Что можно приготовить из кальмаров: быстро и вкусно

Не считая этих «темных дел», есть несколько таких, которые затрагивают семейные тайны, настолько интимные, что сама мысль о возможности их оглашения вызвала бы переполох во многих высокопоставленных домах. Нет нужды говорить, что это исключено, и теперь, когда у моего друга есть время и силы, подобные записи будут отобраны и уничтожены.

Остается значительное число дел, более или менее интересных, о которых я мог бы написать раньше, если бы не боялся пресытить читателя и тем самым повредить репутации человека, которого чту больше всех.

Я был участником некоторых из этих дел и потому могу говорить о них как очевидец. К их числу относится и описанное ниже.

Был ветреный октябрьский день. Я одевался и следил, как кружились в воздухе сорванные ветром последние листья одинокого платана, который украшал двор позади нашего дома. Спускаясь к завтраку, я ожидал застать моего друга в подавленном настроении, ибо, как настоящая артистичная натура, он легко поддавался влиянию окружающей обстановки. Напротив, он кончал завтракать в особенно веселом настроении того несколько зловещего оттенка, который был характерен для него в минуты душевного подъема.

У вас есть дело, Холмс? - заметил я.

Ваша способность к дедукции поистине поразительна, Уотсон, - ответил он. - Она помогла вам раскрыть мою тайну. Да, у меня есть дело. После месяца незначительных происшествий и застоя колесо завертелось снова.

Я мог бы принять участие в этом деле?

Пока не в чем, но мы обсудим этот вопрос, когда вы уничтожите два крутых яйца, которыми нас сегодня удостоила наша новая кухарка. Степень их съедобности находится в прямой связи с очередным номером «Семейной газеты», которую я видел вчера на столе в гостиной: даже такое пустяковое дело, как варка яиц, требует внимания, точного ощущения времени и несовместимо с чтением романа, напечатанного в этом отличном периодическом издании.

Через четверть часа со стола убрали, и мы остались одни. Холмс вытащил из кармана письмо.

Вы слышали о Нейле Гибсоне, Золотом Короле? - спросил он.

Вы имеете в виду американского сенатора?

Ну да, он был когда-то сенатором от одного из западных штатов, но больше известен как крупнейший в мире золотопромышленник.

Да, знаю: он некоторое время жил в Англии, и его имя пользовалось некоторой популярностью.

Он купил солидное поместье в Хэмпшире лет пять тому назад. Вы, вероятно, уже слышали о трагической гибели его жены?

Конечно. Я теперь вспоминаю - вот почему его имя мне известно. Правда, я не знаю подробностей. Холмс указал на бумаги, лежащие на стуле.

Мои химические опыты по получению экстрактов еще не окончены, а тут эта история. С виду пахнет сенсацией, но, мне кажется, разобраться здесь нетрудно. Улики явные - таково мнение и экспертизы и полиции. Сейчас дело передано на рассмотрение выездной сессии суда в Винчестере. Боюсь, что это неблагодарная работа. Я могу обнаружить факты, но не могу их изменить! Пока не появятся какие-либо новые данные, не вижу, на что может надеяться мой клиент.

Ваш клиент?

Ах, я забыл вам рассказать! Я, кажется, перенял вашу привычку, Уотсон, рассказывать историю с конца. Лучше прочтите сначала вот это.

Он передал мне письмо. Оно было написано четким, уверенным почерком и гласило:

Уважаемый м-р Шерлок Холмс!

Мне тяжело быть свидетелем того, как самая лучшая на Земле женщина идет навстречу своей гибели. Я сделаю все, что в моих силах, для ее спасения. Я ничего не могу объяснить, не могу даже попытаться сделать это, но я ничуть не сомневаюсь, что мисс Данбэр невиновна. Вы знаете факты - кто их не знает? - об этом сплетничают по всей Англии. И ни один голос не поднялся в ее защиту - какая чудовищная несправедливость! Эта женщина и мухи не обидит!

Одним словом, я буду у Вас завтра в 11 часов. Посмотрим, сможете ли Вы что-нибудь прояснить в этой темной истории. Во всяком случае, все, чем я располагаю, - к Вашим услугам, только спасите ее. Умоляю Вас, приложите все свое умение и энергию!

С совершенным почтением Дж. Нейл Гибсон».

Вот, извольте. - Шерлок Холмс выбил пепел из трубки, которую курил после завтрака, и снова не спеша набил ее табаком. - Этого джентльмена я как раз и жду. Что касается самой истории, то за недостатком времени я перескажу вам ее вкратце, если вы доверяете официальным отчетам о ходе следствия. Человек этот - крупный финансовый магнат. Насколько я понимаю, он крайне вспыльчив и страшен в гневе. Он женился на женщине, жертве этой трагедии, - о ней я пока не знаю ничего, кроме того, что она была уже не первой молодости. Дело осложняется еще и тем, что воспитание их двоих детей было поручено молодой и весьма привлекательной гувернантке. Вот три человека - участники события, происшедшего в старинном английском поместье.

Теперь с самой трагедии. Труп был найден в парке, примерно в полумиле от дома. Убитая была одета к обеду, с шалью на плечах. Пуля, выпущенная из револьвера, пробила ее голову навылет. Около трупа не нашли никакого оружия, никаких следов убийства. Заметьте, Уотсон, никакого оружия! Преступление, по-видимому, было совершено поздно вечером, а труп обнаружен лесником около одиннадцати часов. Затем врач и полиция осмотрели убитую, после чего перенесли ее в дом… Может быть, я излагаю слишком сжато, или вам ясны все обстоятельства этого происшествия?

Абсолютно все ясно. А почему подозревают гувернантку?

Во-первых, есть некоторые прямые улики: револьвер с одним разряженным гнездом в барабане (калибр оружия соответствует найденной пуле) был обнаружен на дне ее платяного шкафа. - Холмс уставился в одну точку и раздельно повторил: - На… дне… ее… платяного… шкафа… - Затем он погрузился в раздумье, и я понял, что с моей стороны было бы глупо прерывать его.

Вдруг он снова оживился.

Да, Уотсон, найден револьвер. Здорово изобличает, а? Таково мнение двоих понятых. На убитой найдена записка с предложением встретиться на том самом месте, где произошло убийство; записка подписана гувернанткой. Ну как? К тому же и мотивы убийства налицо: сенатор Гибсон - личность привлекательная, и, если его жена умрет, кому занять ее место, как не юной леди, которая, по общим отзывам, уже давно пользовалась исключительным вниманием со стороны хозяина. Любовь, деньги, власть - а на пути к этому стоит немолодая жена Гибсона! Плохо дело, Уотсон, очень плохо!

Да, Холмс, это так.

И алиби она не может представить. Напротив, гувернантка вынуждена признать, что примерно в то время, когда это случилось, она находилась как раз около Торского моста (это место трагедии). Отрицать этот факт бессмысленно, ибо несколько проходивших мимо крестьян ее там видели.

Да, вопрос ясен!

И все же, Уотсон, не будем спешить с выводами! Давайте разберемся. Мост, о котором идет речь, представляет собой один широкий каменный пролет с парапетом по краям. Он построен для переправы через самую узкую часть длинного глубокого водоема, заросшего тростником. Это так называемый Торский пруд. У входа на мост лежала мертвая женщина. Таковы факты… Но что это? Если я не ошибаюсь, наш клиент пришел значительно раньше условленного времени.

Загадка Торского моста

Где-то в подвалах банка «Кокс и К°» на Чарринг-кросс лежит потертая курьерская сумка с моим именем на крышке «Джон X. Уотсон, доктор медицины, бывший военнослужащий Индийской армии». Сумка набита бумагами: это записи необычных дел, которые Холмс когда-то расследовал. Некоторые из дел, и довольно интересные, окончились полной неудачей, и поэтому едва ли стоит о них писать: задача без решения может заинтересовать специалиста, а у случайного читателя вызовет лишь раздражение. Среди таких незаконченных дел - история мистера Джеймса Филимора, который, вернувшись домой за зонтиком, бесследно исчез. Не менее замечательна история катера «Алисия»: однажды вечером он вошел в полосу тумана и пропал навсегда - никто более не слышал ни о нем, ни о его экипаже. Третье дело, достойное упоминания, - случай с Айседором Персано, знаменитым журналистом и дуэлянтом: он помешался на том, что в спичечной коробке, которую он постоянно держал в руках, находится редчайший червь, по его словам, еще не известный науке.
Не считая этих «темных дел», есть несколько таких, которые затрагивают семейные тайны, настолько интимные, что сама мысль о возможности их оглашения вызвала бы переполох во многих высокопоставленных домах. Нет нужды говорить, что это исключено, и теперь, когда у моего друга есть время и силы, подобные записи будут отобраны и уничтожены.
Остается значительное число дел, более или менее интересных, о которых я мог бы написать раньше, если бы не боялся пресытить читателя и тем самым повредить репутации человека, которого чту больше всех.
Я был участником некоторых из этих дел и потому могу говорить о них как очевидец. К их числу относится и описанное ниже.
Был ветреный октябрьский день. Я одевался и следил, как кружились в воздухе сорванные ветром последние листья одинокого платана, который украшал двор позади нашего дома. Спускаясь к завтраку, я ожидал застать моего друга в подавленном настроении, ибо, как настоящая артистичная натура, он легко поддавался влиянию окружающей обстановки. Напротив, он кончал завтракать в особенно веселом настроении того несколько зловещего оттенка, который был характерен для него в минуты душевного подъема.
- У вас есть дело, Холмс? - заметил я.
- Ваша способность к дедукции поистине поразительна, Уотсон, - ответил он. - Она помогла вам раскрыть мою тайну. Да, у меня есть дело. После месяца незначительных происшествий и застоя колесо завертелось снова.
- Я мог бы принять участие в этом деле?
- Пока не в чем, но мы обсудим этот вопрос, когда вы уничтожите два крутых яйца, которыми нас сегодня удостоила наша новая кухарка. Степень их съедобности находится в прямой связи с очередным номером «Семейной газеты», которую я видел вчера на столе в гостиной: даже такое пустяковое дело, как варка яиц, требует внимания, точного ощущения времени и несовместимо с чтением романа, напечатанного в этом отличном периодическом издании.
Через четверть часа со стола убрали, и мы остались одни. Холмс вытащил из кармана письмо.
- Вы слышали о Нейле Гибсоне, Золотом Короле? - спросил он.
- Вы имеете в виду американского сенатора?
- Ну да, он был когда-то сенатором от одного из западных штатов, но больше известен как крупнейший в мире золотопромышленник.
- Да, знаю: он некоторое время жил в Англии, и его имя пользовалось некоторой популярностью.
- Он купил солидное поместье в Хэмпшире лет пять тому назад. Вы, вероятно, уже слышали о трагической гибели его жены?
- Конечно. Я теперь вспоминаю - вот почему его имя мне известно. Правда, я не знаю подробностей. Холмс указал на бумаги, лежащие на стуле.
- Мои химические опыты по получению экстрактов еще не окончены, а тут эта история. С виду пахнет сенсацией, но, мне кажется, разобраться здесь нетрудно. Улики явные - таково мнение и экспертизы и полиции. Сейчас дело передано на рассмотрение выездной сессии суда в Винчестере. Боюсь, что это неблагодарная работа. Я могу обнаружить факты, но не могу их изменить! Пока не появятся какие-либо новые данные, не вижу, на что может надеяться мой клиент.
- Ваш клиент?
- Ах, я забыл вам рассказать! Я, кажется, перенял вашу привычку, Уотсон, рассказывать историю с конца. Лучше прочтите сначала вот это.
Он передал мне письмо. Оно было написано четким, уверенным почерком и гласило:
«Отель „Кларидж“, 3 октября
Уважаемый м-р Шерлок Холмс!
Мне тяжело быть свидетелем того, как самая лучшая на Земле женщина идет навстречу своей гибели. Я сделаю все, что в моих силах, для ее спасения. Я ничего не могу объяснить, не могу даже попытаться сделать это, но я ничуть не сомневаюсь, что мисс Данбэр невиновна. Вы знаете факты - кто их не знает? - об этом сплетничают по всей Англии. И ни один голос не поднялся в ее защиту - какая чудовищная несправедливость! Эта женщина и мухи не обидит!
Одним словом, я буду у Вас завтра в 11 часов. Посмотрим, сможете ли Вы что-нибудь прояснить в этой темной истории. Во всяком случае, все, чем я располагаю, - к Вашим услугам, только спасите ее. Умоляю Вас, приложите все свое умение и энергию!
С совершенным почтением Дж. Нейл Гибсон».
- Вот, извольте. - Шерлок Холмс выбил пепел из трубки, которую курил после завтрака, и снова не спеша набил ее табаком. - Этого джентльмена я как раз и жду. Что касается самой истории, то за недостатком времени я перескажу вам ее вкратце, если вы доверяете официальным отчетам о ходе следствия. Человек этот - крупный финансовый магнат. Насколько я понимаю, он крайне вспыльчив и страшен в гневе. Он женился на женщине, жертве этой трагедии, - о ней я пока не знаю ничего, кроме того, что она была уже не первой молодости. Дело осложняется еще и тем, что воспитание их двоих детей было поручено молодой и весьма привлекательной гувернантке. Вот три человека - участники события, происшедшего в старинном английском поместье.
Теперь с самой трагедии. Труп был найден в парке, примерно в полумиле от дома. Убитая была одета к обеду, с шалью на плечах. Пуля, выпущенная из револьвера, пробила ее голову навылет. Около трупа не нашли никакого оружия, никаких следов убийства. Заметьте, Уотсон, никакого оружия! Преступление, по-видимому, было совершено поздно вечером, а труп обнаружен лесником около одиннадцати часов. Затем врач и полиция осмотрели убитую, после чего перенесли ее в дом… Может быть, я излагаю слишком сжато, или вам ясны все обстоятельства этого происшествия?
- Абсолютно все ясно. А почему подозревают гувернантку?
- Во-первых, есть некоторые прямые улики: револьвер с одним разряженным гнездом в барабане (калибр оружия соответствует найденной пуле) был обнаружен на дне ее платяного шкафа. - Холмс уставился в одну точку и раздельно повторил: - На… дне… ее… платяного… шкафа… - Затем он погрузился в раздумье, и я понял, что с моей стороны было бы глупо прерывать его.
Вдруг он снова оживился.
- Да, Уотсон, найден револьвер. Здорово изобличает, а? Таково мнение двоих понятых. На убитой найдена записка с предложением встретиться на том самом месте, где произошло убийство; записка подписана гувернанткой. Ну как? К тому же и мотивы убийства налицо: сенатор Гибсон - личность привлекательная, и, если его жена умрет, кому занять ее место, как не юной леди, которая, по общим отзывам, уже давно пользовалась исключительным вниманием со стороны хозяина. Любовь, деньги, власть - а на пути к этому стоит немолодая жена Гибсона! Плохо дело, Уотсон, очень плохо!
- Да, Холмс, это так.
- И алиби она не может представить. Напротив, гувернантка вынуждена признать, что примерно в то время, когда это случилось, она находилась как раз около Торского моста (это место трагедии). Отрицать этот факт бессмысленно, ибо несколько проходивших мимо крестьян ее там видели.
- Да, вопрос ясен!
- И все же, Уотсон, не будем спешить с выводами! Давайте разберемся. Мост, о котором идет речь, представляет собой один широкий каменный пролет с парапетом по краям. Он построен для переправы через самую узкую часть длинного глубокого водоема, заросшего тростником. Это так называемый Торский пруд. У входа на мост лежала мертвая женщина. Таковы факты… Но что это? Если я не ошибаюсь, наш клиент пришел значительно раньше условленного времени.
Вилли, слуга Холмса, открыл дверь, но имя, которое он объявил, было неизвестно нам обоим: «Мистер Марлоу Бэйтс». Нашему взору предстал худощавый субъект с испуганными глазами и судорожными, неуверенными манерами - этакий «комок нервов». На мой взгляд врача-профессионала, этот человек находился на грани полного расстройства нервной системы.
- Вы, кажется, возбуждены, мистер Бэйтс, - сказал Холмс. - Прошу вас, садитесь. Боюсь, что смогу уделить вам очень мало времени: у меня в 11 часов свидание.
- Я знаю о нем. - Наш посетитель выпаливал короткие фразы, словно ему не хватало воздуха. - Сюда идет Гибсон - мой хозяин. Я управляющий его имением. Холмс, знайте: он негодяй, жуткий негодяй!
- Крепко сказано, мистер Бэйтс.
- Я вынужден так говорить, ибо у меня мало времени. Я не хочу встречаться с ним у вас. Он вот-вот придет. Была причина, не позволившая мне прийти раньше: его секретарь, мистер Ферпоссон, только сегодня утром рассказал о предстоящей встрече Гибсона с вами.
- Так вы его управляющий?
- Я подал заявление об уходе. Через несколько недель я избавлюсь от этого проклятого рабства. Гибсон - тяжелый человек. Эти благотворительные дела лишь ширма, прикрывающая дурные стороны его личной жизни. Его жена пала жертвой. Он был груб с ней, да-да, сэр, груб! Не знаю, как она погибла, но уверен, что он превратил ее жизнь в страдание. Она была типичная южанка, бразилианка по рождению - вы, конечно, знаете это?

The Problem of Thor Bridge ) - один из рассказов английского писателя Артура Конан Дойла о знаменитом сыщике Шерлоке Холмсе. Входит в завершающий сборник рассказов «Архив Шерлока Холмса », опубликованный в 1927 г.

Энциклопедичный YouTube

1 / 3

✪ Артур Конан Дойл. Загадка Торского моста. аудиокнига.

✪ Артур Конан Дойл "Картонная коробка"

✪ Артур Конан Дойл "Алое кольцо"

Субтитры

Сюжет

К Шерлоку Холмсу обращается за помощью знаменитый золотопромышленник Нейл Гибсон. Его жена была застрелена в парке, возле некоего Торского моста в имении Гибсона. Все улики указывают на виновность молодой гувернантки , мисс Данбэр, воспитывающей детей Гибсона и проживающей в его доме. Мисс Данбэр считают любовницей Гибсона, которая убила законную жену из желания занять её место.

Незадолго до визита Гибсона на Бейкер-стрит приходит его управляющий имением, мистер Бэйтс, который характеризует своего хозяина как «жуткого негодяя». Общение Холмса и Гибсона складывается напряженно, так как Гибсон оказывается очень грубым и высокомерным человеком. Он не отрицает, что не любил свою жену и пытался ухаживать за мисс Данбэр, но исключает причастность гувернантки к убийству. В конце концов, Холмс решает приступить к расследованию исключительно из-за молодой девушки, так как Холмс не вполне уверен в её виновности. Выехав вместе с Ватсоном в имение Гибсона, Холмс осматривает место преступления и находит на каменном парапете Торского моста маленькую щербину.

На следующий день Холмс и Ватсон посещают мисс Данбэр в тюрьме. Она чистосердечно рассказывает им, что действительно встречалась возле Торского моста с женой Гибсона, но убежала прочь, так как невменяемая от ревности женщина обрушилась на мисс Данбэр со страшной руганью. В конце разговора с мисс Данбэр Холмса внезапно осеняет догадка, и вскоре он идет с Ватсоном и сержантом местной полиции Ковентри на Торский мост, чтобы провести некий эксперимент. Привязав с помощью бечевки к концу револьвера , одолженного у Ватсона, большой камень, Холмс перекидывает этот камень через парапет Торского моста. Как только Холмс разжимает руку, камень устремляется вниз, в воду, и тянет за собой на веревке револьвер, который, звонко щёлкнув по парапету, также падает в воду. А на парапете появляется ещё одна маленькая щербина. Холмс раскрывает это дело и рассказывает примерный ход событий.

Обезумев от ревности, жена Гибсона решает покончить жизнь самоубийством, но планирует при этом погубить свою молодую соперницу, представив её убийцей. Она подбрасывает один револьвер в комнату гувернантки, устраивает встречу на мосту, а после того, как мисс Данбэр убегает, жена Гибсона совершает самоубийство и, с помощью разгаданной Холмсом уловки, топит револьвер в пруду.

Рассказ А. Конан-Дойля Рисунки Г. Ланге

Был октябрь месяц. Ветер в то утро яростно бушевал, и я смотрел, как крутятся в вихре последние листья, сорванные с платана, растущего в нашем дворе. Когда я спустился вниз к раннему завтраку, то предполагал найти своего друга в совершенно подавленном состоянии духа; он был чрезвычайно чувствителен ко всяким внешним влияниям. К моему глубокому изумлению, он собирался уже подняться из-за стола. Настроение у него, повидимому, было самое благодушное, и в его веселости была нотка чего-то зловещего.

— Холмс, вы занялись каким-то делом? — спросил я.

— Я вижу, что способность к дедукциям заразительна, Ватсон! — ответил он мне. — Да, вы не ошибаетесь, я занялся одним делом. После целого месяца полной остановки машина снова пускается в ход.

Через четверть часа, когда со стола было убрано, мы с Холмсом сидели друг против друга. Он вынул из кармана письмо.

— Вы знаете, — сказал он мне, — Нейля Джибсона, золотого короля?

— Американского сенатора?

— Да, но вот уже пять лет, как он живет в Англии и стал владельцем огромного поместья в Хэмпшире. Вам. конечно, известна трагическая смерть его жены.

— Да, да, припоминаю, но подробностей дела не знаю.

Холмс сделал жест в сторону лежавших на стуле газет.

— Я не предвидел, что мне придется им когда-либо заняться, — сказал он. — Впрочем, дело это, повидимому, не представляет особенных трудностей для разрешения. Исход его не оставляет никаких сомнений. Я могу, Ватсон, рассказать факты, но не могу их изменить. Если против всякого ожидания никаких новых фактов не обнаружено, то я боюсь, что моему клиенту не придется убаюкивать себя никакими надеждами.

— Вашему клиенту?

— Ах. да, я и забыл! Ваша привычка, Ватсон, овладевает и мною: я помещаю телегу впереди быков. Вот прочтите.

На листе бумаги, который протягивал мне Холмс, смелая властная рука набросала следующие строки:

Дорогой Холмс!

Могу ли я спокойно глядеть на то, как лучшая из женщин идет прямо на смерть! Я не беру на себя задачи объяснить то, что до сих пор кажется мне необъяснимым, по я знаю и утверждаю, что мисс Денбар невиновна. Вы знаете обстоятельства дела, не правда-ли? Они служат притчей во языцех для английской хроники происшествий. Подобная несправедливость сводит меня с ума. Я заеду к вам завтра, утром в девять часов.

Может быть, благодаря Вам, луч света прорежет тьму; может быть, я доставлю Вам какое-либо указание, которого сам я не принял во внимание. Все, что я имею, находится в Вашем распоряжении для спасения этой молодой девушки. Если Вам еще никогда не приходилось не щадить всех средств, то пусть это будет в дан-ком случае.

Искренно Ваш Дж. Нейль Джибсон.

— Теперь вы в курсе дел, — сказал мне Шерлок Холмс, выкурив свою первую трубку и выколачивая из нее пепел, чтобы перейти сейчас же ко второй. — Клиент, которого я ожидаю, это Нейль Джибсон. Что же касается обстоятельств данного случая, то мне придется передать вал! вкратце наиболее существенное для уяснения дальнейшего. Нейль Джибсон — один из самых могущественных в мире финансовых властелинов.. Говорят, что у него буйный, опасный характер. Относительно его жены, жертвы рассматриваемой нами ныне драмы, я не знаю ничего, кроме разве того, что она была не первой молодости и жестоко страдала из-за обаятельности молодой гувернантки, которой" были поручены ее дети. Муж, жена, гувернантка, — таковы персонажи, находящиеся на сцене. В качестве декорации — старый замок среди исторического поместья. И вот самая драма: однажды ночью жену находят распростертой на земле, на расстоянии приблизительно полу-мили от дома. Она в вечернем туалете, на плечах у нее шаль, а висок пробит револьверной пулей. Рядом никакого оружия. Повидимому преступление было совершено довольно поздно вечером. Труп был обнаружен лесным сторожем около одиннадцати часов. Полиция и врач подвергли тело осмотру до перенесения его в замок. В преступлении подозревают гувернантку. Прежде всего имеется прямая улика: револьвер, в котором не хватало одной пули и калибр которого соответствовал калибру пули, причинившей смерть, был найден в ее гардеробе внизу.

Устремив перед собою взор, Холмс несколько задумался. — Вот как обстоит дело, Ватсон. И вы, конечно, понимаете, что это серьезная улика. Кроме того при мертвой была найдена записка, назначающая ей свидание на том месте, где было совершено преступление, и на за писке была подпись гувернантки. Что вы об этом думаете? Наконец, есть и побудительная причина для преступления. Сенатор Джибсон величина огромная; если бы жена его умерла, то ее могла заменить молодая гувернантка, которой он уже оказывал, по слухам, знаки весьма большого внимания. Итак, любовь, богатство, власть — все зависит от одной жизни, клонящейся уже к закату. Скверная история, Ватсон, очень скверная.

— Гувернантка, — продолжал Холмс, — не может сослаться ни на какое алиби. Она созналась, что около времени убийства она находилась недалеко от Торского моста, который был театром этой драмы. Она уже потому не могла отрицать своего присутствия на том месте, что один из поселян ее там встретил.

— Обстоятельство, как мне кажется, имеющее решающее значение.

— И все-таки, Ватсон все-таки!.. Торский мост — это каменная арка, огороженная по обеим сторонам баллюстрадой, а через нее главная замковая аллея в своей наиболее суженной части доходит до длинного и глубокого водоема, окаймленного камышами, который называется Торским прудом. У самого входа на мост и лежал труп. Таковы главнейшие факты. Остается только упомянуть о самой жертве.

Родившись под тропиками, она и по темпераменту была женщиной тропиков. Солнце и страсть разжигали в ней кровь. Она любила своего мужа так, как умеют любить подобные женщины. Говорят, она была очень красива; потеряв свои физические чары, она потеряла все, чем его удерживала при себе.

В назначенный час тяжелые шаги потрясли нашу лестницу и мы увидели появление знаменитого миллиардера. Если бы я был скульптором и у меня явилась бы фантазия изваять олицетворение человека, которому везет в делах, человека со стальными нервами и эластичной совестью, то я выбрал бы его своей моделью. Высокая, сухопарая, костлявая фигура говорила об аппетите хищника. Лицо, с резко выступающими углами, казалось высеченным из гранита, такая в нем была жестокость, такая неумолимая суровость, настолько оно было изрыто

глубокими линиями и изборождено следами пережитых потрясений. Его серые холодные глаза, затененные мохнатыми бровями, прощупали поочередно лицо Холмса и мое с неприятной проникновенностью. Он церемонно поклонился, а потом, с таким видом, словно был у себя дома, придвинул стул к стулу моего друга и сел рядом с ним так близко, что почти касался его своими острыми коленями.

— Позвольте мне прежде всего заявить вам, мистер Холмс, — начал он, — что деньги для меня не играют никакой роли в настоящем обстоятельстве. Выбрасывайте их за окно, если рассчитываете таким путем придти к истине. Эта молодая девушка невиновна и нужно, чтобы она была чиста от малейшего подозрения. Итак, называйте цифру.

— У меня всегда одна цена, — холодно ответил Холмс. — Я никогда от нее не отступаю, разве лишь для того, чтобы отказаться от всякого вознаграждения.

— Пусть будет так! Доллары вас не интересуют, но ваша репутация. Выведите мне дело на чистую воду, и я вам обещаю великолепную рекламу в английской и американской прессе. Оба континента будут говорить только о вас.

— Большое спасибо, мистер Джибсон, но я не думаю, чтобы мне нужна была и реклама. Но мы теряем время. Перейдем к фактам.

— Вы найдете их с достаточной полностью изложенными в газетах. Впрочем, если есть какой-нибудь вопрос, который вы хотели бы осветить, то я в вашем распоряжении.

— Я бы хотел знать истинный характер ваших отношений к мисс Денбар.

Золотой король сделал резкое движение, заставившее его выпрямиться во весь рост, но тотчас же снова принял свой спокойный вид.

— Я предполагаю, что у вас имеются достаточные основания обратиться ко мне с подобным вопросом.

— Предположим это, — произнес Холмс.

— Хорошо! Я могу вас уверить, что мои отношения к мисс Денбар были всегда отношениями хозяина к лицу, состоящему у него на службе. Никогда я с нею не разговаривал, никогда я ее не видел вне общества моих детей. Холмс встал.

— Я очень занятой человек, мистер Джибсон; у меня нет ни досуга, ни вкуса к праздным разговорам. Всего вам хорошего!

Наш посетитель тоже поднялся с места, подавляя Холмса своей высокой нескладной фигурой.

— Вы обвиняете меня во лжи?

Я вскочил на ноги, потому что лицо миллиардера явно выражало дьявольское бешенство, и он поднял уже огромный узловатый кулак. Однако, Холмс улыбался с усталым видом, вынув изо рта трубку:

— Не шумите, мистер Джибсон! Я считаю, что после завтрака даже самый небольшой спор вреден для здоровья. Послушайте меня и ступайте подышать утренним воздухом: это освежит ваши мысли и принесет вам пользу.

Рисунок. Вы обвиняете меня вo лжи?

Я подивился, с каким самообладанием золотой король, сумел побороть себя: от самой сумасшедшей ярости он моментально перешел к ледяному спокойствию.

— Да, мистер Холмс, я слишком поторопился истолковать в дурнем смысле ваши слова. Вы правы, проявляя такой интерес к фактам, каковы бы они ни были. Но я могу уверить, что мои отношения с мисс Денбар не имеют никакого касательства к этому делу.

— Это должен решить я, не правда ли?

— Возможно! Но вы согласитесь, мистер Холмс, что мужчине, которому с места в карьер задают вопрос о характере его отношений с женщиной, весьма трудно подавить движение возмущения, если только дело идет о серьезном чувстве. У большинства людей есть в глубине души тайный уголок, куда им неприятно пускать посторонних. И вот туда-то вы и ворвались так внезапно. Жребий брошен, тайный уголок открыт перед вами, производите какое угодно исследование. Что вы хотите знать?

— Истину!

Золотой король умолк на мгновение, как будто приводя в порядок свои мысли. Его мрачное, с резкими чертами лицо сделалось еще более суровым и печальным.

— Мне будет достаточно нескольких слов для объяснения, мистер Холмс! Я познакомился со своей женой в Бразилии, в те времена, когда искал там золото. Мария Пинзо, дочь чиновника в Минаосе, была очень красива. Я же обладал всем пылом юности. Натура богато одаренная, со страстным сердцем, исключительным и неумеренным, она не обладала равновесием, она совершенно не походила на других американок. Короче сказать, я ее полюбил и на ней женился. Этот роман продолжался несколько лет, но у нас с ней не было решительно ничего общего и любовь моя пошла на убыль. Я старался вытравить у нее всякое чувство ко мне, я доводил свою черствость к жене до жестокого обращения, рассчитывая, что, убивая ее любовь и превращая ее в ненависть, я оказываю услугу обоим. Напрасный труд! Она продолжала обожать меня в рощах Англии так же, как обожала меня двадцать лет тому назад на берегах Амазонки. Мои самые скверные поступки ничуть не отражались на ее преданности. И вот как раз в это время, желая найти гувернантку для наших детей и сделав объявление, я увидел перед собою мисс Грэс Дэнбар. Быть может, вы видели ее портрет в газетах. Сознаюсь, что не мог жить под одной кровлей с этой женщиной, и не увлечься ею страстно. Бы порицаете меня, мистер Холмс?

В течение всей жизни мне нужно было только протянуть руку, чтобы получить все то, чего я желал. И никогда еще я ничего так не желал, как любви этой женщины. И я ей это объявил.

— В самом деле?

— Я ей заявил, что женился бы на ней, будь я свободен, но готов сделать все для обеспечения ее счастливого существования.

— Не сомневаюсь в вашей щедрости! насмешливо сказал мой друг.

— Позвольте, мистер Холмс! Я здесь нахожусь по вопросу, который не требует нравоучений. Оставьте ваши критические замечания при себе.

— Если я соглашаюсь заняться этим делом, то единственно ради этой молодой девушки, — свирепо ответит Холмс. — Вы принадлежите к числу тех нескольких богачей, которым не следовало бы позволять всегда рассчитывать на преступную снисходительность света.

Я в глубине души был сильно удивлен, видя, что золотой король принял без протеста выговор.

— Это я и сам себе теперь говорю. К счастью, мои проекты потерпели неудачу, Мисс Дэнбар отклонила все мои авансы. Она хотела сейчас же бежать из моего дома.

— Почему же она осталась?

— А потому, что на ее попечении были некоторые лица и ей пришлось бы пожертвовать ими, оставив место. Когда я клятвенно обещал ей прекратить свои преследования, она согласилась остаться. Но решительное значение «мела другая причина: она знала, что имеет на меня влияние, несравнимое ни с каким другим, и думала использовать его в надлежащих целях.

— Каким образом?

— Видите ли, она немного знала мои дела. А мои дела, мистер Холмс, имеют такой размах, которого не может себе представить обыкновенный смертный. Я создаю и уничтожаю по своему усмотрению, — чаще всего уничтожаю, — не только отдельные личности, но и общества, города, даже целые нации. Жестокая игра — занятие делами и тем хуже для слабого, если он бывает в ней раздавлен уже в самом начале. Мисс Дэнбар не разделяла моих взглядов на этот счет и заявляла, что никто не имеет права строить свое богатство ценою гибели многих тысяч других людей; вероятно, она видела, что кроме долларов есть еще что-то более ценное. Заметив, что я прислушиваюсь к ее словам, она решила, что сказывать на меня влияние — значит служить общественным интересам. Поэтому, она осталась, а в итоге произошла драма.

— А относительно самой драмы вам неизвестно ничего такого, что могло бы ее немного осветить?

Золотой король с минуту молчал. Сжав голову руками, он углубился в свои мысли.

— Все обвиняет мисс Дэнбар, я этого не отрицаю. Ведь у женщины есть внутренняя жизнь, в которую никто не проникает,- и женщины бывают способны на поступки, ускользающие от понимания мужчины. Мне пришло на мысль объяснение и я предлагаю его вам, мистер Холмс, в том виде, в каком оно передо мной явилось. Ревность духовная часто принимает те же формы бешенства, что ч ревность физическая. Если у жены моей не было никаких оснований шпионить за мисс Дэнбар, то она не пребывала в неведении относительно того, что молодая англичанка имеет надо мною такую власть, какой сама она никогда не имела. Власть благодетельную, но это ничего не изменяет. Она сходила с ума от ненависти, а пламенные бразильские небеса всегда разжигали ее кровь. Быть может, у нее быт план убить мисс Дэнбар или, может быть, угрожая ей револьвером, она хотела вырвать у нее обещание покинуть нас. Произошла борьба, револьвер выстрелил и убил ту, которая его держала.

— Я уже думал об этом! — сказал Холмс.

— Но такое объяснение наталкивается на отрицание со стороны мисс Дэнбар!

— Лишь бы оно было верным, а заключение мы сможем вывести сами. Понятно, что после такой страшной сцены женщина, вернувшись к себе в состоянии, близком к сумасшествию, да еще вооруженная револьвером, бросает его среди своего платья, почти не отдавая себе отчета в том, что делает. А когда револьвер находят, то не может сознаться искренне во всем и ищет убежища во лжи. Что, по вашему мнению, может противоречить подобной гипотезе?

Самый характер обвиняемой.

— Мне очень хотелось бы этому верить. Холмс взглянул на часы.

— Похоже на то, что мы еще сегодня утром получим необходимый пропуск, чтобы повидать обвиняемую в тюрьме. Возможно, что я окажусь еще вам полезным, но я не гарантирую, что мои заключения совпадут с вашими ожиданиями.

Мы отправились в Хэмпшир, к сержанту Ковентри, который первый занялся этим делом. Ковентри был мужчина очень высокого роста, худой, как скелет и, судя по его манерам, можно было думать, что он знает и подозревает больше того, о чем говорит. Однако, у него оказалась привычка понижать голос до шопота и под видом секрета первостепенной важности говорить вам на ухо совершенно пустяковую вещь. Впрочем, это так к слову. Скоро он постарался проявить себя перед нами и оказался достаточно скромным, чтобы признать, что в данном деле утерял почву иод ногами.

— Теперь, когда вы собираетесь начаты расследование, мне хотелось, мистер Холмс, задать вам один вопрос. Не думаете ли вы, что настоящий виновник — мистер Нейль Джибсон?

— Я и сам задаю себе этот вопрос, — отвечал Холмс. Если бы вы знали мисс Дэнбар. Красавица и чудесная

особа во всех отношениях. И если мистер Джибсон захотел освободиться от своей жены, то у американцев револьвер всегда наготове. Ведь это его револьвер послужил орудием убийства.

— А это вполне доказано?

— Да, мистер Холмс. Револьвер этот один из пары.

— Из пары. Но тогда где же другой?

— У мистера Джибсона целая куча такого оружия. Мы тщетно искали второй такой же точно револьвер. Однако, ящик сделан на два револьвера. Можно показать вам всю коллекцию, если вы хотите сами проверить.

— Потом, сперва нужно бросить взгляд на место драмы. Через полчаса мы уже были у боковой решетки парка и направились по дорожке, которая вывела нас к самому дому. Он увенчивал вершину холма своим огромным фасадом, а перед ним простирался пруд, обрамленный тростниками. Узкий посередине, где его пересекала главная аллея, проходившая через каменный мест, он расширялся по обеим сторонам, образуя небольшие озерки. Наш проводник, остановившись у входа на мост, показал нам на землю.

— Вот здесь лежал труп мистрис Джибсон! — сказал он

— Насколько я понял, вы явились сюда, когда все еще было в нетронутом виде.

— Да, за мной сейчас же прибежали. — По чьему распоряжению?

— По распоряжению самого мистера Джибсона. Когда забили тревогу и он со всеми домочадцами выбежал из дому, то он посоветовал ничего не трогать до прибытия полиции.

— Весьма мудрый совет. Судя по газетам, выстрел был произведен с близкого расстояния.

— С очень близкого, мистер Холмс.

— В левый висок?

— Как раз сзади.

— Каким образом лежал труп?

— На спине. Никаких следов борьбы. Никаких знаков-. Пальцы мертвой еще сжимали записку мисс Дэнбар.

— Сжимали, вы говорите?

— Да, мистер Холмс; мы разжали их лишь с большим трудом.

— Это весьма важная подробность. Юна исключает мысль, что записка была нарочно вложена в руку мертвой, чтобы навести полицию на ложный след. Эта записка, насколько мне кажется, сводилась всего к одной строчке, под которой стояла подпись: — «Я буду у Торского моста в девять часов. Г. Денбар». Так?

— Точно так.

— Какое объяснение дает обвиняемая?

— Она оставляет свое показание для суда.

— Интересная задача. А вопрос о револьвере остается, не правда ли, самым темным?

— Извините меня, мистер Холмс, но этот вопрос казался мне самым ясным во всем деле.

Холмс покачал головой.

— Если записка подлинная, а нам известно, что она подлинна, то мистрис Джибсон должна была получить ее за час, за два до драмы. Но в таком случае, почему же записка еще была у нее в левой руке? Зачем ей понадобилось нести ее с собой на свидание? Для чего она ей была нужна? Это вас не поражает?

— Да, быть может теперь, когда вы обратили на это мое внимание.

— Дайте мне немного подумать.

С этими словами Холмс уселся на край баллюстрады. Я видел, как его подвижные глаза бросали то в одну, то в другую сторону вопрошающий взгляд. Вдруг, одним прыжком соскочив на землю, он кинулся к противоположной баллюстраде, вынул из кармана лупу и принялся рассматривать -поверхность плиты.

— Любопытно! — произнес он.

На сером фоне камня резко выступало серое пятно, которое могло быть в диаметре самое большее с шестипенсовую монету: если смотреть с близкого расстояния, то можно было заметить, что поверхность выщерблена каким-то ударом.

— Здесь нужен был довольно сильный удар.

И своею тростью он ударил несколько раз по краю плитки, не оставив на ней ни малейшего следа.

— Да, пришлось сильно стукнуть! — продолжал он.

И в месте довольно странном: не сверху вниз, а снизу вверх. Ведь удар был нанесен по нижней грани... Положим, оба факта могут и не стоять в какой-либо связи один с другим, но совпадение заслуживает внимания. На земле, как вы мне сказали, не было никаких следов?

— Никаких!. Тем более, почва здесь очень твердая.

— Тогда нам остается только направить свои стоны к дому, чтобы посмотреть на оружие, о котором вы нам говорили, а затем я должен побеседовать с мисс Дэнбар.

— Мне кажется, что личная жизнь нашего миллиардера сложилась далеко не блестяще, — сказал мне Холмс, когда мы возвращались на вокзал после осмотра всей коллекции оружия. — Мы собрали, Ватсон, довольно большое количество фактов, но я далек еще от к.-л. заключения. Известно, что в тот момент, когда была поднята тревога, Джибсон находился у себя в библиотеке. Обед окончился в половине девятого; до этого момента ничего не случилось. Правда, тревога была поднята в довольно поздний час, а потому и самая драма произошла около того времени, которое указано в записке гувернантки. Нет никаких доказательств, что мистер Джибсон выходил из дому хотя бы на минуту после своего возвращения из Лондона в пять часов. С другой стороны, мисс Дэнбар признает, что у нее было свидание с мистрис Джибсон около моста. Дальше она ни о чем не хочет говорить, так как ее адвокат посоветовал ей оставить про запас свои средства к защите. Нам нужно расспросить ее о некоторых вопросах первостепенной важности. Должен признаться, что ее дело казалось мне весьма скверным, не будь здесь одна деталь.

— Какая, Холмс?

— Тот факт, что нашли револьвер в ее гардеробе.

— Но, чорт возьми, Холмс. Этот-то факт и обвиняет ее, по моему мнению!

— Ошибка, Ватсон! Даже с первого взгляда я считал его весьма странным. Теперь, же когда я лучше ознакомился с делом, это единственный факт, на котором я основываю свои надежды.

Я не улавливаю вашей мысли.

Предположим на минуту, Ватсон, что вы женщина, хладнокровно задумали убить соперницу. Вы пишете ей записку. Жертва является. Оружие у вас в руках и вы совершаете свое преступление. Это вполне правдоподобно. Но, доказав свою ловкость в исполнении своего намерения, станете ли вы губить свое дело и репутацию, забывая бросить оружие в эти камыши, а почувствуете непреодолимую потребность отнести оружие к себе домой, чтобы сунуть его в свой гардероб, т. е. в такое место, где непременно его будут искать. Я не представляю себе, что вы можете совершить поступок, влекущий за собою такие забавные последствия.

— В лихорадочном возбуждении момента,..

— Нет, Ватсон, нет, это невозможно! Кто хладнокровно заранее обдумает преступление, тот не менее хладнокровно заранее обдумывает и все способы ускользнуть от ответственности. Я надеюсь, что здесь мы Стоим перед важной ошибкой. Возьмем другой факт, касающийся револьвера. Мисс Денбар говорит, что ей незнакомо это оружие. Согласно нашей новой теории, она говорит правду. Значит, это не она положила револьвер в гардероб. А если не она, то кто же? Кто-то, хотевший ее погубить. Не он ли и есть настоящий преступник, этот кто-то? Вы видите, как сейчас же мы выходим на путь, который полон всяческих сюрпризов.

На следующее утро, совместно с адвокатом Джойсом Куммингсом, которому была доверена защита, мы получили разрешение повидаться с молодой особой в ее тюремной камере. Я ожидал перед собой увидеть красавицу, но мне никогда не забыть того впечатления, которое мисс Денбар произвела на меня. Я понял, почему даже всемогущий миллионер нашел в ней нечто сильнее его самого, нечто такое, что подчиняло его и управляло им. Чувствовалось в этом строгом, таком правильном и все же подвижном лице то благородство характера, которое всегда склоняло ее ко всему доброму. Теперь же в ее темных глазах было какое-то молящее, беспомощное выражение загнанного животного, чувствующего вокруг себя раскинутые сети. Но когда она поняла, что мой знаменитый друг приходит к ней на помощь, то легкая краска выступила на ее бледных щеках и луч надежды заблистал в тем взгляде, который она обратила на нас.

— Быть может, мистер Нейль Джибсон коснулся в разговоре с вами и того, что у меня с ним происходило? — спросила она тихим, взволнованным голосом.

— Да! — ответил Холмс. — Но вам не нужно посвящать нас в эту часть истории. Я принимаю без возражений все утверждения мистера Джибсона. Но почему все обстоятельства дела не были изложены вами при допросе?

— Мне казалось невероятным, что подобное обвинение, может быть поддержано. Я думала, что если мы подождем, то все само собой обнаружится и не нужно будет входить в мучительные подробности интимной семейной жизни.

— Милая моя барышня! — воскликнул с жаром Холмс — -Прошу вас не строить никаких иллюзий на этот счет. Присутствующий здесь мистер Куммингс заверит вас, что в данный момент все карты не в нашу пользу. Поэтому помогите мне добиться правды всем, что только в ваших силах.

— Я ничего от вас не скрою.

— Тогда расскажите нам, каковы были истинные отношения у вас с женой мистера Джибсона.

— Она ненавидела меня, мистер Холмс! Она ненавидела меня со всем пылом своей южной натуры. Она была женщиной, которая ничего не делает наполовину, и мера любви ее к мужу была в то же время мерой ее ненависти ко мне. Возможно, что она неверно понимала наши отношения. Я не хотела бы осуждать ее, но она любила так горячо в физическом смысле слова, что не могла понять, нравственную и даже духовную связь, которая ее мужа привязывала ко мне.

— А теперь я попрошу вас рассказать подробно, что произошло в тот вечер.

— Я могу рассказать вам всю правду, поскольку сама ее знаю, мистер Холмс, но мое положение таково, что я не в состоянии что-либо доказать. В тот вечер я получила утром записку от мистрис Джибсон. Записка лежала на столе в классной и, может быть, была ею оставлена там собственноручно. Она умоляла меня выйти к ней на мост после обеда, говорила, что ей необходимо сообщить мне что-то важное и просила оставить ответ на солнечных часах в саду, так как ей хотелось, чтобы никто не знал о нашем свидании. Я не видела никаких причин держать все это в секрете, но согласилась на приглашение. Она просила меня уничтожить записку и я сожгла ее в камине в классной комнате.

— Но она весьма заботливо удержала у себя ваш ответ?

— Да, я с изумлением узнала, что моя записка была у нее в руке, когда она умерла.

— Хорошо, что же у вас произошло?

— Я пошла, как обещала, и, когда подошла к мосту, она ждала меня. Право, мне кажется, она была сумасшедшей, с очень развитой способностью к обману, какая часто бывает у безумных. Как же иначе объяснить, что она могла равнодушно встречаться со мною каждый день и, вместе с тем, питать ко мне в глубине своего сердца такую бешеную ненависть. Я не буду повторять того, что она говорила. Она излила всю свою дикую ярость в ужасных словах. Я даже не отвечала, заткнула себе уши и бросилась бежать прочь. Она же стояла у входа на мост и выкрикивала проклятия по моему адресу.

— А где ее потом нашли?

— В нескольких шагах от этого места.

— И тем не менее, если предположить что она умерла вскоре после того, как вы ее покинули, выстрела вы не слыхали?

— Нет, ничего не слышала. Я была так взволнована и испугана этим страшным взрывом ненависти, что побежала обратно в свою тихую комнату и уже неспособна была обращать внимание на происходившее.

— Вы говорите, что вернулись к себе в комнату. Выходили вы из комнаты потом до следующего утра?

— Да! Когда подняли шум, я выбежала в сад вместе с другими.

— Видели ли вы мистера Джибсона?

— Он бежал туда же, и я его увидела по возвращении, когда он только что известил доктора и полицию.

— Он показался вам очень взволнованным?

— Это человек энергичный и владеющий собою. Но я его хорошо знала, и уверена, что он был глубоко опечален.

— Мы подходим сейчас к самому главному пункту. Револьвер был найден в вашем гардеробе. Вы видели раньше это оружие?

— Никогда, клянусь в том.

— Когда его нашли?

— На другой день после происшествия, утром, во время обыска, произведенного полицией.

— Между вашими платьями?

— Под моими платьями, на нижней полке, внутри шкафа.

— Не сможете ли вы сказать, с какого времени находился там револьвер?

— Накануне, в это же время, его там не было.

— Откуда вы это знаете?

— Накануне я приводила в порядок гардероб.

— Значит, кто-то проник в вашу комнату и положил револьвер на это место. Но в таком случае, когда можно было войти к вам без вашего ведома?

— Или во время завтрака, или в те часы, когда я была с детьми в классной комнате.

— Благодарю вас, мисс Денбар. Не припомните ли вы еще какого-нибудь другого факта, который мог бы пролить свет на наше обследование?

— Никакого, если моя память мне не изменяет.

— Как раз против того места, где лежало тело, мы заметили на баллюстраде моста знак от удара. Чем его можно объяснить, по вашему мнению?

— Вероятно, простое совпадение.

— Любопытно, мисс Денбар, любопытно. Почему появился этот знак в таком месте и как раз в тот момент, когда произошла драма?

Рисунок. Она ненавидела меня, мистер Холмс!

На бледном лице Холмса выразилось напряжение, тот отпечаток какого-то отсутствия, который всегда появлялся, когда в его мыслях происходил какой-то перелом. Вдруг он сорвался со стула, увлекаемый потребностью действовать.

— Идем, Ватсон, идем! — закричал он мне. — Мистер Куммингс, я извещу вас; потерпите до завтра, мисс Денбар. Я хочу только сказать вам пока, что правда в конце концов восторжествует.

Когда мы снова очутились в вагоне, то мне, как и Холмсу, весь путь казался бесконечным. Холмс не мог сидеть на месте: он лихорадочно расхаживал взад и вперед по вагону или барабанил пальцами по подушкам дивана.

— Ватсон, вы всегда носите оружие при себе во время наших маленьких прогулок? — спросил он, когда мы стали приближаться к месту назначения.

Я вынул из кармана маленький и удобный револьвер.

Холмс открыл бар;бан и с смотрел патроны.

— Я полагаю Ватсон, что ваш револьвер будет тесно связан с решением нашей задачи.

— Вы шутите, Холмс?

— Я говорю самым серьезным образом. Нам предстоит произвести опыт. Если он удастся, наша задача решена. Все зависит от того, как будет вести себя это оружие. Вынем один патрон. Вот так. Вложим остальные пять и поставим спуск на предохранитель. Так, вся картина теперь правильно восстановлена.

Солнце садилось, когда мы вышли из экипажа. Сер кант шел рядом с нами, переваливаясь с ноги на ногу, и гремя от времени поглядывал искоса на моего друга, как будто сомневался, в своем ли тот уме. Приближаясь к месту преступления, я заметил, что, несмотря на свой обычно равнодушный вид, Холмс сильно волнуется.

Мы пришли. По дороге Холмс крепко при-вязал один конец бичевки к ручке револьвера. По указанию представителя полиции он тщательно отметил то место, где было обнаружено тело. Потом принялся искать что-то среди вереска и папортника; принес оттуда очень большой булыжник, который и привязал к другому концу бичевки и, перекинув камень через баллюстраду, свесил его над водой. Наконец он вернулся на роковое месте-, держа в руке мой револьвер таким образом, что по мере того, как отходил от перил, тяжесть булыжникл натягивала бичевку, привязанную к ручке револьвера. — Ну, готово! — воскликнул он.

С этими словами, подняв револьвер на уровне своей головы, он выпустил его; оружие, увлекаемое тяжестью булыжника, с сухим треском ударилось о плиту баллюстрады, перекинулось через нее и упало в воду. Холмс уже стоял на коленях перед баллюстрадой и радостный крик известил нас об успехе его опыта.

— Видали ли вы когда-либо более совершенное доказательство. Ваш револьвер решил задачу, Ватсон!

И указав на вторую, свежую выбоинку на плите, совершенно той же формы и величины, как и первая, он обратился к удивленно смотревшему на него сержанту.

— Если вы соблаговолите достать драгу, то вам не трудно будет вернуть моему другу его револьвер. Рядом с ним вы найдете еще один револьвер, бичевку и груз, с помощью которых мстительная женщина пыталась замаскировать свое самоубийство и навлечь на другую женщину обвинение в убийстве. Вы можете предупредить мистера Джибсона, что завтра утром я переговорю с ним относительно принятия мер к оправданию мисс Денбар.

Вечером мы закурили свои трубки в деревенской гостинице и Холмс изложил мне вкратце все дело.

Я боюсь, Ватсон, что это дело мало что прибавит к моей славе. Я не сумел внести в него ту смесь воображения и здравого смысла, которая лежит в основе моего искусства. Одна уже плита баллюстрады должна была направить меня на верный путь к решению задачи; мне досадно, что я раньше не пришел к нему. Конечно, средства, пущенные в ход несчастной мистрис Джибсон, были слишком искусно запутаны, чтобы можно было сразу догадаться. Мне кажется, ни в одном из наших приключений мы не найдем более странного примера того, на что способна извращенная любовь. Когда на ее заверения в любви, муж отвечает ей только мерзкими поступками и гнусными словами, то она приписывала, конечно, свою обиду молодой девушке, совершенно ни в чем неповинной. Первой ее мыслью было убить себя; второй — взяться за это таким образом, чтобы подвергнуть мисс Денбар еще более страшной участи.

Мы можем проследить шaг за шагом развитие ее мысли: она проявляет замечательную изобретательность, сначала она находит способ получить от мисс Денбар записку, из которой можно было бы видеть, что молодая девушка сама выбрала место преступления; заботой о том, чтобы записка была непременно найдена, она чуть-чуть сама не погубила всего своего замысла, зажимая записку в руке в тот момент, когда убивала себя. Один этот факт должен был бы гораздо раньше пробудить во мне подозрение.

Потом она берет один из револьверов, которых, как вы видели, у ее мужа огромный выбор, и хранит его для собственной надобности; но утром в тот день, когда совершится ее зловещее решение, она прячет похожий револьвер в гардероб учительницы, выстрелив перед этим один раз, что легко могла сделать в лесу, не привлекая ничьего внимания. Наконец, она отправляется вечером на мост. Она придумывает чрезвычайно остроумный способ, как после своей смерти заставить оружие исчезнуть. Встретившись с мисс Денбар, она употребляет всю свою энергию, собирает все свои силы, чтобы выкрикнуть ей в лицо свою ненависть, а когда та обращается в бегство, она стреляется. Вот все звенья на месте и цепь завершена.

Где-то в подвалах банка "Кокс и Кё" на Чарринг-кросс лежит потертая

курьерская сумка с моим именем на крышке "Джон X. Уотсон, доктор медици-

ны, бывший военнослужащий Индийской армии". Сумка набита бумагами: это

записи необычных дел, которые Холмс когда-то расследовал. Некоторые из

дел, и довольно интересные, окончились полной неудачей, и поэтому едва

ли стоит о них писать: задача без решения может заинтересовать специа-

листа, а у случайного читателя вызовет лишь раздражение. Среди таких не-

законченных дел - история мистера Джеймса Филимора, который, вернувшись

домой за зонтиком, бесследно исчез. Не менее замечательна история катера

"Алисия": однажды вечером он вошел в полосу тумана и пропал навсегда -

никто более не слышал ни о нем, ни о его экипаже. Третье дело, достойное

упоминания, - случай с Айседором Персано, знаменитым журналистом и дуэ-

лянтом: он помешался на том, что в спичечной коробке, которую он посто-

янно держал в руках, находится редчайший червь, по его словам, еще не

известный науке.

Не считая этих "темных дел", есть несколько таких, которые затрагива-

ют семейные тайны, настолько интимные, что сама мысль о возможности их

оглашения вызвала бы переполох во многих высокопоставленных домах. Нет

нужды говорить, что это исключено, и теперь, когда у моего друга есть

время и силы, подобные записи будут отобраны и уничтожены.

Остается значительное число дел, более или менее интересных, о кото-

рых я мог бы написать раньше, если бы не боялся пресытить читателя и тем

самым повредить репутации человека, которого чту больше всех.

Я был участником некоторых из этих дел и потому могу говорить о них

как очевидец. К их числу относится и описанное ниже.

Был ветреный октябрьский день. Я одевался и следил, как кружились в

воздухе сорванные ветром последние листья одинокого платана, который ук-

рашал двор позади нашего дома. Спускаясь к завтраку, я ожидал застать

моего друга в подавленном настроении, ибо, как настоящая артистичная на-

тура, он легко поддавался влиянию окружающей обстановки. Напротив, он

кончал завтракать в особенно веселом настроении того несколько зловещего

оттенка, который был характерен для него в минуты душевного подъема.

У вас есть дело, Холмс? - заметил я.

Ваша способность к дедукции поистине поразительна, Уотсон, - отве-

тил он. - Она помогла вам раскрыть мою тайну. Да, у меня есть дело. Пос-

ле месяца незначительных происшествий и застоя колесо завертелось снова.

Я мог бы принять участие в этом деле?

Пока не в чем, но мы обсудим этот вопрос, когда вы уничтожите два

крутых яйца, которыми нас сегодня удостоила наша новая кухарка. Степень

их съедобности находится в прямой связи с очередным номером "Семейной

газеты", которую я видел вчера на столе в гостиной: даже такое пустяко-

вое дело, как варка яиц, требует внимания, точного ощущения времени и

несовместимо с чтением романа, напечатанного в этом отличном периодичес-

ком издании.

Через четверть часа со стола убрали, и мы остались одни. Холмс выта-

щил из кармана письмо.

Вы слышали о Нейле Гибсоне, Золотом Короле? - спросил он.

Вы имеете в виду американского сенатора?

Ну да, он был когда-то сенатором от одного из западных штатов, но

больше известен как крупнейший в мире золотопромышленник.

Да, знаю: он некоторое время жил в Англии, и его имя пользовалось

некоторой популярностью.

Он купил солидное поместье в Хэмпшире лет пять тому назад. Вы, ве-

роятно, уже слышали о трагической гибели его жены?

Конечно. Я теперь вспоминаю - вот почему его имя мне известно.

Правда, я не знаю подробностей. Холмс указал на бумаги, лежащие на сту-

Мои химические опыты по получению экстрактов еще не окончены, а тут

эта история. С виду пахнет сенсацией, но, мне кажется, разобраться здесь

нетрудно. Улики явные - таково мнение и экспертизы и полиции. Сейчас де-

ло передано на рассмотрение выездной сессии суда в Винчестере. Боюсь,

что это неблагодарная работа. Я могу обнаружить факты, но не могу их из-

менить! Пока не появятся какие-либо новые данные, не вижу, на что может

надеяться мой клиент.

Ваш клиент?

Ах, я забыл вам рассказать! Я, кажется, перенял вашу привычку, Уот-

сон, рассказывать историю с конца. Лучше прочтите сначала вот это.

Он передал мне письмо. Оно было написано четким, уверенным почерком и

Уважаемый м-р Шерлок Холмс!

Мне тяжело быть свидетелем того, как самая лучшая на Земле женщина

идет навстречу своей гибели. Я сделаю все, что в моих силах, для ее спа-

сения. Я ничего не могу объяснить, не могу даже попытаться сделать это,

но я ничуть не сомневаюсь, что мисс Данбэр невиновна. Вы знаете факты -

кто их не знает? - об этом сплетничают по всей Англии. И ни один голос

не поднялся в ее защиту - какая чудовищная несправедливость! Эта женщина

и мухи не обидит!

Одним словом, я буду у Вас завтра & 11 часов. Посмотрим, сможете ли

Вы что-нибудь прояснить в этой темной истории. Во всяком случае, все,

чем я располагаю, - к Вашим услугам, только спасите ее. Умоляю Вас, при-

ложите все свое умение и энергию!

С совершенным почтением Дж. Нейл Гибсон".

Вот, извольте. - Шерлок Холмс выбил пепел из трубки, которую курил

после завтрака, и снова не спеша набил ее табаком. - Этого джентльмена я

как раз и жду. Что касается самой истории, то за недостатком времени я

перескажу вам ее вкратце, если вы доверяете официальным отчетам о ходе

следствия. Человек этот - крупный финансовый магнат. Насколько я пони-

маю, он крайне вспыльчив и страшен в гневе. Он женился на женщине, жерт-

ве этой трагедии, - о ней я пока не знаю ничего, кроме того, что она бы-

ла уже не первой молодости. Дело осложняется еще и тем, что воспитание

их двоих детей было поручено молодой и весьма привлекательной гувернант-

ке. Вот три человека - участники события, происшедшего в старинном анг-

лийском поместье.

Теперь с самой трагедии. Труп был найден в парке, примерно в полумиле

от дома. Убитая была одета к обеду, с шалью на плечах. Пуля, выпущенная

из револьвера, пробила ее голову навылет. Около трупа не нашли никакого

оружия, никаких следов убийства. Заметьте, Уотсон, никакого оружия!

Преступление, по-видимому, было совершено поздно вечером, а труп обнару-

жен лесником около одиннадцати часов. Затем врач и полиция осмотрели

убитую, после чего перенесли ее в дом... Может быть, я излагаю слишком

сжато, или вам ясны все обстоятельства этого происшествия?

Абсолютно все ясно. А почему подозревают гувернантку?

Во-первых, есть некоторые прямые улики: револьвер с одним разряжен-

ным гнездом в барабане (калибр оружия соответствует найденной пуле) был

обнаружен на дне ее платяного шкафа. - Холмс уставился в одну точку и

раздельно повторил: - На... дне... ее... платяного... шкафа... - Затем

он погрузился в раздумье, и я понял, что с моей стороны было бы глупо

прерывать его.

Вдруг он снова оживился.

Да, Уотсон, найден револьвер. Здорово изобличает, а? Таково мнение

двоих понятых. На убитой найдена записка с предложением встретиться на

том самом месте, где произошло убийство; записка подписана гувернанткой.

Ну как? К тому же и мотивы убийства налицо: сенатор Гибсон - личность

привлекательная, и, если его жена умрет, кому занять ее место, как не

юной леди, которая, по общим отзывам, уже давно пользовалась исключи-

тельным вниманием со стороны хозяина. Любовь, деньги, власть - а на пути

к этому стоит немолодая жена Гибсона! Плохо дело, Уотсон, очень плохо!

Да, Холмс, это так.

И алиби она не может представить. Напротив, гувернантка вынуждена

признать, что примерно в то время, когда это случилось, она находилась

как раз около Торского моста (это место трагедии). Отрицать этот факт

бессмысленно, ибо несколько проходивших мимо крестьян ее там видели.

Да, вопрос ясен!

И все же, Уотсон, не будем спешить с выводами! Давайте разберемся.

Мост, о котором идет речь, представляет собой один широкий каменный про-

лет с парапетом по краям. Он построен для переправы через самую узкую

часть длинного глубокого водоема, заросшего тростником. Это так называе-

мый Торский пруд. У входа на мост лежала мертвая женщина. Таковы фак-

ты... Но что это? Если я не ошибаюсь, наш клиент пришел значительно

раньше условленного времени.

Вилли, слуга Холмса, открыл дверь, но имя, которое он объявил, было

неизвестно нам обоим: "Мистер Марлоу Бэйтс". Нашему взору предстал худо-

щавый субъект с испуганными глазами и судорожными, неуверенными манерами

Этакий "комок нервов". На мой взгляд врача-профессионала, этот человек

находился на грани полного расстройства нервной системы.

Вы, кажется, возбуждены, мистер Бэйтс, - сказал Холмс. - Прошу вас,

садитесь. Боюсь, что смогу уделить вам очень мало времени: у меня в 11

часов свидание.

Я знаю о нем. - Наш посетитель выпаливал короткие фразы, словно ему

не хватало воздуха. - Сюда идет Гибсон - мой хозяин. Я управляющий его

имением. Холмс, знайте: он негодяй, жуткий негодяй!

Крепко сказано, мистер Бэйтс.

Я вынужден так говорить, ибо у меня мало времени. Я не хочу встре-

чаться с ним у вас. Он вот-вот придет. Была причина, не позволившая мне

прийти раньше: его секретарь, мистер Ферпоссон, только сегодня утром

рассказал о предстоящей встрече Гибсона с вами.

Так вы его управляющий?

Я подал заявление об уходе. Через несколько недель я избавлюсь от

этого проклятого рабства. Гибсон - тяжелый человек. Эти благотвори-

тельные дела лишь ширма, прикрывающая дурные стороны его личной жизни.

Его жена пала жертвой. Он был груб с ней, да-да, сэр, груб! Не знаю, как

она погибла, но уверен, что он превратил ее жизнь в страдание. Она была

типичная южанка, бразилианка по рождению - вы, конечно, знаете это?

Нет, это обстоятельство ускользнуло от меня.

Южанка по рождению и по натуре. Дитя солнца и страсти. Она любила

его, как могут любить такие женщины. Но когда увяла ее красота (говорят,

когда-то она была прекрасна), ничто уже не привязывало к ней мужа. Нам

всем она нравилась, мы ей сочувствовали и ненавидели его за то, как он с

ней обращался. Но он хитер и умеет внушать доверие. Это все, что я дол-

жен сказать вам. Не судите о нем по внешнему виду, смотрите глубже. Ну,

я пойду. Нет-нет, не удерживайте меня! Он сейчас придет!

Наш странный посетитель испуганно взглянул на часы и буквально выле-

тел из комнаты.

Ну-ну! - сказал Холмс после небольшой паузы. - Я вижу, у мистера

Гибсона довольно "преданные" домочадцы. Хорошо, что Бэйтс предупредил

нас; теперь подождем самого хозяина.

Точно в назначенное время раздались тяжелые шаги на лестнице, и зна-

менитый миллионер вошел в комнату. Взглянув на него, я понял причину

страха и антипатии его управляющего, да и проклятий, которые обрушивали

на его голову многие конкуренты по бизнесу. Если бы я был скульптором и

хотел олицетворить преуспевающего бизнесмена с железными нервами и без

совести, я выбрал бы в качестве натурщика мистера Нейла Гибсона. Его вы-

сокая, худощавая, словно высеченная из камня фигура выражала алчность

хищника; ну прямо-таки Авраам Линкольн, но обративший свою энергию на

достижение низменных целей, - вот как можно было бы определить этого че-

ловека. Его лицо, твердое, безжалостное, было изрыто глубокими морщинами

Следами бурно прожитой жизни.

Гибсон оглядел нас по очереди с ног до головы холодными серыми глаза-

ми, коварно поблескивающими из-под ощетинившихся бровей. Когда Холмс

упомянул мое имя, он небрежно поклонился, затем властным жестом хозяина

подвинул стул вплотную к столу моего друга и сел, почти касаясь его сво-

ими худыми коленями.

Позвольте мне сразу же сказать, мистер Холмс, - начал он, - что

деньги в данном случае не имеют для меня значения. Вы можете жечь их,

если это сколько-нибудь поможет вам осветить путь к истине. Женщина не-

виновна и должна быть оправдана, а сделать это предстоит вам. Назовите

вашу цену.

Размер моего гонорара точно установлен, - холодно сказал Холмс. - Я

не меняю его, за исключением тех случаев, когда вообще отказываюсь от

Ну ладно, раз доллары не имеют для вас значения, подумайте о репу-

тации. Если вы выиграете это дело, все газеты в Англии и в Америке под-

нимут шум вокруг вашего имени. О вас будут говорить на обоих континен-

Благодарю вас, мистер Гибсон. Право же, я не нуждаюсь в рекламе.

Возможно, вас это удивит, но я предпочитаю работать инкогнито, и в деле

меня привлекает именно сама проблема. Однако мы теряем время. Обратимся

к фактам.

Я полагаю, что вы знаете все главные факты из сообщений прессы. Не

знаю, смогу ли добавить что-либо полезное для вас. Но если хотите, чтобы

я лучше осветил некоторые моменты, - я к вашим услугам.

Хорошо. Меня интересует только один момент.

Какой именно?

Каковы в действительности ваши отношения с мисс Данбэр?

Сильно вздрогнув, Золотой Король приподнялся со стула. Затем к нему

вновь вернулось спокойствие и солидность.

Полагаю, что ваше право и, может быть, ваш долг - задавать такие

вопросы, мистер Холмс.

Допустим, - сказал Холмс.

Тогда могу заверить вас, что отношения ничем не отличаются от обыч-

ных отношений между хозяином и молодой леди, с которой он видится лишь в

обществе своих детей.

Холмс встал.

Я довольно занятой человек, мистер Гибсон, - сказал он, - и не имею

ни времени, ни склонности к бесплодным разговорам. Всего хорошего!

Наш посетитель также встал; он высокомерно возвышался над Холмсом,

словно башня; глаза вспыхнули злобой, желтоватые щеки слегка окрасились

румянцем.

Черт побери, что вы хотите этим сказать, мистер Холмс? Вы отказыва-

етесь от моего дела?

Да, мистер Гибсон, по крайней мере я отказываюсь от вас. Полагаю,

что выразился ясно.

Довольно ясно, но что за этим кроется? Хотите набить себе цену? Бо-

итесь взяться за это дело? Или что другое? Я имею право требовать объяс-

Возможно, - сказал Холмс. - Я объясню вам. Прежде всего это дело и

так запутано, незачем его еще осложнять ложной информацией.

То есть я лгу?

Ну, я пытался выразиться как можно деликатнее, но, если вы настаи-

ваете на такой формулировке, не возражаю.

Я вскочил, ибо у нашего гостя страшно напряглись мускулы лица и он

поднял громадный сжатый кулак.

Вяло улыбнувшись, Холмс протянул руку за трубкой.

Не шумите, мистер Гибсон. Я понимаю, что после завтрака даже незна-

чительный спор выбивает из колеи. Поэтому я думаю, что прогуляться и

спокойно подумать на свежем воздухе будет в высшей степени полезно для

Золотой Король с трудом сдерживал свою ярость. Я не мог не восхи-

щаться им: проявив незаурядное самообладание, он вмиг подавил вспышку

гнева, и теперь на его лице можно было прочесть лишь высокомерное без-

различие.

Ну, это ваше дело. Я не могу заставить вас взяться за расследова-

ние, если вы сами этого не хотите. Но имейте в виду, мистер Холмс, вы

сейчас совершили ошибку, ибо я побеждал более сильных людей, чем вы. Не

было еще человека, который, став на моем пути, вышел бы победителем!

Многие говорили то же самое, однако я жив-здоров, чего и вам желаю.

До свидания, мистер Гибсон. Вам предстоит еще многому научиться.

Наш посетитель с шумом вышел. Холмс невозмутимо курил, уставив в по-

толок мечтательный взгляд.

Ваше мнение, Уотсон? - спросил он наконец.

Когда я подумал о том, что этот человек на самом деле способен

смести любое препятствие на своем пути, и когда я вспомнил, что его жена

могла быть таким препятствием и объектом неприязни, как сказал этот

Бэйтс, мне показалось, что...

Верно. И мне тоже.

Но каковы его действительные отношения с гувернанткой и почему вы

спросили его об этом?

Чепуха, Уотсон, чепуха! Когда я обратил внимание на нешаблонный,

неделовой тон его письма, а затем сопоставил это с его замкнутостью и

внешним обликом, мне стало совершенно ясно, что обвиняемая вызывает у

него более глубокое чувство, чем просто жертва. Мы должны выяснить ис-

тинные взаимоотношения этих трех людей, если хотим докопаться до истины.

Вы видели, как я атаковал его в лоб и как спокойно он отразил атаку. За-

тем я начал его запугивать, делая вид, что все знаю, тогда как на самом

деле у меня одни подозрения.

Быть может, он вернется?

Он обязательно вернется. Он должен вернуться. Он не может так оста-

вить дело. Ха! Не звонок ли это? Да, это его шаги. Так вот, мистер Гиб-

сон, я только что сказал доктору Уотсону, что вы слегка запаздываете.

На этот раз Золотой Король был более спокоен. В его возмущенном

взгляде еще сквозило уязвленное самолюбие, но здравый смысл подсказывал,

что он должен уступить, если хочет достичь своей цели.

Мистер Холмс, я чувствую, что погорячился, обидевшись на ваши заме-

чания. Вы имеете полное право устанавливать факты, каковы бы они ни бы-

ли; я переменил к лучшему свое мнение о вас. Однако уверяю вас, что от-

ношения между мисс Данбэр и мной, конечно, не касаются этого дела.

Это уж я сам решу, ладно?

Да, я понимаю. Вы похожи на врача, который должен знать все симпто-

мы, чтобы поставить диагноз.

Вот именно. Это определение подходит. И если пациент скрывает симп-

томы своей болезни, значит, он хочет обмануть врача.

Допустим, так, но вы должны признать, мистер Холмс, что любой бы на

моем месте испугался, если напрямик спросить о его отношениях с женщи-

ной. Конечно, в том случае, если речь идет о сколько-нибудь серьезном

чувстве. Думаю, что у большинства людей где-то в глубине души есть тай-

ный уголок, куда не пускают незваных гостей. А вы вдруг ворвались туда.

Но цель оправдывает ваши действия: надо попытаться спасти девушку. Итак,

ставки снижены, завеса приоткрыта, и вы можете начать исследовать. Что

вам нужно знать?

Золотой Король сделал небольшую паузу, как бы собираясь с мыслями.

Его мрачное, изрытое глубокими морщинами лицо помрачнело еще больше.

Я могу сообщить правду в нескольких словах, мистер Холмс, - наконец

сказал он. - Есть некоторые вещи, которые тяжело пережить, и так же

трудно о них говорить. Поэтому я не буду углубляться больше, чем нужно.

Я встретил свою жену, когда искал золото в Бразилии. Мария Пинто была

дочерью крупного правительственного чиновника в Манаусе1. Она была очень

красива. Я тогда был молод и горяч, но даже теперь, глядя на все более

хладнокровно и критически, я понимаю, что она была необыкновенно краси-

ва. Это была глубокая натура, страстная, цельная, по-южному неуравнове-

шенная. Она резко отличалась от тех американок, которых я знал. Короче

говоря, я полюбил ее, и мы поженились. И только когда любовь прошла - а

это случилось не сразу, - я понял, что между нами не было ничего, реши-

тельно ничего общего. Моя любовь прошла. Если бы у нее было так же, нам

обоим было бы легче. Но вы же знаете женщин: как ни стараешься их от-

толкнуть - ничего не получается. Я был с ней груб, даже жесток, как го-

ворят некоторые. И это потому, что я знал: стоит мне убить в ней любовь

или обратить ее в ненависть, как нам обоим будет легче. Однако ничто не

помогало: она обожала меня так же, как и двадцать лет назад. Что бы я ни

делал, она по-прежнему была мне предана.

Затем появилась мисс Данбэр. Она пришла по объявлению и стала вос-

питывать наших детей. Вы, наверное, видели ее портрет в газетах и согла-

ситесь с общим мнением, что она настоящая красавица. Я не притворяюсь

моралистом, как другие, и признаюсь, что живя под одной крышей с такой

женщиной и ежедневно с ней общаясь, я не мог не испытывать к ней пылких

чувств. Вы не осуждаете меня за это?

Я не осуждаю вас за то, что вы испытываете такие чувства, но я бы

сурово осудил вас, если бы вы признались в них мисс Данбэр, - ведь эта

женщина была в известном смысле у вас на содержании.

Хорошо, пусть будет так. - Он был задет упреком: его глаза сверкну-

ли злобой. - Я не хочу казаться лучше, чем есть. Всю свою жизнь я брал

то, что мне было нужно. Однако никогда я так не жаждал любви женщины,

как теперь. Я об этом сказал ей.

Как, вы это сделали?! - Когда Холмс волновался, взгляд его был

Я сказал мисс Данбэр, что если бы мог, то женился бы на ней. Но это

было не в моей власти. Я сказал, что, не считаясь с затратами, сделаю

все, чтобы она была счастлива и довольна.

Весьма благородно с вашей стороны, - съязвил Холмс.

Послушайте, мистер Холмс, я пришел к вам давать показания, а не

выслушивать нравоучения. Я не нуждаюсь в вашей критике.

Только ради девушки я вообще берусь за ваше дело, - сурово сказал

Холмс. - Я не уверен, что то, в чем ее обвиняют, хуже того, что вы себе

позволяете: вы пытались обесчестить беззащитную девушку, жившую в вашем

доме. Некоторым из вас, богачей, надо бы зарубить себе на носу, что есть

вещи, которые не купишь за деньги.

К моему удивлению, Золотой Король хладнокровно принял упрек.

Да, теперь я это понимаю. Благодарю Бога, что мои намерения не осу-

ществились. Она бы ни за что не согласилась; в тот момент она хотела

сразу уехать.

Почему же она не сделала этого?

Во-первых, у нее были на иждивении родные, нелегко ей было подвести

их, пожертвовав своим жалованьем. Когда я поклялся - да, да, поклялся! -

что не буду больше никогда к ней приставать, она согласилась остаться.

Но у нее были и другие соображения: она знала, что имеет на меня влияние

большее, чем кто бы то ни было. Она хотела это влияние употребить на

Каким образом?

Ну, она знала кое-что о моих делах. Это большие дела, настолько

большие, что обыкновенному человеку покажутся невероятными. Я властен

создать и разрушить, обычно разрушаю. Это касается не только людей, это

касается дорог, городов, даже народов. Бизнес - жестокая игра. Здесь

слабый погибает. Я вел игру, чего бы это мне ни стоило. Я никогда не

хныкал сам и не обращал внимания, если хныкал другой. Но она смотрела на

все это иначе, и, я думаю, она права. Она уверена в том, что несправед-

ливо, если один имеет больше, чем ему нужно, а десять тысяч разорены и

оставлены без средств к существованию. Вот как она смотрела на вещи и,

мне кажется, видела кое-что поважнее долларов. Она убедилась, что я

прислушиваюсь к ее словам, и верила, что оказывает услугу обществу, вли-

яя на мои поступки. Все было хорошо, как вдруг случилась эта история.

Можете вы что-нибудь прояснить в ней? - спросил Холмс.

Золотой Король молчал, опустив голову на руки и глубоко задумавшись.

Девушка предстает в очень дурном свете - не отрицаю. Однако женщины

живут своей духовной жизнью, и мужчина иногда не может истолковать их

поступков. Сначала я был захвачен врасплох и так напуган, что подумал

было: она могла быть выведена из равновесия каким-то необычным образом

(хотя это совершенно не в ее характере). Мне на ум приходит одно объяс-

нение - хотите верьте, хотите нет. Безусловно, моя жена терзалась мучи-

тельной ревностью. Существует ревность духовного порядка, она может быть

столь же безумной, как и обычная, "физическая" ревность. И хотя моя жена

не имела повода для последней, - я думаю, она понимала это, - все же она

знала, что эта молодая англичанка оказывала на мой разум и действия та-

кое влияние, какого моя жена никогда на меня не имела. Тот факт, что

влияние это было хорошим, не улучшал дела. Жена обезумела от ненависти.

Может быть, она задумала убить мисс Данбэр или, скажем, пригрозив ей ре-

вольвером, заставить ее покинуть наш дом. Могла произойти драка, ре-

вольвер выстрелил и убил женщину, которая держала его.

О такой возможности я уже думал, - сказал Холмс. - Ибо в самом деле

это единственная версия, противоположная версии о предумышленном

убийстве.

Но мисс Данбэр полностью отрицает эту версию.

Ну, это еще не все, правда? Ведь можно представить, что женщина в

таком ужасном положении могла поспешить домой, бессознательно держа в

руках револьвер; она могла даже бросить его среди своей одежды, едва

сознавая, что делает, а когда нашли револьвер, могла попытаться найти

выход из положения, полностью все отрицая. Что может опровергнуть это

предположение?

Сама мисс Данбэр.

Допускаю.

Холмс взглянул на часы.

Я не сомневаюсь, что мы получим разрешение на свидание с ней и ве-

черним поездом отправимся в Винчестер. Когда я увижу девушку, то, может

быть, окажусь более полезным в вашем деле, хотя не могу обещать, что мои

выводы будут непременно соответствовать вашим предположениям.

Со служебными пропусками произошла задержка, и вместо Винчестера мы в

тот день поехали к Торскому мосту, в хэмпширское имение мистера Нейла

Гибсона. Сам он не поехал, но у нас был адрес сержанта местной полиции

Ковентри, который начал следствие. Это был высокий худой мужчина с мерт-

венно-бледным лицом. У него был несколько таинственный вид, словно он

хотел показать, что знает гораздо больше, чем говорит. К тому же он имел

хотя все, что он сообщил, было довольно обычной информацией. А вообще

это был честный малый: он не стыдился признаться, что ему не одолеть

этого дела и что он нуждается в помощи.

Как бы там ни было, мистер Холмс, но лучше вы, чем Скотленд-Ярд.

Когда приглашаешь людей оттуда, теряешь всякую надежду на удачу, да еще

и выговор схватишь. Вы же, как я слышал, ведете честную игру.

Мне вообще не стоит фигурировать в деле, - ответил Холмс, к явному

удовольствию нашего меланхоличного знакомого. - Если я все выясню, то

прошу моего имени не упоминать в газетах.

Очень благородно с вашей стороны. А вашему другу, доктору Уотсону,

доверять можно, я знаю. Так вот, мистер Холмс, прежде чем мы дойдем до

места происшествия, я хочу получить ответ на вопрос, который не задавал

еще ни одному человеку: вы не думаете, что придется возбудить дело об

убийстве против самого Гибсона?

Я думал об этом.

Вы просто не видели мисс Данбэр - она удивительная женщина во всех

отношениях. У Гибсона, наверное, было сильное желание убрать жену с до-

роги. А эти американцы куда проворнее нас, когда дело доходит до ре-

вольвера... Знаете, это его револьвер...

Точно установлено?

Да, сэр. Это один из двух, что принадлежат ему.

Один из двух? Где же другой?

Видите ли, у него много огнестрельного оружия всех видов. Мы никак

не можем подобрать похожий револьвер, а ящик сделан для двух. Мы вытащи-

ли все револьверы, что были в доме. Если хотите, можете их осмотреть.

Потом. Сначала взглянем на место происшествия.

Разговор наш происходил в маленькой прихожей скромного коттеджа сер-

жанта Ковентри - коттедж этот служил местным полицейским участком.

Пройдя примерно полмили через пустошь, всю золотую от увядшего папо-

ротника, мы подошли к боковой калитке, ведущей на территорию Торской

усадьбы. Тропинка шла через фазаний заповедник. С опушки открывался вид

на усадьбу: на гребне холма широко раскинулся дом с колоннами и порти-

ком. Мы шли мимо длинного пруда, заросшего тростником; в середине он су-

жался - здесь через каменный мост проходила дорога.

Наш гид остановился у входа на мост и показал на землю.

Здесь лежало тело миссис Гибсон. Я отметил место вон тем камнем.

Я полагаю, вы успели прийти сюда до того, как тело сдвинули с мес-

та? - спросил Холмс.

Да, за мной сразу послали.

Сам мистер Гибсон. Как только была поднята тревога, он с людьми

прибежал из дому и распорядился, чтобы ничего не трогали до прибытия по-

Это разумно. Из газетного сообщения я понял, что выстрел был произ-

веден с близкого расстояния.

Так точно, сэр, с очень близкого.

Рана около правого виска?

Как раз сзади виска.

Как лежало тело?

На спине, сэр. Никаких следов борьбы. Никаких отпечатков, никакого

оружия. В левой руке убитой была зажата краткая записка от мисс Данбэр.

Вы сказали, "зажата"?

Да, сэр, мы едва разжали кулак.

Это чрезвычайно важно, ибо исключает мысль, что кто-то мог положить

записку после смерти, чтобы запутать следы. Черт возьми! Записка, я

вспоминаю, была совсем короткой: "Буду на Тереком мосту в 9 часов. Г.

Данбэр". Так или нет?

Точно, сэр.

Мисс Данбэр призналась, что писала это?

Какое объяснение она дала?

Она сохранила за собой право выступить с оправданием на выездной

сессии суда. Сейчас она ничего не скажет.

Задача действительно очень интересна. Смысл письма очень неясный,

не правда ли?

Как вам сказать, сэр. Простите за смелость, но, на мой взгляд, это

единственный по-настоящему ясный момент во всем деле.

Холмс покачал головой.

Если допустить, что письмо подлинное, то миссис Гибсон получила его

несколько ранее, скажем за час или два. Почему же она еще сжимала его в

левой руке? Почему она так старалась держать его при себе? Ей ведь не

нужно было ссылаться на него при свидании. Не кажется ли это странным?

Да, сэр, если вас послушать, вроде бы так.

Мне бы хотелось спокойно посидеть несколько минут и обдумать все

это. - Он уселся на каменный парапет моста, и я заметил, что его живые

серые глаза вопросительно оглядывают все вокруг. Вдруг он снова вскочил,

подбежал к противоположному парапету, выхватил из кармана лупу и начал

рассматривать каменную кладку. - Любопытно! - сказал он.

Да, сэр. Мы видели щербину на парапете. Я думаю, это дело рук како-

го-нибудь прохожего.

Кладка была из серых камней, но в этом месте было белое пятно, разме-

ром не более шестипенсовой монеты. При внимательном рассмотрении можно

было заметить, что поверхность выщерблена, как при резком ударе.

Потребовалось известное усилие, чтобы сделать это, - задумчиво ска-

зал Холмс. Он ударил тростью по парапету несколько раз, но следов не ос-

талось. - Да, это был резкий удар. И к тому же в странном месте: он был

нанесен не сверху, а снизу - видите, след на нижнем краю парапета.

Но до тела по крайней мере пятнадцать футов!

Да, пятнадцать футов. Может быть, это и не имеет отношения к делу,

но заслуживает внимания. Думаю, что нам здесь нечего делать. Вы сказали,

отпечатков ног не было?

Земля тверда как камень. На ней вообще не видно никаких следов.

Тогда можно идти. Сначала осмотрим оружие, о котором вы говорили.

Затем поедем в Винчестер: перед дальнейшим расследованием я хотел бы по-

видаться с мисс Данбэр.

Нейл Гибсон еще не вернулся из города, но мы встретились с нервным

мистером Бэйтсом, который заходил к нам утром. Со зловещим видом он по-

казал нам огромное количество огнестрельного оружия различных образцов и

размеров, которое его хозяин накопил в течение своей полной приключений

У Гибсона много врагов, как и можно ожидать, зная его характер и

методы, - сказал он. - Когда он спит, рядом с постелью в ящике лежит за-

ряженный револьвер. У хозяина крутой нрав, его боятся. Уверен, что его

жена не была исключением.

Вы когда-нибудь видели, чтобы он оскорблял ее действием?

Не могу сказать. Но презрительные слова, которыми он обзывал ее, не

стесняясь слуг, граничили с оскорблением действием.

Кажется, наш миллионер не блещет в личной жизни, - заметил Холмс по

дороге на станцию. - Ну, Уотсон, фактов прибавилось, некоторые из них

новые, однако я еще довольно далек от окончательных выводов. Несмотря на

весьма очевидную неприязнь Бэйтса к своему хозяину, он сказал мне, что,

когда подняли тревогу, Гибсон был в библиотеке. Обед закончился в поло-

вине девятого, и до этого времени все было в порядке. Верно, тревога бы-

ла поднята несколько позже, но трагедия, безусловно, произошла около де-

вяти; этот час указан и в записке. Нет никаких доказательств, что после

своего возвращения из города в пять часов Гибсон вообще выходил из дому.

С другой стороны, мисс Данбэр, как я понял, признает, что у нее было

назначено свидание с хозяйкой на мосту. Помимо этого она ничего не ска-

жет, поскольку адвокат посоветовал ей отложить свое оправдание до суда.

Мы должны задать этой девушке несколько вопросов, очень важных, и я не

успокоюсь, пока мы не повидаем ее. Я признаюсь вам, Уотсон: дело показа-

лось бы мне безнадежным для нее, если бы не одна вещь.

Какая же?

Револьвер в ее шкафу.

Господь с вами, Холмс! Это же самая важная улика противнее!

Нет, Уотсон. Даже при первом, поверхностном ознакомлении с делом

это обстоятельство показалось мне очень странным, а теперь, когда я не-

посредственно изучил все факты, для меня это единственный довод в пользу

невиновности мисс Данбэр. Во всем надо искать логику. Где ее недостает,

надо подозревать обман.

Я не понимаю вас.

Так вот, Уотсон: представьте себя на месте женщины, которая, хлад-

нокровно продумав все заранее, собирается избавиться от соперницы. Вы

составили план. Написали записку. Жертва явилась. У вас есть оружие.

Преступление совершено, все проделано мастерски. Но, вместо того чтобы

швырнуть оружие в пруд, где оно будет похоронено навеки, вы осторожно

понесете его домой и положите в свой платяной шкаф - именно туда, где

его будут искать! Даже зная, что вы далеко не опытный преступник, я все

же не могу себе представить, чтобы вы сработали так грубо.

В минутном возбуждении...

Нет-нет, Уотсон, даже не допускаю такой возможности. Когда преступ-

ление хладнокровно продумано заранее, тогда продумано, как замести сле-

ды. Нет, Уотсон, здесь недоразумение.

Но при этой версии потребуется так много объяснений!

Хорошо, приступим к объяснению. Стоит только измениться вашей точке

зрения, как именно то, что ранее казалось изобличающей уликой, станет

ключом к разгадке. Так и с этим револьвером. Мисс Данбэр утверждает, что

вообще не знает ни о каком револьвере. По нашей новой теории в этом слу-

чае она говорит правду. Значит, к ней в шкаф его подложили. Кто? Некто,

стремившийся обвинить ее в преступлении. Не является ли это лицо факти-

ческим преступником? Видите, наши поиски сразу стали намного плодотвор-

Мы были вынуждены провести ночь в Винчестере, так как еще не были

завершены необходимые формальности, но на следующее утро мы получили

разрешение на свидание с мисс Данбэр. Оно состоялось в ее камере в при-

сутствии мистера Джойса Кэммингса, начинающего адвоката, которому пору-

чили защиту мисс Данбэр.

Я ожидал увидеть красивую женщину, но впечатление, произведенное на

меня мисс Данбэр, превзошло все мои ожидания. Нет ничего удивительного,

что властный миллионер попал под ее влияние, найдя в ней что-то более

сильное, чем он сам. К тому же при взгляде на ее волевое, ясно очерчен-

ное и в то же время нежное лицо чувствовалось, что, если она и могла со-

вершить отчаянный поступок, все равно присущее ей благородство оказывало

на Гибсона положительное влияние.

Мисс Данбэр была высокой брюнеткой, с благородной и внушительной

осанкой, но взгляд ее темных глаз выражал трогательную беспомощность

зверька, попавшегося в ловушку. Теперь, когда она ощутила поддержку мое-

го знаменитого друга, ее глаза заблистали надеждой, бледные щеки слегка

окрасились румянцем.

Вероятно, мистер Гибсон кое-что рассказал о наших взаимоотношениях?

Да, но вам не стоит этого касаться. Это огорчит вас. Познакомившись

с вами, я готов согласиться с мистером Гибсоном как относительно вашего

влияния на него, так и относительно чистоты ваших отношений. Но почему

вы сами не рассказали об этом на следствии?

Мне казалось невероятным, что такое обвинение может быть доказано.

Я думала, если подождать, то все выяснится без вмешательства суда в тя-

гостные подробности жизни этой семьи. Теперь я поняла, что дело еще бо-

лее запуталось.

Дорогая моя! - горячо воскликнул Холмс. - Я прошу вас не строить

никаких иллюзий на этот счет! Мистер Кэммингс может подтвердить, что

сейчас все против нас, и было бы жестоким обманом делать вид, что вам не

грозит большая опасность. Помогите же мне разобраться в этом деле.

Я от вас ничего не скрою.

Тогда расскажите о ваших истинных взаимоотношениях с женой мистера

Она ненавидела меня, мистер Холмс. Она ненавидела меня со всей

страстью южанки. Она была женщиной, которая ничего не делает наполовину,

и мера ее любви к мужу была мерой ненависти ко мне. Она превратно истол-

ковала наши отношения. Я не желала ей ничего дурного, но она любила сво-

его мужа так пылко и так безотчетно, что едва могла понять его духовную

привязанность ко мне. И не могла представить себе, что только желание

направить его энергию на добрые дела удерживало меня в их доме.

Теперь, мисс Данбэр, - сказал Холмс, - я прошу вас точно рассказать

нам, что произошло в тот вечер.

Я могу сказать только то, что я знаю, мистер Холмс, но я не в сос-

тоянии ничего доказать. А некоторые моменты, чрезвычайно важные, я к то-

му же не могу объяснить.

Если вы изложите факты, может быть, другие люди найдут объяснение?

Вот как я оказалась на Торском мосту в тот вечер. Утром я получила

от миссис Гибсон записку. (Я нашла ее на столе в классной комнате.) Мис-

сис Гибсон умоляла меня встретиться на мосту после обеда, чтобы сообщить

нечто важное, и просила оставить ответ на солнечных часах в саду, пос-

кольку не желала никого посвящать в нашу тайну. Я не видела смысла в та-

кой конспирации, но сделала, как она просила, и согласилась на свидание.

Она просила меня уничтожить ее записку, я сожгла ее в печке: она очень

боялась, что муж, который грубо с ней обращался (за что я часто упрекала

его), узнает о нашей встрече.

Однако она весьма бережно сохранила ваш ответ?

Да. Я была удивлена, услышав, что она держала его в руке, уже буду-

чи мертвой.

Ну и что же произошло потом?

Я пришла, как и обещала. Когда я подходила к мосту, она ждала меня.

Только теперь я почувствовала, как бедняжка ненавидит меня. Она словно

обезумела - я думаю, что она действительно была сумасшедшая, но притом

чрезвычайно коварная и хитрая. Как же иначе она могла спокойно видеть

меня, в душе испытывая такую бешеную ненависть? Я не могу повторить, что

она тогда мне сказала. Она выплеснула всю свою жгучую ярость в ужасных

словах. Я даже не отвечала - не могла. Страшно было ее видеть. Я заткну-

ла уши и бросилась бежать. Когда я убегала, она еще стояла у входа на

мост, выкрикивая проклятья по моему адресу.

Там же ее и нашли потом?

В нескольких ярдах от этого места.

И несмотря на то, что она была убита вскоре после вашего ухода, вы

не слышали выстрела?

Нет, я ничего не слышала, мистер Холмс, я была так возбуждена и на-

пугана этой страшной вспышкой гнева, что торопилась скорее укрыться в

своей комнате и была не в состоянии что-либо заметить.

Вы сказали, что вернулись к себе в комнату. Вы выходили из нее?

Да, когда подняли тревогу, я выбежала вместе с другими.

Вы видели мистера Гибсона?

Да, он как раз вернулся с моста и послал за доктором и полицией.

Вам показалось, что он очень взволнован?

Мистер Гибсон очень волевой человек. Кажется, он никогда не выража-

ет открыто своих чувств. Но я, зная его достаточно хорошо, заметила, что

он был сильно взволнован.

Теперь перейдем к самому важному пункту. Этот револьвер, что найден

у вас в комнате, - вы видели его раньше?

Никогда, клянусь.

Когда его нашли?

На следующее утро, когда полиция вела обыск.

Среди вашей одежды?

Да. На дне моего платяного шкафа, под одеждой.

Вы не могли бы определить, сколько времени он там лежал?

Накануне утром его там не было.

Откуда вы знаете?

Потому что я убирала в шкафу.

Понятно. Кто-то вошел в вашу комнату и положил туда револьвер с

целью обвинить вас в убийстве.

Должно быть, так.

Когда же?

Это могло быть только во время еды или когда я была с детьми в

классной комнате.

Как раз когда вы обнаружили записку?

Благодарю вас, мисс Данбэр. Можете ли вы еще чем-нибудь помочь

следствию?

Пожалуй, нет.

На каменном парапете моста имеется след - совершенно свежая выбои-

на, как раз против места, где лежал труп. Что это, по-вашему?

Должно быть, просто совпадение.

Странно, мисс Данбэр, очень странно. Почему же этот след появился

именно в момент трагедии и на этом самом месте?

Что же могло оставить след? Для этого надо приложить большое уси-

Холмс не отвечал. Его бледное энергичное лицо внезапно приняло ка-

кое-то отсутствующее выражение: я уже знал, что его мозг осенила гени-

альная догадка. Это было столь очевидно, что никто из нас не решался за-

говорить; мы - адвокат, мисс Данбэр и я - сидели и сосредоточенно наблю-

дали за ним, сохраняя полную тишину. Вдруг Холмс вскочил со стула, дрожа

от нервного напряжения и жажды немедленно действовать.

Идем, Уотсон, скорей! - воскликнул он.

Что такое, мистер Холмс? - спросила мисс Данбэр.

Не беспокойтесь, дорогая. Мистер Кэммингс, я напишу вам. Я раскрою

преступление, которое прогремит на всю Англию. Вы получите известия к

завтрашнему дню, мисс Данбэр, а пока знайте, что тучи рассеиваются, и я

верю, что справедливость восторжествует.

Из Винчестера до торского имения ехать было недолго, но я не мог дож-

даться, когда же мы приедем. Для Холмса же, я видел, путь казался беско-

нечным: он не мог усидеть на месте и все время расхаживал по вагону или

садился и начинал барабанить своими длинными, чувствительными пальцами

по спинке сиденья. Когда мы уже подъезжали, он вдруг уселся против меня

(мы были одни в купе) и, положив руку мне на колено, пристально посмот-

рел на меня. Взгляд был озорным, как у бесенка.

Уотсон, - сказал он, - я припоминаю, что, отправляясь в наше путе-

шествие, вы взяли с собой револьвер.

Я это сделал скорее для него, ибо он мало заботился о своей безопас-

ности, когда углублялся в решение проблемы, так что не раз мой револьвер

выручал нас в беде. Я напомнил ему об этом.

Да, да. Я немного рассеян в таких делах. Так он у вас при себе?

Я вытащил из заднего кармана небольшой, но очень удобный револьвер.

Он открыл затвор, высыпал патроны и внимательно осмотрел его.

Такой тяжелый, прямо удивительно... - сказал он.

Да, солидная штучка.

Холмс задумался.

Знаете, Уотсон, я полагаю, что ваш револьвер скоро окажется в очень

тесной связи с тайной, которую мы раскрываем.

Дорогой Холмс, вы шутите.

Нет, Уотсон. Я очень серьезен. Нам предстоит провести один опыт.

Если он удастся, все будет ясно. И исход его зависит от поведения этого

маленького оружия... Один патрон - долой... Теперь вложим обратно ос-

тальные пять и поставим на предохранитель... Так! Это увеличит вес и

лучше воспроизведет подлинную обстановку.

Я даже отдаленно не представлял себе, что у него на уме, а он меня об

этом не информировал и сидел, погруженный в раздумья, пока мы не

подъехали к маленькой станции в Хэмпшире. Там наняли старую двуколку и

через четверть часа оказались в доме нашего коллеги - сержанта.

Нашли ключ к разгадке, мистер Холмс? Расскажите.

Все зависит от поведения револьвера доктора Уотсона, - сказал мой

друг. - Вот он. Теперь скажите, сержант, у вас найдется десять ярдов бе-

В деревенской лавке мы достали клубок прочной бечевки.

По-моему, это все, что нам понадобится, - сказал Холмс. - Теперь,

если позволите, мы отправимся на место, и я надеюсь, что это последний

этап нашего путешествия.

Солнце садилось, и в его лучах поросшие вереском холмы Хэмпшира были

прекрасны. Сержант брел рядом с нами, критически поглядывая на моего

спутника, словно он глубоко сомневался в его здравом рассудке. Когда мы

подходили к мосту, я заметил, что мой друг, несмотря на все внешнее

хладнокровие, был на самом деле сильно возбужден.

Да, - сказал он в ответ на мое замечание. - Вы видели, как я сделал

промах, Уотсон. У меня есть нюх на такие вещи, и, однако, он меня иногда

подводит. Догадка промелькнула в моем сознании еще в Винчестерской

тюрьме. Но в том и недостаток активного ума, что он мгновенно предлагает

противоположное объяснение, которое часто наводит на ложный след. И все

же, все же... Ладно, Уотсон, попытаемся.

Он уже успел крепко привязать один конец веревки к рукоятке револьве-

ра. Мы подошли к месту трагедии. С помощью полицейского Холмс весьма

тщательно отметил точное местонахождение тела. Затем он отыскал в зарос-

лях вереска солидный камень. Его он прикрепил к другому концу бечевки и

перекинул через парапет моста, так что камень свободно раскачивался над

водой. Затем, держа в руке мой револьвер, Холмс встал на некотором расс-

тоянии от парапета моста, так чтобы бечевка натянулась.

Готово! - воскликнул он.

С этими словами он поднес пистолет к голове, а затем разжал руку. В

то же мгновение - под действием веса камня - револьвер быстро пронесся в

воздухе, резко стукнулся о парапет и, перелетев через барьер, упал в во-

ду. Не успел он погрузиться, как Холмс уже стоял на коленях около пара-

пета и радостным возгласом дал понять, что его предположения оправда-

Может ли быть лучшее доказательство? - воскликнул он. - Видите,

Уотсон, ваш револьвер разрешил проблему!

Он показал на каменный борт моста: на нижнем его краю образовалась

выбоина, точно такого же размера и формы, как и первая.

Мы заночуем в гостинице. - Он встал и поглядел в лицо изумленному

сержанту. - Вы, конечно, достанете багор и легко вытащите револьвер мое-

го друга. Рядом с ним вы также найдете револьвер, веревку и грузило, при

помощи которых эта мстительная женщина пыталась скрыть свое собственное

преступление и обвинить в убийстве невинного человека. Можете передать

мистеру Гибсону, что я встречусь с ним утром, и тогда мы примем меры к

реабилитации мисс Данбэр.

Поздно вечером, когда мы сидели в деревенской гостинице и курили

трубки, Холмс дал краткий обзор всему происшедшему.

Боюсь, Уотсон, что, добавив к вашему архиву дело о тайне Торского

моста, вы не укрепите моей репутации. Мне не хватило быстроты реакции и

того сочетания воображения и ощущения реальности, которые составляют ос-

нову моего ремесла. Должен признаться, что выбоина на парапете вполне

могла послужить ключом к верному решению, и я стыжусь, что не пришел к

нему сразу. Надо признать, что эта несчастная женщина обладала незауряд-

ным умом и хитростью, поэтому было не так-то просто распутать ее интри-

гу. Погибшая никак не могла примириться с тем, что мисс Данбэр была ее

соперницей. Нет сомнения, что она считала эту невинную девушку причиной

всех оскорблений со стороны мужа, который пытался таким образом отверг-

нуть слишком явную любовь жены. Первым ее решением было покончить с со-

бой. Затем она решила сделать это так, чтобы подвергнуть соперницу стра-

даниям гораздо более мучительным, чем внезапная смерть. Можно проследить

ее поступки, и все они свидетельствуют о необычайной хитрости. Очень ис-

кусно "вытянуто" у мисс Данбэр письмо, из которого должно явствовать,

что именно та выбрала место свидания. В своем стремлении подчеркнуть это

миссис Гибсон немного перестаралась, зажав записку в руке. Одно это уже

могло раньше возбудить мои подозрения.

Затем она взяла один из револьверов ее мужа - как вы видели, в доме

их целый арсенал - и держала его у себя для своих целей. Другой такой же

револьвер она спрятала в шкафу мисс Данбэр, предварительно разрядив один

патрон, что легко можно было сделать в лесу, не привлекая ничьего внима-

ния. Затем она придумала этот хитрый способ избавиться от оружия и для

этого пришла на мост. Когда мисс Данбэр появилась, она собралась с пос-

ледними силами и излила на нее всю свою ненависть, а затем, когда та бы-

ла далеко и не могла слышать, осуществила свой ужасный замысел.

Теперь все звенья на своих местах и цепь событий полностью восстанов-

лена. Газеты могут задавать вопросы, почему сразу не прочесали драгой

дно пруда, но все они задним умом крепки; во всяком случае, такое огром-

ное озеро, заросшее тростником, не так-то легко прочесать, не имея ясно-

го представления, что и где искать.

Ну, Уотсон, мы оказали помощь обаятельной женщине и заодно грозному

мужчине. Если они объединят в будущем свои усилия (что вполне вероятно),

ся в той классной комнате, где Скорбь преподает нам уроки земной жизни.

1 Порт на реке Амазонке. - Прим. пер.