Что можно приготовить из кальмаров: быстро и вкусно

Архиепископ Геннадий был ревностным сторонником методов испанского инквизитора Торквемады, в пылу полемики он убеждал митрополита Зосиму адаптировать строгие меры в условиях православной ереси.

Однако митрополит, подозреваемый историками в симпатиях к еретикам, ход этому процессу не дал.
Принципы «карающего меча Церкви» не менее последовательно проводил и Иосиф Волоцкий. В своих литературных сочинениях он неоднократно призывал «казнем лютым предавати» инакомыслящих, потому что руками палачей карает сам «святой дух». Под его обвинения попадали даже «не свидетельствовавшие» против еретиков.

В 1502 году борьба Церкви против «жидовствующих» наконец нашла отклик у нового митрополита Симона и Ивана III. Последний после длительного колебания лишает Дмитрия великокняжеского сана и вместе с матерью отправляет в тюрьму. Софья добивается своего – соправителем государя становится Василий.

Соборы 1503 и 1504 годов усилием воинствующих защитников Православия превращаются в настоящие процессы. Однако если первый Собор ограничивается лишь дисциплинарными мерами, то второй приводит в действие карающий маховик системы. Ересь, подрывающая не только авторитет Церкви, но и устои государственности должна быть искоренена.

По решению Собора главных еретиков - Ивана Максимова, Михаила Коноплева, Ивана Волка сжигают в Москве, а Некраса Рукавова казнят в Новгороде, предварительно отрезав ему язык.

Духовные инквизиторы также настояли на сожжении юрьевского архимандрита Кассиана, а вот судьба Федора Курицына доподлинно нам не известна.
Итоги
Историки неоднозначно оценивают явление «ереси жидовствующих». Документов, излагающих учение еретиков или обвиняющих их в антигосударственных действиях, так и не обнаружено. А признания данные ими под пытками ставятся под сомнение.

Так, Олег Стародубцев, доцент Сретенской Духовной семинарии пишет, что политические и религиозные воззрения еретиков до сих пор во многом неясны, нельзя определить и преследуемые ими цели.

Советская историография в «ереси жидовствующих» видит в первую очередь антифеодальную направленность и оценивает ее характер скорее как реформационно-гумманистический. Митрополит Макарий называет это движение «чистейшим иудаизмом», но для богослова Григория Флоровского это не более чем вольнодумство. Взгляды исследователей расходятся, но сущность этого движения как первой серьезной оппозиции в России останется неизменной.

Ересь жидовствующих - такое название получило на Руси еретическое движение, возникшее изначально в XIV веке на территории Болгарии во времена царствования Иоанна Александра в первую очередь среди некоторых христианских священнослужителей.

Ересь жидовствующих характеризуется тем, что жидовствующие (в первую очередь церковные люди) помимо христианских заповедей и обрядов следуют также и некоторым иудейским.

Один из главных идеологов, теоретиков и обличителей ереси жидовствующих, Иосиф Волоцкий (о нём подробнее можно прочитать в очерке Олега Давыдова ), даёт в своей книге «Просветитель» следующий портрет адепта ереси жидовствующих: это человек, желающий освободиться от крайней плоти, не признающий Иисуса Христа Богом, не верующий в Троицу и второе пришествие, презирающий иконы, мощи, монашество...

Следует в то же время подчеркнуть, что на соборах 1488-го, 1490-го и 1504 годов, которые были созваны как раз для того, чтобы расправиться с еретиками, картина была не столь ограниченной. Обвиняемые в принадлежности к ереси жидовствующих были самых разных убеждений, многие из них наотрез отказывались называть себя жидовствующими (как, впрочем, и еретиками). Единственным человеком, который согласился с определением «жидовствующий» в отношении самого себя, был игумен псковский Захария.

Начало ереси жидовствующих на Руси

Об игумене Захарии Иосиф Волоцкий в своём «Просветителе» сообщал, что в 1470 году из Киева в Новгород прибыл «жид по имени Схария, и был он орудием дьявола - был он обучен всякому злодейскому изобретению: чародейству и чернокнижию, звездочётству и астрологии». Далее говорилось о том, что Схария в Новгороде «прельстил сначала попа Дениса и соблазнил его в жидовство; Дионисий привёл к нему попа Алексея». Затем «прибыли из Литвы и другие жиды: Иосиф Шмойло-Скаравей, Мосей Хануш». Так началась ересь жидовствующих, если ориентироваться на Иосифа Волоцкого.

Схария в течение трёх лет не причащался и не позволял причащаться своей пастве. Объяснял он такую свою позицию тем, что иерархия вообще вся продажна. Есть мнение, что это не жидовствование, а ересь, которая на Руси называлась стригольничеством. Стригольников стали с лёгкой руки Иосифа называть жидовствующими. Всё это не может не навести на мысль, что ересь жидовствующих имела, в сущности, политическую подоплёку. Это подтверждается также тем, что Алексей и Денис, упомянутые Иосифом в «Просветителе» как последователи Схарии, были сторонниками Москвы, а в 1478 году, после взятия Новгорода, были призваны Иваном III в Москву в Успенский и Архангельский соборы.

Ересь жидовствующих и не жидовствующие

В XVIII веке жидовствующими именовали также секту субботников - тех, кто соблюдал все ветхозаветные предписания и ожидал пришествия мессии (Христос не признавался жидовствующими Мессией и Сыном Божьим). При царе Николае I против субботников были проведены настоящие репрессии.

Иосифа Волоцкого, парадоксальным образом своей борьбой только спровоцировавшего укрепление ереси жидовствующих, можно считать одним из основателей антисемитизма в России.

то ж это за дрянь такая? Чем она вредна? Что за имя у нее коварное?
8 ноября 1470 года в Новгород прибыл из Киева брат киевского князя Симеон Олелькович. В его многочисленной свите пробрался к нам некий "жидовин Схария", "злодей, чародей и чернокнижник, обученный изобретательству, звездозаконию и астрологии". Этот ученый человек, общительный и убедительный, стал склонять одного за другим попов новгородских к исходной иудейской вере, "жидовству" так называемому. Вскоре в Новгород подскочила еще компания "жидовствующих". Им удалось склонить к измене нескольких неглавных иерархов. Дальше - хуже. Новообращенные вовлекли в преступный круг своих жен и детей, подчиненных, приходских священников и монастырских игуменов.
Зараза распространялась быстро. Самые разухабистые "новые жиды" предлагали выйти из подполья, проповедовать иудаизм открыто и вообще сделать себе обрезание. Но главари приезжие их удержали. Группа продолжала вредить тайно.
Мы, конечно, понимаем, что "жидовствующие" новгородцы этническими евреями не были, вряд ли у кого-то из них даже восьмушка палестинской крови могла обнаружиться. Тут наблюдалась чисто теоретическая экспансия.
Жидовство собственно и ересью называлось условно, то есть оно не искажало какие-то христианские догмы. Оно отвергало христианство в принципе. Утверждалось, что никакого Христа не было, по крайней мере, этот тип ничего мистического в себе не имел. Не было также никакого Духа Святого, никакой Троицы. А был и есть единственный и неделимый Бог. Тот самый наш Бог-отец, в которого мы и так веруем. Тем естественнее нам принять исконную систему. При этом в нос озадаченным новгородцам совалась не самиздатовская прокламация, а наша любимая Библия. Первая ее, ветхозаветная часть. Прочие части - новозаветные апокрифы - предлагалось выдрать на растопку печек и засветку свечек.
Тайное общество расширялось и крепло. На десятом году подрывной работы в Новгород приехал глава государства - Иван III Васильевич "Горбатый". Тайные жиды, "вожди ереси" Алексей и Дионисий так ему понравились свежими рассуждениями и легкостью общения, что он взял их в Москву, и о, ужас! - Алексея назначил протоиереем Успенского собора, Дионисия - священником Архангельского! А что же Бог?! Под самым носом у Него угнездились гонители Сына Его, в Архангельском храме, усыпальнице венликокняжеской, заголосили те, кто по ночам проклинал Христа! - а Он безмолвствовал?! Жуть!
Зараза стала расползаться по кремлевским закоулкам. Впали в жидовство храмовые служители, монастырские обитатели, придворные обыватели. Даже невестка великого князя Елена тоже оказалась прокаженной. Многие мужики-ренегаты сделали обрезание, но "ни церковная, ни гражданская власти не знали о существовании ереси или не обращали на нее внимания" (!?).
Первым ударил в набат архиепископ Новгородский Геннадий. Он был поставлен на должность 12 декабря 1484 года, и вдруг - то ли на Рождество 1486-го, то ли на Пасху 1487 года - услышал в компании за праздничной трапезой странные споры. Вполне респектабельные иеромонахи и настоятели по пьянке упрекали друг друга в недостаточном жидовстве, в неуловимых каких-то отклонениях от исконной теории.
Геннадий донес в Москву. Получил приказ начать следствие. Шаечка была схвачена. Нашелся слабак, расколовшийся без пыток. Он сдал всех, принес даже псалмы, которые втихаря распевали негодяи. Заговорщики были сданы на поруки, под подписку о невыезде, но побежали в Москву. Видно, при дворе у них имелось сильное лобби, и они надеялись защититься.
Вслед беглецам отправились тома следственных дел.
Но, действительно, у жидов в Кремле все было схвачено, и разбирательство никак не начиналось. Геннадий стал писать лично высшим иерархам, архиепископам и епископам. И, когда они съехались в Москву в январе 1488 года, дело закрутилось. Троих из четырех главных обвиняемых подвергли "торговой казни", четвертого оправдали из-за нехватки улик. Увидев слабость, условность казни, жидовствующие со всех сторон побежали в Москву. Там они, пользуясь протекцией придворных единоверцев, пролезли на приличные должности, стали священниками и продолжали "нагло издеваться над православною святынею".
Возглавлял московское гнездовье влиятельный дьяк Федор Курицын. Шайка даже на самого Геннадия Новгородского стала анонимные кляузы рассылать по всем епархиям.
"Государь знал про ереси любимцев своих, ... однако ж продолжал к ним свое благоволение".
Короче, когда умер митрополит Геронтий, а жидовствующий протопоп Алексей тоже лежал при смерти, он нашептал великому князю, что самым достойным первосвященником будет симоновский архимандрит Зосима. Мы с вами уже догадались, что Зосима был тайным гадом, и на митрополичий трон уселся истинный жид! Кошмар, каких не бывало! А вы говорите, масоны в ЦК КПСС!
Крестоносца Геннадия сразу стали кузьмить. Во-первых, не позвали на поставление Зосимы, во-вторых, стали требовать от него повольной грамоты, то есть, что он не против любого кандидата. В-третьих, Зосима по избранию сразу стал валить Геннадия, - потребовал, чтоб тот произнес "исповедание веры". Это, вообще, позорная штука. Типа, ты в чем-то уличен или заподозрен, так подтверди присягу. Типа переаттестации министра. Геннадий, естественно, отказался. Он уже произносил "исповедание" при поставлении в архиепископы. Второй раз давать присягу было ему подло.
Геннадий написал поименное обличение всех известных жидовствующих и послал его лично Зосиме с просьбой расследования. То ли не знал, что Зосима - правая рука Курицына, то ли прикидывался. Параллельно он писал к прочим иерархам, не давал жидам дремать. Партия православных стала потихоньку одолевать, и, хотя Геннадия опять в Москву не позвали, но 17 октября 1490 года таки открылся инквизиторский Собор. В присутствии Государя дюжину крупных жидовствующих и пачку мелочи вывели на суд. Обвиняемые уперлись рогом, никто ни на грамм не покаялся и ни в чем не признался. Изображали белых овец. Однако, документы Геннадия были неоспоримы, и всю братию лишили сана, прокляли и осудили на заточение. По церковной линии на Соборе председательствовал и громыхал, естественно, самый главный жид Зосима. Шел 20-й день его верховенства.
Некоторых осужденных рассадили по ближним монастырям, некоторых отправили в Новгород. Тут они попали в лапы экзорсиста Геннадия. Он определил им еще более дальние и скудные места поселения - за 40 "поприщ" от Новгорода. Перед отправкой преступников вырядили в одежду воротом назад, посадили на коней задом наперед, на головы напялили соломенные колпаки с надписями "Се есть сатанино воинство". Всадников водили по городу, все в них плевали, в завершение праздника Геннадий лично поджег факелом соломенные колпаки к полному удовольствию гуляющей публики. "Постриженные огнем" еретики отбыли за 40 поприщ.
Зосима и Курицын в Москве остались у власти, как ни в чем не бывало. Все про них знали, но помалкивали. Доказательств не было.
Тут случилась космическая беда.
По истечению 7000 лет после Сотворения мира должен был состояться Страшный Суд. Об этом было официально объявлено. Эти семь тысяч заканчивались в полночь с пятницы 31 августа на субботу 1 сентября 1492 года. Соответственно, и второго пришествия Христа ожидали именно в "Воскресение" 2 сентября. Однако, колокол надрывно пробил, а ось земная даже не шелохнулась.
Вот, ужас! А мы же все стояли на коленях в белых рубашках, с иконами, младенцами на руках, крестами за пазухой! Дураки с помытой шеей!
Наутро нужно было как-то жить дальше.
Но оказалось, что расписания этой жизни нету! Никто не напрягся вычислить на загробные времена распорядок праздников, постов, говений-разговений. Короче, народ остался без устава и конституции. Рухнули надежды на завтрашнее пришествие Христа. "Пасхалия" на будущее была не составлена. Никто не знал, какого числа праздновать Светлое Воскресение ближайшей весной! Никто не удосужился перевести еврейские "ниссаны" в наши маи и апрели.
Жидовствующие воспряли. Они нагло разглагольствовали в кремлевских коридорах, что, раз Пасхи больше нету, то и Воскресения вашего нету! Нет и не было никакого Христа, придурки! Давайте к нам, в нашу ориентацию!
Вообще-то, конец света состоялся, но мы об этом просто не узнали из-за скудости тогдашних СМИ. Когда мы в сентябре 1492 года жадно всматривались в горизонт: не появится ли на востоке облачко в форме ковра-самолета с Христом на борту, на другом конце нашего конченного света команда обветренных католиков так же алчно сверлила темными зрачками западный горизонт. У этих лучше получилось: к концу месяца увидели они и облако над горой, и райский остров, и людей, явно неземного происхождения. Остров, естественно, был назван в честь ожидающегося Спасителя - Сан-Сальвадор. Вышло глубоко символично: открытие Нового Света, - чем не конец Старого?..
Тем временем в Москве Зосима решил укрепить свой гниловатый авторитет и лично составил пасхалию на первые 20 лет нового тысячелетия. Геннадий написал на 70 лет. Сверили. Сходится! Новое расписание пошло в епархии с примечанием, что второго пришествия Христова отныне следует ждать в произвольный момент.
Зосима поправил внешнее реноме, но в частных компаниях продолжал поддерживать и распространять жидовство. Он к тому же впал в содомию, и находились герои, обличавшие его публично. Эти оказывались в ссылках с конфискацией, и позор продолжался.
В это время в епархии Геннадия, в Волоколамской волости, набрал силу настоятель тамошнего монастыря Иосиф Волоцкий. Этот совершенно праведный молодой человек оказался крупным теоретиком, прекрасным оратором, учителем и утешителем. К нему за советом ехали со всей Руси не только верующие, но даже военные.
Геннадий взял Иосифа в союзники против жидовствующих.
Решено было не размениваться на мелочи, а написать фундаментальный труд, который получил название "Просветитель". В манускрипте Иосиф прямо назвал Зосиму "Иудой предателем, предтечею антихриста, первенцем сатаны". Основные постулаты "Просветителя" были разосланы в письмах главам епархий. Сколачивалась жесткая оппозиция против Зосимы. 17 мая 1494 года, когда дьяк Курицын отъехал по министерским делам из Москвы, группа праведных напала на жидовствующего содомита. После резкой нелицеприятной критики со стороны главного тогдашнего церковного авторитета Нифонта Суздальского, входившего в команду Геннадия и Иосифа, Зосима был изгнан, "оставил митрополию не своею волею". В летопись деликатно вписали, что за пьянство и халатность, а также "за некое преткновение". Зосима согласился уйти по-тихому, лишь бы не было на него особого Собора.
Новый митрополит Симон был вполне нормальный, православный первосвященник, но жидовская карусель раскручивалась все сильнее. Федор Курицын и брат его Иван по кличке Волк, устроили в Юрьевском монастыре под Новгородом новый тайный центр жидовства. По их протекции туда был назначен архимандрит Кассиан, ярый иудаист. В Новгороде стали совершаться такие безобразия, что Историк отказывается передавать их словами. В Москве жизнь тоже била ключом. Жидовствующие расхаживали, не скрываясь, пасху праздновали по иудейскому календарю и обычаю, Христа и Богородицу обзывали по инициалам, - на "х.." и "б...." соответственно.
Параллельно возникла дворцовая интрига. Скоропостижно и безвременно умер наследник Иван Иванович. Кому-то надо было завещать Русь. Вдова Ивана Елена имела сына Дмитрия, внука великого князя. Сам Иван Васильевич был женат вторично на Софье Палеолог, племяннице последнего императора Византии Константина. У них был малолетний сын Василий. Предстояло выбирать меж младенцами. Возникли две партии. Жидовствующие, вполне совратившие Елену, хотели Дмитрия. Все наши, естественно, стояли за Ваську.
Подпольщики снова восторжествовали. Умели-таки они подойти к государю с тихим словом! Короче, Софья Палеолог едва в ссылке не оказалась, наш Васенька был отставлен от наследства, хоть и имел драгоценную византийскую генетику.
Дмитрий был немедленно объявлен наследником и 4 февраля 1498 года венчался в соправители - на великое княжение. Жидовствующие стали спокойно ждать смерти Ивана Горбатого. Но князь был вполне здоровый мужчина, никак не хотел умирать!
Наши тоже не дремали. Им понадобился только год, чтобы обеспечить Ивана чтением на ночь. Разъяснения тайной работы жидовствующих были столь жуткими, что Горбатому не всегда и спалось. Расслабленные победители относили мрачный вид князя на счет долгожданной болезни. Но рано радовались, сволочи!
5 февраля 1499 года, в годовщину венчания наследника, вдруг объявили казнь. Кого?! За что?! Оказалось, казнить будем князя Ряполовского, крупного жида. Ах! - и голова отдельно! А родственники Горбатого, знатнейшие князья Патрикеевы мгновенно оказались чернецами в монастырях. Монашество было жидам особенно тошно, так что это был садизм. Еретичка Елена с несчастным Дмитрием очутилась в более приятном месте - пожизненной темнице без окон и дверей.
Иван Васильевич снова сошелся с Софьей Палеолог, облобызал сына Васеньку и 14 апреля 1502 года уже его венчал на великое княжение.
Со следующего года потянулись заседания Собора, который первыми пунктами повестки имел важные вопросы, - отмену поборов при поставлении епископов, архимандритов и прочих иерархов, возрастной ценз для кандидатов. Решили больше взяток не брать, но по приезду с Собора гонитель жидовствующих Геннадий Новгородский "стал брать мзду еще более прежнего", за что был снят с епархии и убыл в Москву, где через пару лет скончался в Чудовом монастыре...
Еще Собор выступил против пьянства священников, в который раз запретил им сожительство с наложницами, строго указал на недопустимость общего монастырского житья монахов и монахинь, рассудил о монастырских владениях. И все катилось плавно и чинно, но тут Иосиф Волоцкий, приглашенный на беседу с государем, попросил его ополчиться на еретиков, все еще живущих в Кремле и окрест. Курицын уже умер, и Иосиф сказал, что "за прежних еретиков, тебя, государь, Бог простит!". То есть, ладно уж, закроем глаза на твое былое покровительство, но хоть новых-то давай загвоздим?!
Государь засомневался, не грех ли казнить еретиков?
- Да как же, грех? Кого ж тогда и казнить?!
Иван согласился возобновить следствие по всем городам, но проволынил еще год. Наконец, попы его достали, и в декабре 1504 года начался Собор на еретиков. Народу наловили много, и гонители их съехались все. Главную прокурорскую речь держал Иосиф Волоцкий. Он был вполне убедителен, и 27 декабря 1504 года Иван "Волк" Курицын, Дмитрий Коноплев и Иван Максимов - совратитель Елены - были заперты в бревенчатой "клетке" и сожжены к полному удовольствию пироманов.
Еще одна группа была вывезена в Новгород - на место первого заговора, и по усечению языков также сожжена в огненном срубе.
В течение месяца остальных жидовствующих рассылали по монастырям и ссылкам. Надо было что-то делать и с Еленой. Но, ух-ты! - она сама своевременно скончалась 18 января 1505 года. "Может быть, по случайному совпадению..." - вздохнул милосердный Историк.
Осенью умер и великий князь Иван III Васильевич Горбатый. Оцепеневшие жидовствующие стали громко каяться, побежали к новому князю с мольбами о прощении, стали просить заступничества у церковных иерархов. Огненные срубы, нечастые в нашем театральном обиходе, стояли у попов в глазах, и высшее духовенство вступилось за гонимых.
Но великий инквизитор Иосиф Волоцкий громыхал посланиями из своего монастыря, чтоб Василий Иванович жидам не верил! Это они придуряются. Ты их простишь, а они будут сеять заразу далее. Держи их лучше по тюрьмам! Василий послушал Иосифа, жидовствующих продолжали репрессировать.
Теперь уж иерархи обиделись на Иосифа. Он их милосердие обесценил, выставил святых отцов слабаками пред лицом Антихриста! На Иосифа дважды крупно написали. Писателей подзуживал князь-инок Вассиан Косой, родственник Государя, сам пострадавший по жидовской линии. Группа "защитников так называемой свободы совести" (вот когда это уже было! - С.К.) вообще требовала не привлекать к ответственности тех, кто грешит тайно, без вреда окружающим! Возникла страшная перепалка в письмах. С обеих сторон выступали крупные церковные теоретики. Сочинялись "Слова", "Беседы" и проч. Тут на Иосифа еще горе навалилось. Князь его волости Федор Борисович, благополучно обобрав до нитки все окрестные монастыри, стал рэкетировать и Иосифа, самого благополучного в финансовом отношении. Иосиф еле упросил великого князя Василия взять монастырь под свою руку.
В правление следующего митрополита Варлаама ересь жидовствующих вспыхивала временами. Вассиан Косой перебрался из ссылки в Москву, продолжал вредить в столице, пролез в собеседники к великому князю. Иосиф Волоцкий доставал его дистанционно. Князю прислали свидетеля ереси и донос на последователей Косого. Косой заявил, что свидетель врет и потребовал пытки. Свидетелю сломали ногу, и он умер "на своем слове". Косой торжествовал. Жиды повсюду поднимали головы. Пришлось Иосифу писать лично Государю. Старец просил начать новое следствие. Государь велел без всякого следствия переловить жидовствующих и устроить их пожизненно в темницы.
Но 9 сентября 1515 года Иосиф Волоцкий скончался, и волна иудаизма накатила вновь. Собор 1520 года вновь ударил по жидам, и в принципе, эта болячка потихоньку ушла под кожу РПЦ, вызывая впоследствии лишь некоторый рецидивный зуд.

Из епископов, святительствовавших при Иоанне III, кроме известного уже Вассиана, знаменитого своим горячим словом во время нашествия Ахмата, стяжал себе неувядаемую память Чудовский архимандрит, а впоследствии Новгородский архиепископ Геннадий, как горячий ревнитель православия, немало пострадавший за него своей непоколебимой стойкостью, но успевший к концу своей деятельности оградить Русскую церковь от крайне пагубного и тлетворного вторжения в ее недра жидовства.

Мы именуем иудеев - жидами, а не евреями, как их часто называют многие русские писатели новейшего времени, и делаем это потому, что Евер, предок Авраама, считается родоначальником многих семитических племен, в том числе и арабов; иудеи же происходят от потомков Иуды, почему на всех европейских языках для них и имеются названия, происходящие от слова Иуда: - юде - (по-немецки), джю - (по-английски), жюйф - (по-французски), жид - (по-польски) и так далее; наши летописцы, а также историки - Карамзин и Соловьев, тоже неизменно называли иудеев - жидами. (Прим. автора)

Во время управления русской метрополией преемником Феодосия - Филиппом I, занимавшим митрополичий стол с 1464 по 1474 годы, какой-то иудей Феодор, прибыв в Московское государство, по всем вероятиям, из Литвы, крестился и так повел свои дела, что митрополит поручил ему, как знающему иудейский язык, перевести на славянский Псалтырь, что тот и сделал. Псалтырь эта сохранилась в собрании рукописей Кирилло-Белозерского монастыря и по новейшим исследованием наших ученых оказывается иудейской молитвенной книгой «Махазор», причем, по словам одного из исследователей, М.Н. Сперанского, «ни в одном из псалмов этого перевода нет пророчеств о Христе» , которых так много в истинной псалтыри, итак как Феодор - жид, «фанатически преданный иудейству», перевел вовсе не псалтырь Давида, а молитвы иудейские, употребляемые при богослужении, в которых ярко просвечивает иудейская оппозиция (неприязнь) учению о троичности лиц Божества».

Темная личность Феодора-жида была только предшественником гораздо более опасных разрушителей нашей веры.

В 1470 году новгородцы пригласили к себе литовского князя Михаила Олельковича. Вместе с ним из Киева прибыл и ученый жид Схария, который был хорошо научен «...чародейству же и чернокнижию, звездознанию и астрологии» , как впоследствии его описывает один из обличителей. Этот Схария и взялся за прочное насаждение жидовства в лоне нашей церкви. Первым его учеником был священник Дионисий, которого он, без сомнения, привлек тайнами иудейского чернокнижия или каббалы , являющимися смесью вавилонских и египетских тайных учений, переделанных иудейскими учеными раввинами на свой лад.

В каббалу, между прочим, входит астрология , то есть искусство узнавать судьбу каждого человека посредством наблюдения за звездами и различных таинственных вычислений над ними, а также магия , или искусство производить чары с помощью заклинаний и других волхований. Заманчивые и таинственные сведения, которые сулит изучение каббалы, служат на протяжении множества веков, вплоть до настоящего времени, сильнейшей приманкой для людей легковерных и не особенно твердых в христианстве, причем по мере углубления в занятия эти у них мало-помалу в корне разрушается вера во Христа, так как наставники-каббалисты, пользуясь своим влиянием на учеников, постепенно убеждают их, что полное посвящение в тайные науки возможно лишь при условии отречения от Христа.

XIV и XV века ознаменовались особенным увлечением западно-европейского общества занятиями каббалистическими науками, преимущественно же астрологией. «Отреченные книги», во множестве появившиеся на Руси в XIV и XV веках в переводах с западноевропейских языков: «Аристотелевы врата, или тайные тайных», «Рафли», «Шестокрыл», «Трепетники» и «Лопаточники», хотя и приписывались египетским и арабским мудрецам, но, как выяснено целым рядом исследований, имеют самую близкую связь с иудейской каббалой, и, по-видимому, значительная их часть составлена иудейскими раввинами, из коих в средние века особой известностью пользовался Моисей Маймонид; странствовавшие под видом врачей и знахарей раввины во множестве распространяли его сочинения на разных языках и рассказывали чудеса про его врачебное искусство и необыкновенные познания в тайных науках.

Одним из таких странствующих раввинов-каббалистов, которых в это время имелось много в Западной Европе, и был, очевидно, Схария. Дионисий не замедлил совершенно поддаться опытному жиду-совратителю и привел к нему вскоре другого священника Алексей, тоже ставшего усердным учеником Схарии; последний, видя успех своего растления православных священников, выписал еще двух жидов учителей из Литвы: Шмойлу Скарявого и Моисея Хапуша.

Оба новообращенных священника так усердствовали в новом учении, что хотели даже обрезаться, но жиды их до этого не допустили, говоря, что в случае падения на них подозрений обрезание будет служить уликою, и что иуйдества они должны держаться тайно, явно же оставаться христианами и строго исполнять наружное благочестие. Это наружное благочестие первых еретиков обратило на них общее внимание и содействовало быстрому распространению их учения. Причемновообращенные жидовствующие всеми силами старались получать священнические места, чтобы успешно воздействовать на свою паству.

При этом, если они «видели человека твердого в православии , - говорит известный наш историк С. Соловьев, - перед таким и сами являлись православными; перед человеком, обличающим ересь, они и сами являлись ее строгими обличителями, проклинали еретиков; но где видели человека слабого в вере, тут были готовы на ловлю».

Еретики отличались ученостью и имели книги, каких не было у православного духовенства, которое потому и не могло успешно бороться с ними. Конечно, они не сразу открывались ученикам в иудействе, а предварительно старались возбудить их сомнение в некоторых местах Нового и Старого Заветов, криво толкуя их, и в то же время заманивали их воображение недомолвленными рассказами о прелестях кабалистики и только после того, шаг за шагом, переходили к полному отрицанию и хуле христианства, не признавая ни Божества Спасителя, ни Божественного Его Воскресения; при этом жидовствующие, строго блюдя наружное благочестие на людях, когда оставались одни между собой, самым возмутительным образом надругались над православной святыней - иконами и крестами, позволяя себе над ними неслыханные кощунства. Увидя, что дело разрушения православной веры благодаря усердию новообращенных, несомненно обольщенных прелестью открытий, которые им сулила каббала, стало на вполне прочные основы, жид Схария счел благоразумным скрыться со своими жидами помощниками из Русской земли.

Русские же жидовствующие безвозбранно продолжали свое развращающее и преступное дело. Скоро слава о благочестивой жизни и мудрости двух главных новгородских еретиков, Дионисия и Алексея, достигла того, что обратила на них внимание великого князя Иоанна Васильевича, когда он был в Новгороде в 1480 году, и оба они были взяты им в Москву, причем одному было велено быть протопопом в Успенском соборе в Кремле, а другому - в Архангельском.

Таким образом, гнусная ересь заползла, так сказать, в самое святое место для русских людей. Отсюда оба попа стали усердно распространять пагубное учение среди известнейших и могущественных людей, окружавших великого князя, и скоро приобрели себе многих усердных сообщников, в числе которых были: невестка великого князя Елена, вдова Ивана Молодого и мать наследника престола Димитрия, Симоновский архимандрит Зосима и славный своею грамотностью думный дьяк Феодор Куницын, пользовавшийся величайшим и особо трогательным расположением великого князя. Он заведовал сношениями с иностранными государями и сам ездил к ним послом. К нему примкнул и другой Куницын - Волк. Вместе с этими занятиями астрологией жидовствующие, без сомнения, стали также всеми мерами распространять и отреченные книги.

В продолжение 17 лет секта существовала в Новгороде, Москве и других местах, куда ее разнесли, оставаясь совершенно неизвестной правительству, так как упорное запирательство и употребление при этом всевозможных клятв составляло одно из основных правил еретиков. Наконец, в 1487 году она была случайно открыта в Новгороде. Пьяные еретики затеяли меду собою ссору и в ней стали наговаривать друг на друга, причем выдали и свою тайну о принадлежности к секте.

Об этом сообщили архиепископу, который был в это время Геннадий. Он донес сейчас же в Москву великому князю и митрополиту Геронтию. Великий князь с обычным своим здравомыслием отвечал ему: «Того береги, чтобы то лихо в земли не распростерлося» . Геннадий немедленно нарядил следствие, в котором ему помогло раскаяние священника Наума, отрекшегося от жидовства и сообщившего важные сведения о существе и учении секты. Но обыск, произведенный Геннадием, вследствие решительного запирательства сектантов, привел к немногому: было задержано только четыре человека (два священника и два дьякона), которых он отдал на поруки.

Скоро они нашли случай бежать в Москву, где, как мы видели, у них имелись могущественные покровители. Геннадий послал за бежавшими все обыскное дело в Москву. Здесь, несмотря на настойчивые запирательства сектантов, великим князем и митрополитом было признано, что трое из них в пьяном виде надругались над святыми иконами. Государь приказал бить их на торгу кнутом и отправил затем к Геннадию с приказанием: «ты созови собор, обличи их ересь и дай им наставление: если не покаются, то отошли их к моим наместникам, которые казнят их гражданской же казнью» (битье кнутом на торгу).

Вместе с тем Геннадию предписано было производить дальнейший розыск об ереси. Он усердно занялся этим и открыл новых еретиков, причем на покаявшихся накладывал епитимию, а упорствующих отсылал к наместникам для гражданской казни. Все свои розыски о нераскаявшихся еретиках Геннадий отправлял в Москву, прося окончательно осудить их, созвав для этого собор. Но на эти просьбы он не получал никакого ответа. Без сомнения, московским жидовствующим духовенством и дьяконом Феодором Куницыным дело было выставлено перед великим князем и митрополитом как сильно преувеличенное, а сам Геннадий - беспокойным человеком. Эта московская ослаба послужила большим соблазном для раскаявшихся новгородских еретиков. Они побежали в Москву, стали беспрепятственно ходить в церковь и алтарь, а некоторые даже беспрепятственно и служить литургию, надругиваясь над святынею.

В этом протопоп Дионисий, взятый великим князем в Москву вместе с Алексеем из Новгорода, дошел до крайней дерзости: во время богослужения он плясал за престолом и ругался над крестом. Причиной такого надругательства, говорит известный ученый Е. Голубинский в своей «Истории Русской церкви», была «не одна только прямая и простая ненависть к христианству как к вере, но и тот языческий взгляд, существовавший у волхвов (и доселе остающийся у колдунов), что чем сильнее будут оскорбления христианской святыни, тем действеннее будут волхвования».

Между тем умер митрополит Геронтий, и на его место был поставлен тайный последователь жидовствующих - симоновский архимандрит Зосима, человек распутный и пьяный. На это поставление уговорил великого князя пользовавшийся его большим доверием соборный протопоп Алексей, «своими волхвовавниями подойде державного, да поставит на престоле святительском скверного сосуда сатанина, его же он напои ядом жидовского». Таким образом, во главе всей Русской церкви стал жидовствующий митрополит. Опасность была воистину велика.

Как только Зосима сел на митрополичьем столе, он начал сейчас же теснить Геннадия. Прежде всего он потребовал от него исповедания веры. Это прямо означало, что Геннадий подозревался в неправоверии. Конечно, последний отлично понимал, кто строит против него козни, но не только не устрашился своих врагов, а напротив, усилил против них свою ревность. Он отказался послать Зосиме свое исповедание, объяснив, что он уже дал его по обычаю при постановлении в архиепископский сан, и со своей стороны напоминал Зосиме, что последний обещал настаивать перед великим князем о преследовании еретиков и казни их: «Если князь великий того не обещает и не казнит этих людей, то как нам тогда срам свести со своей земли.

Вон, фряги, смотри, крепость какую держат по своей вере. Сказывал мне цезарский посол про шпанского короля, как он свою землю-то очистил». При этом Геннадий прямо указывал на государева дьяка и любимца Феодора Куницына как на корень всего зла: «от него вся беда стала; он отъявленный еретик и заступник еретиков перед государем».

Вслед за письмом к митрополиту Геннадий отправил послание и к архиереям: ростовскому, суздальскому, тверскому и пермскому. Он убеждал их всех требовать безотлагательного созвания собора и до самого строго суда над еретиками ввиду того, что они держат свою ересь в тайне, а явно остаются ревностными православными. «От явного еретика человек бережется, - писал он, - а от сих еретиков как уберечься, если они зовутся христианами. Человеку разумному они не объявятся, а глупого как раз съедят».

Геннадиево послание оказало немедленно же свое действие. Зосима не мог противиться общему требованию духовенства, и Собор открылся 17 октября 1490 года, хотя по проискам митрополита Геннадия на него не пригласили. Тем не менее собор обвинил еретиков и проклял их. Часть отправили в заточение, а часть Геннадию в Новгород, причем сам Зосима во главе собора вынужден был вынести им приговор, начинавшийся так: «Речью глаголю вам, прелестником и отступником веры Христовы, тобе Захарие черньцю, и тобе Гаврилу протопопу Новгородскому, и тобе Максиму попу, и тобе Денису попу, и тобе Василью попу, и тобе Макару дьякону, и тобе Гриди дьяку, и тобе Васюку дьяку, и тобе Самухе дьяку, и всем вашим единомысленником, мудрствующими с вами злую вашу окаянную и проклятую ересь, что есте чинили в Великом Новгороде злая и проклятая дела неподобная: мнози от вас ругалися образу Христову и пречистые образу, написанным на иконах, а инии от вас ругалися кресту Христову, а инии от вас на многиа святыя иконы хулные речи глаголали, а инии от вас святыя иконы щепляли и огнем сжигали, а иные от вас крест силололен (крест из дерева алоэ) зубы искусали, а инии от вас святыми иконами и кресты о землю били и грязь на них метали, а инии от вас святыя иконы в лоханю метали, да иного поруганиа есте много чинили над святыми образы написанных на иконах. А инии от вас на самого Господа нашего Иисуса Христа Сына Божья и на Пречистую Его Богоматерь многиа хулы изрекли... Ино все то чинили есте по обычаю жидовскому, противясь божественному закону и вере христианстей...»

Геннадий велел посадить осужденных на лошадей лицом к хвосту в вывороченном платье и в берестовых остроконечных шлемах с надписью: «се есть сатанино воинство». В таком виде их провезли по всему Новгороду, выставляя на позор народонаселения, и в заключении сожгли на их головах шлемы. Однако собор 1490 года нисколько не обессилел ереси в Москве, где главные жидовствующие, и в том числе митрополит, остались неоткрытыми.

Дерзость еретиков особенно усилилась, когда прошел 1492 год: на этот год падало седьмое тысячелетие со времени сотворения земли по библейскому счислению, и многие, по суеверию, ожидали конца мира, а между тем год благополучно окончился и все оставалось по-прежнему. «Если Христос был Мессия, - говорили еретики православным, - то почему же он не явился в славе, по вашим ожиданиям».

Но в это время на поддержку Геннадию для борьбы с жидовством выступил могущественный союзник, знаменитый игумен Волоколамского монастыря Иосиф Санин, с ранней молодости прославивший себя подвигами сурового подвижничества и не устрашившийся просить пострижения у Пафнутия Боровского, страшного старца, который, как мы сказали, имел особый дар отгадывать по лицу приближавшегося к нему человека все, что у того делается на душе.

Пафнутий, увидя павшего к его ногам юношу, узнал тотчас же с кем имеет дело, и постриг его в тот же день. Избранный после смерти Пафнутия игуменом Боровского монастыря, Иосиф хотел ввести устав еще гораздо более строгий, и когда увидел, что братия этим недовольна, то ушел в волоколамские леса, где основал обитель с правилами строжайшего общежительного устава. Он запретил женщинам всякое сношение с братией и сам, подчиняясь этому, отказал себе в свидании с престарелой матерью. Здесь он скоро прославил себя особо трудными подвигами высшего подвижничества и, кроме того, приобрел славу как муж знаменитый своей ученостью и начитанностью.

Видя возрастающую наглость жидовствующих и соблазнительное поведение митрополита, Иосиф смело и решительно поднялся против него и в самых сильных выражениях написал послание к суздальскому епископу Нифонту, призывая с остальными русскими иерархами встать на защиту православия. «В великой церкви Пречистой Богородицы, на престоле святых Петра и Алексия, - писал он, - сидит скверный, злобный волк в пастырской в пастырской одежде, Иуда предатель, бесам причастник, злодей, какого не было между древними еретикам и отступниками...

Если не искоренится этот второй Иуда, то мало-помалу отступничество утвердится и овладеет всеми людьми. Как ученик - учителя, как раб - государя, молю тебя: поучай все православное христианство, чтобы не приходили к этому скверному отступнику за благословением, не ели и не пили с ними». Всех обличительных посланий, или «Слов» против жидовствующих преподобный Иосиф Волоцкой написал 16. Собрание их известно под именем «Просветитель», причем они написаны настолько сильно и живо, что до сих пор нельзя равнодушно читать те места «Просветителя», в которых говорится о нечестивых мнениях и действиях жидовствующих.

Приведенное выше послание Иосифа к Нифонту Суздальскому, написанное, вероятно, заодно с Геннадием, возымело свое действие. В 1497 году Зосима, отговорившись немощью, добровольно сложил с себя звание митрополита и удалился в монастырь, а на его место был поставлен Симон, игумен Троице-Сергиевой лавры.

Поставление Симона митрополитом было произведено самим великим князем Иоанном в Успенском соборе. Знаменуя, что соизволение государя дает Русской церкви первосвятителя, Иоанн торжественно повелел Симону «принять жезл пастырства и взойти на седалище старейшинства».

Тем не менее, и удаление Зосимы нисколько не ослабило ереси в Москве. Искусно влияя на великого князя через дьяка Феодора Курицына и невестку Елену, к которой он как раз в то время особенно благоволил, охладев к Софии Фоминичне, жидовствующие добились назначения архимандритом Новгородского Юрьева монастыря инока Кассиана, державшегося жидовства с тем, чтобы он опять поднял на ноги новгородских еретиков, сильно ослабленных деятельностью Геннадия. Скоро Юрьев монастырь сделался средоточием жидовствующих. Там происходили их совещания и совершались надругания над священными предметами.

Геннадий, конечно, знал о непорядках в Юрьевом монастыре, но многого сделать не мог, так как московские еретики, а вместе с ними и бояре князья Патрикеевы, благожелатели Елены и ее сына, настраивали великого князя, постоянно нуждавшегося в земле для раздачи ее воннослужилому сословию в виде поместий, отнять часть новгородских архиепископских земель для боярских детей. Тем не менее, Геннадий продолжал, насколько мог, свою борьбу с жидовством. Сознавая при этом, что с ним надо бороться не только наказанием, но и убеждением, и что для этого нужны просвещенные священники, он первый начал говорить о необходимости училищ для духовных, созданных в Древней Руси святым Владимиром и Ярославом и исчезнувших при страшном татарском иге.

«Бил я челом, - писал он митрополиту Симону, - государю великому князю, чтобы велел училища устроить; ведь я своему государю напоминаю для его же чести и спасения, а нам быв просмотр был: когда приведут ко мне ставленника (в священники или дьяконы, по выбору мирян - прим. автора), грамотного, то велю нему ектенью выучить, да и ставлю его и отпускаю тотчас же, научив как божественную службу совершать. Но вот приведут ко мне мужика: я велю ему Апостол дать читать, а он и ступить не умеет; велю дать Псалтырь - он и по тому снова едва бредет; я ему откажу - а они кричат: земля, господине, такая, не можем добыть человека, чтобы грамоте умел; но ведь это всей земле позор, будто нет в земле человека, кого бы можно в попы поставить!.. Для того-то я и бью челом государю, чтобы велел училища устроить: его разумом и грозою, а твоим благословением дело исправится...»

Усердно заботясь о просвещении священников и о борьбе с ересью, Геннадий вместе с тем успешно руководил огромным трудом, который довел до конца. Это был полный новый перевод Старого Завета на церковно-славянский язык.

Торжество еретиков продолжалось, к счастью, недолго. Смерть их главы, Феодора Курицына, умершего после 1497 года, была для них огромной потерей, так как, несомненно, главным образом он усыплял бдительность Иоанна, уверяя его, что никакого жидовства нет, а есть невинное занятие угадывания судьбы по звездам, к каковому занятию, по естественному стремлению знать свою судьбу, были склонны почти все государи в тот век.

«Звездозаконию бо прилежаху, - говорит Иосиф Волоцкой про Феодора Курицына и протопопа Алексия, - и многим баснотворением и астрологии и чародейству; сего ради мнози к ним уклонишася и погрязоша в глубине отступления».

Затем, в 1499 году опала поразила Патрикеевых и их партию. Иоанн охладел к невестке и внуку и примирился с Софией Фоминичной, постоянной горячей ревнивицей православия, которая с сыном Василием поддерживала частые отношения как с Геннадием, так и с Иосифом Волоцким. С возвращением доверия Иоанна Васильевича с жене последняя устроила доступ Иосифу к князю, который и без того его высоко чтил. Оставшись с государем наедине, Иосиф стал усердно упрашивать его о принятии строгих мер против еретиков.

«Прости меня, отче, как простили меня митрополит и владыка. Я знал про новгородских еретиков», - сказал Иоанн, каясь, без сомнения, в том, что он взглянул на них слишком легко, полагая, что главным их занятием была астрология. «Мне ли тебя прощать?» - отвечал Иосиф. «Нет, отче, пожалуй, прости меня». - «Государь, - сказал ему на это Иосиф, - если ты подвигнешься на нынешних еретиков, то и за прежних Бог тебе простит» . В том же духе действовали на Иоанна и его духовник с митрополитом.

Наконец, в конце 1504 года был созван собор на еретиков. Но в нем уже не мог принять участия Геннадий. Дело в том, что в предыдущем 1503 году был тоже созван церковный собор, на котором участвовал и он, для рассмотрения вопроса о повышении нравственности среди духовенства, вопроса, поднятого самим же Геннадием. Собор этот постановил ряд суровых определений, в числе коих было воспрещение служить вдовым священникам обедню ввиду того, что они часто вели жизнь, недостаточно чистую по их сану, а также запрещение митрополиту, архиепископам и епископам брать за поставление духовных лиц всех степеней какую-либо плату, причем за нарушение сего полагалось лишения сана.

Лицо, которое первым подверглось по всей строгости этому соборному постановлению, был сам Геннадий!.. Едва он прибыл в Новгород, как на него последовало обвинение, что он ставит священников «за мзду», и он должен был, сложив свой сан, удалиться в Чудов монастырь. «Догадываются, что свержение Геннадия было делом еретиков» , - говорит С. Соловьев.

На соборе 1504 года обличителем жидовствующих явился Иосиф. Главные виновные - дьяк Волк Курицын, Димитрий Коноплев и Иван Максимов были переданы в руки гражданского суда, а затем сожжены в клетке 28 декабря в Москве. Некрасу Рукавову отрезали язык и отправили в Новгород. Там его сожгли вместе с архимандритом Касьяном, братом и некоторыми другими. Менее виновных отправили в заточение в тюрьмы, а еще менее виновных - в монастыри. Иосиф Волоцкой не одобрял отправления еретиков в монастыри и говорил Иоанну: «Этим ты, государь, творишь мирянам пользу, а инокам погибель» , и требовал более суровых наказаний.

Александр Нечволодов,

«Сказания о Русской земле»

Появление на Руси ереси жидовствующих связывают с именем учёного еврея Схария, приехавшегоиз Литвы в Новгород в в 1470 году вместе с призванным новгородцами князем Михаилом Олельковичем. Схария сумел убедить принять иудаизм двух священников Дениса и Алексия. Их семьи так же приняли иудейство. Вскоре в Новгород по приглашению Схарии приехали ещё два еврея: Шмойла Скарявый и Моисей Хапуш, которые также приняли активное участие в распространении иудейства. Всем принявшем иудейство было велено держать его в строгой тайне. Когда ересь в Новгороде достаточно укрепилась, евреи уехали из города. А оставшиеся новообращённые еретики в тайне продолжили преступное дело своих еврейских учителей по насаждению ереси.

Жидовстующие ненавидели христианство и не признавали христианских православных таинств, постов, празднеств, храмов иконопочитания, священных предметов, обрядов, церковной иерархии. Они отрицали все христианские догматы: бессмертие души, святую троицу, божество спасителя, его воскрешение и второе пришествие, всеобщее воскрешение мёртвых и страшный суд. Но зато учили своих последователей соблюдать закон Моисея, праздновать иудейскую пасху, хранить субботу, а также каббалистическим гаданиям и астрологии.

В конце 1479 года великий князь Иван Васильевич III посетил Новгород. Алексий и Дионис произвели на него настолько хорошее впечатление своим внешним благочестием, начитанностью и обходительностью, что он ничего, не зная об их принадлежности к еретикам, взял их с собою в Москву, где Алексей стал протопопом Успенского собора, а Денис священником архангельского собора. Оба священника сразу после своего приезда в Москву начали вести активную пропаганду ереси, в результате которой достаточно быстро при дворе великого князя сформировался влиятельный кружок еретиков, к которому примкнули многие высокопоставленные духовные и светские лица, такие как дьяк посольского приказа, Фёдор Курицын, архимандрит Симановского монастыря Зосима, и даже невестка Ивана III Елена Стефановна.

Долгое время еретикам удавалось сохранять свою деятельность в тайне благодаря глубокой конспирации, которую они соблюдали с самого начала. Поэтому о ереси стало известно совершенно случайно спустя только семнадцать лет с момента её возникновения. В 1487 году в Новгороде два пьяных еретика Григорий и Герасим, утратив бдительность и осторожность, принялись хулить православие. Об этом было доложено архиепископу Геннадию, который провёл расследование этого дела, и установил наличие ереси в своей епархии.

В расследовании Геннадию большую помощь оказал раскаивавшийся еретик поп Наум, который сообщил Геннадию сведения о секте, принёс ему книги, по которым молились жидовстующие, а также назвал имена четырёх еретиков двух попов Григория и Герасима и двух дьяков Самсона и Гриди. Еретики были арестованы новгородским владыкой и выданы на пороки, как ему казалось, надёжным людям, но скоро они бежали в Москву, где у них имелись высокопоставленные покровители.

Геннадий сообщил о ереси великому князю и митрополиту Геронтию. Однако он не встретил активной поддержки в своей борьбе с их стороны. Это объяснялось тем, что Иван III, не будучи еретиком сам, тем не менее, им покровительствовал, руководствуясь при этом, правда политическими, а не религиозными убеждениями, так как ему импонировали идеи еретиков об усилении великокняжеской власти и ослаблении влияния церкви. А митрополит Геронтий в свою очередь питал большую личную неприязнь к Геннадию за то, что новгородский владыка переспорил его в богословском споре.

Долгое отсутствие ответа из Москвы заставило Геннадия обратится за помощью к другим епископам: Прохору Сарайскому, Нифонту Суздальскому, Филофею Пермскому и Иоасафу Ростовскому. С их помощью он добиться созыва в 1488 году церковного собора, который, однако, не имел существенного значения в борьбе с ересью, так как на нём были названы только малозначительные еретики, которых собор приговорил к градской казни, то есть к порке кнутом на торговой площади.

Ересь после этого собора не только не была побеждена, но даже и не ослабла, а напротив ещё больше усилилась и продолжала беспрепятственно распространяться.

Видя это, новгородский владыка продолжал упорно добиваться от великого князя разрешения преследовать еретиков. Настойчивость Геннадия привела в итоге к тому, что Иван III приказал созвать новый церковный собор.

Собор состоялся в 1490 году. Новым митрополитом к этому времени вместо умершего в 1489 году Геронтия был назначен слабохарактерный, сильно пьющий, морально и интеллектуально деградировавший игумен Симонова монастыря Зосима, который к тому же, не только был еретиком, но и не умел скрыть этого факта. Часто, будучи нетрезв, Зосима отрицал второе пришествие, воскрешение мёртвых и сам факт загробной жизни, говоря, что « ничего этого нет: кто умер, тот умер, да только и был, пока жил на свете». Зосима занимал престол митрополита до 1494 года и своим поведением навлёк на себя такое недовольство православных священнослужителей, что был вынужден оставить московскую митрополию, и удалился сначала в Симонов, а затем в Троице Сергиев монастырь.

Зосима не хотел созывать собора, но игнорировать настойчивое требование духовенства, которое дружно требовало суда над еретиками, он не мог. Архиепископ Геннадий не был приглашён на этот собор. Поэтому, ещё не зная о еретичестве нового митрополита, он написал Зосиме послание, в котором убеждал его принять к еретикам самые строгие меры.

Второй собор оказался продуктивнее первого. На нём еретикам были предъявлены обвинения в богохульстве и отступничестве от православной веры. Еретики этих обвинений не признали. Собор осудил ересь и предал её анафеме. Но из высокопоставленных еретиков никто снова не пострадал. Наказаны были лишь новгородцы, бежавшие из Новгорода в Москву. Они были высланы обратно в Новгород Геннадию. Он провёз их по городу на конях посаженными задом на перёд, в берестяных остроконечных колпаках, и с надписью на груди «Се сатанино воинство». Встречавшиеся им на пути новгородцы плевали в осуждённых еретиков и поносили их бранными словами. В заключении экзекуции берестяные колпаки были сожжены прямо на головах еретиков. После того осуждённые были разосланы по монастырям для покаяния.

Однако, и этот собор не достиг желаемой цели в борьбе с ересью, которая продолжала расползаться по русской земле, чему во многом способствовала деятельность митрополита еретика, который налагал на священников запреты, отлучал от причастия своих обвинителей, жаловался великому князю на светских людей, и тот сажал их в тюрьму за клевету на митрополита.

Видя, что репрессии против еретиков не достигают желаемого результата, Геннадий переходит от силовых методов борьбы с ересью к просвещению народа. Им осуществляется перевод полемических сочинений, в которых содержится систематическое опровержение иудейских сект. По его инициативе также была полностью переведена Библия, перевод которой идеологически обезоружил еретиков, которые теперь в качестве аргументов против христианства, могли прибегать только к обману.

В борьбе с ересью новгородского святителя поддержал настоятель Волоколамского монастыря Иосиф Волоцкий (в миру Иван Санин). Он видел напрасность призывов Геннадия к верховной власти об истреблении ереси, и поэтому обратился ко всем епископам, монахам и благочестивым мирянам с воззванием противостоять ереси. Его призыв оказался услышан и против ереси выступили лучшие представители православной церкви.

Другой важной заслугой преподобного Иосифа было составление первого русского свода православного богословия, получившего название «Просветитель», в котором Иосиф не только разоблачил ересь жидовствующих, но и дал образец подхода к любому неправославному учению - будь то латинство, протестантство или любое другое проявление «нового религиозного сознания».

Борьба с ересью завершилась только в 1504 году, когда Иван III, во многом благодаря Иосифу Волоцкому, понял свою ошибку, перестал покровительствовать еретикам, и созвал новый церковный собор, на котором еретики были ещё раз осуждены и прокляты, а их руководители: Волк Курицын (брат Фёдора Курицына), Иван Максимов, Дмитрий Коноплёв и другие были сожжены в специальных деревянных срубах, чтобы собравшиеся не могли видеть ужасов предсмертной агонии казнённых.

После этого собора с ересью жидовствующих было покончено уже окончательно. Хотя конечно, без сомнения остатки её учения продолжали существовать ещё некоторое время тайно.

Регистрационный номер 0234347 выдан для произведения:

Появление на Руси ереси жидовствующих связывают с именем учёного еврея Схария, приехавшего в 1470 Новгород в году из Литвы вместе с призванным новгородцами князем Михаилом Олельковичем. Схария сумел убедить принять иудаизм двух священников Дениса и Алексия. Их семьи так же приняли иудейство. Вскоре в Новгород по приглашению Схарии приехали ещё два еврея: Шмойла Скарявый и Моисей Хапуш, которые также приняли активное участие в распространении иудейства. Всем принявшем иудейство было велено держать его в строгой тайне. Когда ересь в Новгороде достаточно укрепилась, евреи уехали из города. А оставшиеся новообращённые еретики в тайне продолжили преступное дело своих еврейских учителей по насаждению ереси.