): “В автобусе не оказалось никаких медицинских препаратов и инструментов. В автобусе находилось 22 пострадавших, один из которых… скончался… Пострадавшие располагались хаотично, некоторые сидели на креслах, некоторые лежали на полу… это сыграло негативную роль…. В работе нам бы помогло название антидота…”

Николай: — Машин “скорой помощи” было много. Но почему-то заложников увозили в основном на автобусах. А “скорые” возвращались пустыми. Рассказать, по какому принципу работали автобусы, которые развозили людей без сознания? Один водитель говорит другому: “Я знаю, здесь рядом есть больница. Едем в колонне”. И ряд автобусов, преодолевая дорожные пробки, плелся в ближайшую больницу, где их никто не ждал. Конкретных указаний врачам никто не давал — они не знали, в какую больницу ехать, где готовы принять пострадавших. В итоге в 13-ю больницу пригнали сразу 6 автобусов. Врачи клиники развели руками: “Мы не можем обработать сразу 350 пострадавших!”. 3 автобуса развернулись и отправились в Склиф. Но там их тоже не ждали. Охрана 15 минут не пускала на территорию института транспорт с пострадавшими.

Зато 15-я больница, которая была подготовлена для принятия заложников, пустовала. Потом врачи этой клиники рассказывали: “Мы выписали всех наших больных, которые могли сами передвигаться, освободили палаты для заложников. Практически полностью очистили больницу. Вызвали хирургов, реаниматологов, медсестер”. К ним привезли всего несколько пострадавших.

Из материалов уголовного дела. Показания Кругловой Г.И. (медработник, принимавший участие в транспортировке заложников): “… они открыли заднюю дверь машины и буквально закинули двух пострадавших… в тяжелом состоянии. На вопрос, куда доставлять… услышал: куда хотим…”

Сергей: — У 60 процентов погибших в экспертизе написано: “следов оказания медицинской помощи не обнаружено”. Больше половине заложников помощь попросту не оказывалась. У многих были ободраны шея, руки — результат того, что их волочили по асфальту.

Из материалов уголовного дела (том 1, 120): “Дети в тяжелом состоянии не доставлялись в специализированные больницы… Десяти детям это стоило жизни, причем 5 из них медицинская помощь не оказывалась вообще…”

— Откуда вам известны детали дела чуть ли не каждой пострадавшей семьи?

Сергей: — Все 8 лет мы друг с другом тесно связаны — заложники, пострадавшие… Мы знаем проблемы каждой семьи. Мы все стали одной семьей! Постоянно созваниваемся, встречаемся, поддерживаем друг друга не только морально, но и материально. Так что сегодня мы готовы подписаться под каждой рассказанной нами отдельной трагедией.

Николай: — А потом патологоанатомы рисовали официальные экспертизы по вскрытию жертв теракта. Все документы были составлены как под копирку. Доходило до того, что внутренние органы 14-летней девочки и 31-летнего мужчины оказывались одинаковые, вплоть до веса и размера.

Сергей: — Нам до сих пор не дали ознакомиться со всеми материалами уголовного дела. Позволили взглянуть только на медицинские экспертизы. Когда мы читали заключения, создавалось впечатление, будто на “Норд-Осте” собрались инвалиды и тяжело больные люди. У всех погибших заложников, независимо от возраста, обнаружили серьезные проблемы с почками, печенью, сердцем. Также зафиксировали обострения хронических заболеваний, которых раньше у человека не было. Зато об отравлении газом ни в одной экспертизе не сказано ни слова. Причина смерти одна на всех — гиподинамия, обезвоживание организма, хронические заболевания. Выходит, 125 человек погибли от того, что плохо сидели, плохо ели, плохо пили.

По официальному сообщению пресс-секретаря посольства Австрии Вольфганга Баньяи, бывшая заложница гражданка Австрии Эмилия Предова-Узунова “умерла вследствие применения газа при освобождении заложников”.

Сергей: — У меня “Норд-Ост” забрал сына Александра. Но мы несколько дней ничего не знали о сыне. 100 человек были брошены на его поиски. Его жена выжила. Но к ней нас тоже не пустили. Люди разыскивали близких сутками. Никаких списков не было. Позже, когда мы решили создать свою организацию, нам пришлось объезжать все кладбища, смотреть, кто когда погиб. И таким образом мы нашли всех родственников жертв. Также нам долго пришлось бороться с властями, чтобы установить памятную доску с именами погибших возле Театрального центра на Дубровке. Нам не разрешали вывешивать фотографии погибших и полный список жертв трагедии.

— Руководителем следственной бригады являлся Владимир Кольчук. С ним вы тоже не нашли общего языка?

Сергей: — Встретиться с ним было проблематично. Нормального общения не получалось. Даже на суде он не отвечал на вопросы, а откровенно хамил судье и нам. Что уж теперь говорить… Следствие закончено. А Кольчук пошел на повышение. Ведь это ему поручили расследовать громкое дело о краже в Эрмитаже.

Однажды мы задали ему вопрос о факте мародерства после штурма. Кольчук вздохнул: “У людей зарплаты мизерные, вон они шли мимо уснувшего заложника, подняли кошелек и отправились дальше”. Он говорил это так спокойно…

На суде поднимался вопрос о мародерстве. Нашли виновного. Все списали на человека, который погиб в автокатастрофе за месяц до суда. Дело закрыли. Других имен по этому факту не фигурировало.

— Ходили слухи, что террористам удалось уйти?

— По результатам следствия — все чисто, никто не ушел, все погибли во время штурма. Но у нас есть одна видеосъемка, которую сделали из окна здания напротив Театрального центра. На ней зафиксировано, как после штурма из центра вытащили человека, скованного наручниками. Бросили его около крыльца. К нему подошла женщина и выстрелила в него. Труп оттащили обратно в здание. Мы предъявили пленку следователю. Позже он опроверг наши домыслы, что, возможно, выживших террористов расстреливали. Он сказал, что выстрела не было, звук на пленке от разбитого стекла.

— Троим людям, которые не были заложниками, удалось пройти через все кордоны и проникнуть в здание на Дубровке. Всех их расстреляли террористы. Как же им удалось проникнуть в здание?

— Первая погибшая — молодая девушка Ольга Романова. Она прошла через кордоны в первые часы захвата, когда вокруг творилась полная неразбериха. А вот как прошли Васильев и Влах? Третий человек — Геннадий Влах — пошел в Театральный центр искать сына Романа. И тоже каким-то образом преодолел все кордоны. Сына в зале не оказалось. Влаха расстреляли. А потом его тело по ошибке кремировали вместе с террористами. Супруга погибшего Галина нашла труп мужа только через 8 месяцев. Прах ей не выдали. Мать и жена Влаха положили в могилу обычную керамическую вазу с футболкой Геннадия, пачкой чая и конфетами. Перед семьей погибшего никто не извинился…

Мы пробовали связаться с Галиной Влах. Однако нас предупредили, после всего случившегося женщина долго не могла прийти в себя. Сегодня она категорически отказывается вспоминать те события. Галина никогда не приходит на памятные мероприятия, посвященные трагедии на Дубровке.

— Вас обвиняли в том, что вы подали иски к правительству на миллион долларов?

— Это была пиар-акция, чтобы привлечь к себе внимание и объединить людей, пострадавших в терактах. А деньги? О чем вы? Мы прекрасно знали, что не получим ни копейки…

Николай: — Не все заложники хотели общаться после случившегося. Многие уходили в себя, некоторые и сейчас не желают ворошить прошлое. Основной костяк нашей организации — родственники погибших и те, кому необходима серьезная медицинская помощь. Вы даже не представляете, сколько людей, наглотавшись якобы безвредного газа, остались инвалидами.

Сергей: — Практически все болезни заложников связаны с мозгом. После того как люди наглотались ядовитого газа, у людей нарушилось кровообращение, функции дыхания. 12 человек полностью оглохли. У многих сильно упало зрение. Заложникам ставят диагноз “пропадание памяти”. Человек может идти в магазин и покупать 3 раза по килограмму соли. Практически у всех серьезное нарушение функций почек, печени, пищеварения. У кого-то эти болячки вылезли сразу, у кого-то чуть позже. Людей ведь выписывали через 2—4 дня. Но потом случались повторные госпитализации, о которых особо не пишут.

В частных беседах врачи признавались: “Что вы хотите, вы надышались отравляющим газом!”. Но на бумаге этот диагноз не писали. Симптоматику не указывали. Хотя на следствии в показаниях фельдшеров “скорой помощи” шел разговор об отравлении опиатами, медики не скрывали, что чувствовали запах нервно-паралитического газа. Но такие показания тщательно подчищались.

— Вы боретесь, чтобы бывших заложников “Норд-Оста” освободили от армии…

Сергей: — Существует закон — люди, которые во время срочной службы находились в плену, подлежат комиссованию. Но к заложникам “Норд-Оста” это не относится. Наши ребята попадают под призыв. Но мы требуем у правительства принять закон о статусе потерпевшего от террористического акта. У нас ведь нет льгот, нам не оказывается бесплатное лечение, нет системы реабилитации и компенсации. А как быть семьям, которые потеряли кормильца? У нас только сирот осталось 69 человек, которых надо вырастить, вылечить. Яркий пример одной семьи. В том теракте погибли мама с папой двух мальчишек — 4 и 6 лет. Ребят поднимают бабушка с дедушкой на жалкую пенсию. Когда они заявили в суде о прибавке пенсии по утере кормильца, над ними сжалились. И надбавили пенсию — по 250 рублей на каждого ребенка.

Николай: — Теракт проходит, а люди остаются наедине со своими ранами и болячками, им никто не помогает. Люди получают инвалидность, они никому не нужны. Многие заложницы не смогли самостоятельно справиться. Есть примеры, когда наши женщины знакомились друг с другом в психиатрических клиниках. Родственники погибших тоже были на грани. Одна женщина после гибели сына зашла попрощаться с ним в морг. А потом взяла такси, приехала к высокому мосту и бросилась вниз…

Сергей: — Некоторые женщины рассказывали, что после штурма с них брали подписку о том, что в течение 5 лет они не должны рожать. Но одна заложница на тот момент уже была беременна. Ребенок родился тяжелый, помимо диагноза ДЦП у него целый букет других заболеваний. Женщина одна растит малыша. На руках у нее помимо больного ребенка двое родителей, инвалиды Чернобыля. Все заработанные деньги она тратит на лечение близких.

Сергей: — Сейчас за погибшего в теракте платят по миллиону рублей. Тогда давали 100 тысяч. Потерпевшим выплачивалось 50 тысяч. И 14 200 рублей давали на погребение — на руки эту сумму не выдавали, за деньги предоставляли набор услуг в “Ритуале” — убогий веночек, скатерочку, тапочки и самый дешевый гроб. У одной женщины на “Норд-Осте” погиб сын. Ей выдали гроб из оргалита, скрепленный чуть ли не степлером. Она сказала: “У меня сын большой, гроб развалится”. На что ей ответили: “Возьмите два”. Многие были вынуждены отказываться от услуг государства.

Власти надеялись, что народ проглотит трагедию, не станет разбираться. А мы начали копаться. Заявляли на следствии, что в судебно-медицинских экспертизах много нестыковок. Но следователи только махали рукой, мол, все нормально. Родители 14-летней Кристины Курбатовой до сих пор пытаются найти человека, который констатировал смерть их дочери. Не указано место констатации смерти. Какой-то человек пришел, посмотрел и сказал, что Кристина мертва.

Николай: — Также многие сотрудники Театрального центра на Дубровке обращали внимание на тот факт, что видели среди террористов людей, которые работали с ними бок о бок в одном здании. Речь, например, шла о рабочем, занимавшемся ремонтом в ночном клубе. Ведь в Театральном центре находился ночной клуб.

Из материалов уголовного дела (том 1 дела 93) — “Сотрудник ДК был захвачен в заложники и среди террористов узнал одного из работников гей-клуба. В зале тот находился без маски и спал на сиденьях в непосредственной близости от него…”

Николай: — Поначалу стала отрабатываться версия, что в здании Театрального центра все было заготовлено заранее — оружие, взрывчатка. Но прокуратура запретила поднимать этот вопрос. А потом произошел теракт в Беслане. Там тоже шла речь о том, что теракт был заранее спланирован. Обнаружили, что в актовом зале школы была проломлена сцена, а в библиотеке — полы, под которыми, возможно, террористы хранили оружие. Как только стали рассматривать эту версию, актовый зал неожиданно сгорел.

Сергей: — Когда у нас были деньги, мы часто проводили мероприятие “Нет террора”, устраивали музыкальные фестивали. Спонсировали нас Запад и некоторые российские организации. Мы организовывали памятные мероприятия в ДК железнодорожников, в гостинице “Космос”. А потом нам перекрыли кислород. Теперь мы уже не можем арендовать помещение для наших собраний. Когда слышат слово “Норд-Ост”, сразу говорят: “До свидания, наши места нам дороже”. Идет сильное давление на людей, причастных к теракту. Среди заложников была ранена женщина. У нее отняли полселезенки, полпеченки — женщина стала инвалидом. Но когда она стала судиться с правительством, инвалидность с нее сняли.

— Спектакль “Норд-Ост” прекратил свое существование?

Николай: — “Норд-Ост” шел ровно год. Но люди туда не ходили. Многие заложники после “Норд-Оста” вообще боятся посещать театр.

— Правда, что званием Героя России наградили ученого-химика, отвечавшего за применение газа в ходе штурма?

Сергей: — Да, это официальная информация, полученная нами из прокуратуры. Пять человек были удостоены звания Героя России: первый замдиректора ФСБ генерал Владимир Проничев, возглавлявший штаб по освобождению заложников, начальник Центра специального назначения генерал Александр Тихонов, ученый-химик, отвечавший за применение газа в ходе штурма, и два бойца элитных спецподразделений “Альфа” и “Вымпел”. И дело не в том, что они применили этот газ при штурме. Страшно, что к газу не было разработано антидота. Кстати, имя того профессора, который отвечал за газ, не разглашается…

Есть и другая версия, которой с "Правдой.Ру" поделился участник спецоперации офицер внутренних войск Игорь Солдатов:

— Дело в том, что изначально было ясно — присутствует угроза взрыва. И, чтобы ее исключить, в этой спецоперации использовали газ. Именно он всех усыпил, а за это короткое время успели убить шахидок. Ведь кнопки взрыва находились у них в руках, поэтому именно женщин нужно было обезвредить первым делом.

— Такое количество зрителей погибло от отравления газом?

— Нет, сто процентов не от отравления. Люди всего лишь заснули на некоторое время, многие потом самостоятельно просыпались и выходили из здания. Некоторых было достаточно похлопать по щекам, некоторых нам пришлось выносить на руках. Если б газ был действительно ядовит, я бы не зашел туда без противогаза. Погибали, я считаю, те, у кого были проблемы с сердцем. Ведь не каждый способен пережить такой шок. К сожалению, дозу этого газа нельзя было рассчитать на всех так, чтобы никому не навредить. Самым главным было то, чтоб этого стало достаточно для обезвреживания шахидок.

Несмотря на все последствия, Игорь Солдатов уверен, что операция была проведена безупречно:

— Я считаю, что мы сделали все, что можно было сделать, и операция была проведена на высшем уровне. То же самое могли повторить и в Беслане, но СМИ помешали этому. Ведь сразу после "Норд-Оста" на страницах одной из газет был напечатан план здания, порядок проведения спецоперации и о применении газа писали, разумеется. Естественно, когда террористы готовились к захвату в Беслане, они уже были снабжены противогазами, кнопки взрыва они не держали в руках, то есть исключили возможность проведения подобной операции. После "Норд-Оста" было необходимо сохранить все в тайне, но этого не сделали и получили такое количество жертв в Беслане. На Дубровке же, я считаю, операцию провели безукоризненно.

Бывшие заложники и родственники погибших решили, что их ситуацию должен разрешить Страсбургский суд. В жалобах, направленных в Европейский суд по правам человека, говорится, что в ходе расследования теракта российские власти нарушили 2-ю, 6-ю и 13-ю статьи Европейской конвенции по правам человека, гарантирующие права на жизнь, на справедливое судебное разбирательство и на эффективные правовые механизмы. В Страсбург были отправлены 12 кг материалов по "Норд-Осту", в том числе показания свидетелей.

В результате штурма были убиты 40 боевиков — по официальным данным, именно столько террористов захватило Театральный центр на Дубровке. Но, например, заложница Светлана Губарева утверждала, что видела в зале минимум 24 шахидки, хотя убито было 19. А через полгода журналист Анна Политковская встречалась в гостинице «Спутник» на Ленинском проспекте с неким Ханпаш Теркибаевым, который заявил ей в интервью, что был среди боевиков на Дубровке в качестве агента ФСБ. Кроме того, в материалах следствия есть число 52 — столько боевиков Шамиль Басаев отобрал для подготовки терактов в Москве.

Еще серьезней путаница с количеством погибших: официально погибли 130 человек, но адвокат заложников Каринна Москаленко, сложив все данные следствия, получила 174.

Владимир Курбатов:

«После уймы запросов в прокуратуру мы добились доступа к следственным материалам, и просто посчитали в столбик, сколько погибло в здании, сколько на ступеньках, в скорых, в автобусах, в больницах, — всего получилось 174 человека. В суде мы спросили у руководителя следственной группы Кальчука, как он может объяснить эти цифры. Он ответил: «Ну, вы так считаете, а я так считаю, что вы от меня хотите?»

Возможно, это все-таки ошибка в подсчетах: 44 — слишком большое расхож-дение. Три года назад на месте теракта появилась памятная доска со всеми фамилиями — думаю, если бы какой-то фамилии не было, родственники возмутились бы.

Есть много свидетельских показаний о том, что террористов было больше, но следствие их не учло. На вопрос, по-чему не допросили Ханпаш Теркибаева, Кальчук ответил, что они съездили в гостиницу, которую назвала Политковская, и никого не обнаружили. Потом выяснилось, что Анна говорила о гостинице «Спутник», а следователи ездили в гостиницу «Космос». А как только Теркибаевым заинтересовались в ФБР (на «Норд-Осте» погиб американский гражданин), Теркибаев разбился в автокатастрофе в Чечне».

Каринна Москаленко:

«Мы изучили постановления самого следствия и получили цифру 174 — это данные без фамилий, только количество. Возникает вопрос: где родственники этих 44 людей? Мы считаем, что это невостребованные люди. Приехали в Москву погулять, к любовнице, в командировку — что угодно. И пропали. Кто будет этой статистикой заниматься — выяснять пропавших в то же самое время в городах России? За кем пришли, те и есть в официальном списке».

Андрей Солдатов:

«Я видел штурм из окна квартиры напротив: заложников выносили и складывали в шеренги, как мертвых. И в этих шеренгах точно было больше людей, чем назвали власти.

А вот история с Теркибаевым была непроверенной. Теркибаев из той категории людей с особым психологическим складом, которые выскакивают по разным поводам и говорят, что они могут быть самыми лучшими помощниками. Не думаю, что это имеет отношение к реальности.

Но это совершенно не отменяет того, что части террористов удалось уйти. -Многие оперативники мне потом об этом говорили. Там был полный дурдом. Штурм проводила не одна организация: было несколько групп спецназначения, которые должны были зачистить террористов, а еще были внутренние войска, которые изначально обеспечивали периметр безопасности, но, когда началась большая стрельба, тоже зачем-то куда-то пошли. В результате возник хаос: здание большое, куча коммуникаций, выходов в разные стороны, по нему перемещают-ся разные группы вооруженных людей, которые сами не знают, куда они пере-мещаются. Ситуация, конечно, не такая катастрофичная, как в Беслане, где люди просто бегали в разных направлениях, но люди, которые участвовали в штурме, говорили, что задача по обеспечению безопасности периметра не была решена. Более того, не только я, но и многие журналисты сидели там, где, вообще говоря, не должны были сидеть, — это тоже говорит о прозрачности периметра. Зайти-выйти можно было достаточно свободно, поэтому спецслужбы и говорят, что какое-то количество людей ушло».