Что можно приготовить из кальмаров: быстро и вкусно

1. Американские солдаты помогают раненному дойти до вертолета, на котором ему оказывают первую медицинскую помощь.

2. Эвакуация раненых практически во всех случаях выполняется на вертолете.

3. Джон Вудс - военный врач в звании капитан, держит капельницу.

4. Солдаты армии США несут раненного на носилках к вертолету.

5. В вертолете ему оказывается первая медицинская помощь.

6. Раненный смотрит на свою обожженную руку.

7. Раненому солдату афганской армии помогают дойти до вертолета.

8. Военный вертолет, который совершает экстренные вылеты за раненными солдатами.

9. Солдат отвернулся от летящего в его сторону песка.

10. Военный солдат оказывает первую помощь раненому.

11. Солдаты несут раненого к вертолету.

12. Раненому оказывают первую медицинскую помощь по дороге в госпиталь, который находится на территории базы НАТО.

13. Два солдата держаться друг за друга пытаясь перенести боль.

14. Военный врач вытирает пот после предоставленной медицинской помощи.

15. Чад Орозко перед вылетом на очередной вызов.

16. Кровь на полу в операционной госпиталя.

17. После того, как раненому делают операцию, в операционной наводят порядок.

18. Врач осматривает солдата, который был ранен в результате взрыва.

19.

20. Врачи во время операции на ноге афганского солдата.

21. Женщина пытается помочь солдату, у которого все признаки теплового удара.

22. Уставший врач прилег поспать.

23. Солдат заглядывает в операционную.

24. Анита Ван Грештейн из Нидерландов смотрит за проведением операции.

25. Девушка на фоне доски, на которой записаны имена раненых и недавно доставленных в госпиталь.

26. Врачи везут в операционную раненого, который пострадал в результате взрыва.

27. Солдаты армии США выглядывают за дверь приемного покоя.

28. Микила Клепач ждет новых раненых недавно доставленных в госпиталь.

29. Лужа крови на полу, образовавшаяся в результате операции.

30.

31. Санитар несет необходимые для операции медикаменты.

32. Врачи доставили в госпиталь Родолфо Мадрида который был сильно ранен в результате взрыва.

33. Женщины, служащие в канадской армии, убирают операционную.

34. Раненому солдаты помогают сойти с автомобиля.

35. Корианн Манваринг, офицер армии США, наблюдает за раненым.

36. Раненого солдата кладут на операционный стол.

37. Санитар разрезает ботинки солдата специальными ножницами.

38. В госпиталь доставили очередного раненого.

39. Энн Лир, старшая медсестра в звании капитан, пытается поддержать раненого солдата.

40. Медики окружили раненого солдата.

Смотрите так же:

Огромный опыт на афганской войне приобрели медики 40-й армии. С момента ввода войск и до той минуты, пока последний солдат не покинул Афганистан, военные врачи вели колоссальную работу, спасая жизнь и восстанавливая здоровье тысяч наших солдат.

При 40-й армии в Афганистане действовало несколько госпиталей. Центральный военный госпиталь был развернут в Кабуле. Персонал прибыл сюда в конце февраля 1980 года из Ленинградского военного округа. Первое время медики жили в палатках на окраине города. Там же и оперировали. Через несколько недель афганцы специально освободили помещение, и госпиталь перевели в центральную часть столицы.

Кроме этого, крупные стационары находились в Кандагаре, Пули-Хумри, Кундузе при 201-й мотострелковой дивизии и в Шинданде. Позже в этих же городах и Джелалабаде командованию 40-й армии пришлось развернуть инфекционные госпитали. Достаточно большую сеть стационаров дополняли медико-санитарные батальоны и медицинские роты частей, где оказывалась первая медицинская помощь.

Наши медики буквально вытаскивали людей с того света после тяжелейших ранений, увечий и болезней.

Одним из первых серьезных испытаний для военных врачей стала захлестнувшая Ограниченный контингент эпидемия гепатита. Мы не сумели своевременно организовать строгое соблюдение всеми санитарных норм и избежать массового заражения болезнями, которые являются традиционными в Юго-Восточной Азии. Сухой климат, высокая температура, нехватка питьевой воды и походно-полевые условия размещения частей затрудняли борьбу с эпидемиями. Желтуха была для нас не менее опасным врагом, чем душманы.

Например, в октябре, ноябре и декабре 1981 года в Шиндандском гарнизоне, где дислоцировалась 5-я мотострелковая дивизия, которой я в то время командовал, гепатитом болело одновременно более трех тысяч человек. С разной степенью тяжести, в том числе и критической, вместе со мной были госпитализированы все заместители командира дивизии, кроме одного. Из командиров полков в строю остались лишь двое, четверо лежали в госпитале. Таким образом, дивизия в этот период оказалась в тяжелом положении.

В последующие годы гепатит, брюшной тиф и другие болезни давали о себе знать, правда, не в таких угрожающих размерах, как это было вначале. И все же эти страшные заболевания перенесли многие солдаты и офицеры Ограниченного контингента. Военные медики в этих критических ситуациях показали все свое умение. Больным оказывалась квалифицированная помощь. Со временем из Союза была привезена специальная аппаратура, были созданы прекрасные стационарные лаборатории и диагностические центры.

Среди военных врачей, находившихся в составе Ограниченного контингента советских войск в Афганистане, было много ученых, в том числе кандидатов и докторов наук. Подавляющее большинство из них окончили Военно-медицинскую академию в Ленинграде.

В 40-й армии медиков берегли и любили. Многих знали в лицо. Например, легенды ходили о золотых руках военного хирурга полковника Андрея Андреевича Люфинга. Он долгое время возглавлял Центральный военный госпиталь в Кабуле. При нем полевая хирургия в Афганистане поднялась на очень высокий уровень. Многим солдатам и офицерам спас жизнь блестящий военный хирург полковник Юрий Викторович Немытин. И таких было много. Я не думаю, что их специально подбирали для службы в Афганистане. Скорее всего, нет. Сама система подготовки специалистов для вооруженных сил предполагает наличие в армии настоящих профессионалов.

За девять лет военные врачи 40-й армии приобрели неоценимый опыт. С точки зрения участия советских войск афганская война стала самой массовой за последние полвека. Советские военнослужащие и до 1979 года участвовали в локальных вооруженных конфликтах на территории Египта, Сирии и некоторых других стран «третьего мира». Но в этих войнах им, как правило, отводилась роль военных советников. Если советское руководство и принимало решение об использовании боевых подразделений, то сводило их количество к минимуму.

Развернуть же целую армию по штату военного времени и вести крупные боевые действия с привлечением авиации после окончания Великой Отечественной войны нам пришлось впервые.

Медицинский персонал, особенно войсковые медики, которые всегда вместе с подразделениями находились в районе проведения операций, проявляли большое личное мужество. Во время проведения крупных боевых действий им помогали сводные бригады и оперативные группы хирургов, сформированные из сотрудников госпиталей. Полевые операционные разворачивались всего в нескольких километрах от места, где велся бой.

За годы афганской войны более пятидесяти тысяч человек получили ранения различной степени тяжести. Военные врачи и медицинские сестры проводили рядом с ранеными практически все время, выхаживая и поднимая на ноги солдат и офицеров.

Слабый пол, представительницы прекрасного пола - так обычно говорят о женщинах. Наш рассказ тоже о прекрасной женщине, но отнюдь не слабой, а мужественной и сильной, о женщине, которой в день 8 Марта мужчины дарят красивые цветы, будто знают, что там, в Афганистане, на выжженной земле, цветов не было…

…И Бог был ранен под Шиндандом

В одной из долин, образовавшейся в южной гряде Гиндукуша (это на западе Афганистана), расположилась Шиндандская долина - "Мёртвая долина", потому что безводная. Здесь воевали наши ребята, и здесь же был расположен один из самых крупных госпиталей Афганской войны. И хотя война всегда остается мужским делом, рядом с шурави (так называли всех советских) воевали женщины. Их мужество, стойкость и великое терпение поражают и сегодня.

Два года служила медсестрой в Шиндандском госпитале наша землячка Лидия Бараник, награжденная тремя солдатскими медалями. Она согласилась рассказать об Афганистане, друзьях-товарищах и о душе, которая и сегодня болит, как незаживающая рана.

Эту войну, - говорит афганская медсестра, - мы приняли по призыву Родины, помня о героизме своих отцов и дедов в Великой Отечественной войне. Только наша война очень отличалась от той, освободительной, в которой участвовал весь народ огромной страны. Советские воины-афганцы участвовали в чужой войне и в чужой стране, поддерживая мало кому известную Саурскую революцию, против которой были многие жители Афганистана. Но долг перед своей Родиной наши ребята выполнили честно. То, что они пережили там, многие сегодня вслух предпочитают не вспоминать. Больно….

Я служила в госпитале, видела десятки смертей. Воспоминания об Афгане теснят душу, но все же на сайте «Одноклассники» много места отдано именно друзьям-афганцам.

В Афганистан меня призвали в 1986 году. Я работала тогда, представьте себе, медсестрой в запорожской детской больнице. Можно было, наверное, отказаться, но я решила, что буду там нужна. Помню, как плакала моя мама, как хотела поехать в Москву на Красную площадь, встать на колени и умолять всех, от кого это зависело, не отправлять девчонок на далекую войну. Отец был немногословен: «Раз решила - поезжай». И мы поехали, вместе с подружкой Валентиной, с которой учились, работали, вместе и вернулись с той войны.

…Честно говоря, мы не ожидали, что война будет такой, какой мы ее увидели. Когда прилетели в Кабул, - самолеты, вертолеты, другая военная техника. Тогда, что скрывать - впервые страшно стало. Домой захотелось…. В Кабуле были три дня на пересылке, а затем отправились в шиндандский госпиталь. Работала сначала медсестрой в инфекционном отделении, после - старшей медсестрой в спецотделении, где лечили ранения головы. Там работать стало как будто легче, потому что в инфекционном мне приходилось обслуживать до 400 больных. Практику медицинскую прошла там отменную, хотя порой хотелось зарыться в подушку и выплакаться. Теперь удивляюсь: со мной ли это было, как хватало сил? Когда первый раз дали задание, думала, что разыгрывают, как новенькую. И поначалу, чтобы успеть, будила солдат на процедуры в 3.00 утра. У нас лечились и местные жители, но не от гепатита, конечно, для них это заболевание, как для нас насморк. Когда после «зачистки» привозили раненых на танках, бэтээрах и вертушках, - выходили к раненым все медсестры и врачи, сортировали по отделениям, в операционных помогали даже санитарки. Мы оказывали раненым первую помощь, а долечивали их в ташкентском госпитале.
Труднее всего было видеть тяжелораненных ребят, без рук и ног. Однажды привезли парня с 98% ожоговым поражением тела. А он еще что-то пытался сказать...

Тяжело было привыкать к чужой стране, ее климату, сильной жаре. Мы переболели многими местными инфекционными болезнями. Условия были жуткие, их можно было выдержать только при особых отношениях. Фальшивой дружбы быть не могло. День-два - и человек виден, как на ладони. Мы жили там, как одна семья. Если у кого-то было горе, горевали все, радость тоже была одна на всех. Помню хирурга Михаила, очень хорошего специалиста. Вызвали его домой на похороны погибшего брата. Возвращаясь в Афганистан, он летел в Шинданд одним рейсом с сестрой-хозяйкой из нашего госпиталя Олей Кутницкой. Тогда действовало строгое правило - в самолет садилось столько людей, сколько было парашютов. Ольгу зачислили в список пассажиров, а хирурга нет. Он и предложил ей остаться на следующий рейс, объяснив, что в госпитале хирург нужнее. Оля отдала парашют, а когда самолет взлетел, он был сбит стингером…. Сегодня Оля живет в Тернополе, вышла замуж, родила сына и, конечно, помнит обо всем.

Та, особая дружба, и сегодня нас объединяет. Как ни странно, но если бы встречу организовали в Шинданде, многие бы поехали, чтобы увидеть друг друга, вспомнить, поговорить. По большому счету, я не жалею, что прошла ту войну. Конечно, утрачено здоровье, но зато я знаю, что такое настоящая дружба, настоящие человеческие отношения, - и без них просто тоскую.

Практика войны, ее повседневность… Хирурги сутками не отходили от операционного стола. Бывало, госпиталь бомбили, но в каждой операционной стоял генератор, и операции никогда не прекращались. В Афгане тыла не было, война шла вокруг нас.
Для раненых в госпитале, особенно для молодых солдат, каждая из женщин была мамой, сестрой и другом - мы понимали, что каждый раненый был чьим-то сыном. Ведрами пекли пирожки, подкармливали, согревали разговорами, успокаивали. Жаль, что психологи в госпитале не были предусмотрены. Ранения разные были, тем, кто после операции не находил у себя рук и ног, помогали осознать, что и калекой жить можно и нужно. У нас в госпитале даже три семьи образовались. Солдаты с медсестрами поженились, расписались в Кабуле. Хорошие, прочные семьи оказались.

Помню однажды, когда я ехала к родителям домой в Бердянск, на запорожской станции из отъезжающего автобуса выбежал парень. Как мы обрадовались встрече! Это был Сергей, в госпитале он очень переживал, как придет к маме без ноги? Спрашивал, есть ли такие протезы, чтобы не заметно было в ходьбе? Все у него в жизни сложилось - невеста дождалась, поженились, растут дети.

И еще вот такие воспоминания. В комнате барака, где мы жили, в шкафу на тарелке лежали три лимонки, чтобы не попасть в плен к душманам. Конечно, психика будет нарушена, ведь почти два года нормально не спали, боясь проспать нападение на госпиталь.

За два года моей службы бомбы в госпиталь не попадали, но мы знали, когда надо опасаться бомбежки. Если оконные стекла дребезжат, значит, бомбят далеко, а уж когда вылетают, - значит, рядом. Страшнее была ночная тишина. Духи тихо вырезали сонную охрану, однажды так из госпиталя пропали две медсестры. Модуль, где я работала, находился рядом с постом часового, но я все равно была начеку. Всю ночь считала его шаги в одну и другую сторону. Если они затихали, выходила и будила уставшего часового, притулившегося к стене. У нас, слава Богу, было спокойно. А вот другие охранные точки, особенно на дорогах, по которым двигались «наливники», - духи вырезали…. Потом подрывали первую, среднюю и последнюю машины, везущие горючее для военной техники. Тогда загоралась вся колонна, и солдаты погибали или в огне, или под пулями….

Домой я вернулась в августе 1988 года. Очень сложно было привыкать к казавшейся теперь чужой жизни, где было мало искренности, где каждый жил, во-первых, для себя. Хоть возвращайся назад в госпиталь, где совесть и честь были превыше всего.

Там, где рядом была смерть, ценности, оставленные в обычной жизни, то есть деньги, слава и власть, не значили ничего. Люди в «топке» Афгана очищались настолько, что, вернувшись с войны, реагировали на все изъяны человеческой души оголенными нервами. А тут еще перестройка произошла - еще больше все обострила. Но постепенно острота сгладилась, человек ведь ко всему адаптируется.

А у меня в «Одноклассниках», кроме того, что посвящено ребятам из Афгана, больше ничего нет. Ролики, стихи, песни - только о нем. И вывод наших войск из Афгана по мосту через Аму-Дарью постоянно просматриваю. Их выводил командарм сороковой армии генерал Борис Громов. Он шел в конце колонны, прикрывая своей спиной последнего солдата….

Прошло уже 25 лет, а годы, прошедшие в Афганистане, до сих пор вспоминаются со слезами и дружба афганская тоже останется с нами на всю жизнь. Раньше мы встречались чаще, а сейчас нам помогает общаться Интернет. Нашли друг друга не только на территории бывшего Советского Союза, но и за границей. А 5 мая надеемся увидеться на Поклонной горе в Москве, где ежегодно проходят встречи афганцев.

В Никополе из медицинских работников, служивших в Афганистане, остались я и Валерий Самойленко, исполняющий сейчас обязанности начальника горздравотдела, до этого он работал в нашем отделении. Была еще Ирина Демченко, которая работала на скорой помощи, а теперь живет в Италии.

***
Людмила Бараник и сегодня осталась веселым и открытым человеком, привлекая этим к себе людей. Уже 23 года она работает медсестрой в реанимации кардиологического отделения больницы №4. Вышла замуж за врача, который 30 лет отработал на скорой помощи и хорошо понимает жену.

Встречи с братьями и сестрами по Афгану поднимают эмоции на невиданную высоту, добавляя немало грусти и затаенной боли. Прошлое как будто проверяет афганцев на прочность. Они ведь знают, где та черта, которую Бог когда-то провел между жизнью и бессмертием, как отроги Гиндукуша, протянувшиеся через весь Афганистан. И сегодня медсестре Людмиле Бараник кажется, что и Господь был ранен под Шиндандом, но выжил вместе с теми, кто живет сегодня.
А еще одна из встреч подарила Людмиле такие стихи, автор которых наш земляк Герой Советского Союза Александр Стовба:

…Но жизнь пройдет, развеявшись как дым.
Предсмертный миг оставив мне в подарок
Для мужества - примера молодым.
И памяти оставшийся огарок
Осветит мне секунду бытия -
Границу между жизнию и смертью.
И вот тогда лишь буду вправе я
На равных разговаривать с бессмертьем…

Монолог афганской медсестры записала Елена Сафонова

Эссе раненного солдата
Кабульский госпиталь. Незабываемое

Сражённым, но не поверженным - выстоявшим и не сгинувшим, посвящается

Волею судеб, занесенный тяжёлым ранением в Кабульский госпиталь, в бесконечной череде хирургических операций, не способный заснуть от неотступной физической боли, доносившихся стонов и тяжких дум, я проникся увиденным, ставшим для меня истинным откровением стойкости и силы духа наших воинов, неизменно хранимых скупой солдатской памятью.

Во тьме полуночной госпитальной палаты, десятки огоньков бледно тлеющих сигарет, вытянулись в длинной цепочке больничных коек, на которых не спящие, искалеченные войной молодые парни, в угрюмом молчанье, устремлённые взором в бездонный потолок, мучительно искали ответ: на сверлящее "Как мне теперь жить?"

Всеми нервными окончаниями, я чувствовал гнетущую ауру, парящую в воздухе, переполненном большим человеческим горем, куполом, нависшим над каждым, кто остался один на один со своей личной бедой, утраченной верой и смыслом - начать жить заново. И всё же:

Обессилевшие, но крепкие волей, мы поднимались. За шагом шаг, побеждая боль и немощность, на костылях и плечах медсестёр, мы вновь учились ходить, приближая путь домой.

За нашими спинами оставался, ставший уже родным, наш госпиталь, его священное братство единимое войной, где в забытьи от случившегося, мы лишь на подступе к точке не возврата: не принят последний бой, мы в полушаге от рокового щелчка мины, в мгновенье от вылетевшей из БУР-а зловещей пули.

Не парадным коридором, а «грузом-300» в «спасателе» Ил-76, в назначенный срок, лежащими на носилках, укрытые солдатскими шинелями, мы в крайний раз поднимимся в афганское небо и, взяв курс к родным зарницам, полетим навстречу новой судьбе.

Сражённым, но не поверженным, прошедшим коридорами афганских госпиталей, впереди предстоят серьёзные испытания - чужая среда, другая страна, где повторно сражённые, мы будем обмануты, отвергнуты и забыты. «Незабываемое» - Кабул, Афганистан, 20 октября 1986г.

«Ранение и смерть - неизменные спутники всех сражений и войн»

Путь в Кабульский госпиталь, опустив описание события, тому предшествующего, начинался с аэродрома, куда с разных концов страны, мест проведения войсковых операций, доставляли военнослужащих получивших ранения различной степени тяжести, с целью - срочного проведения сложных хирургических операций и дальнейшей эвакуации в Союз.

По окончании процедуры приёма документов и внешнего осмотра раненных их распределили по соответствующим отделениям, где каждый обрёл новое "место службы", круг боевых товарищей, заветное койко-место, госпитальную робу и новую веру. Веру, в возможность переломить судьбу.

Госпитальная палата - огромное помещение, некогда служившее королевскими конюшнями офицерской гвардии короля Захир-шаха, было плотно заставлено установленными в три ряда, - железными двухъярусными кроватями, с узкими проходами, стоящим на входе столом, дежурной медсестры и аккуратно сложенными в углу, сопутствующими медицинскими атрибутами - капельницами, утками, суднами и т.д.

Широкий коридор госпиталя, являлся транспортной артерией, сообщённых с ним - хирургического, терапевтического, офтальмологического, ряда травматологических и других отделений, операционных, перевязочных и столовой, доступ многих к которой по причине тяжести полученных ранений и связанных с этим трудностей с передвижением, часто был не актуален.

Первый ярус коек был законно закреплён за тяжело раненными - ампутантами, незрячими, полосниками - раненными в брюшную область, позвоночника, головного мозга и т.д. Было много воинов с двойной ампутацией нижних конечностей, лишившихся одновременно верхней и нижней, одновременно двух верхних с полной потерей зрения. Много всего было....

Подавляющим большинством среди раненных, как представлялось, были так называемые носители аппарата Илизарова, воины, получившие сквозные пулевые, или осколочные ранения, с повреждением костей конечностей. Громоздкие аппараты, состоящие из массивных стальных дисков и специальных спиц, засверленных в оба конца кости, были призваны нарастить, отсутствующий участок костной ткани. У некоторых было установлено по два таких аппарата. На двух ногах, либо на одной из ног и руке, и т.д. Не редко, в силу частой нехватки мест, данную категорию можно было увидеть на втором ярусе.

Дефицит койко-мест, в условиях непрерывного потока раненных, носил штатный характер, однако при возникновении сбоев со своевременной эвакуацией их в Союз, и одновременным массовым притоком новых раненных, ситуация становилась критической. Серьёзные осложнения с койко-местами были вызваны началом крупномасштабных войсковых операций. В такой период поток раненных геометрически возрастал, госпиталь с трудом справлялся с объёмом работы. В случаях, когда происходило нарушение графика прибытия "Спасателей" - самолётов-эвакуаторов - Ил-76, дважды в неделю, убывающих в Союз, командование госпиталя до предела уплотняло пространство в палатах. Используя также, широкий госпитальный коридор, устанавливало в длинный ряд десятки двухъярусных коек.

Отряд врачей, медсестер и санитаров госпиталя, добросовестно выполнявших свои профессиональные задачи, постоянно был перегружен. Во время ежедневных утренних перевязок, они не имели реальной возможности уделить всем раненным необходимого внимания. На выручку приходили - воинская дисциплина и личное самосознание. Многие
воины, считали своим долгом не отвлекать медсестёр, загруженных уходом за тяжело раненными и осуществляли лечебно-профилактические мероприятия самостоятельно. Ежедневно утром, у входа в перевязочные выстраивалась приличная очередь, из тех, кто самостоятельно обрабатывал собственные раны и менял повязку. Носящие аппарат Илизарова, по коррекции врачей, самостоятельно, освоив данную технику, собственноручно затягивали спицы на дисках, и меняли марлевые шарики.

Операционные и перевязочные госпиталя, функционировали слаженно, - как хорошо отстроенный часовой механизм. Принцип конвейера, обеспечивался регулярной коррекцией графика хирургических операций, и чётко выстроенной текущей деятельности, - своевременного подвоза и отката каталок с ранеными. Два ввезённых на каталке раненных, ждали своей очереди оказаться на одном из 3-х хирургических столов, на которых одновременно, полным ходом орудовали ассы афганской полевой хирургии и поднаторевшие опытом бесперебойных потоков, медбратья.

Особой категорией в среде раненых, считались воины, получившие осколочные или пулевые ранения в область позвоночника. Физические боли, при таких случаях, относили их в разряд исключительных. Даже самое сильное обезболивающее, часто было бесполезным в своем предназначении. Не в силах выдержать адскую боль, такие - "тяжёлые" не оглядываясь на воинское звание, возраст, стыд и упрек, ночами напролёт орали, наводя ужас на всех остальных.

Ежедневная обработка обширных открытых участков ран и ампутированных конечностей, в череде ежедневных перевязок, в следствии крайне болевых ощущений и сложности справиться с эмоциями, часто сопровождались громкими криками с гневной ненормативной лексикой, в адрес медицинской братии. Для локализации этого шума, мудреные опытом перевязок раненные воины, использовали обычную госпитальную подушку. Лежа на операционном столе, крепко сжимая руками, они плотно забивали ею рот, чем нечеловеческий крик сменялся на гулкий стон.

Утро обычного рядового дня начиналось с утреннего обхода врачей, важным составляющим организации лечебного процесса. Во время данного мероприятия, группа врачей вместе с начальником отделения обходила палату, останавливаясь перед каждым из раненных воинов. Ответственный дежурный офицер, зачитывал перед коллегами историю болезни, характер ранения, показывал рентгеновские снимки, комментировал выбранный курс и результаты пройденного этапа лечения. В промежутках между профессиональными обсуждениями, врачи всегда находили минуту, чтобы объяснить раненному воину суть выбранного ими курса лечения, спросить о его внутреннем волевом состоянии, о житейских проблемах и планах на гражданке. Это были постоянные, взаимоуважительные и доброжелательные контакты.

Военные доктора, всегда пользовались у раненных воинов огромным уважением. Отвечая им взаимностью, врачи-офицеры, также отдавали должное их стойкости, воли и духу. Верные воинскому уставу и клятве Гиппократа, они совмещали в себе служебную субординацию и человеческую гуманность, позволяя подчиненным чуть больше, чем мог это позволить, полевой офицер.

Длинными, вечерами, в свободные от операций минуты, младшие врачи-офицеры, частенько усаживались у больничных коек, в кругу раненных воинов, рассказывая какую-нибудь байку, свежий анекдот или яркую жизненную историю. Единство воинов, как в масштабе близкого круга лежащих рядом, так и в масштабе всей палаты, неизменно помогало преодолевать тяготы госпитальной жизни. Все предстоящие хирургические операции, от простых до самых сложных, заблаговременно, становились предметом общего обсуждения.

Проводы товарища на операцию носили подлинно торжественный характер. Каждый, считал своим долгом поддержать товарища, напутствовать, скрепить искренние пожелания братским рукопожатием.

Выезд процессии из палаты сопровождался свистом, выкриками, хлопаньем, стуком костылей и другими знаками шумовой поддержки.

Бывало, вымотанный хлопотной госпитальной службой, санитар, увлечённый своими мыслями и, забыв о народных суевериях, непредусмотрительно начнёт выкатывать на предстоящую операцию, лежащего на каталке воина, "вперёд ногами". Он мгновенно становился опасной мишенью, залпом обстрелянным летящими со всех коек костылей, тростей, суден, графинов и других подручных средств и предметов.

Возвращение с операции являлось безусловным фейерверком и кульминацией. Об окончании операции вещал громко поющий голос, изредка прерываемый словесной перепалкой новоиспечённого маэстро, с толкающими каталку возмущёнными санитарами. Использующий весь имеющийся арсенал не цензурной брани, в богатых традициях русского воинства, был слышен ещё далеко от пределов палаты, при выезде из операционной - в удалённой части госпитального коридора.

Палата замирала в ожидании предстоящего шоу. Экспромт выдаваемых шлягеров, громко поющего вокала, обретал коллективную поддержку, увлечённых дурачеством, развеселившихся товарищей. Независимо от жанра произвольной программы, всем становилось очень весело. Поэтому, накануне проводов товарища на операцию, ему предварительно заказывался предпочтительный концертный репертуар.

Однако анестезия, плодоносно обогащающая энергией, талантом и бескомпромиссностью, свободного артиста, часто скромного в жизни человека, постепенно шла на убыль. На смену ей подступали - ломка, депрессия и физическая боль.

Наиболее дорогими воспоминаниями у каждого воина, на долго лишённого возможности передвигаться, останутся его первые шаги, головокружение, немощность и скорая потеря сил.

Не уверенно, делая шаг за шагом, медленно - передвигаясь на костылях, с тростью или опираясь на плечи медсестёр, движимый верой, мобилизовав силы и превозмогая боль, он уверенно идёт к заветной цели. Цели - дойти домой.

Не парадным коридором, а «грузом-300» в «спасателе» Ил-76, в назначенный срок, лежащие на носилках - укрытые солдатскими шинелями, они в «крайний раз», поднимутся в афганское небо и, взяв курс к родным зарницам, полетят навстречу новой судьбе.

Герой России Ильяс Дауди

15 февраля 1989-го… В тот солнечный день, ровно четверть века назад, перейдя с последними частями ограниченного контингента советских войск в Афганистане по мосту «Дружба» через реку Амударья командующий легендарной 40-й армией Борис Громов, сказал, что он последний советский солдат, покинувший Афганистан.
.

И хотя это и не совсем так, поскольку после основной колонны, буднично, неприметно и, как положено, тихо, уходили советские пограничники и спецназовцы групп прикрытия, все же главное состоялось – десятилетие «афганского излома» было завершено. Кадры того исторического возвращения, многим помнятся до сих пор. Но как бы вы ни всматривались в них, вы не найдете ни в одном стоп-кадре представителей высшего военно-политического руководства страны того периода. Там есть счастливые матери и жены, друзья и сослуживцы, но нет ни одного члена правительства. С того дня принято считать, что так закончилась эта тяжелая, таинственная и непонятная до сих пор, война. А закончилась ли?.
.
В день окончательного вывода советских войск, практически во всех странах СНГ пройдут памятно-мемориальные мероприятия, посвященные окончанию «афганской войны». И основными словами на них в обязательном порядке будут слова благодарности воинам, выполнившим свой долг… Говоря о павших, мы знаем, что еще в период пребывания советских войск в Афганистане на местах гибели боевых друзей и товарищей устанавливались обелиски и памятные знаки, которые, в большинстве своем, уходящие в феврале 1989-го забирали с собой.

Армия, уходя из Афганистана, забирала их с собой, все, какие возможно, установленные своими же руками, в местах гибели скромные обелиски павшим товарищам, чтобы над их памятью не глумились. А в городах бывшего Союза ССР ставились величавые мемориалы Героям Афганистана.

И как правило, эти мемориалы изображают солдата, воина-интернационалиста, скорбящего по своим погибшим товарищам. А скорбь эта тяжела. Скупые строки официальной статистики свидетельствуют, что за период «афганской войны» с 25 декабря 1979-го по 15 февраля 1989-го в войсках на территории Демократической Республики Афганистан (так официально именовался тот Афганистан) прошли военную службу 620 тысяч военнослужащих в частях и соединениях Советской Армии, подразделениях КГБ (особенно, погранвойск), отдельных формированиях внутренних войск и милиции. Кроме того, на должностях рабочих и служащих воинского контингента за этот период находилась 21 тысяча человек. Общие людские потери погибших в бою, умерших от ран и болезней, погибших в результате катастроф, происшествий и несчастных случаев, составили 15051 человек. За этот же период в Афганистане пропали без вести и оказались в плену 417 военнослужащих, из которых были освобождены и вернулись на Родину 130 человек. По различным данным, не вернувшимися и не найденными остаются 287 наших бывших граждан. Эта же статистика дает данные и о том, сколько представителей различных союзных республик и, соответственно, наций и народностей, прошло через Афганистан. Сколько коммунистов (членов партии и кандидатов) и комсомольцев совершило боевые и трудовые подвиги во время выполнения интернационального долга. Не менее впечатлительные потери боевой техники и вооружения, о чем трагично и четко говорит та статистика. Только вдумайтесь, чего стоила та война, если за ее время было безвозвратно потеряно 118 самолетов, 333 вертолета, 147 танков, 1314 боевых бронемашин, 433 орудия и миномета, 1138 командно-штабных машин и передвижных радиостанций, 510 машин инженерно-саперного назначения, 11369 грузовых автомобилей и автоцистерн различного класса…

Но, конечно же, самыми страшными и невосполнимыми потерями были те, которые в официальных сводках проходили под ужасающим, по сути и названию, сокращением «Груз-200».

Память прошедших через горнило «афганского излома», как живых, так и погибших, воплощена в прекрасных архитектурно-скульптурных формах, но… Память посвящена тем, кого мы называли, называем и будем называть «афганцами», предполагая в этом смысле исключительно тех, для кого военная профессия удел. Ведь как известно из всемирной истории, у войны не женское лицо. А что знаем мы об участии наших сестер, матерей, любимых и дорогих женщин в Афганистане? Да практически ничего!
.
Даже на многочисленных памятниках воинам-афганцам, десятки, сотни и тысячи мужских имен и фотографий, навечно, оставшихся молодыми. И, лишь, крайне редко, как на этом мемориале в Донецкой области, можно увидеть девичье лицо и прочитать имя погибшей. Вместе с мужчинами вечная слава подвигу воинов-интернационалистов отдается медсестре Мельниковой Виктории Вячеславовне.
.
«На войне как на войне», говорили французы свое известное «À la guerre comme à la guerre». Кажется, что на войне нет места женщинам. Увы. Как ни странно, но той, кто дает жизнь и создает семейный уют, также находится место среди воюющих мужчин. Так было и в Афганистане, о чем, к сожалению, мы чрезвычайно мало знаем, ибо эта та тайна и сегодня скрыта от широкой общественности.
.
Со времен службы многих из нас в рядах Вооруженных Сил, мы помним, что солдат должен быть: «Красив в строю, силен в бою». Еще, с намеком на далекие мушкетерские времена, определено, что: «Война – совсем на фейерверк, а очень трудная работа», хотя, оригинальные строфы «Война – совсем не фейерверк, а просто трудная работа, когда черна от пота, вверх скользит по пахоте пехота» принадлежат перу фронтового поэта, харьковчанину Михаилу Кульчицкому, погибшему в январе 1943-го, освобождая Донбасс. А солдат, действительно в бою должен быть и силен, и здоров, и обут, и накормлен, и помыт. И все это, как во многих войнах и конфликтах, ложилось на хрупкие женские плечи.
.
Тема войны и женщины в период «афганского излома», практически, не поднималась, ни на страничках газет и журналов, ни, тем более, в самом доступном из видов искусств. И, тем не менее, в фильме «Ответный ход», вышедшем на экраны в конце 1981-го, как немой ответ на вопрос – а есть ли женщине место в боевом строю, было четко сказано – есть!
В исполнении актрисы Елены Глебовой сержант Антонина Зиновьева на реплику гвардии капитана Виктора Тарасова в исполнении Бориса Галкина, о том, что женщины идут в армию, чтобы найти вторую половинку и устроить свою семейную жизнь, четко ответила, что хочет увидеть, чем же занимаются настоящие мужчины. Видимо, таким экранизированным способом, создатели фильма хотели донести до нас правду об участии наших дорогих и милых в афганской войне.
.
А то, что женщинам было на ней место, свидетельствуют ныне открытые воспоминания и исследования, которых, все равно, к сожалению, так мало. В основном, благодаря публикациям полтавчанки Аллы Николаевны Смолиной, прошедшей через «афганский излом», мы начинаем открывать для себя «роль и место» женщины в Афганистане. Ту роль, и то место, которое они заслужили.

Самая сильная ее работа, на мой взгляд, это книга-сборник воспоминаний «Афганским мадоннам, провожающим ровесников в Вечность», в которой есть место и эмоциям, и искренней любви, и «шокирующему натурализму», и грязной правде, и чистой любви…
.
Сегодня, когда на первый план выносятся противоестественные искусственные однополые браки, когда в извечно искренней «анатомии любви» выискиваются низменные параметры сексуально-половой озабоченности, когда женщину на войне привязывают исключительно к аббревиатуре «ППЖ», сложно говорить об искренних чувствах тех, кто наравне с мужчинами пошел на афганскую войну. Порой, встречаясь с теми, кто прошел афганскими тропами (а «не промелькнул над Афганом»), приятно слышать слова благодарности девчонкам, скрашивающим своим присутствием не только боевую гарнизонную жизнь, но и отдававшим душу, сердце и кровь им, бойцам афганского фронта. Я не хочу говорить о тех «афганцах», которые в женском вопросе там, в Афганистане, видели лишь негатив в разрешении извечного «основного инстинкта».
Не хочу оперировать их данными о том, что более 90 % всего женского персонала в «ограниченном контингенте» в ДРА составляли или незамужние девчата, или женщины разведенные. Это та правда, которую не следует «мусолить и обсасывать», ведь это та правда, которая привела девчат на войну. Не буду говорить о тех, т.н. «льготах» в виде «чеков» и других поблажек, львиная доля которых там же, в Афганистане, и оставалась. А говорить буду, и скажу о каждой из Женщин на афганской войне, которой, каждый прошедший Афган, должен низко кланяться в ноги.
.
Как правило, находясь за праздничным или торжественно-памятным столом, мы, кроме «основных» тостов - «За тех, кого с нами нет», «За тех, кто в море», «За тех, кого помним», мы, в обязательном порядке, говорим тост за самых любимых и преданных женщин». Именно преданных нам, а не преданных душой, телом, словами, делами, памятью. И как уместен стих-тост, к сожалению, ушедшего от нас, афганца Сергея Александрова.

За женщин выпить - Бог велит!

За тех, кто украшал наш быт,

За медсестер и продавщиц,

За поварих и кладовщиц;

За тех, кого я не назвал,

Их тоже кто-то целовал.

За тех, кто на «пирах» царил,

И каждый рыцарем там был.

За тех, кто оказался прав,

Смягчая наш солдатский нрав.

Без недомолвок непристойных,

Усмешек сальных и обмана;

За самых верных и достойных,

Я пью за женщин из Афгана!
.
Девчонки - девчата шли на ту войну в добровольном порядке, через военкоматы, одни – только получившие путевку в жизнь, другие – пройдя через горнило житейской трепки, оставляя детей своим матерям. Они становились бойцами того фронта, который, действительно, во многом, не считая огромной армии врачей и медсестер, можно назвать невидимым. Повара, официантки, горничные, прачки, продавцы, товароведы, кладовщицы, делопроизводители, учетчицы, технички и, конечно же, медицинские работницы.
.
На любой войне, как известно, есть место и подвигу, и славе, и трагедии. Но есть на войне место и жизни. Сам воинский контингент, в своей основе, состоял из молодых людей, и нет ничего удивительно в том, что они, как правило, после боя, и влюблялись и, конечно же, женились.
.
Они не ходили на плановые боевые операции, но и они вступали в бой, спасали раненых, отдавали себя делу настоящих мужчин. Были дни, когда можно и с молодыми ребятами пообщаться, были дни, когда тишина афганских гор давала возможность подумать о будущем. Но были дни, когда вся эта девичья наивность и мечта перечеркивались страшной правдой войны. Это были те дни, когда девчонки, услышав «вертушку» еще до объявления сбора в госпитале или в столовых, бежали на звук. Это были дни, когда девчонки-афганки (так они звали сами себя) столько смертей за один день видели столько, сколько не видели их мы с вами вместе взятые. А сколько пережили эти девчата, которые, так и не став матерями, держали руку умирающего бойца, шептавшего затихающими губами: «Мама! Мамочка! Дорогая…». И они, сверстницы погибающего парня, отвечали ему в последние минуты жизни: «Я с тобой, сынок, ничего не бойся. Все плохое уже позади». И тихо, без надрыва, заливаясь слезами, чтобы не видели другие, гладили застывшие навсегда вихры…
.
Девчонки вмиг становились матерями для умирающих от ран и болезней своих сверстников мальчишек, шептавших: «Мама! Мамочка!». Они, своей женской материнской интуицией, выбирали те, самые нужные в последний момент, слова: «Я с тобой, любимый, единственный, дорогой», облегчения этим страдания тех, кого уже было не спасти. Это им, афганским девчатам, которых ласково называют «афганушки» посвящено стихотворение «Девчонки», написанное воинами 66-й отдельной мотострелковой бригады.
.
Разворочена полость и нет полруки,

До бедра взрывом вырваны ноги,

Жизнь солдата хирургам уже не спасти,

Mальчик в Вечность стоит на пороге.
.
Величаво иль страшно? Живым не дано

Знать виденья предсмертных мгновений.

Hо, последним желанием было одно:

Mаме чубчиком ткнуться в колени.
.
Мама с мальчиком рядом была

Oт рожденья, от первого крика.

Лишь от cмерти спасти не смогла,

Hе прикрыла от страшного лика.
.
- Мама милая... будь же со мной,

С умирающих губ текли звуки

- Я пришла, мой сынок. Не волнуйся, родной, -

Oблегчая ровеснику муки,
.
- Ты же видишь: я здесь. Tвоя мама с тобой, -

Пряча стон, медсестра свято лгала.

- Все закончилось, скоро мы едем домой, -

Bеки мертвым рукой прикрывала...
.
Они, девчата Афганистана, которых сами афганцы уважительно называли «шурави-ханум», столько повидали за время нахождения в составе «ограниченного контингента», что, хватило бы не на один многосерийный фильм, посвященный женщинам Афганистана. Те, кто прошел огненными дорогами той войны, сегодня низкий поклон от тех, кто был там. Низкий поклон от матерей и отцов, чьи жизни они спасли. Но… Мы просто обязаны в этот день (и не только в этот, а каждый) помнить тех девчат, которые так и не вернулись к нам.
.
Нине Евсиной из Тосно Ленинградской области было всего 21. Она, как и многие медсестры, всю себя отдавала больным и раненым воинам, а себя не уберегла от смертельной болезни. Людмиле Бессоновой из Ирбита Свердловской области, было 30 лет, когда она, также работая медсестрой в госпитале, умерла от тяжелейшей болезни. Операционной медсестре Маргарите Калининой было 26. Она прибыла в Афганистан из Клина Московской области и погибла во время огневого налета на жилой городок. Нине Гвай из Бреста в момент гибели было 35 лет. Она, работая продавцом «Военторга» постоянно выезжала в дальние точки и на отдаленные заставы. Во время одной из таких поездок БТР, в котором была и она, подорвался на фугасе. А ее сынишка все просил привезти «с войны» пистолет… Раисе Ремизовой из Ульяновской области, работавшей на банно-прачечном комбинате было 32 года. Она погибла 15 февраля 1982-го в автомобиле, упавшем в пропасть, во время камне сброса, устроенного моджахедами. Наталье Бабич из Бобруйска было всего 27 лет, когда она, работая на силовой подстанции в одном из гарнизонов, погибла в результате несчастного случая. Нине Ивановой из Астрахани было 28. До работы в Афганистане, она работала стюардессой в Астраханском аэропорту, но в «ограниченный контингент» поехала работать официанткой в офицерской столовой. Тяжелая смертельная болезнь оборвала ее жизнь. А дома ее ждала дочь Танечка…
.
Тамаре Великановой, москвичке, было 33 года, когда она, работая стенографисткой в спецгруппе МВД СССР в ДРА, погибла он неизвестной неизлечимой болезни. Исследователи данной темы говорят, что спецгруппу МВД отравили агенты спецслужб в интересах моджахедов. Любови Ботолиной было 24 года, когда она, из родного Архангельска добровольно поехала в Афганистан, став медсестрой. Во время работы в инфекционном отделении, тяжело заболела и скончалась. Людмиле Мошенской из Мариуполя было 27 лет, когда она, медсестра инфекционного отделения умерла от тяжелой формы брюшного тифа – до возвращения на Родину оставалось всего 30 суток… Алевтине Коротаевой из Пушкино Ленинградской области было 42 года. Работая кастеляншей в одном из гарнизонов, она умерла от тяжелой болезни. Большакова Нина из Тамбова пробыла в Афганистане всего один месяц, работая кладовщицей и погибла во время налета банды моджахедов. Наталье Костенко из села Смолино Кировоградской области был 31 год. Работая продавцом «Военторга» она погибла, но не во время нападения банды моджахедов на автоколонну или обстреле, а в результате «огнестрельного» несчастного случая. Кротова Нина, которой было 45 и Вера Корниленко - ей было 25, несмотря на разницу в возрасте были подругами. Одна из Горького, другая из Петрозаводска – они вместе работали медсестрами в выездной медицинской бригаде. И обе одновременно погибли, когда их «УАЗик» со знаками Красного Креста, попал под душманский обстрел. Татьяна Врублевская и Галина Калганова также были подругами. Одной 34 года, другой – 31. Обе работали товароведами «Военторга». Возвращаясь из командировки в Ташкент, где взяли товары для базы, погибли на сбитом самолете Ил-76 вместе с экипажем и всеми сопровождающими. Татьяна, была родом из Винницы и в самолете из Ташкента везла с собой свадебное платье – через месяц должна была быть ее свадьба. А Галина, которая была из Ейска, также готовилась к свадьбе, которую планировала после свадьбы подруги...
.
Ольга Карманова была родом из Тамбова. Работая дома товароведом в добровольном порядке была направлена в Афганистан, где также работала товароведом. Погибла во время обстрела автоколонны. Валентине Лахтеевой из Витебской области было 27 лет, когда она, секретарь-машинистка отдельной бригады в Кабуле погибла во время обстрела части. Валентина Мельникова из поселка Черноморское Автономной Республики Крым, работала продавцом «Военторга». Погибла в результате теракта в Кабуле. Галина Шаклеина, одна из немногих женщин – «афганушек», которые носили погоны на плечах. Ей, прапорщику – фельдшеру госпиталя было всего 29 лет, когда она, простая девчонка из Кирова, спасая больных и раненых мальчишек, сама умерла от заражения крови. Ларисе Доброфиле из Переяслава-Хмельницкого было 27 лет. Она погибла в Кабуле через месяц после прибытия в Афганистан в результате теракта. Надежде Финогеновой из Ленинграда было 45, когда она, фельдшер госпиталя погибла в результате налета на автоколонну. Одесситке Миральде Шевченко, продавцу «Военторга» было 34 года, она погибла в машине, сорвавшейся в пропасть. Минчанке Светлане Бабук было 26 лет. Работая операционной сестрой, она спасала мальчишек, получивших тяжелые ранения, но, сама умерла от тяжелой неизлечимой болезни. Нине Капустиной из Выборга, гвардии прапорщику фельдшеру мотострелкового полка было 30 лет. Спасая раненых в госпитале, она сама погибла в результате несчастного случая. Татьяне Кузьминой, медсестре из Читы было 33 года, когда она погибла, спасая утопающего афганского ребенка в горной реке.
.
Светлане Дорош из Днепропетровска было всего 23 года. Санитарный автомобиль, в котором медсестра с врачебной бригадой, направлялась к больному афганскому ребенку, попал в засаду. Галине Смирновой из Костромы было 36 лет. Во время обстрела БТРа из засады инженер КЭЧ Смирнова погибла. Москвичке Тамаре Синицыной было 40. Диспетчер автотранспортной службы 40-й армии Синицына умерла от тяжелой неизлечимой болезни. Продавцу «Военторга» Ольга Поликарпова из Тольятти был 31 год, она погибла в результате несчастного случая. Таня Лыкова из Воронежа и Наталья Ермакова из Орехово-Зуева, практически не были знакомы друг с другом. Они только направлялись в Афганистан на самолете. Тане было 23, Наташе – 33. Они только ступили на афганскую землю, когда их Ан-12 был сбит в небе Афганистана при перелете из Кабула в Джелалабад. Этим же рейсом летела Татьяна Моторина, товаровед «Военторга». Ей было 27. Начальник клуба прапорщик Алевтина Миниахметова из Перми и москвичка Ирина Виноградова, заведующая делопроизводством штаба части, направлялись домой в отпуск. Им обеим было по 25. В результате неуставных отношений со стороны старшего офицера одной из воинских частей, были убиты, им из личного табельного оружия… Любе Харченко из Мироновки Киевской области, было 40. Она работала машинисткой в воинской части и умерла от тяжелой болезни во время массовой эпидемии холеры. Галина Стрельчонок из Витебска, носила погоны – была прапорщиком, занимая должность фельдшера части. Во время нападения на автоколонну, при оказании помощи раненым воинам, получила смертельное ранение. Вере Чечетовой из Загорска было 28 лет, когда она, машинистка-делопроизводитель, часто летающая на «вертушках», погибла вместе с экипажем вертолета Ми-8, сбитого мятежниками. Татьяна Комиссарова из Лебедина Сумской области поменяла место работы операционной сестры Сумской областной больницы на военный госпиталь. Во время оказания помощи больным солдатам и офицерам, умерла от тяжелой формы инфекционной болезни. Ей было всего 23 года. Виктории Мельниковой из Горловки было 26 лет. Медсестра госпиталя погибла во время артобстрела. Дома маму так и не дождалась дочь Тонечка… Люде Присакарь из Кишинева и Любе Шевчук из Ровно было, соответственно, 28 и 23. Обе в ДРА работали на продовольственном складе, одна кладовщицей, другая поваром. Во время доставки продовольствия на отдаленную заставу, их БТР попал в засаду и, загоревшись, упал в пропасть. Лидия Степанова из Республики Мари-Эл прошла сложный трудовой путь. В свои 31 год она была и машинистом башенного крана, и наборщиком в типографии, и секретарем-машинисткой. В ДРА выполняла обязанности секретаря одной из воинских частей. Умерла от ранений, полученных при обстреле части. Ольга Шенаева из Коломны была медсестрой военно-полевого госпиталя. Во время перелета на самолете Ан-26 с грузом для госпиталя, все находившиеся на борту – погибли. Оле было 25. Прапорщик Нина Васильева к моменту прибытия в Афганистан уже пятнадцать лет служила начальником секретной части отдельного дивизиона в Калининградской области. Во время прохождения службы в ДРА тяжело заболела и умерла. Ей было 40 лет. Наталья Глушак из Киевской области прибыла в ДРА на должность официантки летной столовой. Там, во время службы она познакомилась с Юрием Цуркой из Молдавии, старшим сержантом сверхсрочной службы. Молодые люди понравились друг другу и, несмотря на войну, решили пожениться. Во время боевой работы в ДРА, официальные отношения оформлялись только в Кабуле в Консульском управлении советского посольства и счастливые жених с невестой, получив «добро» убыли в афганскую столицу. 17 ноября 1987-го молодожены на БТР в составе колонны возвращались из Кабула. Они были счастливы – несколько часов назад стали мужем и женой. Взрыв радиоуправляемого фугаса прервал счастье обоих – Юра и Наташа, единственные, кто находился внутри бронемашины, погибли…
.
Ольга Мирошниченко из Миасса Челябинской области работала заведующей военной столовой в одном из гарнизонов. Во время перелета к новому месту дислокации, вертолет, на котором летела и Ольга, был сбит. По воспоминаниям сослуживцев, Олю, любили все - за красоту, обаяние, внимание, доброе слово и, конечно же, ароматные обеды с ужинами. Уже наметились отношения с любимым человеком, но выстрел «Стрингера» похоронил счастье и жизнь. А было ей всего 25 лет.
.
Зульфире Хурамшиной из Уфы было 35 лет, когда медсестра госпиталя умерла от тяжелой болезни. Тамара Рязанцева из Тюменской области, также работала медсестрой в военном госпитале. И, также, оказывая помощь больным и раненым, умерла от тяжелой болезни. Ей было 28. Алла Кулик родилась в Украине на Сумщине, но большую часть своей недолгой жизни провела в Ташкенте. Во время выполнения интернационального долга умерла от тяжелой болезни. Ей было всего 23. Надя Рожнева из Свердловска (ныне Екатеринбург) работала секретарем делопроизводителем в политотделе воздушно-десантной дивизии. Умерла в 29 лет от тяжелой болезни. Вера Лемешева из Саратовской области погибла в результате автокатастрофы после подрыва автомашины на мине. Ей было 25. Савия Шакирова из Башкирии проработала в Афганистане больше года. До вывода советских войск оставалось чуть-чуть, но за две недели до этого события, 31 января 1989-го Савия умерла от тяжелой болезни.
.
54 фамилии девчат, оставивших своих жизни в Афганистане. О себе, те девчонки, кто прошел фронтовыми тропами Афганистана, скромно говорят: « Да, мы не воевали, но ведь и 60 процентов войсковых частей в Афганистане в самих боевых действиях не участвовали. Это военнослужащие армейских, гарнизонных квартиро-эксплуатационных частей, строительных, узлов связи, военторгов, складов, учебных центров, отдельных батальонов обслуживания аэродромов, полевых учреждений госбанков, полевых хлебозаводов, зенитно-ракетных полков, банно-прачечных комбинатов и т. д. То есть военнослужащие этих частей исполняли абсолютно те же обязанности, что и мы, женщины-служащие, и льготы имеют, хотя за все время службы далее КПП не отлучались. А, девчонки - стирающие, штопающие, гладящие белье, рвущиеся в небе и на земле при доставке сигареток - конфеток, по приказу летавшие на «боевые»... - ну да, мы, девчонки «отдыхали на курорте». Даже те военнослужащие, которые заходили или залетали на территорию Афганистана на пару суток, считаются участниками боевых действий и льготы имеют, а вольнонаемные водители - мужчины, перевозившие грузы для нужд армии в составе военных колонн по территории Афганистана в течение 2 лет, подвергавшие себя ежеминутной смертельной опасности, так вот эти мужчины тоже как бы «курортники». Кроме того, нас возмущает наличие льгот у военнослужащих, амнистированных Горбачевым по требованию Сахарова. То есть совершившие преступления в Афганистане - считаются «участниками» боевых действий. А возбуждали уголовные дела только в отношении мерзавцев, продававших боеприпасы, материальные ценности в целях наживы, а также дезертиров и прочих. И теперь эти отморозки - настоящие «участники» и имеют полноправные льготы. А девчонки, кто честно исполнил свой долг перед государством, не имеют ничего. Среди нас, «афганок» многие имеют ранения и контузии. Это была война. И не мы ее придумали, но, пройдя через нее, мы поняли, что означает это слово».
.
Это говорят живые «афганушки», а те, кто не пережил ту войну, уже не смогут ничего сказать. За них, должна сказать наша память и наша совесть. И, если уж говорить о признанном подвиге «афганушек», то стоит вспомнить, что из общего числа 54 погибших девчат, лишь Врублевская, Калганова, Моторина, Лыкова, Стрельчонок, Чечетова, Мельникова, Шевчук и Шенаева посмертно награждены орденом «Красная Звезда». Великанова награждена орденом «Знак Почета», а Гвай – медалью «За боевые заслуги». Всего одиннадцать из 54.
.
Солдаты и офицеры, выполняющие свой долг в Афганистане помнили о своих девчонках, которые ждали их дома. И, в это же время, рядом с ними, под обстрелами, в горящих самолетах и вертолетах, были такие же милые девчонки, которые не огрубели на той войне.
.
15 февраля. Конечно же, станет Днем Памяти всем афганцам. Спустя неделю, вспомнят о них 23 февраля в День Защитника Отечества. А спустя еще две недели, наступит Международный Женский День. И хочется, чтобы и в эти дни, как и в другие, вспомнили мы о живых и погибших «афганушках». Чтобы не только вспомнили, а пришли к живым – вручить розы. Пришли к погибшим на могилки и к памятникам скромным опустить розы, как слезу.

У моряков СНГ есть общественная ветеранская награда – «Орден Жене Моряка». Он вручается верным женам, прослужившим вместе с мужьями в заполярных и приморских гарнизонах и базах. Вручается он и вдовам моряков, чьи мужья не вернулись из моря. Не знаю, как общественность отнесется к моей идее, но если появится общественная награда «Женщине, прошедшей Афганистан», то это будет и правильно, и справедливо.
.
Вечная слава вам, «афганушки», прошедшие фронтовыми тропами!
.
Вечная память вам, «афганушки», отдавшие свои молодые жизни!